Черный список

Еще каких‑нибудь пятнадцать лет назад Интернет был скорее роскошью, чем средством общения. А теперь это нечто вроде чистки зубов, необходимый утренний ритуал: не зашел спозаранку на те же Одноклассники, и весь день чувствуешь себя некомфортно. Даже пенсионеры подсели. А они сопротивляются прогрессу до последнего, зато, освоив новый гаджет, становятся такими ярыми его фанатами, что заткнут за пояс внучат.

На радость Любе, в списке Самохвалова людей преклонного возраста не оказалось. Пенсионеры – сложная возрастная категория. С ними ей было бы трудно работать. Думаешь, что человек ценный свидетель, а у него просто‑напросто старческий маразм. Для людей, которым нечем заняться, главная пища – сплетни. Если их нет, в ход идут собственные фантазии. «Вы знаете такую‑то?» – «Еще бы! Она каждый вечер ходит ко мне пить чай! С мужем не живет, любовник – сопливый мальчишка, недавно свезла его на юг, наверняка на ворованные». Ага! Вот вам и зацепка! А на поверку оказывается: «Да я эту Марь Иванну обхожу за три версты! Какой чай?! У нее в голове одни фантазии! Век потом не отмоешься! Вот он, мой муж, и на юг мы ездили вместе, посмотрите авиабилеты». Результат – ноль. А время потрачено. Есть, конечно, и разумные люди пенсионного возраста, способные адекватно оценить ситуацию, с прекрасной памятью, наблюдательные. Но поправку на возраст всегда делать надо.

В компьютерной фирме работала в основном молодежь. А на складе так называемый «средний возраст». Двум мужчинам из списка было немного за сорок. Женщине, той самой кладовщице, к которой пытался подкатиться Стас, сорок пять. Двадцатипятилетний парень трудился сборщиком. И, наконец, грузчик, некто по имени Алан. Тридцать четыре года. Почему только эти пятеро? Штат у фирмы большой, и на складе работает человек десять. Плюс сборка. Может, эти пятеро на детекторе лжи засыпались или их отобрали по какой‑то другой причине. Люба не исключала, что предшественник Самохвалова достойно поработал. Методом исключения осталось пять подозреваемых. И все они есть на Одноклассниках, ВКонтакте, в Facebook. Нужно составить психологический портрет каждого и сделать соответствующие выводы. Отработать социальные сети.

«Мне‑то что? – пожала плечами Люба. – Пять, так пять. Меньше работы. За выходные я управлюсь». И она принялась за дело.

Начала с дамы. И сразу подумала: здесь есть за что зацепиться. Ольга Ивановна была не замужем. Казалось бы, что здесь такого? Но ведь каждая незамужняя женщина мечтает устроить свою судьбу. Для этого она идет на всевозможные ухищрения, клянет сильный пол на чем свет стоит или прикидывается безразличной, а сама не упускает ни единой возможности оказаться в компании, где есть свободные мужчины, и в Инете выкладывает кокетливые фотографии. Броские статусы, группы с выразительными названиями, лишь бы зацепить, привлечь к себе внимание. Этим грешат и замужние, но незамужние – особая статья.

Страничка Ольги Ивановны полностью это подтверждала. Надо отдать ей должное: выглядела она для своих лет очень даже. Волосы светлые, коротко остриженные, что подчеркивало великолепную форму черепа, фигура подтянутая, поэтому много фото в купальнике, в узких джинсах и одна – в облегающем вечернем платье. «Ищу мужчину», – легко читалось между строк.

«Но она не пошла на контакт со Стасом, – подумала Люба. – А Стас, во‑первых, свободен, во‑вторых, хорош собой, в‑третьих, упрям. Он умеет добиваться женщин. А тут – категоричный отказ. Возраст? Да, Стас моложе. Но женщинам вроде Ольги Ивановны нравится, когда у них молодые любовники. А она ему отказала…»

Люба решила доискаться причины, после того как пройдется по всему списку. Начинать надо с простого, с того, что лежит на поверхности. А секрет Ольги Ивановны, если он, конечно, есть, спрятан надежно. Здесь надо время, которого у Любы не то что нет. Мало. Мало времени, поэтому Ольга Ивановна подождет. Люба поставила против фамилии дамы жирный знак вопроса и перешла к мужчинам.

Сборщик. Максим Шульман. Двадцать пять лет. Аспирант. Подрабатывает в компьютерной фирме. Все наверняка зовут его Максом. Здесь все понятно. Компьютеры, пиво и девочки. Фоток полно. Аж зашкаливает. На них бесконечные тусовки. «Я с Машей». «Я с Дашей». «Я с Машей у Даши. Даша справа». Сколько получают сборщики? Люба не думала, что много. А сколько стоит поездка в Египет? Тоже недорого. На фото огни отеля, самого отеля не видно, потому что ночь. «Я с Катей». Здесь все понятно: Катя справа. Потому что слева пальма, которую наверняка не Катей зовут. На снимке даже трехзвездочные отели выглядят как дворцы турецких султанов. Те же полосатые диваны, причудливой формы светильники, на низких столиках вазы с фруктами. «Фрукты настоящие, не муляжи», – все, что удалось выяснить Любе. Название отеля не упоминалось.

