Голос умолкает

Любимая, твои шаги легки над землей в ночи.

Поступь твоя лунным сиянием гонит мрак

Память о твоих глазах зажигает в росе святые лучи…

Слышу твой голос — за тысячей гор — и песня его так

Мучительна для осиротевшей души… Память, молчи.

И вот однажды ночью, к концу шестнадцатого часа, когда я уже собирался спать, вокруг меня вострепетал эфир, как нередко случалось в те дни. Однако на этот раз в трепете ощущалась странная сила, и в душе моей заговорил голос Наани.

Я знал, что это она, но, тем не менее, не стал отвечать сразу и, получив немедленный ответ в биениях Слова Власти, спросил у Наани, почему она решила обратиться ко мне с помощью прибора в столь позднее время. Ведь Наани должна была спать, а не бодрствовать в Наблюдательной Башне вне попечения своего отца. Я решил, что она воспользовалась прибором, так как голос ее звучал очень четко в моем мозгу. Однако она не стала отвечать на мои вопросы, а произнесла несколько строчек, от которых затрепетал мой дух.

Любимая, твои шаги легки над землей в ночи…

Я буквально задрожал, потому что эти самые строчки сочинил в память о Мирдат Прекрасной — в давно канувшем в вечность нашем нынешнем времени, когда она умерла, бросив меня в одиночестве. Ослабев от разыгравшейся в душе бури, от прихлынувших чувств, я немедленно обратился к Наани, чтобы она объяснила мне, откуда узнала те слова, которые заставили трепетать мое сердце.

Тем не менее, она не дала мне прямого ответа, и вновь повторила стихи. И мне вдруг представилось, что это не Наани, а Мирдат Прекрасная говорила со мной из Вечной Тьмы. И силой своего ума я воззвал — Мирдат! О, Мирдат! — далекий слабый голос ответил моему духу из Вечной Тьмы. И голос этот был голосом Мирдат Прекрасной, но он принадлежал и Наани. И сердцем своим я понял, что это правда, и мне выпало вновь родиться в этом мире одновременно с моей Единственной, суженой моей во все века от начала вечности. И я со всем пылом обратился к Наани, но ответа не получил. Она молчала, хотя взывал я несколько часов.

Словом, в конце концов я чрезвычайно утомился и не мог успокоиться или заснуть, однако сон все же пришел.

Пробудившись, я первым делом вспомнил о чуде, случившемся в ночное время, потому что никто не мог знать эти слова, кроме духа Мирдат, моей Прекрасной, глядевшего из-за моего плеча в те давно забытые времена, когда я сочинил эти строчки, всем сердцем горюя о ней. И раз голос, говоривший мне, был голосом Мирдат, и голосом Наани, любой поймет, что ощущал я своим сердцем.

И я немедленно позвал Наани, дважды повторив зов. Спустя мгновение вокруг меня торжественно затрепетало Слово Власти. Всколыхнув ночь, я послал ответное Слово и немедленно услышал голос Наани, — слабый, как было всегда, когда она не пользовалась прибором, а отсылала весть посредством своих телепатических способностей.

И я принялся расспрашивать ее о том, что говорила она в прошедшее ночное время сна. Но она ответила отрицанием, сказала, что всю ночь проспала, только видела очень странный сон. Не зная, что думать, я ненадолго смутился, погружаясь в раздумья. Но вовремя вспомнил, что голос Наани несется по волнам эфира.

Она рассказала мне свой сон. Ей приснился темноволосый мужчина, рослый и облаченный в незнакомую одежду. Мужчина находился в небольшой комнатке и был настолько печален и одинок, что во сне своем она подошла к нему.

Человек этот взялся за перо, чтобы облегчить душу, излив свою печаль на бумаге. И Наани приснилось, что она сумела понять написанное, хотя понимала, что язык незнаком ей. Но из всего, что он написал, она запомнила только одну короткую строчку, а еще то, что сверху было заглавие, — одно слово «Мирдат». Она сказала, что странно, когда снится имя, однако предположила, что вспомнила его из-за меня. И тогда с душевным волнением я спросил, что именно написал том рослый и скорбный незнакомец. После некоторой паузы ее далекий голос произнес те же самые слова:

«Любимая, твои шаги легки над землей в ночи…»

Ничего более она не помнила. Но и этого было достаточно, и, ощущая безумное ликование, я передал ей своими мозговыми элементами остальные строчки, сердцем ощутив, как они поразили Наани, пробуждая в душе ее воспоминания. Некоторое время она молчала, ошеломленная догадкой. Дух; ее пробудился, она зарыдала — испуганная новым чудом.

И немедленно вокруг меня затрепетал голос Наани, в котором звучали нотки, присущие Мирдат. Слезы, чистые и чудесные, слышались в полных восторга словах. И как если бы перед ней вдруг открылись ворота памяти. Дева спросила меня, неужели некогда она действительно звалась Мирдат. Ослабев от предельного потрясения, я не мог сразу ответить. И она повторила вопрос, сопроводив его моим старинным любовным именем, теперь уже с уверенностью в далеком голосе. А я все был поражен странной немотой, лишь кровь стучала в моих ушах, но мгновение это прошло, и речь полилась.

Так встретились наши души в вечной ночи.

Представьте же себе Наани в том далеком мире, духом разговаривающую со мной. Она словно бы вышла из приоткрывшихся ворот памяти, из прошлой жизни, из минувшего века. И все же она видела больше, чем было дано мне в этом времени, потому что вспоминала и о том, чего я не помнил — вообще или отчасти — производя смятение и непонимание во мне. Однако в нашем сегодняшнем веке мы говорили как о вчерашних событиях, — но с трепетом.

И свершившееся чудо владело мной во всей полноте. Дух и сердце мои рвались к той, что была Мирдат, а теперь говорила голосом Наани.

