Глава 11. В загоне было десять лошадей, все гладкие, сильные, со стройными ногами

В загоне было десять лошадей, все гладкие, сильные, со стройными ногами. Казалось, эти великолепные животные предназначены для того, чтобы летать по цветущим лугам.

— Итак, я должна выбрать одну, милорд? — спросила Джудит, облокотившись на ограду.

Она с подозрением посмотрела на стоявшего рядом Гевина. Все утро он был необычайно ласков. Сначала в саду, а теперь здесь. Он подсадил ее на лошадь, подал ей руку, когда она совершенно по-мальчишески взобралась на ограду. Джудит прекрасно понимала, почему он злится и хмурится, но она никак не могла определить, в чем крылась причина его внезапной доброты по отношению к ней.

— Любую, какую пожелаешь, — с улыбкой ответил Гевин. — Они уже объезжены и привыкли к седлу. Какая тебе нравится?

Джудит перевела взгляд на лошадей.

— Мне нравятся все. Не так-то легко выбрать. Кажется, вон та, вороная.

Гевин одобрил ее выбор — кобылу с высоким, изящным шагом.

— Она твоя, — сказал он.

Джудит стремительно спрыгнула на землю и вбежала в загон.

Как только конюх закрепил седло, Джудит взлетела на лошадь. Ее охватило ликование оттого, что она сидит верхом на таком великолепном животном. Справа от Джудит шла дорога к замку, слева — в густой лес, охотничьи угодья Монтгомери. Поддавшись порыву, она направилась в лес. Слишком долго она находилась в каменных стенах и среди множества людей. Лес так и манил к себе, ветви деревьев сплетались над головой, образуя уютное убежище. Джудит не оглядываясь неслась вперед, к желанной свободе.

Решив проверить выносливость кобылы, она задала быстрый темп. Как Джудит и предполагала, между ней и лошадью, которая не меньше хозяйки наслаждалась скачкой, возникло полное взаимопонимание.

— А теперь потише, моя хорошая, — прошептала Джудит, когда они въехали в лес.

Подчинившись, кобыла стала осторожно ступать между деревьями и густыми зарослями кустарника. По земле, покрытой опавшими листьями, стелился папоротник. Этот мягкий ковер скрадывал стук копыт. Джудит полной грудью вдыхала чистый и прохладный воздух, предоставив лошади самой выбирать дорогу.

Их внимание привлек шум воды. Между деревьями бежал ручей, на ею поверхности отражались солнечные блики. Джудит спешилась и подвела лошадь к воде. Пока та пила, она нарвала травы и принялась обтирать взмыленные бока кобылы.

Джудит, которая все еще пребывала в восторженном состоянии, вызванном и великолепным подарком, и солнечным днем, и мягким шумом воды, была полностью поглощена этим приятным для нее занятием, когда лошадь внезапно прислушалась и забеспокоилась.

— Тихо, девочка, — проговорила Джудит и погладила ее по шее.

Но лошадь резко попятилась, закинула голову и заржала. Джудит попыталась поймать болтавшийся повод, но промахнулась.

А дикий кабан приближался, шумно втягивая воздух и принюхиваясь. Он был ранен, его крохотные глазки потускнели от боли. Джудит сделала еще одну попытку поймать лошадь, но кабан пошел в атаку, и объятая страхом кобыла сорвалась в галоп. Подобрав юбку, Джудит побежала. Но кабан бежал быстрее. Увидев над собой ветку, она подпрыгнула и подтянулась. Кабан добрался до дерева как раз в тот момент, когда Джудит закинула ноги на ближнюю ветку. В результате долгих лет постоянной работы и физических упражнений ее тело было достаточно тренировано, однако ей с большим трудом удавалось удерживаться на дереве, так как зверь стал кидаться на ствол и раскачивать его.

Наконец Джудит удалось устроиться поудобнее. Взглянув вниз, она поняла, что кабану не добраться до нее. Затаив дыхание от страха и изо всех сил, так, что побелели суставы на пальцах, вцепившись в ветку, она следила за раненым животным.

