Глава 10. Они позволили мне привести себя в порядок в пустой коммунальной зоне

ДЭЙМОН

Они позволили мне привести себя в порядок в пустой коммунальной зоне. Сначала я не хотел терять время, мне нужно было добраться до Кэт, но они не оставили мне большого выбора, что, как оказалось, было хорошо, потому что я выглядел как некто, спустившийся прямо с гор. Растительность на моем лице вышла из-под контроля.

После бритья и быстрого душа, я надел черные спортивные штаны и белую футболку, и это осталось позади. Ту же стандартную униформу они использовали несколько лет назад. Одежда как у всех, чтобы заставить почувствовать себя безымянным лицом в толпе безымянных лиц.

Всё это, чтобы контролировать и держать всех в узде, то же самое было, когда я находился здесь прежде. Мне казалось, что Дедал не стал другим.

Я почти рассмеялся, когда понимание накатило на меня. Вероятно, в Дедал всегда разыгрывали шоу, даже когда я ассимилировал здесь много лет назад.

Когда охранник вернулся, это был та же марионетка, что и раньше, он первым делом проверил пластиковое лезвие.
Я поднял бровь. — Я не так глуп.

— Приятно узнать, — было ответом. — Готов?

— Да.

Он шагнул в сторону, позволяя мне выйти обратно в коридор. Пока мы шли к другому лифту, он приклеился к моему бедру. — Когда ты идешь так близко ко мне, мужик, я чувствую, что должен взять тебя на ужин или что-то в этом роде. По меньшей мере, я должен узнать твое имя.

Он нажал на этаж. — Люди называют меня Арчер.

Мои глаза сузились. Было что-то в нем, что напомнило мне Люка, и, черт меня побери, если это предвещало что-то хорошее. — Это твое имя?

— То, с которым я родился.

Чувак был таким же очаровательным как... хорошо, как я в плохой день. Взглянув на красные цифры на лифте, я наблюдал, как он неуклонно снижался. Мои кишки скрутило. Если Нэнси обманула, и Кэт здесь не было, то я собирался разузнать всё.

Я не знал, что сделаю, если ее нет здесь. Вероятно, сойду с ума. Я не смог остановить того, что вырвалось из моего рта раньше, чем я подумал. — Ты видел ее?— Кэт?

Мышцы на челюсти Арчера сжались, и мое воображение обезумело, пока он не ответил. — Да. Я был приставлен к ней. Уверен, твоей радости нет конца.

— Она в порядке? — спросил я, проигнорировав его укол.

Он повернулся ко мне, удивление пересекло его черты. Обмениваться оскорблениями и колкостями не входило в список моих дел на данный момент. — Она может... она может быть такой, как ожидалось.

Мне не понравилось то, как это звучало. Глубоко вздохнув, я пробежал рукой по своим влажным волосам. Образ потерявшей контроль Бет бросился в голову. Дрожь пробежала по мышцам моих рук.

У меня не было сомнений, что в каком бы состоянии ни находилась Кэт, я смогу справиться с этим. Я помогу ей поправиться. Ничто в этом мире не может остановить этого, но я не хотел, чтобы она испытала что-либо, что вредило бы ей.

Как, конечно, повредило бы убийство Блэйка.

— Она спала, когда я проверял ее в последний раз, — сказал он, когда лифт остановился. — Она не спала нормально с тех пор, как они доставили ее, но, кажется, сегодня она спит.

Я медленно кивнул и последовал за ним в коридор. Меня поразило, какими храбрыми они были, предоставив мне только одного охранника, но они знали, чего я хотел, и я знал, чем рисковал, если бы повел себя как дурак.

Мое сердце замерло, руки сжимались и разжимались. Энергия беспокойства прокатилась во мне, когда мы приблизились к центру широкого коридора, я почувствовал что-то, что я не чувствовал слишком долго.

Теплое покалывание возникло на задней стороне моей шеи.

— Она здесь, — мой голос звучал хрипло.
Он оглянулся на меня. — Да, здесь.

Мне не нужно было говорить ему, что у меня имелись свои сомнения, что часть меня держалась за холодную возможность, что они сыграли на моей слабости. Это должно быть было написано на моем лице, и я даже не трудился скрыть это.

Кэт была здесь.

Арчер остановился перед дверью и набрал код, после того как прошел глазное считывание. Послышался мягкий звук щелкнувшего замка. Он взглянул на меня, его рука оказалась на дверной ручке. — Я не знаю, как много времени они вам дадут.

Потом он открыл дверь.

Идя словно по сыпучему песку или во сне, я двигался вперед, не чувствуя пол под своими ногами. Казалось, воздух уплотнился, замедляя меня, но в действительности я несся на эту чертову дверь и двигался все еще не достаточно быстро.