Но до нее еще нужно было добраться. Никто из ученых мужей Пирамиды не знал, где искать Меньший Редут. Ничем не могли помочь и знания, содержавшиеся в Анналах и Историях Мира. Ученые и Монструваканы сходились в одном: искать его следовало где-то между Северо-Западом и Северо-Востоком. Но уверенности в этом не было, никто не знал о том, какое расстояние отделяет нас от второго убежища.

Кроме того, Ночная Земля была полна невероятных опасностей и бед. Голод и одиночество царили во Внешних землях, которые иногда именовались Неведомыми краями.

Много раз я расспрашивал Наани, пытаясь выяснить положение Малого Редута, но ни она, ни отец ее, Мастер над Монструваканами, не знали этого. Им было известно лишь то, что строители Меньшего Редута пришли с юга, — об этом свидетельствовали древнейшие из Анналов Второй Пирамиды.

Однако отец Наани устроил старинный компас, и, обращаясь к нам через прибор, объяснил, что великая тяга Земного Тока в Большой Пирамиде способна притянуть к себе его стрелку. У нас стрелка кружила между севером и югом, но так было не всегда, и компас не считался надежным проводником, впрочем, мы знали, что сила Земного Тока действительно могла влиять на стрелку компаса. Словом, мы полагали, что Меньший Редут находится на севере. Они подобным образом считали, что нас надо искать на юге, и обе догадки были построены на песке. Нечего было и думать, чтобы на основании этих предположений рисковать своими жизнями и душами. Потом мы из любопытства, как это делали наши предшественники миллионы раз в прошедшие века, положили перед собой компас, взяв его из Большого Музея. И, как всегда в том времени, он начинал вращаться, едва мы касались стрелки, потому что сила Земного Тока, истекавшего из «Трещины» под Пирамидой, делала магнитное поле непостоянным.

Для нас, людей нынешнего века, сие весьма странно, но в том, будущем, казалось в природе вещей. Никто уже не верил тому, что прежде компас использовали в качестве надежного проводника.

Но, да будет вам ведомо, мы знали Внешние земли по преданию, пришедшему из Древних времен, когда люди — в полумраке — еще только возводили Пирамиду. Они знали и умели пользоваться старинным компасом, а меркнувшее солнце позволяло определить стороны света. Мы в своем далеком будущем почти забыли причины, определявшие поступки наших предков за миллион или более лет до нас. Так было и с именами дня и ночи, недель, и месяцев, и лет, хотя все видимые признаки этих отрезков времени канули в вечность, а вокруг царила вечная ночь.

Наани, привыкшая к моим постоянным вопросам, конечно, мечтала о том, чтобы я пришел к ней, однако запрещала даже думать об этом. Она предпочитала общаться с живой душой. Еще бы! Отправиться в просторы темного мертвого мира — верная погибель.

Я не стал бы считаться с ее словами, если бы только знал наверняка, в какую сторону и насколько далеко надо идти, чтобы найти ее. Расстояние между нами могло быть тысячу миль или сотню. Риск ошибиться большой, как вы понимаете.

И все же я заметил, что всякий раз посылая в ночь свое слово к Наани, поворачиваюсь именно в сторону севера.

Мастер над Монструваканами обратил на это особое внимание и заставил меня экспериментировать многими способами, закрывая мои глаза и лишая ориентации так, чтобы я направлял свои мысли, лишь повинуясь внутреннему знанию. Тем не менее, я почти всегда поворачивался к северу, явно следуя определенному чувству, и даже не мог говорить, если меня поворачивали в другую сторону.

Но на вопрос, ощущает ли она что-нибудь подобное, Наани не смогла сказать ничего определенного, и мою курьезную привычку мы отнесли на счет предубеждения. Я действительно полагал, что она находится где-то на севере, в темноте мира, хотя это было всего лишь предположением, как вы понимаете.

Мастер над Монструваканами написал целое исследование, посвященное моей привычке. Рукопись поместили в Часовом Листке Наблюдательной Башни и сделали копии для Часовых Листков всех больших городов. Любопытствующие делали свои комментарии и обращались ко мне по домашним приборам. Поскольку мне отныне пришлось много разговаривать, удовлетворение общим вниманием сменилось раздражением на его избыток.

И пока я всей душой размышлял о том, как добраться до Наани, случилось ужасное.

Однажды в семнадцатый час, когда все миллионы обитателей Великой Пирамиды спали, а мы с Мастером над Монструваканами в свой черед несли свой дозор в Наблюдательной Башне, я услышал трепет эфира. Голос Наани заговорил в моей душе. Тогда я послал Слово Власти во тьму и услышал полный тревоги ответ, донесшийся от Наани. Я немедленно воззвал к ней всеми элементами мозга, чтобы узнать, что встревожило ее в ночную пору.

Голос ее сердца отвечал моему духу так слабо и тихо, что я едва различал слова. Тем не менее, я понял, что людям Меньшей Пирамиды грозит большая опасность, потому что Земной Ток вдруг сильно оскудел, и Наани разбудили, чтобы она послушала, не ответим ли мы на зов.

Люди эти, недавно бывшие такими радостными, теперь состарились от горя за час или два, потому что у них были все основания опасаться, что усиление Земного Тока было последней вспышкой угасающего источника. Пока я говорил, голос Наани все удалялся, и мне казалось, что сердце мое разрывается от тревоги.

Я проговорил с Наани остаток ночного времени, — так говорят двое влюбленных в преддверии вечной разлуки. Когда города пробудились, новость быстро распространилась по ним, и весь народ погрузился в уныние и тревогу.

Так прошло чуть более месяца, и за это время голос Наани настолько ослабел и удалился от нас, что даже я, обладающий ночным слухом, едва мог понять смысл ее слов. Но каждое из них было сокровищем для моей души. Горе и страх перед предстоящей разлукой лишали меня желания есть или отдыхать. Мастер над Монструваканами корил меня: кто еще сумеет помочь этим людям, если заболеет обладатель столь тонкого Ночного Слуха.