«Узнать, что за курорт и что за отель. Хорошо бы еще выяснить, что за Катя», – отметила она для себя. Катя у Шульмана в друзьях, и очень соблазнительно пройтись по ее интернет‑досье немедленно.

«Не спеши, – сказала себе Люба. – Сначала поверхностный обзор. Должна сработать интуиция. Она подскажет мне, в каком направлении надо копать. Если вор именно сборщик Макс – информации о нем полно. Куча друзей, бесчисленное количество фотографий. С другой стороны, если бы это был Макс, Самохвалов не обратился бы за помощью ко мне. Почему его предшественник уволился? Что‑то тут не так».

Она начала подозревать, что ларчик с секретом. Не может быть, чтобы начальник службы безопасности компьютерной фирмы не раскопал в Инете то, что в общем‑то лежит на поверхности. Здесь не надо быть гением – просто человеком с мозгами.

«Что‑то не так…» – подумала Люба, но забыла об этом, как только зашла на очередную страничку. Потому что в друзьях у Олега Пендракова числился Сергей Иванов, Люськин муж, а она самая близкая подруга. Сергей и у Любы был в друзьях, просто она не имела привычки зачислять к себе в список «друзей друзей». Поэтому на ее собственной страничке Пендракова не было.

Люба работала в режиме «Невидимка», поэтому тут же зашла к Сергею проверить информацию. К семье Ивановых она относилась бережно. То, что она увидела, ей не понравилось. Они вместе учились в школе – Пендраков и Иванов. Одно‑классники. Все бы ничего, но…

Как это часто бывает, если один из супругов успешен, другому катастрофически не везет. Фортуна не любит класть все яйца в одну корзину. В этом есть справедливость, один должен обеспечивать семейный достаток, другой поддерживать пламя в очаге. Чтобы в доме было не только сытно, но и тепло и уютно. Хорошо, когда люди это понимают. Один соглашается быть ведущим, другой – ведомым. А происходит это, когда достаток обеспечивает мужчина, а комфорт женщина, когда все логично и так, как повелось испокон веков. Если же наоборот, то в семье зачастую возникают проблемы.

Именно это и случилось с Ивановыми. С тех пор, как Сергей с Люсей поженились, ее карьера неуклонно шла в гору, а муж всячески ей помогал, оставаясь в тени. Люська‑Апельсинчик прославилась, когда приняла участие в реалити‑шоу, которое фактически превратилось в борьбу за выживание, потому что там стали убивать. Не понарошку, а на самом деле. За смертью в прямом эфире, затаив дыхание, следила вся страна. Денег Людмила на этом не заработала, зато прославилась. И с таким медийным багажом ее взяли на роль ведущей кулинарного шоу. Потом был скандал с ВИП‑отдыхом в сауне – яркий репортаж на федеральном канале с Апельсинчиком в главной роли, собравший высокие рейтинги. За Люськой прочно закрепилась репутация скандалистки с яркой внешностью. Ее амплуа – «клоунесса». На телевидении такие персонажи нужны, поэтому карьера Людмилы Ивановой и складывалась успешно. Теперь ее пригласили в ток‑шоу на частный канал, который активно набирал обороты. Благодаря и Людмиле тоже.

Сергей же, напротив, все не мог найти себя. Последний экономический кризис больно ударил по фирме, в которой он работал. Иванов сказал жене, что пора ему пуститься в свободное плавание. Людмила всем с гордостью говорила, что ее муж бизнесмен. Так и писали в глянце. На фото цвела улыбками счастливая семья. Сергей был красавцем, поэтому Люське все завидовали. Какой мужчина! Да еще и бизнесмен!

На деле же Сергей был, как бы это сказать поточнее? Мелким торговцем? Лавочником? В общем, он держал на рынке ларек, где торговал… Вот поэтому Люба и напряглась. Он торговал компьютерами и комплектующими к ним. А Олег Пендраков был его одноклассником. Мало украсть, надо еще сбыть ворованное. Ларек на рынке – вариант для этого оптимальный. Любе не хотелось думать, что она нашла вора. Ведь она подставляла лучшую подругу. Не дай бог, информация просочится в прессу. Одно дело, когда муж тебя бьет. Это только повышает рейтинг. Предприимчивые дамы легко делают на синяках и сломанных носах медийную карьеру. А когда муж потихоньку сбывает краденое, это мало того что неинтересно, но еще и вызывает брезгливость и желание от этого отстраниться, отодвинуться. Запашок‑то… Фу!

Если выбирать между Стасом и Люськой, Люба без колебаний выбрала бы Апельсинчика. Самохвалов перебьется, выпрут его с работы, так ему и надо. Не будет врать в анкетах. Продвинутый пользователь! Это Стас‑то! Который тычет в клавиатуру одним пальцем и перед каждой клавишей зависает чуть ли не на минуту! А Люська щедро делится с ней своим успехом. Зовет на эфиры, устраивает встречи с нужными людьми. Люба ей безмерно благодарна.

