Часть II Предки русских в Анатолии 4 page

ТРОЯНЦЕВ возглавлял Гектор. Нам не известно ни одной попытки объяснить его имя. Но «гекто» – это сокращенный вариант произнесения греческого слова «сто», а значит, Гектор – сотник, командующий сотней! Вот и еще одна «ниточка», связывающая троян с русскими казаками, полки которых состояли из сотен.

ПЕЛАСГИ – имя первопоселенцев Греции, носителей культа бога Бела. Как уже отмечалось, они составляли союз арийцев и праславян. Ахейцы вынудили их покинуть обжитые ими земли и отступить во Фракию. Часть пеласгов проживала в Троаде. Гомер представляет их так:

Гиппофоой предводил племена копьеборных пеласгов,

Тех, что в Ларисе бугристой, по тучным полям обитали;

Гиппофоой предводил их и Пилей, Ареева отрасль,

Оба сына пеласгийского Лефа, Тевталова сына.

Один из предводителей пеласгов – Пилей – назван потомком Арея (Ареса), арийцем. В поэме ничего не говорится о его судьбе. Другой же – Гиппофоой – погиб от руки Аякса Теламонида, когда попытался завладеть телом убитого Патрокла.

После Троянской войны (в 1190‑х или 1180‑х гг. до н. э.) пеласги проникают в Палестину (обязанную им своим именем). В Библии они упоминаются как филистимляне.

ЛИКИЙЦЫ. В «Илиаде» они упоминаются Гомером большее число раз, чем все союзники троянцев, вместе взятые. Так, о фригийцах речь заходит 3 раза, о карийцах, одном из самых крупных и хорошо знакомых грекам народов в Малой Азии VIII в. до н. э. и позднее, – 2 раза, о меонийцах – 3, о мисийцах – 5, о пеонийцах – 7, о пафлагонцах – 4, о фракийцах – 17, а о ликийцах – 49! Если говорить о географических названиях, то Фригию Гомер вспоминает 5 раз, Фракию – 6, Меонию – 2, Карию и Мисию – ни одного раза, Пеонию – 2, название же Ликия появляется 21 раз (правда, из них 4 примера приходятся на Троянскую Ликию, о чем чуть ниже). Все это указывает на важнейшую роль ликийцев в обороне Трои, несмотря на то что их страна, располагавшаяся на юго‑западе Анатолии, казалось бы, была достаточно удалена от Геллеспонта.

Если название народа ариев происходит от имени Яра, пеласгов – от Бела, то слово «ликийцы» мы возводим к имени древнейшего русского божества – Лика Одноглазого. Не Лиха, заметим, а Лика! Одноглазое Лико – лицо с одним‑единственным глазом. Это образ Вечного Неба с солнечным оком посредине. Лицо с одним глазом в центре соответствует солярному знаку. Сам глаз символизирует круг, или, по‑древнерусски, «коло». Поэтому другое прозвище Лика Одноглазого – Коло (или более полно Коляда). Коляда – божество, соотносимое с солнцем. Лико – более древний персонаж, нежели Коло. Оттого и изображают его не красивым и светлым, а темным и мрачным. Таков удел первобогов! Но именно их имена живут в названиях племен!

По‑гречески круг переводится как «киклос». Соответственно людей, поклонявшихся божеству Коло (Коляде), греки называли киклопами или циклопами. Мифы рассказывают, что циклопы были строителями гигантских стен и кузниц вначале во Фракии, а затем на Крите и в Ликии (область Малой Азии южнее Троады). Циклопы напоминают о сообществе древнеэлладских бронзо‑кузнецов. В их честь группа островов Эгейского моря названа Кикладскими. На них наряду с культурой материковой Греции и Крита в медном и бронзовом веке (XXVI – конец XII в. до н. э.) существовала особая культура, названная кикладской. Во II тыс. до н. э. она испытала влияние критской и микенской (материковой) культур. Кроме того, установлено наличие ее контактов с другими областями Эгейского региона, в том числе с малоазийскими Ликией и Троадой. Поселения жителей Киклад состояли из построек прямоугольной, реже – закругленной формы; в основном эти поселения не были обнесены укреплениями. Наряду с одноцветной керамикой на Кикладах изготовлялись сосуды с цветным процарапанным орнаментом (так называемые кикладские сковороды, сосуды из камня; сосуды были главным образом выпуклой формы – кубки, кувшины и т. д.). Найдены на Кикладах и мраморные идолы – непропорциональные, часто с утрированной головой, различного размера (до 3/4 человеческого роста), стоящие или сидящие (например, изображение играющего на арфе).