Прибегнув к остаткам мудрости, еще не оставившей меня, я заставил себя есть и жить так, чтобы вернуть силы. Но сердце мое разрывалось, ведь я знал, что людям Меньшей Пирамиды угрожают окружающие их чудовища. Наконец негромкие слова, возникавшие в моем мозгу, поведали мне, что произошла битва с некоей внешней Силой, которая многих повредила в уме, и в безумии своем они открыли ворота и выбежали из Меньшей Пирамиды во тьму. Много человеческой плоти стало добычей чудовищ тех земель. Но кто мог сказать, что случилось с их душами?

Все случившееся мы объяснили ослаблением Земного Тока, лишившего этих людей всей защиты и власти. За несколько недель они потеряли все. Они более не ощущали сильного голода или жажды, а также большого желания жить, но великий страх перед смертью властвовал над их чувствами, и это вызывало тревогу за них.

Все это заставило нас, людей Великого Редута, заново подумать о Земном Токе, истекавшем из «трещины» под пирамидой, и его неотвратимом конце. В Часовых Листках это стало самой обсуждаемой темой. Одни призывали хранить спокойствие, другие сулили беды в самом ближайшем времени. Впрочем, истина, наверно, была посредине.

И все Часовые Листки были полны неутешительных прогнозов. Все ощущали неизбежность пусть не очень скорого, но конца. Апокалипсис непременно должен был случиться, хотя — как многие полагали тогда — в настолько далеком будущем, что у нынешних обитателей Великой Пирамиды нет причин для беспокойства.

О людях Меньшего Редута писали скорбные поэмы, придумывали фантастические планы их спасения. Но легко фантазировать, находясь в безопасности. Реального же плана спасения ни у кого не было. Я преисполнился решимостью идти в поход в одиночку и готов был принять смерть, рассудив, что мгновенный конец лучше неизбывной тоски.

В ту же ночь в восемнадцатом часу произошло великое возбуждение эфира вокруг Могучей Пирамиды, и Мастер над Монструваканами разбудил меня, чтобы воспользовавшись ночным слухом, я услышал пульсацию Слова Власти, которое, по общему мнению, неслось из приборов, хотя ни одному из Монструваканов не хватило чувствительности души, чтобы определить, так ли это было на самом деле.

Едва я сел в постели. Слово Власти затрепетало в ночи вокруг Пирамиды, и в эфире рядом со мной выкрикнули голоса: «Мы идем! Мы идем!»

Тут сердце мое екнуло, и я ощутил дурноту, потому что весть эта как будто бы исходила из окрестностей Великого Редута, и те, кто послал его, находились совсем рядом. Тогда я обратился со Словом Власти в ночь и не получил ответа, однако чуть погодя зашелестел эфир, и я ощутил слабое биение Слова, посланного далеким голосом. Я понял, что голос принадлежал Наани, и спросил сквозь весь мрак мертвого мира, находится ли она еще в Малом Редуте и все ли еще в порядке у них.

Наконец я ощутил слабое волнение эфира, и тихий голос зазвучал в моей душе, прилетев из бесконечной дали. Наани ответила мне, что находится внутри Малой Пирамиды и что тоже слыхала странное биение Слова Власти в ночи и последовавшее за ним: «Мы идем! Мы идем!»

Сильнейшее волнение заставило ее пробудиться от сна. Наани не знала, что думать, и решила, что мы изобрели какой-то способ прийти к ним на помощь. Мне пришлось избавить ее от напрасных надежд, чтобы она не тешилась несбыточными мечтами. Закончив недолгие объяснения, я велел ей уснуть, а сам обратился к Мастеру Монструвакану, ожидавшему с невозмутимым терпением. Он не имел представления о содержании разговора, потому что сам лишь обычным слухом.

Одеваясь, я поведал Мастеру над Монструваканами о том, что Слово Власти было послано не из Меньшего Редута, но из окрестностей Великой Пирамиды. Кроме того, сигналы посылал не прибор — я не сомневался в том, что Мастер и сам уже понял это, — а умственные элементы многих персон, действующих в унисон.

И, объясняя это Мастеру, я ощущал страх и беспокойство в своем сердце, пребывавшем в слепом ожидании — как и всякий на моем месте. Меня уже не потрясало то, что она может оказаться рядом. И я сказал Мастеру, что нам следует подняться в Наблюдательную Башню и осмотреть Ночные Земли через огромную подзорную трубу.

Так мы и поступили! Мы сразу же увидели большой отряд людей, проходивших над Электрическим Кругом, что окружал Пирамиду. Однако они не приближались, а уходили наружу — к тьме, странным огням и жутким тайнам Ночных Земель. Прекратив наблюдение, мы быстро переглянулись, сердцем осознавая, что некоторые из наших собратьев оставили Пирамиду в ночное время.

Тогда Мастер над Монструваканами известил Начальника Стражи, что беглецы оставили Пирамиду в ночное время. Сделано это было в нарушение закона. Никто не мог выйти из Пирамиды в Ночные Земли, пока вся стража не соберется возле Великой Двери в назначенное заранее дневное время. Об открытии ее должен был знать каждый из миллиона жителей Великого Редута. Каждый должен быть уверен, что даже глупость не совершится без его ведома.

Кроме того, прежде чем оставить Пирамиду, всякий должен был пройти обследование и приготовиться, о чем я уже говорил прежде. Сколь суров был в этом закон, что на внутренней стороне ворот были устроены металлические колышки, на которых прежде натягивали кожу, снятую с преступника, — в качестве назидания остальным, но это было в прежние времена. Об обычае этом не забывали, потому что мы жили весьма тесно и не имели повода расслабиться.

Начальник Стражи, услыхав о случившемся от Мастера над Монструваканами, с великой поспешностью направился с отрядом из Купола Стражи к Великим Воротам. И там обнаружил вышедших в ночной дозор вместе с Хранителем Ворот связанными и с кляпами во рту, — так что никто из них не мог поднять тревогу.

Освободив их, он узнал, что около пяти сотен молодых людей из Верхних Городов, судя по объему их грудной клетки, внезапно напали на стражников и связали их, а потом ушли в ночь через калитку наверху Великих Ворот.