С другой стороны, подруга должна быть в курсе всех дел своего супруга. Хорошо, что Люба раскопала это раньше, чем журналисты.

Она вернулась к Пендракову. С фото на нее смотрел симпатичный толстяк. Бывают люди, которых полнота не только не портит, а, напротив, придает им определенный шарм. Когда они начинают худеть, то напоминают сдувающийся воздушный шарик. Вот он парил под потолком и радовался глаз, так что все, глядя на него, невольно улыбались, а теперь, поникший, болтается у пола, и его с недоумением обходят стороной: как бы не споткнуться. Пендраков был именно из таких очаровательных жизнерадостных толстяков, которых все обожают. На фото он светился веселой улыбкой, обнимая кавказскую овчарку. Улыбка у Олега была доброй, собака тоже не казалась злой, хотя и была огромной, порода не декоративная, что и говорить. Сразу видно, что они счастливы – человек и собака. И всем остальным тоже не желают зла.

Чтобы избавиться от наваждения, Люба перешла к другим фото. У Пендракова в друзьях числилась куча народа, он был общителен, но не навязчив. Оставлял комментарии, которые вызывали у всех такую же добрую улыбку, какая цвела на лице самого Пендракова. Где бы он ни был, ездил ли в командировку, отдыхал ли в Сочи или выбирался за границу, в демократичную Турцию, Пендраков везде заводил знакомства. На его форум так и сыпались сообщения. Его поздравляли не только с Новым годом и двадцать третьим февраля, но и с Днем танкиста, Днем десантника, Днем строителя и даже почему‑то с Днем работника полиграфической промышленности. Люба замучилась считать праздники, к которым Пендраков имеет отношение. Хотя у него не было детей, первого июня его тоже поздравляли. В День защиты этих самых детей. Дамы желали ему счастья в личной жизни, мужчины, похоже, завидовали. «Эх, Олег, у тебя еще все впереди!»

Люба тоже невольно почувствовала зависть. Она буквально вынуждала себя писать комментарии к фотографиям своих виртуальных друзей, оставлять сообщения на их форумах в надежде, что и ее страничка каждый день будет пестреть новостями. Но она, как в старом добром фильме о Золушке, старательно собирала «знаки внимания», часами просчитывала свою востребованность, а у Пендракова это получалось само собой. Он просто был душкой, и с ним охотно общались. И такой человек – вор?!

Но почему‑то же его взяли на заметку. Не прошел детектор лжи? Люба не нашла к чему придраться, если только к Сергею Иванову, который числился у Пендракова в друзьях и держал на рынке ларек, торгующий комплектующими к персональным компьютерам.

Невольно она глянула на часы. Время летело незаметно. Зимний день короток, за окном уже начало сереть, а она одолела только две трети списка. В нем еще две фамилии. Надо поторопиться, чтобы за день отработать черновик.

Она набрала в поисковой строке «Юрий Парамонов, Москва, 43 года». Парамоновых было несколько, и среди них два Юрия, но Люба безошибочно определила того, кто ей нужен. У компьютерщика было умное, интеллигентное лицо, и очки с диоптриями в тонкой металлической оправе явно оказались на своем месте – оседлали длинный хрящеватый нос. Все гармонично, высокий лоб с залысинами, прямая линия носа и близорукость. Умница и на сто процентов бывший отличник, победитель математических олимпиад. На фирме Парамонов был штатным программистом, то есть занимался «заливкой». Устанавливал компьютерные программы и сам кое‑что для фирмы разрабатывал. Причем согласно заключенному им договору это являлось собственностью фирмы. Под каждой фамилией из списка имелись краткие пояснения, информация, которая Стасу (а скорее его предшественнику) показалась важной.

«Гм‑м‑м… Мотив. Фирма забирает у Парамонова его интеллектуальную собственность, а он в отместку изымает материальные ценности, чтобы как‑то компенсировать потерю. Логично».

Под подозрение Юрий попал, потому что имел доступ высшего уровня к складской базе, программу которой он же и написал, а еще он много времени проводил на сборке. Ведь Парамонов занимался «заливкой» жестких дисков и кое‑что чинил. На его форуме было мало комментариев. И вдруг Любу что‑то толкнуло в сердце. «Помним, скорбим…», «Юра, мы с тобой». Интересно, что у него случилось?

Парамонов вот уже месяц не заходил на свою страничку. Значит, несчастье произошло в начале зимы. Люба быстренько пробежалась по фотографиям. «Наша дружная семья». На фото четверо: сам Парамонов, симпатичная блондинка лет двадцати пяти, годовалый малыш и девушка. Люба сразу подумала, что она вряд ли может быть дочерью блондинки. И не потому что брюнетка по возрасту не подходит. Хотя всякое бывает. Современная пластическая хирургия творит чудеса. Зато девушка так похожа на Парамонова, что сразу понятно: она его дочка. Тот же высокий лоб, прямой нос, темные волосы и близорукость. Девушка заметно щурится, хотя очки не носит. На фото она жмется к Парамонову, а блондинка обнимает малыша. Люба задумалась. Родители Юли (так зовут миловидную девочку) в разводе? Или все‑таки пластическая операция у блондинки?