— Надо рассредоточиться, — обратился Гевин к Джону Бассетту. — Нас не так много, чтобы идти парами, к тому же она не могла уйти далеко.

Гевин старался сдерживать волнение. Он рассердился на жену за то, что она ускакала в незнакомый лес на новой для нее лошади. Он стоял возле загона и смотрел ей вслед, ожидая, что она повернет назад, как только достигнет границы леса. Он не сразу сообразил, что она направляется именно в лес.

И вот теперь он не может найти ее. Как будто она провалилась сквозь землю, как будто ее поглотили деревья.

— Джон, ты пойдешь на север, Одо, иди на юг. Я пойду прямо.

В лесу было тихо. Гевин внимательно прислушивался. Он много времени провел в этом лесу и прекрасно знал его. Он предполагал, что кобыла скорее всего направится к ручью. Несколько раз он позвал Джудит, но не получил ответа.

Внезапно его жеребец навострил уши.

— Что такое, мальчик? — спросил Гевин и тоже прислушался.

Раздув ноздри, лошадь попятилась. Она была обучена для охоты, и Гевин решил, что животное почуяло дичь.

— Не сейчас, — сказал он. — В другой раз. Но лошадь, казалось, не поняла его и продолжала головой тянуть повод вниз. Гевин нахмурился, однако предоставил ей свободу действий. И тут он услышал звук, который издает кабан, подкапывая корень дерева. А потом увидел и самого зверя. Он уже собрался было повернуть в сторону, когда его внимание привлекло что-то голубое, мелькнувшее в ветвях дерева.

— Всемилостивый Боже! — прошептал он, сообразив, что там Джудит. — Джудит! — позвал он. — Сейчас все будет в порядке.

Жеребец наклонил голову в ожидании атаки, а Гевин вытащил из прикрепленных к седлу ножен длинный меч. Хорошо обученный жеребец проскакал в нескольких дюймах от кабана, а Гевин', наклонившись, вонзил меч в спину зверя. Тот взвизгнул и свалился замертво.

Гевин спрыгнул на землю и спрятал меч. Подняв голову, он посмотрел на Джудит, и его поразило выражение ужаса, застывшее в ее глазах.

— Джудит, все в порядке. Кабан мертв. Он тебе ничего не сделает.

Гевин никак не мог понять, почему Джудит объята таким страхом. Ведь она взобралась достаточно высоко, чтобы быть в безопасности.

Она не отвечала, продолжая оцепенело смотреть в землю. Ее мышцы окаменели.

— Джудит! — резко позвал он. — Ты ранена? Она молчала, ничем не показав, что заметила его присутствие. — Прыгай, здесь невысоко, — сказал Гевин и протянул к ней руки, — Отпусти верхнюю ветку, я поймаю тебя.

Она не двигалась. Гевин озадаченно посмотрел на убитого кабана, потом перевел взгляд на жену. Причина страха крылась не только в кабане.

— Джудит, — опять позвал он и встал так, чтобы оказаться в той точке, куда был устремлен ее застывший взгляд. — Ты боишься высоты?

Гевину показалось, что Джудит слабо кивнула. Он ухватился за ветку возле ее ног и легко взобрался на дерево. Джудит стояла не шевелясь, она даже не отреагировала на то, что Гевин обнял ее за талию.

— Джудит, послушай меня, — стал он увещевать ее — Я сейчас отцеплю твои руки и опущу тебя на землю. Доверься мне Не бойся.

Но стоило ему оторвать руки Джудит от ветки, как она тут же схватилась за его плечо. Перегнувшись через ветку, он опустил Джудит на землю и спрыгнул сам Гевин прижал ее к себе и почувствовал, как она дрожит. Она не отпускала его от себя, продолжая отчаянно цепляться за его руку.

— Успокойся, — шептал он и гладил ее по голове. — Ты в безопасности Колени Джудит подогнулись, и Гевин, подхватив ее, направился к старому пню Сев, он стал баюкать ее, как ребенка. Он совсем не умел обращаться с женщинами в другой обстановке, кроме постели, а тем более с детьми, однако догадывался, что причина ее страха кроется в чем-то необычном.