Тогда Начальник Стражи разгневался и возмутился. Оказалось, что Приборы Купола Стражи ничего не показали. Впрочем, отправившиеся проверять немедленно обнаружили, что приборы выведены из рабочего состояния. Были тут же учреждены новые правила и законы, касающиеся Порядка Дозора, и пришлось проверять все приборы внутри Пирамиды. Это делали тихо, каждый раз при наступлении времени сна, которое даже в том странном веке по традиции именовалось ночью, хотя вокруг всегда стояла Вечная тьма. Я буду пользоваться привычными мне наименованиями и времена суток делить на день и ночь.

Но продолжаю рассказ. Предосторожности эти были приняты с опозданием, ведь безрассудные беглецы уже вышли навстречу всем опасностям Ночной Земли, и не было способа отозвать их из безумного похода. Оставалось только надеяться, что страх вернет им разум и заставит вернуться. Они намеревались отправиться на выручку жителям Меньшей Пирамиды, в неведомый мрак, — это мы немедленно узнали от посвященных в тайну приятелей, считавших юношей Великими героями, каковыми они и были. Но ни те из них, кто ушел в ночь, и ни те, кто остался дома, не знали всей правды о грозящей им опасности. Вне сомнения, из них могли бы вырасти великие мужи.

Поскольку выяснилось, что некоторые из них нарушили законы, созданные ради всеобщего благополучия и благосостояния, назначили порку, дабы укрепить память провинившимся, чтобы впредь не забывали о благоразумии.

Та же самая процедура ожидала вернувшихся — если таковые будут — после должных расспросов. И хотя известие о порке способно было помочь одуматься всем, кто мог совершить подобную глупость, идея наказания заключалась не в устрашении — что было бы неправильно и несправедливо, — но только в том, чтобы способный преступить закон был исправлен ради своего же блага. Наказание не должно производиться и с той целью, чтобы боль, испытываемая человеком, послужила наглядным уроком всем остальным. Тогда одному приходится платить за многих, хотя каждый должен оплатить собственную науку, воспитание своего духа и плоти. При таком подходе (пусть он временами и бывает полезен) польза случайна. Нужно быть мудрыми, потому что продуманные принципы способны помешать любому обычаю приобрести нелепые формы.

Однако я вынужден рассказать, что случилось с пятью сотнями юнцов, отправившимися в столь ужасное предприятие неподготовленными духовно и телесно и теперь оказавшимися без всякой помощи. Мы не могли даже позвать их назад: чудовища Ночной Земли могут уловить сигнал и узнать о том, что люди вышли из Великой Пирамиды. Тогда они занялись бы поиском юнцов, чтобы уничтожить их, и, быть может, пробудили бы Силы, способные нанести вред их душам, в чем и заключается главная опасность.

Итак, по всем городам Великого Редута распространилась весть о том, что пять сотен глупых юнцов выступили в отчаянный поход по Ночной Земле, и вся Пирамида всполошилась. Жившие на юге перешли на северную сторону. Поскольку Великие Ворота смотрели на северо-запад, юноши отправились не прямо вперед, но повернули на север. Их было видно из амбразур, устроенных в северо-западной стене.

Мы все смотрели на ослушников из Великой Пирамиды через миллионы зрительных труб (у каждого из нас есть своя подзорная труба). Некоторые из них были изготовлены века, а некоторые — десятки тысячелетий назад. Самые современные казались мне очень странными. В каждом содержалась деталь, с помощью которой можно было рассматривать чудеса Ночной Земли. Так было всегда, всю темную вечность, а наблюдение за деятельностью чудовищ было развлечением и необходимостью сразу. Следовало знать, что затевают они ради нашей погибели.

Великий и жуткий Ночной Край не позволял соскучиться ни единой душе от рождения до смерти. Всякий поймет то постоянное удивление, которое он порождал. Мы были все в постоянном напряжении, зная, что в окружающем нас мраке таятся враги, которые не оставляли Внемлющих.

Однако многие изучали Землю не из амбразур, а сидели перед наблюдательными столами, установленными в некоторых местах в городах, и видели Ночную Землю без особого напряжения, обходясь без подзорной трубы, хотя и менее четко. Столы эти были в отдаленном родстве с устройством, именуемым в нынешнем веке «камерой обскура». Больших размеров, они были приподняты над полом, и одновременно перед ними могли находиться до десяти тысяч человек. Подобное зрелище привлекало немолодых людей и влюбленных, потому что удобные сидения позволяли хорошо посидеть и пошептаться.

Но теперь по понятной причине все население Великой Пирамиды с нетерпением занялось наблюдением за Ночной Землей, у амбразур толклись целые толпы, и те, кто не мог ничего увидеть, отправлялись к подзорным столам. Так было во все часы досуга. Женщины забывали о детях, чтобы увидеть собственными глазами одинокий отряд молодых людей, предпринявших слепой и неподготовленный поход к неведомому Меньшему Редуту, прятавшемуся где-то в ночи мира.

Так прошло три дня и ночи, но и во время сна и бодрствования Великие Множества не прекращали наблюдения. Многие недосыпали, и я тоже. Иногда мы отчетливо видели юношей, но в другие времена они совсем скрывались от нашего взора в предельном мраке Ночной Земли. Но и показания приборов, и свидетельства моего слуха утверждали, что Чудовища и Силы Зла не знали еще, что Юноши вышли из Пирамиды. Поэтому в наши сердца закралась надежда на благоприятный исход. Иногда юноши останавливались, рассаживались кружками в тени моховых кустов, которые росли там и тут. И мы видели, как они ели, и видели это весьма отчетливо, когда очередная вспышка мрачного пламени выхватывала из тьмы то одного, то другого.

Всякий поймет, что ощущали сердца матерей этих юношей, которые не отходили от северных амбразур, и следили за своими детьми в ужасе и слезах, стараясь раздобыть трубу получше, чтобы увидеть черты своих сыновей.