Люба решила проверить все версии и зашла в гости к девушке, благо она была у Юрия в друзьях. И оторопела. Юля Парамонова тоже перестала заходить на свою страничку в социальной сети с месяц назад. Потому что умерла. Ее подруги бурно обсуждали это на форуме. Юли больше не было, а комментарии сыпались и сыпались. Последний был сегодня.

«Не могу поверить! Как же так?!!!!!!»

Любу это чрезвычайно заинтересовало. Отчего умерла абсолютно здоровая на вид, такая миловидная и цветущая шестнадцатилетняя девушка? Сама она об этом уже не скажет, потому что ее нет в живых. Но остались подруги.

И Люба пошла по подругам. Выяснилось, что Юля Парамонова покончила с собой. Спрыгнула с крыши небоскреба. Детали мог выяснить Стас, у него в милиции, то есть в теперешней полиции, остались связи. А причина самоубийства… Люба зашла к трем Юлиным подружкам и только после этого сообразила, что именно ее насторожило. А когда поняла, ей стало не по себе.

Уже машинально она проверила грузчика Алана. Ничего интересного. Скорее всего под подозрение он попал из‑за отсутствия постоянной регистрации в Москве. И потому что крайне нуждался в деньгах, ведь его семья осталась на родине, и Алан наверняка мечтал ее сюда перевезти. На добром десятке семейных фотографий красовался любящий муж и нежный отец. В друзьях у него числился весь аул, небольшой поселок, откуда Алан был родом. В то, что он вор, Любе не верилось. Нельзя подозревать человека лишь потому, что он лицо кавказской национальности. И она все никак не могла выкинуть из головы Юлю Парамонову.

Надо срочно связаться со Стасом. Есть момент, который необходимо прояснить.

«Анgелы Sмеrти»

– Ну что, нашла? – спросил он с порога.

– Да.

– Кто он?

– Проходи, мне надо с тобой серьезно поговорить. – Люба посторонилась.

– Нужны доказательства, – взволнованно заговорил Стас, гремя крышками кастрюль. Он, как всегда, был голоден.

«Любовница его не кормит, – с грустью подумала Люба, – хотя темперамент «продвинутого пользователя» использует на всю катушку. Даже похудел, бедняга».

– Стас, сядь.

– Ага.

– Я тебя покормлю.

– Вот спасибо! – обрадовался он, выдвигая из‑под стола табурет. – Понимаешь, на работе запарка, я питаюсь в кафешках, наспех, а дома шаром покати…

– Я поняла.

– Как только отрапортую начальству, поведу тебя в дорогой ресторан. Клянусь!

– Я, похоже, раскопала убийство, – взволнованно начала Люба. – И способ, которым избавились от девушки, нетривиальный – современные технологии. Я всегда говорила, что Интернет – это мощнейшее на сегодняшний день оружие массового поражения. Все гениальные открытия рано или поздно использовались во зло. Социальная сеть – это гениально. Так же как и атом, открытие которого совершило революцию в науке. Но потом люди создали атомную бомбу, и два города были стерты с лица земли. То же самое и с Интернетом. То, что призвано объединять людей, разрушает каждую жизнь в отдельности. Я уже слышала, что информацию с социальных сайтов использовали похитители детей, что одна предприимчивая дама продавала квартиры похожих на нее женщин, что судебные приставы ловили должников на фото молодой красивой блондинки. А теперь и до убийства дошло…

– Постой, – напрягся Стас. Ложка у него в руке замерла. – Как ты сказала? Убийство?

– Да. Это бомба, Стас. Я вышла на них через Парамонова.

– А кто вор‑то?

– Этого я не знаю.

– Постой, – повторил он. – Ты хочешь сказать, что занималась совсем не тем, о чем я тебя просил?

– Я занималась именно тем, но через одного из подозреваемых случайно вышла на…

– Постой, – в третий раз сказал он. И встал, отшвырнув ложку. – Черт знает что такое! Вот почему я не хотел к тебе обращаться! И почему мы с тобой расстались! Ты уникальный человек, Люба. Из всего делаешь проблему. Даже из того, что лично тебя не касается. И сексом ты занимаешься так, будто делаешь одолжение, думая при этом о чем‑то глобальном. Знаешь, как трудно в одиночку удовлетворить весь земной шар? А на групповой секс тебя не уломать. Твоих комплексов тоже хватит на все человечество.

– Это оскорбительно. – Она тоже встала.

– Я просил тебя о мелочи. Какого черта ты полезла в дебри?

– Неужели тебе не интересно?

– Нет, – отрезал он. – Если честно, мне плевать. Кого там, говоришь, убили?

– Шестнадцатилетнюю девушку.

– Пусть об этом думают ее родители.

– Но они ничего не знают!

– Вот и пусть остаются в неведении. – Стас сел. – Вернемся к нашему делу. Послушай, – сообразил вдруг он, – давай я тебе заплачу!

– Ты всерьез полагаешь, что я возьму от тебя деньги?! – Люба чуть не рассмеялась сквозь слезы. Стас сильно ее задел. Неужели она так безнадежна в постели? Потому и личная жизнь не складывается?