На основании анализа текста «Одиссеи» можно заключить, что циклопы проживали также в Южной Италии и на Сицилии. Видимо, именно этот остров, возвращаясь из Троянского похода, и посетил Одиссей. Проживавший там Полифем вполне миролюбиво начал разговор с гостями, но его отношение к ним сразу изменилось, как только он узнал, что странники прибыли, «город великий разрушив и много врагов истребивши». Циклоп, очевидно, сочувствует троянцам и оттого пытается отомстить ахейским воинам.

Глаз циклопа является символом солнца, солярной эмблемой. Когда Одиссей ослепляет Полифема, солнце перестает светить. Хотя в ту пору уже наступило утро (Одиссей дождался зари), слепой циклоп взывает к звездам (!):

…тут начал он, к зведному небу поднявши

Руки, молиться отцу своему, Посейдону владыке…

Символически действия Одиссея следует истолковывать как надругательство над культом бога солнца Коло. Полифем – это воплощенное Одноглазое Лико!

Страбон упоминает, что для строительства крепостных стен в Тиринфе (город на полуострове Пелопоннес) были приглашены циклопы из Ликии. Но это означает, что ликийцы и циклопы были в дружественных отношениях. У ликийцев долгое время сохранялся матриархат, они называли себя по матери, а не по отцу. «Если кто‑нибудь спросит ликийца о его происхождении, тот назовет имя своей матери и перечислит ее предков по материнской линии. И если женщина‑гражданка сойдется с рабом, то дети ее признаются свободнорожденными. Напротив, если гражданин – будь он даже самый влиятельный среди них – возьмет в жены чужестранку или наложницу, то дети не имеют прав гражданства» (Геродот). Из всех арийских племен, оказавшихся в Средиземноморье, они долее других исповедовали культ Великой Богини. Но не об особом ли положении женщин и у циклопов говорит тот факт, что Полифем собственноручно доит коз? В русских песнях Коляда поминается всегда только как женщина, и это можно истолковывать как признак длительного существования матриархатных отношений у племен, поклонявшихся божествам Коло и Лико (Лихо), – циклопов и ликийцев.

Царь ликийцев Сарпедон – один из наиболее авторитетных вождей защитников, именно он от лица пришедших под Трою народов заявляет:

Гектор! где твое мужество, коим ты прежде гордился?

Град, говорил, защитить без народа, без ратей союзных

Можешь один ты c зятьями и братьями; где ж твои братья?

Здесь ни единого я не могу ни найти, ни приметить.

Мы же здесь ратуем, мы, чужеземцы, притекшие в помощь;

Ратую я, союзник ваш, издалека пришедший.

О храбрости ликийцев в древности ходили легенды. «Ликийцы же, когда Гарпаг (ставленник Кира I, основателя персидской державы. – А. А.) вступил в долину Ксанфа (город в Ликии. – А. А.), вышли ему навстречу и доблестно сражались небольшими отрядами против огромного войска. Потерпев поражение, они были оттеснены в город [Ксанф]. Тогда ликийцы собрали на акрополе жен, детей, имущество и рабов и подожгли акрополь, отдав его в жертву пламени. После этого ксанфии страшными заклятиями обрекли себя на смерть: они бросились на врага и все до единого пали в бою» (Геродот).

Так же отважно воюют ликийцы и в битвах, описанных в «Илиаде». Они практически затмевают иные народы Малой Азии, так что о подвигах представителей последних мы в поэме почти ничего не слышим. Внимание к ликийцам как особому по значимости народу видно по фигурирующей в разных падежах формуле «троянцы и ликийцы», а также по удивительному обращению к объединенному войску, защищающему Илион, «троянцы и ликийцы и дарданцы, бьющиеся врукопашную», произносимому 6 раз, где имя ликийцев вклинивается между двумя обобщающими названиями всех жителей Троады.

В Троянской войне участвовали две группы ликийцев. Одна вместе с Сарпедоном и Главком пришла из самой Ликии – области, лежавшей на юго‑западе Анатолии:

Рать ликиян Сарпедон и блистательный Главк предводили,

Живших далеко в Ликии, при Ксанфе глубокопучинном.