Родственники приносили таким пищу и заботились о них, чтобы те могли не оставлять свой пост. Возле амбразур сделали даже постели, грубые, но удобные, чтобы они могли вздремнуть, пока страшные Чудовища не обнаружили их детей. Трижды за три дня путешествия на север спали юноши, некоторые стояли при этом на страже, и поэтому мы поняли, что среди них есть главенство и порядок, кроме того, у каждого было оружие на бедре, что предоставило нам дальнейшие основания для надежды.

В отношении оружия скажу, что все здоровые мужчины или женщины в Могучей Пирамиде обладали подобным оружием и с детства были обучены владеть им так, что среди нас было много людей чрезвычайно искусных в обращении с ним. Однако то, что юноши имели его, свидетельствовало о нарушении Правил, ибо оружие хранилось в каждом десятом доме любого города, под надзором Мастеров-Заряжальщиков.

Тут я должен объяснить, что это оружие не стреляло, но представляло собой диск из серого металла, вращавшегося на конце стрежня из него же. Оружие каким-то образом заряжалось от Земного Тока так, что всякий, получивший удар, просто разваливался напополам. Оружие это придумали, чтобы отразить натиски Чудовищ, которые могли напасть на Пирамиду через вход. На взгляд оно казалось разновидностью боевого топора, и его можно было легко удлинить, выдвинув рукоятку.

Поскольку юноши, как я уже сказал, отправились на север, сперва им пришлось идти на северо-восток так, чтобы держаться подальше от Долины Красного Огня. Они предпочли этот путь и оставили Долину в семи милях к северо-западу. Зайдя же за Стража Северо-Востока, они пошли с меньшей осторожностью, уже не прячась.

Тут их заметили бродячие Гиганты и набросились, чтобы погубить. Но среди юношей был порядок, они выстроились в шеренгу, держа интервал между собой, потому что обладали грозным оружием. Гиганты, числом двадцать семь, напали на них, волосатые и похожие на огромных крабов. Я видел все это через великую подзорную трубу, когда яркие вспышки далеких огней метали свирепый свет на Темную Землю.

И началась битва, великая и ужасная. Юноши окружили каждого из гигантов, и многие из молодых людей были разорваны на части. Но они разили чудовищ со всех сторон, и мы в Могучей Пирамиде иногда видели странные серые отблески на их оружии. Эфир вокруг меня был встревожен душами умиравших, из-за многих миль, разделявших нас, мы не слышали их криков и рева чудовищ, тем не менее, сердца наши даже издали, в безопасности, ощущали ужас перед этими тварями. С помощью великой подзорной трубы я мог видеть многочисленные сочленения конечностей. Мне даже казалось, что я ощущал запах гнусного пота, потому что размер и свирепость делали эти существа подобными странным и огромным животным прежнего мира, тем не менее, они были отчасти разумны. Следует помнить, что отцы и матери юношей наблюдали за ужасной битвой из амбразур, рядом с ними стояли родственники, мучительным было сражение для человеческого сердца, не изменившегося с Древних времен.

А потом битва остановилась. Вместо двадцати семи Гигантов на земле осталось двадцать семь громадных туш, жутких и мрачных. Но убитых среди людей из-за дальности мы не могли видеть.

Наконец мы в Великой Пирамиде увидели, как предводители начали строить юношей. Великая подзорная труба помогла мне сосчитать их. Я обнаружил, что в живых осталось три сотни, — в этом вы можете видеть проявление силы чудовищ, погубивших полных две сотни человек, хотя каждый из юношей был вооружен чудесным оружием. Об этом я известил народ Пирамиды, чтобы все знали число погибших, ведь ни одна подзорная труба не обладает силой Великой Трубы. Лучше знать правду, чем находиться в сомнении. После боя юноши потратили некоторое время на заботу об убитых и раненых. Одна группа отделились от отряда. В ней было около пятидесяти человек. Прочие же продолжили путь к Дороге Безмолвных. Раненым вождь похода приказал возвратиться в Пирамиду. И вскоре я уже видел, как они бредут назад, утомленные, со многими остановками из-за мучительных ран, полученных в бою.

Но остальные юноши, их было около двухсот пятидесяти человек, углубились в Ночные Земли. Великая гордость вселилась в наши сердца, ведь эти необученные, вчерашние дети достойно держались в бою и совершили великий подвиг. Клянусь, что пока матери безутешно рыдали, сердца отцов наполнялись гордостью, которая помогала им преодолевать боль.

Раненые неторопливо приближались к Пирамиде, сильный помогал слабому, и великое волнение охватывало Великий Редут. Люди стремились узнать, кто именно возвращается, кто ушел дальше и кто пал в сражении. Никто не мог сказать этого наверняка, потому что даже наша огромная подзорная труба в Наблюдательной Башне не позволяла этого сделать. Юноши не приближались к огням, как гиганты. Однако были мгновения, когда свет огней Земли поднимался высоко и озарял их. Тогда я видел их отчетливо, но знакомых не находил, ведь в Огромном Редуте обитало такое множество людей, что никто не мог познакомиться даже с половиной управителей.

Тут умы наши получили свежий повод для беспокойства: один из Монструваканов сообщил, что приборы обнаруживают воздействие. Так мы узнали о приближении Злых Сил. Я ощущал, как странное беспокойство наползает на Землю, уловил его не ушами, но внутренним слухом. Приближался великий ужас.

Вслушиваясь, я поймал Слово Власти: эфир чуть дрогнул вокруг меня и слабо зашевелился в душе. Я услышал далекий голос, и понял, что Наани зовет меня из ночи. Однако слабый голос ее не складывался в слова, и я, измученный, не мог послать ей утешение силами своего разума. Наконец она смолкла.

Тогда я узнал о новости: Десять Тысяч Мужей собрались в Зале для Быстрого Приготовления, чтобы выступить из Редута, а значит, бедные юноши, плетущиеся к дому из тьмы, могли рассчитывать на скорую помощь. Духовное и физическое приготовление Десяти Тысяч потребовало всего ночного времени, к утру они уснули, а еще Сто Тысяч принялись готовить оружие.