– Параллельно с тобой работает группа психологов, – хмуро сообщил он. – За большие деньги, между прочим.

– Почему ты мне сразу не сказал?!

– А тебе нельзя говорить правду, – злорадно ответил Стас.

– А врать, что денег у фирмы нет? Оптимизация расходов, мол.

– А что мне оставалось? Я обещал боссу, что урою этих психологов.

– Свинья! – разозлилась она.

– А как мне, по‑твоему, делать карьеру?

– Убирайся!

– Давай поговорим спокойно. Сядь.

Она нехотя села.

– Тебя, как я понял, зацепило это убийство.

– Да, потому что…

– Погоди. Социальная сеть как способ убийства – прекрасная тема для диссертации.

– Я вовсе не собиралась…

– Это ее украсит. Тебя заботит твоя карьера, меня – моя. Давай баш на баш? Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. Я копаю материал для твоего диссера, ты сдаешь мне вора.

– Это хамство.

– Это деловой подход.

– Ну, хорошо…

Она попыталась взять себя в руки. Без Стаса ей это дело не раскопать. Только он, используя старые связи в полиции, может собрать доказательства того, что для Любы вчера вечером стало очевидно: Юлю Парамонову убили.

– Что ты нарыла?

– А мою проблему ты не хочешь узнать?

– Говори, – нехотя согласился он.

– Это справедливо, потому что твою проблему я знаю. Выслушай меня. Это интересно.

– Я весь внимание. – Стас тяжело вздохнул.

– У меня в друзьях случайно оказалась дочка моей школьной подруги, семнадцатилетняя девушка. Некая Арина Тупилина. В новостной ленте находят отражение последние события жизни людей, которые числятся у тебя в друзьях.

– Да знаю я, – с досадой сказал Стас. – Короче.

– Однажды я случайно пошла по ссылке со странички Арины и натолкнулась на группу под названием «Анgелы Sмеrти». Чтобы тебе было понятно, там три русские буквы заменены английскими: Г, С и Р. Возможно, в этом есть какой‑то смысл. Или просто дань моде, я в этом еще не разобралась. Это подборка рассказов о несчастной любви. Вернее, все так вывернуто, что истинная любовь представляется как непременная жертва. Либо он умирает, либо она. Оставшийся в живых, наконец‑то оценив любимого или любимую, всю жизнь хранит ему верность. Например: «Я его так любила, была ему верна, а он забывал дарить мне цветы Восьмого марта и о моем дне рождении вспомнил только к вечеру. Он пришел с букетом алых роз и плюшевым мишкой и увидел меня в ванне с перерезанными венами. Я успела сказать ему последнее прости. А он мне, рыдая, о том, что всю оставшуюся жизнь будет мне верен». Или: «Он меня так любил, а я это не ценила. Воспринимала знаки внимания как само собой разумеющееся, цветы небрежно ставила в вазу, а плюшевых мишек складировала в нашей огромной спальне, в шкафу‑купе. И вдруг однажды я поняла, что он для меня значит. И принялась ему звонить, чтобы поделиться своим открытием. Мы объяснились друг другу в любви, и тут раздался визг тормозов. Связь внезапно прервалась. Потом чужой голос сказал, что его больше нет. Мое сердце разбито. Я каждый день хожу на его могилу и храню ему верность».

– И что тут такого? – хмуро спросил Стас. – Подростки забавляются.

– Ага! Ты сразу понял, что это подростки!

– Судя по обилию плюшевых мишек… Если ты, конечно, не пошутила.

– Нет. Не пошутила. И тут‑то начинается самое интересное. Вот скажи. Ты, например, создал в социальной сети группу. Какой твой интерес?

– Люба, я этим не занимаюсь.

– Правильно. У тебя и без того жизнь насыщенная. Тебе хватает реальных приключений, друзей у тебя полно, женщин тоже, и ты не пытаешься себя реализовать в каких‑нибудь Одноклассниках. С психологической точки зрения ты, как интернет‑пользователь, абсолютно безнадежен. Но далеко не все такие. Почему идея социальной сети имела такой глобальный успех? Это способ самореализации. Шанс стать успешным и значимым. Завести кучу друзей. Когда человек начинает писать в ЖЖ или активничает в социальной сети, его цель привлечь к себе внимание. Стать в Инете персоной. Известные блоггеры к тому же неплохие деньги зарабатывают. То есть в Инет идут за славой, и цель каждого – собрать огромную аудиторию. Логично?

– Пока да.

– Идем дальше. Итак, надо собрать аудиторию. Для этого активно рассылаются приглашения в группу. Я совершенно случайно зашла к «Анgелам», и некоторые рассказы меня тронули. Они были очень недурно написаны. Чувствовался литературный талант. Поэтому я записалась в группу. И даже сама решила что‑нибудь написать. Тем более там были комментарии под каждым рассказом, которые мне тоже показались интересными. Я ведь психолог и пишу диссертацию об интернет‑пользователях. Каково же было мое удивление, когда на следующий день я не увидела у себя на страничке «Анgелов Sмеrти». В моем личном списке групп по‑прежнему осталось пять, но «Анgелы Sмеrти» куда‑то исчезли. Как и не было их. Меня выкинули из группы и даже не прислали никакого сообщения. Я, не будь дурой, нашла их в общем списке. И во второй раз сильно удивилась, когда меня туда не пустили. «Приват, только для посвященных». И – замок.