Он нежно прижимал ее к себе, стараясь при этом не сделать ей больно. Убрав с лица волосы, он увидел, что ее лоб покрылся испариной. Если бы кто-нибудь сказал ему, что человек может испытать такой смертельный ужас на высоте всего в несколько футов, он рассмеялся бы, но сейчас ему было не до смеха. Джудит была охвачена совершенно реальным страхом, и сердце Гевина сжималось при виде ее страданий. Ее крохотное тело сотрясала дрожь, дыхание судорожно вырывалось из груди, и Гевин понял, что должен как можно скорее вернуть ей ощущение безопасности. Он запел, сначала тихо, не уделяя особого внимания словам. Его голос звучал низко и мягко. Он пел о любви, о рыцаре, вернувшемся из крестового похода и встретившемся с любимой, которая верно ждала его все это время.

Постепенно Джудит начала расслабляться. Она уже не так крепко держала Гевина за руку. Уткнувшись в ее волосы, он продолжал напевать. Дыхание Джудит выровнялось, она подняла голову и тут же попыталась оттолкнуть его, но Гевин не выпустил ее. Ее потребность в нем вселила в него какую-то непонятную уверенность в себе, хотя он терпеть не мог, когда женщины висли на нем — Тебе может показаться, что я самая настоящая дура, — еле слышно проговорила она. Гевин промолчал. — Я не люблю высоты, — добавила она.

Он улыбнулся и прижал ее к себе.

— Я догадался об этом, — ответил он. — Осмелюсь заметить, что «не люблю» — это слишком мягко сказано. Почему ты боишься высоты? — Он был страшно рад тому, что она пришла в себя. Поэтому его удивило то, что ее тело опять напряглось. — Что я такого сказал? Не сердись.

— Я не сержусь, — печально проговорила она, опять расслабляясь и умащиваясь у него на коленях. — Просто мне не хочется вспоминать об отце — вот и все.

Гевин прижал ее голову к плечу.

— Расскажи мне об этом, — совершенно серьезно попросил он.

Когда Джудит наконец заговорила, ее голос звучал так тихо, что он с трудом расслышал ее.

— Я мало что помню — во мне остался только страх. О том, что случилось, мне рассказали мои горничные. Мне было три года, когда однажды ночью я проснулась. Я вышла из комнаты и спустилась в большой зал, который был залит светом и где гремела музыка. Там веселился мой отец со своими приятелями, и все они были пьяны. — Казалось, все это не касается ее, настолько ледяным был ее тон. — Отец воспринял мое появление как веселую шутку. Он потребовал, чтобы принесли лестницу, приставил ее к высокому окну и, взяв меня под мышку, взобрался на самый верх, а потом усадил меня на подоконник. Вскоре отец и его собутыльники заснули Утром горничные бросились меня искать. Прошло довольно много времени, прежде чем они нашли меня, хотя я наверняка слышала» как они звали меня. Но, я была так испугана, что не могла говорить.

Гевин опять стал гладить ее и укачивать. Его охватила ярость по отношению к человеку, который способен так издеваться над трехлетней малышкой, посадив ее на высоту двадцати футов и оставив ее там на всю ночь. Гевин взял Джудит за плечи.

— Но сейчас ты в безопасности. Смотри, земля совсем рядом.

Она робко улыбнулась.

— Ты очень добр. Спасибо.

Однако ее слова благодарности не доставили Гевину удовольствия. Он с грустью признал, что теперь, после той жестокости, с которой ей пришлось столкнуться за свою короткую жизнь, она воспринимает заботу мужа как подарок.

— Ты так и не видела моего леса. Как ты относишься к тому, что мы еще немного посидим здесь?

— Но работа…

— Ты очень много работаешь. Неужели ты никогда не развлекаешься?

— Боюсь, я просто не умею, — честно призналась она.