С повышенным чувством тревоги я ступил в камеру, смутно осознавая, что дверь закрылась позади меня. Мой взгляд бросился вправо к кровати, прижатой к стене.

Мое сердце остановилось. Весь мой мир замер.

Я прошел вперед, сделав неуверенный шаг. Только в последнюю возможную секунду я удержал себя от того, чтобы не удариться о пол коленями. Мое горло и глаза горели.

Кэт свернулась на своей стороне, лицом к двери, она казалась ужасно маленькой на кровати. Ее шоколадные волосы упали на лицо, скрывая рукав ее обнаженной руки. Она спала, но черты ее лица сморщились, как если бы даже во время отдыха ей не было совершенно комфортно. Ее маленькие ручки были подоткнуты под круглый подбородок, губы слегка приоткрыты.

Ее красота сильно поразила меня, словно заряд света прямо в грудь. Я застыл там, не знаю насколько долго, не в состояние отвести от нее взгляд, а потом я сделал два больших шага, которые привели меня к краю кровати.

Глядя на нее, я открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но слов не было. Я был поражен безмолвием, и мог поклясться, что Кэт была единственной, кто мог сделать это со мной.

Я сел рядом с ней, когда она пошевелилась, мое сердце заколотилось, но не проснулась. Часть меня ненавидела мысль о том, чтобы разбудить ее. Вблизи я мог рассмотреть темные тени, цветущие под ее густыми ресницами, словно слабые чернильные пятна. И, честно, я был счастлив — нет, взволнован — просто быть рядом с ней, даже если это означало, что я потрачу все время, выслушивая ее.

Я не мог удержаться, чтобы не коснуться ее.

Медленно, я потянулся и осторожно убрал шелковистые пряди волос с ее щеки, и растянул их во всю длину по белой подушке. Теперь я мог увидеть слабые синяки на ее скуле, бледно—желтого оттенка. На ее нижней губе тоже был тонкий порез. Гнев пробился во мне. Я глубоко вдохнул, позволив воздуху выйти из легких.

Положив руку с другой стороны от нее, я опустил голову и мягко поцеловал порез на ее губе, молча пообещав, что я заставлю того, кто нес ответственность за ее синяки и боль, с которой она столкнулась, дорого заплатить. Инстинктивно я испустил на нее плавный поток энергии, исцеляя синяки.

Из моего рта вылетел мягкий, теплый вздох, и я поднял взгляд, не желая отстраняться слишком далеко. Ресницы Кэт затрепетали, и ее плечи сошлись, когда она вздохнула глубже. Замерев, я ждал.

Она медленно открыла глаза, ее серый взгляд был не сосредоточен, когда она скользнула им по моему лицу. — Дэймон?
Звук ее голоса, охрипший ото сна, был подобен возвращению домой. Жжение в моем горле превратилось в шар. Отклонившись назад, я положил кончики пальцев на ее подбородок. — Привет, Котенок, — сказал я и мой собственный голос чертовски охрип.

Она таращилась на меня, пока ее мутный взгляд не прояснился. — Я сплю?

Мой смех вышел придушенным. — Нет, Котенок, ты не спишь. Я действительно здесь.

Сердце пропустило удар, а потом она приподнялась на локтях. Единственная прядь волос упала на ее лицо. Я выпрямился, давая ей больше пространства. Мое сердце отсчитывало удары со сверхзвуковой скоростью, состязаясь с ее. Потом она полностью села, ее руки оказались на моем лице. Мои глаза закрылись, когда я почувствовал нежное прикосновение всей своей душой.

Кэт скользнула руками по моим щекам, словно старалась убедить себя, что я был настоящим. Я положил свои руки поверх ее и открыл глаза. Ее были расширенными и мокрыми, светясь от слез. — Все хорошо, — сказал я ей. — Все будет хорошо, Котенок.

— Как... Как ты оказался здесь? — неразборчиво проговорила она. — Я не понимаю.

— Ты будешь сердиться, — я поцеловал ее раскрытую ладошку. Я наслаждался дрожью, прокатившейся по ней. — Я вернулся.

Она дернулась назад, но я держал ее за руки, не давая вырваться. И да, я был эгоистом, я не был готов обойтись без ее прикосновений. — Дэймон, что...? О чем ты думал? Ты не должен...

— Я не собирался позволить тебе пройти через это одной, — я скользнул руками по ее плечам, обхватив ее локти. — Не было способа, каким я мог бы сделать это. Я знаю, это не то, чего ты хотела, но это не то желание, которого хотел я.

Она слегка покачала головой, ее голос прозвучал почти шепотом. — Но твоя семья, Дэймон? Твои...

— Ты важнее, — в тот миг, когда эти слова вырвались из моего рта, я знал, что они были правдой. Семья всегда была на первом месте для меня, и Кэт была частью моей семьи — большей частью. Она была моим будущим.