Оба вождя проявили себя как великие герои. Сарпедон, правда, погиб в схватке с Патроклом. Вторая же группа:

В Зелии живших мужей, при подошве холмистыя Иды,

Граждан богатых, пиющих Эсеповы черные воды,

Племя троянское лучник отличнейший вел Ликаонид,

Пандар, которого Феб одарил сокрушительным луком.

Ида – гора в Троаде, с нее боги наблюдали за ходом войны. Так что эта часть ликийцев проживала в непосредственной близости от Трои, их исследователи называют еще троянские ликийцы. Именно стрела троянца‑ликийца Пандара, направленная в Менелая, нарушила перемирие, объявленное на время поединка между Парисом и Менелаем. (Пандар пал в тот же день от удара Диомеда копьем в лицо.)

Река Ксанф – главная водная артерия Ликии. Но это же название выступает и как второе имя Скамандра – крупнейшей реки Троады. О ней так говорится в «Илиаде»:

… поток быстроводный, глубокопучинный,

Ксанфом от вечных богов нареченный, от смертных – Скамандром.

Думается, однако, что название «Ксанф» перенесли на знаменитый троянский поток все же не вечные боги, а та часть ликийцев, которая проживала в Троаде. Еще Страбон обратил внимание, что это имя перекликается с названием местности во Фракии – Ксанфии и племени, там обитавшего, – ксанфийцев. На этом основании и привлекая еще целый ряд более тонких аргументов, известные исследователи Античности Л. А. Гиндин и В. Л. Цымбурский в своей книге «Гомер и история Восточного Средиземноморья» делают вывод, что ликийцы пришли в Малую Азию из Фракии. На этом пути часть из них осела в Троаде, а остальные продвинулись далее, на юг Анатолии – в земли, которые впоследствии стали называться Ликией.

Такой маршрут миграции ликийцев, по‑видимому, являлся основным. Но нельзя исключать и другой, относительно которого имеются прямые свидетельства мифов. Греки рассказывали, что царь Сарпедон был сыном Зевса и братом великого Миноса – повелителя Крита, а в Малую Азию он попал, переплыв Эгейское море. Эти свидетельства древних мифов хорошо вписываются в нашу общую картину расселения и последующего исхода арийских племен из Средиземноморья, а именно: первоначальная волна расселения ликийцев‑циклопов, накатившая с Русской равнины, охватила, помимо Фракии, часть материковой Греции и Крит. И только впоследствии, теснимые греками‑ахейцами, они отступили на берега Малой Азии, где к тому времени проживала часть их соплеменников. У фракийского и малоазийского Ксанфа есть, заметим, также и скифский двойник – Эксампей – приток Южного Буга. Согласно Геродоту, на эллинском языке название этого источника означает «Священные Пути». Такой перевод опять‑таки удивительно хорошо согласуется с тем фактом, что Ксанф не только обозначает некие географические ориентиры, но и служит именем божества, покровительствующего троянцам. А на возможную связь циклопов‑ликийцев со скифами, напомним, указывал еще Страбон. «Может быть, – писал он, – Гомер заимствовал свое представление об одноглазых Киклопах из истории Скифии, ибо есть известие о существовании одноглазого народа аримаспов, о котором сообщает Аристей из Проконнеса в своем «Эпосе об аримаспах».

Ну, хорошо, предки ликийцев проживали на севере. Но что означает само слово «Ксанф»? Греческий язык в данном деле не помощник, поэтому лингвисты возводят это имя к фракийскому «ксантос», что значит «рыжий, светло‑золотистый». Нам уже хочется продолжить этот ряд и написать «русый» (то есть рус!), но не будем торопиться, тем более что мы готовы предложить и академическую версию происхождения этого слова. Обратим внимание, что название одной из знаменитых арийских рек, упоминаемых в «Ригведе», звучит как «Синдху». Геродот упоминает об арийском племени синдов, обитавшем на Таманском полуострове, но есть и фракийское племя синтиев, о котором сообщает Страбон. Гомер пишет о синтийцах, населявших остров Лемнос. Это те же синды, мигрировавшие сюда из южнорусских степей. Но греки, называя их, использовали вместо обычного «с» букву «кси». Так синды превратились в ксантиев, а река Синдх в Ксанф. Кстати, древнейшим названием Ксанфа, которое использовали ликийцы, было Арнна (Аринна). Но корни этого слова чисто арийские – сравни реки Рангха (мировая река в «Авесте»), Арно, Рона, Рейн. Так неожиданно высвечиваются действительно глубинные связи ликийцев с древними ариями. Попутно выясняется происхождение имени бога Ксанфа и то, почему он защищает троянцев.

