Прости меня. В 19.00 на нашем месте»

Я безумно обрадовался этому сообщению, но следующая мысль обрушилась на возникшую радость хлестким и жестоким ударом, заставив меня изменить выражение лица.

– Блин! – влепил я себе ладонью по лбу. – Я ведь обещал отцу, что помогу ему сегодня занести новое оборудование в обсерваторию…

Должны были доставить новый телескоп и еще некоторые приборы для более глубоких исследований, и он очень просил ему помочь. В шесть часов, после окончания его рабочего дня, я должен быть у него… И я не мог не пойти, ведь мне необходимо было поддерживать с отцом хорошие отношения. Вскоре я собирался попросить у него деньги для поездки в Петербург.

Несколько гневных посланий слетели с моего языка, и за ними последовал громкий удар по столу. Но, тем не менее, я твердо решил, что все успею. С Мефиной встреча назначена на час позже. «Я быстро помогу отцу и стрелой полечу в парк, – постановил я, – сделаю все, чтобы не опоздать!»

Выйдя из дома пораньше, я сильно удивился тому, насколько на улице стало ветрено. С утра было очень жарко и совсем не облачно, а теперь вдруг странным образом потемнело, и город просто-напросто продувало насквозь. Подумав о Мефине, я отвлекся от ветра, но он, несмотря ни на что, всячески напоминал о себе: летали обрывки газет, оберток, городская пыль взметнулась вверх, и стало нечем дышать. Сев в трамвай, я скоро добрался до обсерватории. Отец встретил меня довольно уставшим, а ведь нам еще приборы с ним поднимать.

– Ну что? Начнем?! – не глядя на него, спросил я.

– Еще не привезли. Ты что-то рановато. Мы же на шесть договаривались.

– Гм… Понятно…

Приборы привезли только в пятнадцать минут седьмого. Пока мы их переносили на четвертый этаж, время мчалось так быстро, что, казалось, оно специально это делает. Вот видит, что я опаздываю на встречу с Мефиной, и нахально бежит, бежит и даже не спотыкается.

Занося с улицы коробки с астрономической техникой, я заметил, что ветер не прекращается. Все небо стало черным, заволокло его основательно.

– После того как все занесем, сразу же оправляйся домой, – сказал отец. – Похоже, начинается ураган.

«Что? Ураган?! Вот только ураганов мне сейчас не хватало!» – сердито подумал я и взглянул на время. Без десяти семь. – «Черт… Не успеваю. Сам захотел с ней поговорить, а сам где-то пропадаю. Как же так?!»

Наконец мы завершили. Я, вспотевший и изнуренный, сразу же помчался к остановке. Однако очень нужный в эту минуту трамвай все не появлялся и не появлялся. Ветер усилился. Пыль била в глаза, щипала их. Стало совсем темно, как поздним вечером. Грозное, размазанное черными тучами небо пугало своим намерением начать над городом бесчинную расправу.

Через долгие минуты прибыл трамвай. Я влетел в него, даже не сев на кресло, а только встав у окна. Как будто от того, что я стою, он поедет быстрее. Еще, как назло, водитель трамвая (обычно ими почему-то являются женщины) ехала не спеша, как будто в первый раз села за управление и медленно, с осторожностью осваивала все основы вождения этим электротранспортом.

«Поторопись, трамвайчик! Давай же!»

Я уже и не смотрел на время, боясь застать там печальную картину. Мне ничего не оставалось, как смириться со своей задержкой и смотреть из окна на то изуверство, что за ним творилось. Город пропал. Он оказался погребенным заживо под пыльным ветром. Люди на улицах попрятались кто куда. Небо, кажется, стало еще злее и чернее. Те самые деревья, которые обычно виднелись, когда выезжаешь из района обсерватории, сейчас сгибались под сильным углом.

«А Мефина в такую дикую погоду дожидается меня в парке, – ужаснулся я. – Нужно срочно позвонить ей, сказать, чтобы сейчас же уходила домой».

Как бы в подтверждение моих негативных мыслей одно из тех деревьев треснуло, сломалось пополам, и его верхняя часть отлетела в сторону под силой озверевшего ветра. Людей рядом не было, но и этого оказалось достаточно, чтобы я тотчас выхватил из кармана мобильник.

Сначала я отчаянно сопротивлялся этому верить, но оказалось, что мой телефон полностью разрядился. Я постоянно забывал его зарядить. «Нет, ну просто замечательно! Теперь даже позвонить не могу. Остается только надеяться, что она сама уйдет… Эх, не нужно ей меня ждать!»

Когда, наконец, двери трамвая открылись на нужной мне остановке, я побежал по захваченным дикими ветрами улицам и дворам. Я уже не мог сосчитать, насколько я опоздал. Но летел. Просто летел, не чувствуя под собой земли.

Мефина… Она сейчас там. Одна. Наверное, боится и не может понять, почему меня нет и почему мой мобильник недоступен. А ведь если бы я додумался зарядить его днем, то все было бы по-другому!

Ветер усилился. Деревья стонали под его натиском. Воздушный поток, состоящий из сгустков пыли и грязи, будто пытался повалить меня и прижать к земле. Когда ветер дул в спину, казалось, отпусти я ноги, то так бы и взлетел.

Но вот показался знакомый забор. Я был совсем близко!

Я перебежал безлюдную дорогу и забежал в столь же безлюдный парк. Быстро домчавшись до скамейки, я замер…

Она здесь.

Не ушла.

В голубой кофточке, обхватив себя руками, стоит под сосной, испуганно пригнув голову. Меня не замечает.

«Но почему она не ушла? Глупая! Оставаться здесь опасно!»

В это мгновение меня наполнила такая любовь и нежность к Мефине, что я даже не смог вымолвить ее имя. Лишь протянул к ней руку. Но когда уже почти коснулся ее, где-то наверху неожиданно раздался очень громкий хруст. Вслед за этим что-то повалилось вниз. Мне показалось, что это само небо всей своей чернотой свалилось сверху. И я оказался под этой тяжестью. Под этим невыносимым весом.

И только в какой-то очень короткий миг я понял, что это упала сосна. Та самая – высоченная, под зеленым навесом которой мы так часто сидели с Мефиной и наслаждались нашей счастливой юностью…