– Ты что, обиделась? – хмыкнул Стас.

– Представь себе, да! И даже хотела создать собственную группу, тоже какой‑нибудь «Приват». И перетянуть туда аудиторию «Анgелов». Строила планы интернет‑мести. Но потом собралась и проанализировала свои чувства. Почему мне так обидно? Нормальная человеческая реакция, когда тебя куда‑то не пускают. Начинает казаться, что там нечто необычное, не для простых смертных, даже если там сроду ничего нет. Это как с закрытыми ночными клубами, где все то же самое, что и в открытых, а то и хуже, но зато избранное общество, которое платит большие деньги, чтобы к ним кого попало не пускали. Человек без комплексов над этим посмеется и пойдет есть лучшую еду за гораздо меньшие деньги, запивая ее теми же коктейлями, но в два‑три раза дешевле. А примат, зомбированный СМИ, так и будет ломиться к избранным, да еще и устраивать по этому поводу истерики. Как же! Меня не пускают! Я человек второго сорта! Для некоторых это становится смыслом жизни – попасть в закрытый ночной клуб. Но это же убожество! Приравнивать парня, ответственного за фейсконтроль, к апостолу Петру, в руках у которого ключи от ворот рая! Если бы все были здравомыслящими людьми и понимали это, закрытые клубы перестали бы существовать. Они бы разорились. Люди сами создают себе проблемы. Позволяют собой манипулировать. Богатых меньше, чем бедных, и проще сделать изгоями их. Там неоправданно дорого, и мы туда не пойдем. И все. Просто включить мозги. В моем случае тоже пришлось включить мозги. Меня не пустили к подросткам, но ведь я и в самом деле взрослая тетя. А творчеством можно заниматься на любом литпортале. Я успокоилась и вскоре об этом забыла.

– Что случилось сегодня? – зловеще спросил Стас.

– Сегодня я взглянула на проблему с другой стороны. Подростки не просто развлекаются – это изощренная месть. Дети вообще жестоки. Недалекие, из неблагополучных семей банально друг друга избивают. А ролики выкладывают в Инете. Но есть социальная прослойка так называемых «продвинутых пользователей». Тихие отличники, дипломированные «олимпийцы», будущие студенты элитных вузов. Эти не будут махать кулаками. Но они тоже обожают сводить счеты. Меня выкинули из группы не только потому, что я взрослая тетя. Я еще и психолог. Профессию человека не так‑то сложно вычислить. Есть группы: «Выпускники вуза такого‑то». Или: «Производственное объединение «Вымпел». Подписи к фотографиям: «Я на работе», «Это мой придурок‑шеф», «Наш дружный коллектив». Понятно, если на фото десять мужиков в камуфляже, то человек имеет отношение к охране. К какой? Надо смотреть лычки. Буквы на охраняемом объекте. И такое бывает: профи сдают себя с потрохами, даже не задумываясь о последствиях. Мою профессию вычислить несложно. «Психфак МГУ». Я и не шифруюсь. Плюс эфиры. Ток‑шоу Людмилы Ивановой очень популярно, а меня она зовет регулярно. Был эфир на радио в ночное время…

– Хватит, хватит! – замахал руками Стас. – Я уже понял, что ты звезда! Как ее убили?

– Довели до самоубийства. Юля спрыгнула с крыши небоскреба. Ей внушили мысль, что ее мальчик будет всю жизнь ей верен, если она умрет. Мол, единственный способ сохранить его любовь – умереть. Сначала Юлю затянули в группу…

– Кто?

– Подруги. Подростками как раз несложно манипулировать. Все тайное, запретное их привлекает. Ключевое слово «Приват». Только для избранных, для посвященных. Тех, кто понимает. Второе ключевое слово – «Смерть». Подростков волнует тайна жизни и смерти. Они ведь только начинают жить и смерти боятся. Не хотят в нее верить. Как это? Мир будет таким же, какой он сейчас, или почти таким же, а меня в нем уже не будет? Поэтому у подростков столь популярна вампирская тема. Во‑первых, в кино и книгах вампиры живут вечно. Во‑вторых, активная фаза их существования приходится на ночь. Подростки тоже ведут ночной образ жизни, потому что родители спят и не могут в это время их контролировать. Плюс тайна. Убийственный дуэт – тайна и смерть. Третье – микс из русских букв и английских. Некий шифр. Подростки склонны все кодировать, опять‑таки из‑за родителей. Детям ведь в кайф, когда их «предки», которые считают себя самыми умными, чего‑то не понимают. И, наконец, главное ключевое слово – «Любовь». Половое созревание, первый сексуальный опыт. Итак, «Любовь». «Смерть», «Тайна». Атрибутика соблюдена. Если бы группа была открытой, опасность оказалась бы гораздо меньше. Но тот, кто ее создал, вовсе не стремится собрать аудиторию. Он решает личные проблемы. Кстати, группа до сих пор существует, но я не могу туда войти.