Тем временем двести пятьдесят юношей приближались к Дороге Безмолвных — очень осторожно и неторопливо, учитывая, должно быть, тяжелый урок, полученный от гигантов.

Ну а мы в Пирамиде все время отмечали Влияние с помощью приборов. Все наблюдатели Дозорной Башни считали его исходящим из Дома Молчания. Но Великая Подзорная Труба ничего не открывала нам, поэтому все только страшились и удивлялись.

Наконец юноши вышли на великую дорогу и повернули на север. Позади них вдали стоял Дом Молчания, — справа от дороги, на невысоком холме.

Но раненые были уже в пятнадцати милях от Большого Редута, и по всем городам распространилась весть о том, что Десять Тысяч подготовленных мужей вооружились. Я спустился на лифте из Башни, и увидел, как эти Десять Тысяч выходят из Зала Приготовления. Никто не мог подойти к ним и обратиться: они были «приготовлены» и посему святы.

И все миллионы жителей Могучей Пирамиды собрались в своих городах около Главных Лифтов и провожали их вниз. Приготовленные были в панцирях из серого металла, каждый вооружен Дискосом, — тем самым ужасным оружием, которым все здесь владели.

Не сомневаюсь, что молодые люди Пирамиды смотрели на уходящих с завистью в сердцах, потому что хотели оказаться среди них, идти с ними на выручку. Однако люди постарше мыслят серьезнее, и кровь в их жилах течет трезвее. Они знают об опасности и осознают ее. Словами этими я хочу напомнить не об угрозе телу, которая, разумеется, имеет место быть, но о том, как уязвима и подвержена разного рода соблазнам наша душа.

Людям нашего века покажется странным, что, располагая всеми познаниями вечности, жители Пирамиды не имеют оружия, позволяющего убивать на расстоянии.

Однако, как свидетельствовала наша история, в прошлом существовало некоторое чудесное оружие, способное убивать без вспышки и звука на расстоянии полных двадцати миль и более. Некоторые образцы еще хранились в Большом Музее и других местах, но в дело не шли. Они были не нужны нам, ибо только безрассудный воспользовался бы таким оружием. Нам, людям Великой Пирамиды, важно было убивать не тех чудовищ, которые залегли вдалеке, но тех, кто подбирался, чтобы навредить нам.

Мы сохранили немного знаний о действии оружия, которое безмолвно убивало на большом расстоянии. Оно расходует много Земного Тока, и мы не были научены обращаться с ним. Должно быть, прошел целый век с тех пор, когда им пользовались в последний раз. Оказалось, что в рукопашной это оружие не только почти бесполезно, но даже вредно. Силы Ночной Земли неистовствовали, когда мы убивали чудовищ, находящихся вдалеке от Великого Редута.

И мы, стремясь сохранить покой вокруг себя, отказались от этого оружия, как воздерживаемся от всего, что может пробудить Землю.

Мы рождены и воспитаны в обычаях этой странной жизни. Жизнь наша длится долго, мы умираем с миром в душе и вполне удовлетворены нашей безопасностью. И, разумеется, нам приходится держаться нейтрально ко всему, что угрожает нам, но всегда пребывать в готовности.

Поскольку мы не можем избавиться от великих Сил Зла, населявших Ночную Землю, остается только надеяться на защиту от них. И мы располагаем такой защитой. Но, памятуя о жуткой силе, что окружает нас, мы не смеем будить ее кроме чрезвычайных случаев вроде вылазки Юношей. Но даже и этом случае мы не думаем нападать, а мечтаем только спасти раненых.

Простота оружия будущих времен вызывает у меня удивление в нашем нынешнем веке, посему должен сказать, что силы воздействия в будущем будут несколько ограничены. Кроме того, человечеству придется экономить Земной Ток, что и вызовет обращение к простоте Древнего мира.

В каждый Город Великого Редута послали Слово — таков был обычай — о том, что Великие Ворота открыты, и, как требовал Закон, каждый Город отправил своего мастера в Полный Караул. Все мастера были одеты в серую броню и вооружены Дискосами. Полный Караул составлял две тысячи человек, включая караульных.

Потом огни в Великом Выходе были погашены, чтобы открывшиеся ворота не бросили свет на Ночные Земли, тем самым подав Стражу Северо-Запада и чудовищам сигнал о том, что люди вышли за пределы Великой Пирамиды. Но могучие и скрытые Силы Зла могли проведать о вылазке и иным способом, так что риск был велик, но все участники похода были подготовлены и имели при себе капсулу.

И Десять Тысяч Подготовленных вышли из Великого Выхода в ночь. Полный Караул расступился, не произнося и слова, но лишь отдал безмолвный салют Дискосами. Чуть приподняв Дискосы в ответ, уходящие исчезли во тьме.

Но вот Великие Ворота закрылись, и нам оставалось ждать и наблюдать — в тревоге и с волнением в сердце. Возле амбразур многие утешали женщин, отправивших в поход своих сыновей и мужей.

Поднявшись на милю вверх, я вернулся в Наблюдательную Башню. Одного взгляда на Ночную Землю было достаточно, чтобы увидеть: Десять Тысяч остановились возле Круга и выстроились. Часть воинов вышла вперед, другая встала по обоим флангам. После построения колонна отправилась в путь, а я отправился к Большой Подзорной Трубе и повернул ее в сторону двухсот пятидесяти юношей, которые шествовали уже по находящейся вблизи Дороге Безмолвных. Мне не сразу удалось их заметить, дорога казалась пустой. Когда я заметил их, оказалось, что они возвращаются на дорогу, с которой сошли, чтобы пропустить одного из Безмолвных. Его силуэт удалялся в сторону юга. Так прошло три часа, и все это время я делил свое внимание между нуждающимися в помощи юношами и Десятью Тысячами, что шли на выручку раненым и находились милях в девяти от Могучей Пирамиды.