КАРИЙЦЫ. Геродот сообщает, что в глубокой древности они жили на островах и назывались лелегами, то есть поклоняющимися древнерусскому богу Лелю. Во времена критского царя Миноса (время расцвета критской культуры, приблизительно середина II тыс. до н. э.) подвластные ему карийцы были «самым могущественным народом на свете». Далее греческий историк пишет: «Карийцы изобрели три вещи, которые впоследствии переняли у них эллины. Так, они научили приклеплять к своим шлемам султаны, изображать на щитах эмблемы и первыми стали приделывать ручки на щитах (до тех пор все народы носили щиты без ручек и пользовались ими с помощью кожаных перевязей, надевая их на шею и на левое плечо). Затем, много времени спустя, карийцев изгнали с их островов дорийцы и ионяне, и таким образом они переселились на материк (в Малую Азию. – А. А.)». Область в Юго‑Западной Анатолии, куда перебрались карийцы, стала называться Кария.

Гомер говорит про карийцев так:

Настес вел говорящих наречием варварских каров,

Кои Милет занимали и Фтиров лесистую гору,

И Меандра поток, и Микала вершины крутые..

Поэт особо выделяет тот факт, что карийцы говорили не по‑гречески! Действительно, предки русских должны были изъясняться на каком‑то варианте древнерусского наречия. Геродот упоминает, что карийцы жили и в Египте. Они служили наемниками в армиях египетских царей. Когда Псамметих I (665 – 609 гг. до н. э.) пожаловал за заслуги им земли, то свои поселения они назвали станами. Совсем как русские!

В своей более ранней книге «Предки русских в Древнем мире» автор высказал идею, что в греческой мифологии народ карийцев известен под именем куретов. Согласно мифам, куреты входили в состав свиты Великой матери богов Реи‑Кибелы и младенца Зевса на Крите. Они заглушали его плач ударами копий о щиты, тимпанами, экстатическими криками и плясками. Но самое удивительное, что при всем при том греки представляли куретов реально существующим народом! Одним из мест их проживания была Этолия – гористая местность в центральной части Греции. Согласно мифам, сюда, в страну куретов, бежал сын царя Этола, страшившийся мести. Убив здесь своих спасителей (трех сыновей Аполлона), он назвал землю в свою честь. «Илиада» рассказывает об одном из столкновений этолийцев с куретами:

Брань была меж куретов и бранолюбивых этолян

Вкруг Калидона града, и яростно билися рати:

Мужи этольцы стояли за град Калидон, им любезный,

Мужи куреты пытались обитель их боем разрушить.

Название города буквально в точности воспроизводит имя русского бога Коляды. Град Калидон – один из тех, что выстроили куреты (предки русских) до прихода сюда греков. Как видим, у куретов были все основания диктовать свою волю. Некоторые источники утверждают, что Этол изгнал куретов в соседнюю Акарнанию, где существовала местность под названием Куретида. Название области Акарнания образовано от имени древнерусской богини Карны (карающей и укоряющей Девы), известной каждому из «Слова о полку Игореве». Имеются свидетельства и о куретах, проживавших на острове Эвбея (расположен у восточного побережья Центральной Греции). По свидетельствам Диодора Сицилийского (I в. до н. э.) и Страбона (ок. 64 г. до н. э. – ок. 20 г. н. э.), куреты считались зачинателями скотоводства, пчеловодства, охоты, металлургии, организаторами человеческого общежития и представителями необходимых для тех времен пророческого искусства и волшебства, как создатели особой мудрости.

Но главным местом сосредочения куретов был все‑таки Крит. По преданию, первым его царем был курет Крес. В древнерусском языке его имя совпадает с названием огня. Этот корень сохранился в слове «кресало» (приспособление для добывания огня), присутствует он и в слове «вос‑кресение» (древние русичи, сжигая останки умерших, считали, что они воскреснут в Высшем мире). Огонь символизирует солнечный свет. В русском фольклоре великий князь именуется Владимиром Красным Солнышком. Эпитет «красное» здесь можно истолковывать не только в смысле красивое, пре‑красное, но и крес‑ное – огненное и вос‑кресающее каждый день (т. е. вечное). Имя первого царя Крита может быть также связано и с тем, что он одновременно выступал в качестве верховного жреца и хранителя божественного огня. Куреты мыслились основателями многих критских городов, в том числе Кносса. Автор V в. из Александрии Гесихий прямо называет куретов «критским народом». По имени их народа и назван остров Крит.