– И что ты собираешься делать?

– Хочу, чтобы ты завел уголовное дело, – пожала плечами Люба.

Стас расхохотался. Смеялся он долго, а Люба терпеливо ждала. Наконец Самохвалов вытер слезы и терпеливо, как маленькой, принялся ей объяснять:

– Меня из органов год назад ушли. Никакого дела я открыть не могу. Это и раньше было не в моей компетенции, я ведь не следователь. Потом: девица сама спрыгнула с крыши. Поверь, у милиции и так работы хватает.

– У полиции, – машинально поправила Люба.

– Один хрен, – поморщился Стас. – Я могу, конечно, навести справки. Была ли предсмертная записка и кто он, герой ее романа.

– Вот и наведи.

– Что касается отца… Можно воровство на фирме как‑нибудь связать со смертью этой… как ее?

– Юли. Не исключаю, – торопливо сказала Люба. – Она наверняка знала, откуда в семье достаток. Если он, конечно, был. Или догадалась. За смертью девушки вполне мог стоять взрослый человек. Доведение до самоубийства – это очень медленный способ избавиться от неугодного. Зато надежный. Не подкопаешься. Видимо, преступник знал, что у него много времени.

– Это другое дело, – кивнул Стас. – Тогда у меня есть повод отработать версию «физическое устранение свидетеля». Проверка не займет много времени. Могу сделать тебе одолжение. Я отработаю Парамонова по своим каналам, а ты уж, будь добра…

– Я поняла. В группу мне ход закрыт, но я могу списаться с Юлиными подругами. С той же Тупилиной.

– А что с остальными? – деловито спросил Стас.

– С кем?

– Остальные четверо из списка. Есть какие‑нибудь мысли?

– Пока нет, – ответила Люба. Слишком быстро, и Стас, бывший опер, что‑то почувствовал и тут же припер ее к стенке.

– С этого места поподробнее, – жестко сказал он и уставился на нее в упор. Люба увидела, что синие глаза Самохвалова могут быть не только наглыми и ласкающими. Они впились ей в лицо, как два стальных гвоздя, и буквально пришили к стулу. – Говори.

– Это связано с моей лучшей подругой, – промямлила она.

– С Люськой, что ли?

– Точнее, с ее мужем.

– С Серегой?

– Да. Но это такая мелочь…

– А давненько мы не виделись. Я уже по ней соскучился, – оживился Стас. – Твоя подруга гм‑м‑м… Забавная.

– Она вовсе не горит желанием тебя видеть.

– Потому что я на тебе не женился?

– Ты же знаешь, люди, которые счастливы в семейной жизни, желают того же всем остальным, – сказала Люба, вовсе не будучи уверена в том, что Ивановы счастливы.

– То есть занимаются сводничеством. Люба, мы с тобой не пара.

– Люська это поняла.

– Тогда какие претензии? – Еще один взгляд, отливающий сталью.

– Я ведь до сих пор не замужем.

– Предлагаешь мне устроить твою личную жизнь? – прищурился он.

– Было бы неплохо, – не растерялась Люба.

– Заметано, – кивнул Стас. – А это забавно: выдать замуж бывшую любовницу. Кого предпочитаете, мадам? Блондинов, брюнетов? Впрочем, и так понятно. – Он пригладил свои светлые волосы. – Породистый экстерьер не обещаю, зато зарплата… Зарплата достойная.

– Ты на фирме мне кого‑нибудь сосватаешь?

– Yes.

– Один раз тебя уже подвел немецкий, – не удержалась она от колкости, – поэтому не стоит увлекаться английским.

– Поучи меня жизни, – буркнул Стас, но тут же вернулся к интересующей его теме: – Так когда я увижу твою подругу?

– А когда я увижу жениха?

– Что, если устроить вечеринку? Я с приятелем, ты со своей подружкой‑звездой. Гм‑м‑м… Надо найти повод. Я над этим подумаю. Итак: Парамонова мы отрабатываем по криминалу. Копаем его связь с убийством дочери и зажимаем в угол: либо колись, либо садись. – Стас, довольный собственной шуткой, рассмеялся. – Иванов с кем из списка связан?

– С Пендраковым, – машинально ответила Люба.

– Пендракова делаем руками твоей лучшей подруги. Чтобы отмазать обожаемого мужа от тюрьмы, она землю будет рыть. А она, как‑никак, звезда.

– Стас!

– Мы, кажется, договорились. Я делаю свою работу, ты – свою. Мне нужен вор, – жестко добавил он. – Что с кладовщицей?

– Это у тебя надо спросить.

– Я уверен, что у нее есть любовник, которому нужны деньги.

– Почему?

– Потому что она меня отшила. Значит, место занято. Можешь выяснить, кем?

– Я попробую. Наверняка парень числится у нее в друзьях.

– Главное, не перепутать его с сыном, – насмешливо сказал Стас.

– А у нее и сын есть?