Спустя некоторое время они заметили друг друга, и сердцем я ощутил радость встречи. Но чувство юношей не было сильным — из-за ран, уныния и сознания нарушенного закона. Наконец Десять Тысяч обступили юношей и положили на носилки. Объединенный отряд развернулся и направился к Пирамиде быстрым шагом. И вдруг раздался звук, который заставил их еще более заторопиться. Ночь пронзил вой псов, и мы поняли, что отряд замечен.

Тогда я обратил Великую Подзорную Трубу в сторону Долины Псов. И сразу же увидел этих тварей, будучи ростом с коня, они передвигались странным галопом. Они приближались с востока, и бежать им еще оставалось около десяти миль.

Тут я бросил короткий взгляд на Стража Северо-Востока, и с удивлением заметил, что его огромное, похожее на колокол ухо постоянно дрожит. Итак, Страж знал о происходящем и давал сигнал Земле. Тут один из Монструваканов сообщил, что отмечено новое и жуткое Влияние на Землю. Приборы показали нам, что оно приближается, и некоторые из Монструваканов с бессилием в голосе просили Десять Тысяч поторопиться, мечтая только о том, чтобы те скорее добрались до безопасного места. Тут с помощью Великой Подзорной Трубы я увидел, что со стороны Равнины Голубого Огня по земле ползет громадный горб, словно сотканный из Черного Тумана, и приближается он с удивительной быстротой. Я воззвал к Мастеру над Монструваканами, чтобы он подошел к одному из многочисленных окуляров, которыми было оснащено это устройство. Тот не медлил и, посмотрев немного, обратился к Монструвакану, сообщившему о Холме. Тот ответил, что влияние приближается, если судить по показаниям приборов. Однако самого Холма он не видел.

Я не отводил глаз, и вскоре Горбатая тварь спустилась в Долину Красного Огня, рассекавшую там равнину. И вот уже стало заметно, как черный горб выполз из долины уже по эту ее сторону. Он так поспешно двигался вперед, что, наверно, за какую-то минуту покрыл половину оставшегося ему пути по Ночной Земле.

Тут сердце мое замерло, скованное предельным ужасом. Нетрудно было догадаться, что перед нами одна из великих Сил Зла, способная уничтожить душу человека. Тогда Мастер над Монструваканами бросился к Созывающему Устройству и громким сигналом предупредил Десять Тысяч о приближающейся опасности. Однако они, как я понял, сами заметили ее, потому что на моих глазах быстро убили Юношей, чьи души могли погибнуть, так как те не были подготовлены. Сами же, располагая Капсулой, они могли принять быструю смерть в самый последний момент.

Поглядев в сторону горба, я увидел, что он наползает, высясь темной горой.

И тут случилось чудо, потому что, когда они уже приготовились спасать свои души, из земли восстал свет, подобный полумесяцу юной луны наших дней. Дуга яркого и холодного света подымалась выше и выше, защищая своим светом все Десять Тысяч оставшихся в живых. Горб остановился, отступил и исчез.

Тогда мужи торопливо направились к Великой Пирамиде. И все же, прежде чем они успели приблизиться к безопасному месту, вой псов настиг их и заставил обратиться лицом к опасности. Однако я не чувствовал в них отчаяния, потому что самая худшая беда отступила.

Псы были уже близко, и через Великую Подзорную Трубу я насчитал их пять раз по двадцать. Стая неслась, держа низко могучие головы. Когда Псы приблизились, толпа расступилась, и между людьми появилось пространство, позволяющее им воспользоваться своими Дискосами. И они вступили в бой, выставив рукоятку на всю длину. Диски завращались, сверкая огнем.

Наступила великая битва. Ведь Свет прогнал Зло только от их душ, но не стал защищать людей от грозных, но меньших чудовищ. И стоявшие у сотни тысяч амбразур Великой Пирамиды женщины кричали, плакали и глядели снова. После в нижних городах говорили, что там слышали хруст панцирей, которые Псы дробили чудовищными зубами.

Но Десять Тысяч не сдавались, не опускали Дискосы, и Псы были изрублены в куски, однако выступивший отряд потерял тысячу семьсот человек. Недешево досталась эта победа.

Потом отряд утомленных героев вернулся под защиту Великого Редута. Воины принесли с собой и погибших в бою товарищей, и отравленных ими юношей. Оставшихся в живых люди встретили с великими почестями и, не скрывая горя, — молчанием. Происшедшее не нуждалось в комментариях. Душевные раны не зарубцуются, пока не минует достаточно времени. Во всех городах Пирамиды воцарилась скорбь. Подобной печали не было, наверно, сотню тысячелетий.

Тела юношей отнесли к их родителям. Отцы принесли благодарность мужам за то, что они спасли души их сыновей. Но женщины хранили молчание. Но ни отцы, ни матери так и не узнали имен тех, кто лишил их детей жизни, и причину этого нетрудно понять.

Каждый из родителей знал, что горе это явилось следствием неразумия их отпрысков, нарушивших закон, забывших обо всем, чему их учили. Они поплатились за легкомыслие и проследовали в мир иной. Такова плата за неразумный поступок.

Ну а тем временем многие следили за Дорогой Безмолвных, — за отрядом юношей, углубившимся в Ночные Земли и продвигавшимся вперед навстречу ужасным опасностям. Впрочем, когда принесли часть юношей мертвыми, наблюдение на какое-то время прекратилось. Начались расспросы. Все хотели знать, кто вернулся, кто погиб от рук свирепых Гигантов, кто отправился навстречу к еще более горшим бедам.

Однако кто еще жив, кто убит, установить было сложно, хотя мужи из числа Десяти Тысяч кое-что знали, поскольку успели переговорить с ранеными Юношами, прежде чем им пришлось лишить молодых людей жизни. Нетрудно понять, что особый интерес проявляли матери и отцы тех Юношей, о которых ничего не было известно. Впрочем, утешить их было нечем.

Наконец в Садах Молчания, находившихся в самом нижнем ярусе подземных полей, состоялось прощание с семнадцатью сотнями героев и Юношами, которых они одновременно спасли и убили. Этот великий край тянется на сотню миль в каждую сторону, и крыша его отстоит от почвы на три больших мили, образуя огромный купол. Строители и создатели Сада напоминали таким образом своим потомкам о бренности нашего настоящего.