— Значит, сегодня ты будешь этому учиться. Мы будем собирать цветы и смотреть, как спариваются птицы. — Он многозначительно приподнял бровь, и Джудит в ответ издала совершенно не характерный для нее смешок. Это привело Гевина в восторг. Его глаза потеплели, ее красота подействовала на него возбуждающе. — Тогда пошли, — сказал он, помогая ей подняться. — Тут неподалеку есть холм, покрытый ковром из полевых цветов, а вокруг летают удивительные птички.

Когда Джудит встала, ее нога подвернулась, и она ухватилась за Гевина.

— У тебя повреждена нога, — проговорил он и, встав на колено, принялся ощупывать ее щиколотку. Он заметил, что Джудит закусила губу. — Опусти ногу в холодную воду. Это не даст ей распухнуть. — Он поднял ее на руки.

— Я могу идти, если ты поддержишь меня.

— С каких это пор меня перестали считать рыцарем? Насколько тебе известно, нас обучали, как ухаживать за дамой. Что касается красавиц, с которыми случилось несчастье, то тут очень строгие правила. Дозволяется только носить их на руках.

— Значит, ты используешь меня, чтобы упрочить свой статус рыцаря? — совершенно серьезно спросила Джудит.

— Естественно, ведь ты слишком тяжела, чтобы таскать тебя просто так. Ты весишь не меньше моего коня.

— Нет! — бурно запротестовала Джудит, и тут заметила лукавый блеск в его глазах. — Ты дразнишь меня!

— Разве я не предупредил тебя, что сегодня день веселья? — Джудит улыбнулась и положила голову ему на плечо. Ей была приятна его близость. Гевин усадил ее на берегу ручья и осторожно снял туфельку. — Надо снять чулок, — ухмыльнувшись, заметил он и принялся с удовольствием наблюдать, как Джудит, приподняв подол своей юбки, распускает подвязку на чулке. — Если тебе нужна помощь… — Его взгляд с вожделением следил; как спускается тонкий шелк.

Джудит удивило, с; какой нежностью Гевин, погрузив руки в воду, гладил ее ногу. Кто этот человек, который так басков с ней? Невозможно, чтобы это был тот, кто ударил ее, кто выставлял перед ней напоказ свою любовницу, кто буквально изнасиловал ее в первую брачную ночь.

— Кажется, болит уже не так сильно, — сказал Гевин, взглянув на жену.

— Да, ты прав, — тихо ответила она.

Внезапный порыв ветра бросил прядь волос ей на лицо. Гевин осторожно убрал их.

— Как ты смотришь на то, что я разожгу костер и мы зажарим того страшного кабана?

— Это будет великолепно, — с улыбкой ответила Джудит.

Гевин взял ее в охапку и легонько подбросил. Джудит испуганно вцепилась в его шею.

— Мне уже начинает нравиться твой страх, — смеясь заметил он и крепко прижал ее к себе.

Перешагнув через ручей, он направился к Холму, и в самом деле покрытому ковром из полевых цветов, и под нависавшим карнизом развел костер. Через несколько минут он вернулся с разделанной тушей кабана и насадил ее на вертел. Он запретил Джудит двигаться, не разрешил помогать ему. Заготовив достаточно дров для костра, Гевин опять ушел, а когда вернулся, его кафтан топорщился так, словно он что-то прятал под ним.

— Закрой глаза, — сказал он и осыпал Джудит цветами. — Ты не могла пойти за ними, поэтому они сами пришли к тебе.

Когда она открыла глаза, ее колени и трава вокруг были покрыты яркими цветами, источавшими сладкий аромат.

— Спасибо, милорд, — проговорила она, радостно улыбаясь.

Он сел рядом, оперся на руку и прислонился к Джудит.

— У меня есть еще один подарок, — заявил он, вытаскивая три хрупких водосбора. Их бледно-фиолетовые с белым лепестки были прекрасны и нежны. Джудит потянулась за цветами, но Гевин отдернул руку, и она удивленно взглянула на него.