— Но вещи, которые они заставят тебя делать...
На ее глазах выступили слезы, и одна из них промчалась по ее щеке. — Я не хочу, чтобы ты проходил через...

Поцелуем, я поймал ее слезу. — А я не собираюсь позволить тебе сделать это самостоятельно. Ты моя — ты все для меня, Кэт.
При звуке ее мягкого вдоха я снова улыбнулся. — Ну же, Котенок, ты, правда, ожидала от меня меньшего? Я люблю тебя.
Ее руки упали на мои плечи, сгибаясь, пока ее пальцы не закопались в хлопок моей футболки, она так долго смотрела на меня.

Я начал беспокоиться. Потом она бросилась вперед, обвивая руками мою шею, и практически сбила меня.

Смеясь в ее макушку, я поймал себя прежде, чем упал. Секунду она была рядом со мной, а потом оказалась у меня на коленях, обернув руки и ноги вокруг меня. Вот это — это была Кэт, которую я знал.

— Ты сумасшедший, — прошептала она мне в шею. — Ты совершенно безумен, но я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно. Я не хочу, чтобы ты был здесь, но я люблю тебя.

Я скользнул руками по ее позвоночнику, обвивая пальцами ее поясницу. — Я никогда не устану слушать, как ты говоришь это.
Она прижалась ко мне, ее пальцы зарылись в волосы на моем затылке. — Я так скучала по тебе, Дэймон.

— Ты не имеешь понятия...
У меня кончились слова по этому вопросу. Ее пребывание здесь после такого длительного времени было самой сладкой агонией. Каждой частичкой своего тела, некоторыми сильнее, чем остальными, я чувствовал каждый ее вдох. Совсем неуместно, но у нее всегда имелось сильное влияние на меня. Здравый смысл покинул меня.

Она отстранилась, ее глаза искали мои, а потом она сократила расстояние, и, черт, поцелуй был на половину невинным, на половину отчаянным, и полностью прекрасным.

Моя хватка на ее спине стала крепче, когда она наклонила голову, и хотя поцелуй начинался сладко, я полностью принял его. Я углубил поцелуй, вкладывая в него весь страх, каждую минуту, которая прошла пока мы были в разлуке, и все, что я испытывал к ней. Ее хриплый стон потряс меня, и когда она качнулась, это уничтожило меня.

Я обхватил ее бедра и оттолкнул ее назад. Это было последнее, что я хотел сделать. — Камеры, помнишь?
Краска потекла по ее шее и выплеснулась на щеки. — Да, везде кроме...

— Ванной, — дополнил я, поймав вспышку удивления на ее лице. — Они посвятили меня.

— Во все?
Когда я кивнул, розовый цвет на ее щеках исчез, и она поспешно слезла с моих коленей. Она устроилась рядом со мной, ее взгляд был направлен прямо перед собой. Прошло несколько мгновений, и она глубоко вздохнула — Я рада, что ты здесь, но мне бы хотелось, что бы тебя не было.

— Я знаю.
Я не обиделся на это утверждение.

Она собрала свои волосы назад. — Дэймон, я...

Я положил два пальца под ее подбородок и наклонил ее лицо к своему.
— Я знаю, — снова сказал я, смотря глаза в глаза. — Я видел некоторые вещи, и они рассказали мне о том...

— Я не хочу об этом говорить, — быстро сказала она, скользя руками по согнутым коленям.

Беспокойство поднималось во мне, но я заставил себя улыбнуться. — Хорошо. Все хорошо.
Я скользнул руками вокруг ее плеч, притягивая ближе. Сопротивления не было. Она растаяла, перебирая пальцами мою футболку. Я поцеловал ее в лоб и понизил голос. — Я собираюсь вытащить нас из этого.

Ее рука сжалась на моей футболке, когда она подняла голову. — Как? — прошептала она.

Я наклонился, прижимаясь близко к ее уху. — Верь мне. Я уверен, они наблюдают за нами, и я не хочу давать им повод разлучить нас прямо сейчас.

Она понимающе кивнула, но ее рот напрягся. — Ты видел, что они делают здесь?

Я покачал головой, и она глубоко вздохнула. Приглушенным тоном она рассказала мне о больных людях, которых они лечили, о Лаксенах и гибридах. Когда мы говорили, мы растянулись на кровати лицом друг к другу. Я был уверен, она перескакивала через множество вещей. Например, она не говорила ни о чем, что она делала или как получила все эти синяки.

Я понял, что это было связано с Блэйком и было причиной того, что она особенно не распространялась на эту тему, но она упомянула маленькую девочку по имени Лори, которая умирала от рака. У нее появился подавленный взгляд, когда она говорила о ней. Кэт ни разу не улыбнулась. Знание изводило меня, угрожая разрушить воссоединение.