Греки вытеснили куретов‑карийцев с Крита, и те обосновались на западном побережье Анатолии, в области Карии. В известной степени их судьба была подобна ликийской: вначале обустройство на средиземноморских просторах, а впоследствии сосредоточение на относительно небольшом кусочке анатолийского полуострова. Обосновавшись в Малой Азии, они выступили союзниками митаннийцев, которых стали называть также хурритами (то есть куретами). Потомки арийцев, оказавшись на новых землях, объединялись между собой для совместного противостояния врагам.

Как мы уже говорили, центром ахейской колонизации побережья Малой Азии был город Милет. Он принадлежал карийцам, поэтому они в большей степени, нежели другие малоазийские племена, пострадали от греческой экспансии. Но тем значимей был подвиг тех карийцев, которые пришли защищать Трою.

МИЗЫ (МИСЫ) – МЕОНЫ. В основу названия племени мизов положено слово «муж». Оно по‑разному выглядит в разных славянских языках: «моз» в словенском, «муз» в словацком, «маз» в польском (родительный падеж «меза») и родственно древнеиндийскому «manu» – «человек, муж», авестийскому «manus», готскому «manna» и английскому «man» (у англичан от него образованы уважительные формы обращения «мисс», «миссис», «мистер»). В ведийской мифологии Ману рассматривается как первый человек и царь людей на земле. Арии принесли этот образ не только в далекую Индию, но и к германским племенам, которые считали своим прародителем Маннуса, и на Крит, достигший наивысшего могущества при легендарном царе Миносе, и в Египет, где первый царь первой династии носил имя Менес, а имя сына мифического первого царя было Манерос («Муж‑рос»!). Но распространившийся на огромных пространствах язык ариев (древнейший вариант русского), служивший способом общения народов, вовлеченных в «арийскую орбиту», не оставался неизменным. Это происходило отчасти и вследствие того, что язык как живое образование может изменяться сам по себе. Главная причина, однако, заключалась в том, что арии соприкоснулись с разными народами и перенимали их варианты произношения своих слов.

В трояно‑фракийском регионе (области Фракии и Троады) в середине II тыс. до н. э. соседствовали арийские (проторусские), праславянские и другие индоевропейские племена. Их диалог и предопределил переход арийской формы «man» («men») в славянскую «муз» («моз», «мез»). Кому‑то, может быть, наши рассуждения покажутся не слишком убедительными, но тогда мы без всяких оговорок приведем авторитетное мнение Страбона: «Мисийцы, меоны и мейоны – одна и та же народность». Исторические свидетельства позволяют проиллюстрировать эту мысль. Геродот сообщает, что Мис (мисийцы) и Лид (лидийцы – малоазийские соседи мисийцев) были братьями, а древнее название лидийцев было меоны. Иначе говоря, меонийцы (от имени прародителя Ману) были братьями мисийцев (прародитель Муж или Мос в зависимости от прочтения). Наслоение языковых форм создало и многообразие в названиях племен. Мисийцы – это те же меонийцы, но говорившие «чуть‑чуть более на славянский лад». От формы Муж (Моз) происходит другое название племени мизов (меонов) – мушки или мосхи. Имя нашей столицы Москвы – производное от того же корня (первым на параллель Московия – Мужиковия указал Н. А. Морозов).

Как повествуют мифы, первый поход войска Агамемнона в Малую Азию превратился в войну против мисийцев. Вполне понятно, что это свидетельство мифов отражает, быть может, лишь один небольшой эпизод целой военной кампании под названием «Троянская война», но мы обязаны отметить, что мисийцы, сражаясь без помощи союзников, в одиночку отражают греческое нашествие. Это доказывает высочайшую боеспособность мисов‑мужиков.

ФРАКИЙЦАМ, согласно списку союзников, предводительствовали Акамас и Пирос. Акамас – единственный воин, чей образ в «Илиаде» принимает Арей:

Но свирепый Арей троян возбудить устремился,

Вид Акамаса приняв, предводителя фраков.