О сооружении Подземных садов повествовала особая История, состоявшая из семи тысяч и семидесяти томов, так как семь тысяч и семьдесят лет ушло на сооружение этого края. Неисчислимые поколения жили, трудились и умирали, так и не узрев конца своего труда. Любовь двигала их руками и освещала их труд. Из всех чудес того мира не было ничего равного этой Стране Молчания, сотням миль, дающих покой Усопшим. Под кровлей огромного зала было устроено семь Лун, горевших от Земного Тока. Они ходили по кругу, имевшему шестьдесят миль в поперечнике, чтобы осветить весь Край Покоя. Однако свет их был неярок, ласков и свят, и, вступая в его пределы, я всегда ощущал в сердце своем, что муж может плакать здесь, не стесняясь слез.

Посреди этого безмолвия высился холм, а на нем стоял купол, изнутри освещенный так, что его было видно во всем том краю, что звался Садом Молчания. Купол прикрывал Трещину, и внутри его во всем великолепии сиял Земной Ток, дарующий миру жизнь, свет и безопасность. С севера в Куполе были устроены ворота, к которым поднималась узкая дорога. Ее называли Последней, а ворота имени не имели, а звались просто Воротами.

И были в том огромном краю потаенные длинные дороги, способные помочь путешественнику. Были устроены беседки для отдыха, рощи, чарующие водопады. И повсюду можно было видеть памятники, таблички с именами. Весь великий подземный край переполняли отзвуки вечности, воспоминаний о любви и величии. Долго можно было бродить здесь, внимая чудесам и тайнам, и потом подниматься к городам Могучей Пирамиды, очистившись и смягчившись душой и умом.

В юные годы мои, прихватив с собой пищу, я неделями скитался в этом Краю Молчания, спокойно засыпая посреди воспоминаний. И сейчас вновь я стал бродить, ощущая покой Вечности. Душа истинного мужчины должна ощущать влечение к местам, где запечатлена память о Великих, ушедших в Вечность. Тем не менее, нечто в сердце моем всегда привлекало меня к Холмам Младенцев, невысоким горкам, над которыми в тишине и предельном покое раздавалось странное и чудесное эхо — словно маленький ребенок плакал над холмами. Как было это сделано, я не знаю, но не сомневаюсь в умении одного из почивших творцов, забытого за давностью лет. Возле этих холмов, вблизи этого голоса, сберегалась память о детях Великой Пирамиды — за тысячи веков. Иногда я встречал там осиротевшую мать — в одиночестве или обществе подруг. Теперь из моего описания вы можете понять покой и святость великой подземной страны, отданной памяти усопших.

Сюда, в Край Молчания, и принесли погибших. Проститься с ними собралось, наверно, сто миллионов жителей городов Пирамиды, посчитавших нужным присутствовать на похоронах и воздать заслуженные почести ушедшим. Те, Кто Ведал Мертвыми, положили усопших на Дорогу, шедшую к воротам, ту самую, которая называлась Последней. И Дорога двинулась, увлекая мертвых в Ворота, — первыми были несчастные Юноши, за ними последовали те, кто отдал жизнь, чтобы спасти их.

И когда дорога шевельнулась, великое молчание легло на все мили Края Молчания. Однако чуть погодя, откуда-то издалека донесся стон, как будто бы простонал ветер, прилетевший из-за Холмов Младенцев. Приблизившись к месту, где я находился, звук сделался могучим, и я понял, что все собравшееся великое множество негромко поет. Потом песня улетела вперед, оставляя за собой предельное молчание. Так, ветер, прошелестев над рожью, улетает дальше, и поле замирает в еще большем покое. Наконец мертвые вступили в Ворота, в великий свет и безмолвный покой Купола, и более не показывались оттуда.

И снова издали, из-за далеких холмов, послышался гул поющих миллионов. Потом словно бы из самой Земли восстал голос подземного органа, и стон печали прошел надо мной и растаял вдали, сменившись тишиной.

Когда последний из мертвых Героев в безмолвии исчез в Воротах, из-за Холмов Младенцев вновь послышался звук. То была песня чести, — громкая, победная, возносимая несчетным множеством голосов. Гром органа бушевал в глубинах Земли. Так усопшим была оказана великая честь, а потом вновь наступило молчание.

После жители городов, откуда были родом герои, собрались вместе, чтобы установить знаки в память погибших. Художникам еще предстояло изготовить изваяния — великие и прекрасные, чтобы потомки могли посетить Страну Молчания и воздать честь своим предкам.

Наконец огромные лифты подняли всех в города Пирамиды, начинавшие возвращаться к повседневной жизни. Лишь возле амбразуры было полно людей, наблюдавших за юношами, шедшими по Великой Дороге. Здесь следует добавить, что наши подзорные трубы использовали силу Земного Тока, чтобы доставлять глазу больше света. Они не были подобны нынешним зрительным трубам, и некоим странным образом охватывали лоб и глаза, позволяя видеть ночные дали. Великая подзорная труба была еще более совершенной, и окуляры ее располагались на всех четырех сторонах Великой Пирамиды.

Потом я приступил к своим делам, и внимательно разглядывая через Великую Подзорную Трубу юношей у Дороги Безмолвных, временами ощущал далекое шевеление эфира, едва различимое биение Слова Власти в ночи, которого не могли воспринять приборы. И услышав этот зов, я отвечал ждавшей меня в вечной ночи Наани, которая была и моей Мирдат. Я послал ей Слово Власти, а с ним — то утешение, которое мог ей дать.

Но жестокой и горькой была правда. Беспомощен и слаб человек перед безграничным ужасом и мощью Великих Сил и Чудовищ Ночного Края. И сердце мое терзалось, и вновь наступало безмолвие, а потом опять шевелился эфир, но душа моя более не слышала далекого голоса.

Date: 2015-09-18; view: 280; Нарушение авторских прав