— Не бесплатно. — Он дразнил ее, но выражение, появившееся на ее лице, явно свидетельствовало о том, что она не поняла этого. Его охватили угрызения совести за то, что он столь ужасно обошелся с ней. Теперь у нее были все основания так смотреть на него. Внезапно Гевин спросил себя, отличается ли он чем-то от ее отца. Он осторожно провел пальцем по ее щеке. — Тебе придется заплатить совсем немного, — ласково произнес он. — Я хотел бы услышать, как ты называешь меня по имени.

Ее взгляд смягчился, глаза залучились.

— Гевин, — тихо сказала она, когда он протянул ей цветы. — Спасибо, мой… Гевин.

Он облегченно вздохнул и растянулся на траве, подложив руки под голову.

— Мой Гевин! — повторил он. — Звучит неплохо.

Он поднял руку и принялся накручивать ее локон на палец. Она сидела спиной к нему и собирала цветы в букет. У нее во всем порядок, подумал он.

Вдруг он сообразил, что уже много лет он не проводил такого спокойного дня на своей земле. Над ним всегда довлела ответственность за замок и связанные с этим обязанности, а сейчас его жене удалось за несколько дней так наладить дела, что он получил возможность полежать на траве и ни о чем не думать, только слушать жужжание пчел и гладить шелковистые волосы красивой женщины.

— Ты действительно рассердился из-за Саймона? — спросила Джудит.

Гевин не сразу вспомнил, кто такой Саймон.

— Нет, — улыбнулся он. — Просто мне не понравилось, что женщине удалось то, что не получалось у меня. И я не совсем уверен, что новый вабик лучше старого.

Она резко повернулась к нему.

— Лучше! Саймон тут же согласился. Я не сомневаюсь, что теперь ястребы будут охотиться гораздо успешнее и… — Она замолчала, когда увидела, что он смеется. — Ты слишком тщеславен.

— Я? — переспросил Гевин, поднимаясь на локтях. — Я не видел человека менее тщеславного, чем я.

— Ведь ты секунду назад утверждал, будто твое недовольство было вызвано тем, что женщина сделала то, что не удавалось тебе, разве не так?

— О, — произнес Гевин и, расслабившись, опустился на траву и закрыл глаза. — Это не одно и то же. Для мужчины всегда удивительно, когда женщина занимается чем-то иным, кроме шитья и детей.

— Ты! — возмущенно воскликнула Джудит и, выдернув с корнем пучок травы, бросила его Гевину в лицо.

Он ошарашенно посмотрел на нее и принялся отряхиваться и выплевывать землю. Его глаза превратились в щелочки.

— Ты поплатишься за это, — произнес он и стал подкрадываться к ней.

Джудит отскочила, испугавшись той боли, которую, как ей уже было известно, он может причинить. Она начала подниматься, но он дернул ее вниз, ухватив за щиколотку.

— Нет… — проговорила она, и тут он опустился на нее… и принялся щекотать. Сначала Джудит охватило страшное изумление, потом она засмеялась. — Подтянув ноги к груди, она попыталась защититься от его рук, но он был безжалостен.

— Ты возьмешь свои слова назад?

— Нет, — задыхаясь, с трудом выговорила она. — Ты тщеславен — в тысячу раз тщеславнее женщины.

Его пальцы сновали по ее ребрам до тех пор, пока она не заметалась под ним.

— Пожалуйста, остановись, — взмолилась она. — Я больше не выдержу!

Руки Гевина замерли, и он наклонился к ее лицу.

— Сдаешься?

— Нет, — поспешно ответила она, — хотя допускаю, что ты не так тщеславен, как я думала.

— Это слишком мало для извинения.

— Оно было сделано под пыткой. Он улыбнулся ей. Ее волосы, отливающие золотом в свете яркого дня, разметались вокруг нее подобно короне, украшающей закатное солнце.