– Милая, как ты искала? Ты же ничего, по сути, не сделала! Уперлась в эту девку. И все.

– Стас, она умерла, – напомнила Люба.

Он вздохнул, но промолчал.

– Что с грузчиком и тестировщиком? – спросил Стас после паузы, почтив память Юли Парамоновой десятью секундами молчания.

– С каким тестировщиком?

– С Максом. Он сборщик тире тестировщик. На фирме сейчас экономят. Как и везде. Так что с Максом?

– С ним все в порядке, – заверила Люба. – Живет полной жизнью.

– Надо выяснить, на какие деньги.

– Я выясню. Попробую, – тут же поправилась Люба. – Что касается грузчика, лично у меня он не вызывает подозрений. По‑моему, хороший семьянин.

– Это и есть причина. Он каждый месяц посылает им деньги. Жене и детям. А откуда бабки?

– Можешь мне объяснить, почему только эти пятеро?

– Методом исключения. После первой же крупной кражи всех подозрительных лиц уволили. В первую очередь тех, кто недавно работает на фирме. А кражи не прекратились. Значит, кто‑то из «слонов».

– Кого? – удивилась Люба.

– Так зовут тех, кто работает на фирме со дня ее основания, – пояснил Стас. – «Слоны». Парамонов, Пендраков и Ольга Ивановна.

– А Макс с Аланом?

– Алан чисто прошел детектор. Слишком чисто. Но он гастарбайтер. А Макс, напротив, не прошел. Потому что пофигист. Он всегда врет, вот детектор и ошалел. Макс прибор с очередной девкой перепутал, зуб даю.

– Господи, так почему ж его не уволили?!

– Он племянник владельца фирмы. Босс потребовал доказательств.

– Он прав: зачем племяннику воровать у дяди? А почему тогда Макс только сборщик?

– Тире тестировщик. А пес его знает. Но ходят слухи, что парня скоро переведут директором в только что открывшийся филиал. В провинцию.

– Из сборщиков в директора?!

– А что тебя удивляет? – ехидно спросил Стас. – Макс давно бы уже сделал на фирме карьеру, раз он племянник, один затык: воровство на складе.

– У вас там черт ногу сломит! – в сердцах сказала Люба.

– Вот и разберись.

Она приуныла. Казалось, разобраться в пяти соснах гораздо легче, чем в сосновом бору. А на деле вокруг каждой сосны – непроходимые дебри. Пять огромных лесных массивов, и в каждом можно заблудиться. Люба прекрасно помнила, что на стра‑ничке Ольги Ивановны не было ее фото с сыном. И даже упоминания о нем. Это ли не странно?

Юрий Парамонов оказался замешан в убийстве. Ведь идея с «Анgелами Sмеrти» могла прийти в голову только очень неглупому человеку, прекрасно разбирающемуся в психологии людей и в компьютерах. Юрий подходит. Отец убил родную дочь, чтобы скрыть, что он вор?!

Человек, без проблем вступающий в контакт с абсолютно незнакомыми людьми и тут же делающий из них друзей, не смог к сорока годам найти вторую половину и обзавестись детьми? Это ли не странность? У Пендракова в друзьях куча женщин, и все с комментариями: «Олег, ты прелесть!», «Какой симпатичный мужчина!», «Ой, какая чудная собачка!» и т. д. Если только Пендраков в разводе? А дети? Собака – друг человека, оно понятно, может, потому что молчит. Олегу Пендракову есть что скрывать, вот он и не откровенничает с друзьями. Прикидывается рубахой‑парнем, но это лишь виртуальный образ. А на деле он замкнутый, угрюмый человек, брюзга и скряга.

Племянник босса занимает на фирме низшую должность. И где? Даже не в офисе, не менеджером по работе с клиентами. Босс ставит его на сборку и дает в руки отвертку. В наказание или поближе к материальным ценностям? А не засланный ли он казачок? Потому и проверку на детекторе не прошел. Ведь дядя все равно посмотрел на это сквозь пальцы. И уже готовит парню теплое местечко. В благодарность за что?

Один грузчик чист, как стекло. И проверку прошел блестяще. Но почему‑то же до него докопались? Алан Габаев в черном списке, а там, как Люба убедилась, случайных людей нет.

– О чем ты думаешь? – тихо спросил Стас.

– О том, что ты мной манипулируешь. Я, как психолог, прекрасно это понимаю, но все равно делаю то, что ты хочешь.

– Может, ты меня все еще любишь? – внимательно посмотрел на нее Стас.

– Никакой любви у нас не было. Только стечение обстоятельств.

– Твоя проблема в том, что ты психолог. Есть вещи, о которых думать не надо. В любви уж точно, – уверенно сказал он.

«Знаток», – мысленно усмехнулась Люба. И не стала говорить Стасу, что у него, несмотря на огромный опыт именно в вопросах любовных, тоже не все в порядке. Она одна, потому что ни черта не понимает в сексе, а он, потому что понимает все. Она никак не может определиться, а он остановиться.

«И что мне остается? Одинокой женщине без жилищных и материальных проблем и без семьи? Работа!»