Что виднеется в тумане по курсу.

Мы переживаем глубокий кризис и еще долго будем его переживать, подслащивая нефтедолларами. По сравнению с другими кризисами в истории наш выделяется редкостной неспособностью общества понять суть происходящего и выработать внятный проект его преодоления. Ведь кризис – особый тип бытия, его можно уподобить болезни человека. Как и болезнь, его надо изучить, поставить диагноз, выбрать лекарства – и лечить. Осторожно, регулярно корректируя ход лечения. Для этого и служит разум.

Мы же как будто вернулись в пещеру, увлечены плясками шаманов. Хладнокровно изучать реальность не можем, все внимание – на абстрактные сущности. Одни готовы погибнуть за демократию и конкуренцию, другие – за равенство и братство. Идет битва призраков: белая идея, красная идея, кости царя‑мученика… Что по сравнению с этим весенний сев или трубы теплосетей! Не будем думать о молоке для нашего ребенка, пока не выясним, кто виноват в слезинке ребенка столетней давности! Из нашего разума как будто вынули «чип», ответственный за здравый смысл.

Как вернуться на землю? Из опыта я сделал вывод, что даже самая расколотая по идеалам аудитория соединяется для такого разговора, если представить наш кризис как систему угроз. Угроз для страны, для народа, для детей и внуков. Это как будто отрезвляет ум – видно, что люди об этом думают, но боятся додумывать до конца. А уж вместе не так страшно.

Важным свойством разумного человека является способность предвидеть угрозы и риски. Это требует мужества, недаром Кант считал, что девиз разума – Audesaper («имей отвагу знать»). Предвидение опирается на анализ предыдущих состояний, для чего необходим навык рефлексии – «обращения назад». Общество без рефлексии беззащитно. Первым шагом к общему кризису у нас и стало отключение памяти и порча инструментов рефлексии. Это изменение в конце 80‑х годов было массовым и поразительным по своей моментальности – как будто кто‑то сверху щелкнул выключателем. Произошел сдвиг от реалистического мышления, которое дает правильные представления о реальности, к аутистическому – оно создает приятные представления. Информация об угрозах стала активно отвергаться.

Это и создало саму возможность смены общественного строя. Еще Аристотель писал, что возможны два типа жизнеустройства: в одном исходят из принципа «сокращения страданий», а в другом – «увеличения наслаждений». Советский строй исходил из первого принципа, был создан поколениями, пережившими несколько волн массовых бедствий. Он весь был нацелен на предотвращение угроз. В этом СССР достиг больших успехов и даже сделал ряд важных открытий. Но важен баланс, и городское население 80‑х годов, уже забыв о бедствиях, страдало от нехватки «наслаждений». Вместо осторожного сдвига в эту сторону активная часть общества соблазнилась радикально перейти ко второму принципу жизнеустройства,

Философ А.С. Панарин трактует этот большой сдвиг в сознании как «бунт юноши Эдипа», бунт против принципа отцовства, предполагающего ответственность за жизнь семьи и рода. Начавшийся «праздник жизни», хотя бы для меньшинства, не предвещал катастрофы, пока худо‑бедно действовали старые системы защиты от угроз, но этот праздник затянулся сверх меры. Сейчас старые изношенные системы начали рассыпаться, но наше сознание – и у элиты, и у массы – утратило навыки предвидения угроз.

На всех уровнях общества, от Кремля до жалкого одиночки, всегда имеется «карта угроз», каким‑то образом выраженная. Чем сложнее общество и окружающий мир, тем детальнее должна быть эта карта. Карта эта всегда не вполне достоверна и отстает от жизни. Но в моменты резкого слома порядка, в условиях хаоса и быстрых изменений эта карта может стать совсем негодной. Следуя ей, мы попадаем в положение командира, который в тумане ведет свой отряд по карте вообще другого района. Он не видит угроз, они возникают внезапно.

В такое положение мы и попали. Это почувствовал уже Андропов – и сказал: «Мы не знаем общество, в котором живем». Это подтвердил Горбачев – и тут же стал перестраивать общество, «которого не знает». А дальше пошло… Не желая слышать неприятных сигналов, мы стали отключать системы сигнализации об угрозах – одну за другой. Это выражалось в планомерной ликвидации («перестройке») структур, которые и были созданы для обнаружения угроз и их предотвращения. Общество заболело чем‑то вроде СПИДа. Ведь иммунодефицит и выражается прежде всего в отключении первого контура системы иммунитета – механизма распознания проникших в кровь веществ, угрожающих организму.

Вот в 2002 г. президент В.В. Путин на Госсовете сказал о накатывающей на РФ угрозе наркомании: «В начале 90‑х годов в результате политических потрясений мы просмотрели эту опасность». Как это «просмотрели»? Как можно такую вещь «просмотреть»? Была уничтожена та огромная структура, которая ограждала страну от этой опасности – пограничные войска, агентурная сеть КГБ, информационно‑аналитические службы.

В норме опасность порождает функцию государства, а функция – соответствующую структуру. КГБ и был в СССР той сложной структурой, которая покрывала спектр главных прямых опасностей для государства и общества. Когда структуры КГБ соответствовали спектру опасностей и полноценно работали, в принципе невозможно было бы появление на нашей территории СССР террористических организаций, банд иностранных наемников, регулярное похищение людей и продажа вооружения, включая ракетные зенитные комплексы, организованным преступным бандам. Тогда в такие вещи просто никто не мог бы поверить.

КГБ – одна из систем предупреждения. Другая большая система, выполняющая эту функцию – наука. Она была «перестроена» примерно так же, как КГБ. Но даже сегодня о науке спорят лишь в терминах ее экономической эффективности. Ах, ее продукция неконкурентоспособна! Да разве в этом главная функция отечественной науки.

Вот властями и строительными фирмами Москвы и. Петербурга овладела фанатичная идея построить несколько десятков небоскребов – чтобы было «как в Нью‑Йорке». В Петербурге уже решили строить два 40‑этажных дома, хотя такие дома можно строить только на прочных скальных выходах или на твердых отложениях, а под Питером залегает чехол слабых отложений (торф, пески, глины). Как же так? Очень просто – интересы «дикого капитализма» заставили ликвидировать важный институт индустриальной цивилизации – Госстандарт. Его выстраивали у нас весь XX век – и вот устранили, стали «приватизировать». Вместе с техническим наздором. Недавнее событие стало символом – прямо над туннелем метро строители вбили 11 свай. Три из них провалились, а одна даже пробила поезд. В это надо вдуматься.

С конца 2000 г. в РФ стала нарастать волна аварий в теплоснабжении – с трех аварий на километр в 1990 г. до двухсот в 2000 г. Это привело власть в замешательство, как будто она не знала, что Россия – холодная страна. В 2003 г. вице‑губернатор Петербурга А. Смирнов высказался откровенно: «Если говорить в общем, то в последний год проблему ЖКХ только научились правильно понимать. Но этой проблемой по‑настоящему пока ни граждане, ни власти еще не начали заниматься». Это чудовищное признание. Чего можно было не понять в «проблеме ЖКХ»? Все в этой проблеме было досконально известно, точные прогнозы делались с первого года реформы, но эти сигналы не проходили по каналам связи. Их не желали слышать!

В стране была отключена сама функция распознания угроз, подорваны необходимые для ее выполнения структуры и испорчены инструменты. Вот тот фон, на котором разыгрывается наша драхма.

Date: 2015-09-02; view: 298; Нарушение авторских прав