Описывая самих фракийцев, Гомер однажды применяет к ним эпитет – «высокочубастые». В связи с этим думается, что фракийцы конца II тыс. до н. э. были похожи на наших казаков. Фракийцы были своеобразным тылом троянцев, в какой‑то момент оттуда подоспел дополнительный отряд во главе с их царем Ресом.

Страбон сообщает: «…много созвучных имен у фракийцев и троянцев. Например, некие фракийцы‑скеи и река Скей и Скейская крепость – и в Трое Скейские ворота, фракийцы‑ксанфии – и река Ксанф в Трое, Арисб, приток Гебра и Арисба в Трое, река Рес в Трое и Рес, фракийский царь». Наш отечественный исследователь Л. А. Гиндин в своей книге «Население гомеровской Трои» интереснейшим образом развил это наблюдение замечательного греческого географа и доказал, что многие географические названия Троады и имена троянцев находят свои параллели во Фракии. Этот научный результат обозначил серьезный поворот во взглядах исследователей на всю предысторию Трои. Если ранее предполагалось, что Троада находилась под мощным культурным и военным патронажем хеттов, то теперь общая картина развития этого города стала (с точки зрения специалистов по Трое) совершенно иной! Троада и соседние с ней области – Мисия, Кария и Ликия – представляли своеобразный и, в значительной степени, независимый от хеттов мир, который был ориентирован прежде всего на Фракию. Но именно такую идею мы и отстаиваем в нашей книге, когда подчеркиваем определяющую роль государства Арсавы в истории Малой Азии вплоть до момента разрушения Трои.

Имя вождя фракийцев Реса обычно возводят к европейскому корню reg – царь, жрец. Но исполнители ведических гимнов у индоариев назывались «рси», почему выводить имя Реса не из нее? Да и, в конце концов, Рес – это просто укороченное имя Арес! В слове «Арисба» лингвисты тоже не видят никакой этнической подоплеки. Они приняли, что слово «Ар‑исба» представляет соединение греческого «хороший, ладный» («ar») с лувийским «лошадь» («asuwa»). Мы бы не стали особенно возражать, тем более что, согласно Гомеру, священный город Арисба славился своими конями:

Азий Гиртакид, который на пламенных конях великих

В Трою принесся из дальней Арисбы, от вод Селлеиса.

Однако как объяснить тогда, что имя первой жены Приама, сын которой от нового мужа Гиртака, Азий, примчался на помощь троянцам, тоже было Арисба?! Все‑таки правильнее, думается, соотносить слово «Арисба» с именем Ареса‑бога. При таком подходе священная Арисба – это город, где почитают Ареса и любят ариев (сравни Ар‑исба – изба ария, священное место), а имя Арисба значит «почитающая (почитающий) Арея».

Общепринятый перевод слова «Арисба» интересен и с несколько иной точки зрения. Он подсказывает, что названия Арисба и Арсава этимологически близки. Арсава хеттских глиняных табличек – это Арисба Гомера! Значит, не только египетские и хеттские источники, Коран, Библия и шумерский эпос содержат прямое указание на существование Средиземноморской Руси. Оно есть также и в «Илиаде»!

Исследователям‑балканистам хорошо известен фракийский бог Хэрос (Хэрой, Хэрони), изображаемый всегда на коне, обычно с оружием, чаще копьем и некоторыми другими повторяющимися атрибутами. Засвидетельствованы многочисленные посвятительные надписи ему на стелах с рельефами, разбросанных по всей Древней Фракии и Мизии, только на территории Болгарии обнаружено 1128 рельефов. Такое огромное количество памятников, безусловно, свидетельствует о чрезвычайной популярности и огромном значении, которое играло данное божество в жизни фракийцев. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы узнать в этом имени арийский корень Яр, произнесенный на особый лад, с «гыканьем», как это и делают сегодня в Украине. Во фракийском Хэросе легко различимы и черты Яра‑Эроса, и характер Яра‑Арея. Удивительно, что ученые не замечают их очевидного сходства! Хэрос – это один из «предшественников» Георгия Победоносца, но ведь Георгий – это Юрий, то есть Ярий (Арий)!

Писатель Владимир Щербаков, изучая древнейшие списки фракийских имен, показал, что они содержат значительный пласт древнеславянских, дохристианских имен (см., например, его книгу «Века Трояновы»). Это служит еще одним важным указанием на присутствие наших предков на Балканах с древнейших времен.