— Они сказали, что существуют плохие Лаксены, — сказала она. — Вот почему они держат меня здесь, чтобы научить сражаться против них.

— Что?

Она напряглась.
— Они сказали, что существуют тысячи Лаксенов, которые хотят причинить людям вред и что со временем их будет еще больше. Полагаю, они не сказали тебе ничего подобного?

— Нет.
Я почти засмеялся, но потом вспомнил то, что сказал Итан. Не было ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к тому, что она говорила. Или было? — Они сказали мне, что хотят получить больше гибридов.
Обеспокоенность пересекла ее лицо, и я пожалел, что сказал это. — Какой вид рака у Лори? — спросил я, пробежав рукой по ее руке. Я не переставал касаться ее. Ни разу, с тех пор, как вошел в комнату.

Кончики ее пальцев лежали на моем подбородке, и мы были настолько близко, насколько могли быть, чтобы это казалось уместным, учитывая, что на нас смотрели. — Тот же вид рака, какой был у моего отца.

Я сжал руки. — Прости.

Ее пальцы проследили изгиб моего подбородка.
— Я видела ее всего один раз, но дела у нее идут не слишком хорошо. Они дают ей лекарство, которое получили от Лаксенов и гибридов. Они называют его ЛГ—11.

— ЛГ—11?

Она кивнула, а потом нахмурилась. — Что?

Дерьмо, это было то, что хотел Люк. Что вызывало вопрос, какого черта хотел Люк от сыворотки, которую Дедал использовали на больных людях? Она нахмурилась сильнее, и я преодолел незначительное расстояние между нами, понизив голос. — Я расскажу тебе позже.

Со вспышкой понимания она переместила свою ногу так, что она уперлась в мою. Мое дыхание перехватило, и осведомленность другого рода прокралась в глаза Кэт. Она закусила нижнюю губу, и я сдержал стон.

Симпатичный оттенок вновь окаймлял ее щеки, что не помогало ситуации. Рукой я провел вверх по ее руке, чувства разгорелись, когда она задрожала. — Знаешь, сейчас я бы пожертвовал некоторой приватностью?

Ее ресницы опустились. — Ты ужасен.
— Да.

Выражение ее лица омрачилось. — Я чувствую, что прямо сейчас над нами висят огромные часы, словно нам не хватает времени.
Вероятно, так и было. — Не думай об этом.

— Это трудно.
Последовала пауза, и я обхватил ее щеки руками, поглаживая большим пальцем по тонкой косточке. Прошло несколько мгновений.

— Ты видел мою маму?

— Нет, — я хотел сказать ей почему, и рассказать ей больше, но разглашать любую информацию по этому вопросу было рискованно. У меня была идея, хотя, я мог принять истинную форму и поговорить с ней таким образом, но я сомневался, что властители оценят это. Я не желал рисковать в этот момент.
— Нет, но Ди приглядывает за ней.

Кэт держала глаза закрытыми. — Я скучаю по маме, — прошептала она, и мое сердце разбилось. — Я действительно скучаю по ней.
Я не знал, что сказать, и что я мог сказать? «Мне жаль» не разрешило бы проблемы. Так как я искал, чем бы отвлечься, то стал заново знакомиться с чертами ее лица, с ее стройной шеей, с наклоном ее плеч. — Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Прошло несколько мгновений, прежде, чем она заговорила. — Я всегда хотела Могвай.
— Что?

Ресницы Кэт все еще подрагивали, но она, наконец, улыбнулась, давление в моей груди немного ослабло. — Ты видел Гремлинов, верно? Помнишь Гизмо?
Когда я кивнул, она рассмеялась. Звук вышел хриплым, словно она не смеялась долгое время.

Как я понял, слишком долго.
— Мама позволяла мне смотреть его, когда я была ребенком, и я была одержима Гизмо. Я хотела его больше всего на свете. Я даже обещала маме, что не буду кормить его после полуночи или мочить.

Я оперся подбородком об ее макушку и усмехнулся, представив, маленький коричнево - белый комок шерсти прорастающего стручками. — Ну, не знаю.
— Что? — она прижалась ближе, пряча пальцы под воротник моей футболки.

Рукой, обняв ее за талию, я почувствовал, словно впервые за неделю дышу по—настоящему. — Если бы у меня был Могвай, я бы кормил его только после полуночи. Гремлин Могавк был задирой.

Она снова рассмеялась, этот звук звенел внутри меня, и я чувствовал себя на тысячи фунтов легче. — Почему меня это не удивляет? — сказала она. — Ты бы полностью связался с гремлинами.

— Что я могу сказать? Это моя блестящая индивидуальность.

Перевoд kаliоuga для группы
ВКoнтaкте vk.cоm/bооksоurce