ФРИГИЙЦЫ жили в глубине Малой Азии, на восток от мисийцев и ликийцев. Их вожди:

Форкис и храбрый Асканий вели из Аскании дальней

Рати фригиян, и оба, бесстрашные, боем пылали.

Асканийским озером в послегомеровы времена называлось озеро недалеко от Пропонтиды (Мраморного моря). На наш взгляд, Фригия – это искаженное греками «Тригия», то есть земля Трои, или Троада. В I тыс. до н. э. это название применялось по отношению ко всей западной половине Анатолии, включавшей Троаду как составную часть.

КИКОНЫ жили на северном берегу Эгейского моря, против острова Самофракия. Слово «кикн» по‑гречески значит «лебедь». Отсюда можно заключить, что лебедь был тотемной птицей киконов. В греческой традиции эта птица устойчиво связывалась с Аполлоном, а значит, и с Гипербореей. Образ лебедя встречается в мифологиях самых разных народов, но более всего он популярен у русских и славян. В местах проживания наших далеких предков (на Полтавщине) археологи раскопали датируемые VI – V вв. до н. э. зольники – остатки культовых огневищ, окаймленные вырезанными из земли и раскрашенными в белый цвет двухметровыми фигурами лебедей. Согласно летописям и историческим легендам, сестра трех братьев – основателей Киева звалась Лыбедь. В славянских сказках чрезвычайно распространен сюжет о девах‑лебедях, прилетающих к реке или озеру и превращающихся в волшебных красавиц. Обобщая это рассуждение, можно высказать утверждение, что исторические народы, чьи имена соотносятся с названиями птиц:

ФИНИКИЙЦЫ (Феникс)

СКОЛОТЫ (Сокол)

СЛАВЯНЕ (Славий = Соловей),

так же, как и гомеровские киконы, имеют отношение к арийско‑праславянскому миру. К слову сказать, глагол «кикать» в русском языке означает «кричать по‑птичьи», а существительное «киканье» – «птичий крик».

Список союзников называет в числе участников обороны Трои также племена ПЕОНОВ и ГАЛИЗОНОВ. Конкретных данных о них очень мало. Известно, в частности, что в послегомеровские времена пеоны жили в Северной Македонии. Страбон пишет, что прежде Пеония называлась Орестея, то есть именем, выдающим присутствие здесь когда‑то ариев. Гализоны же, вышедшие из

Стран отдаленных, откуда исход серебра неоскудный,

были, судя по этой информации, жителями Армянского нагорья. Однако имя этого народа, и это не укрылось еще от античных комментаторов «Илиады», присутствует и на карте Скифии. Геродот сообщает, что племя ализонов соседствует со скифами, а разделяет их уже упоминавшийся нами источник Эксампей (приток Южного Буга). Снова совершенно неожиданно обнаруживается связь защитников Трои с югом России. Но при этом может возникнуть вопрос: а как же племя гализонов (ализонов) оказалось сразу в двух местах – и в области Армянского нагорья, и в Северном Причерноморье? Ответ на этот вопрос можно обнаружить в Приложениях к геродотовской «Истории» (М.: Ладомир, 1993, с. 548):

...

Ализоны, племя в Скифии; имя, быть может, происходит от иранской формы «арьязана» (арийцы по происхождению).

Пути расселения ариев со своей прародины, как мы видели, были весьма различны. А то, что они хранили верность своему родовому имени, так ведь это «привычное дело».

В отличие от всех перечисленных в этой главе народов ЛЕЛЕГИ и КАВКОНЫ в списке союзников не упоминаются, но, согласно тексту десятой песни, они присутствуют на поле боя. Это, к счастью, сохранившееся свидетельство крайне важно, поскольку, думается, мало кто из исследователей станет возражать, что лелеги – это праславяне. Согласно преданиям, лелеги населяли город Педасс на юге Троады. «Что касается кавконов, – пишет Страбон, – то одни считают их скифами, другие – каким‑то македонским племенем, третьи – пеласгами». Ввиду недостаточности информации о них мы не будем отстаивать какую‑либо из этих трех гипотез. Но не можем не отметить, что две из них непосредственно связывают кавконов с ариями. Вполне возможно, что имя «кавконы» произошло от названия «киконы». Если эта идея правильная, тогда кавконы – это фракийское племя, поселившееся на южном берегу Черного моря. Кстати, их соседями были венеты, и то, что кавконы присоединились к ним во время обороны Трои, говорит о добрых отношениях между племенами.