— Кто ты, жена моя? — прошептал он, пожирая ее глазами. — Сейчас ты проклинаешь меня, а спустя секунду — опутываешь своими чарами. Ты оказываешь мне неповиновение и доводишь до такого состояния, что я готов убить тебя, — потом улыбаешься мне, и я прихожу в восторг от твоей красоты. На свете нет женщины, похожей на тебя. Я еще ни разу не видел, как ты вставляешь нитку в иголку, зато наблюдал, как ты по колено в иле вычищаешь пруд. Ты ездишь верхом не хуже мужчины, и тут же я нахожу тебя трясущейся от страха, подобно испуганному до смерти ребенку. Как долго может длиться твое постоянство? Можно ли быть уверенным, что за два дня ты не изменишься?

— Я Джудит. И больше никто, и я не знаю, как быть другой.

Он погладил ее по голове, потом наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Они были нежными и пахли солнцем. Но он даже не успел насладиться его, так как небеса разверзлись, и, предваряемый оглушительным раскатом грома, на них обрушился сильнейший ливень.

Гевин пробормотал какое-то ругательство, которого Джудит никогда не доводилось слышать.

— Под карниз! — сказал он, но тут вспомнил о ее ноге и, подхватив ее на руки, побежал к холму, туда, где на костре жарилось мясо, жир которого стекал в шипевший и разбрасывавший искры огонь. Холодный душ никоим образом не способствовал хорошему настроению Гевина. Рассерженный, он подошел к костру. Одна сторона куска сгорела до черноты, другая осталась сырой. Они оба забыли, что мясо нужно все время переворачивать.

— Ты плохая кухарка, — заявил он. Он был недоволен тем, что в такой важный момент их прервали.

Джудит смущенно подняла на него глаза.

— Я шью лучше, чем готовлю. Несколько секунд он смотрел на нее, потом расхохотался.

— Отлично сказано. — Он выглянул из-под укрытия. — Я должен заняться своим жеребцом. Ему не доставит радости стоять под дождем с седлом на спине.

Джудит, которая всегда с любовью ухаживала за животными, повернулась к Гевину.

— И бедное животное все это время так и стояло нерасседланным?

Ему не понравились командные нотки, прозвучавшие в ее голосе.

— А где, позволь узнать, твоя кобыла? Неужели она до такой степени безразлична тебе, что тебя не беспокоит, где она?

— Я… — начала Джудит. Она настолько увлеклась Гевином, что ни разу не вспомнила о лошади.

— Тогда наводи порядок сначала в своем доме, прежде чем приказывать мне.

— Я не приказывала.

— О Господи, а что же еще ты делала? Джудит отвернулась.

— Иди. Твоя лошадь ждет под дождем. Гевин собрался было что-то сказать, но передумал и вышел из-под карниза. Джудит сидела и массировала ногу, не переставая ругать себя. Всем своим поведением она выводит его из терпения. Вдруг она замерла. Какое значение имеет тот факт, что она злит его? Она ненавидит его, не так ли? Он отвратительный, бесчестный человек, и один день ласкового обращения не заставит ее изменить свое отношение к нему. Или заставит?

— Мой господин! — Голоса доносились до нее как бы издалека. — Милорд Гевин! Леди Джудит! — Голоса приближались.

Гевин, еле слышно выругавшись, затянул подпругу, которую только что расслабил. Он совсем забыл о своих людях. Как этой маленькой ведьме удалось так околдовать его, что он ни разу не вспомнил, что их ищут? И теперь они рыщут по округе, промокшие, замерзшие и, без сомнения, голодные. Как бы ему ни хотелось вернуться к Джудит, возможно, провести с ней ночь, его люди — на первом месте.

Ведя за собой лошадь, он перешел ручей и поднялся на холм. Наверняка они уже заметили костер.

— С вами все в порядке, мой господин? — спросил Джон Бассетт, когда они встретились. Они стояли под проливным дождем, с их лиц текла вода.

— Да, — ответил Гевин, не глядя на свою жену, которая сидела прислонившись к камню. — Началась буря, а Джудит подвернула ногу, — проговорил он и замолчал, так как Джон взглянул на небо. Вряд ли можно было назвать весенний ливень бурей, к тому же Гевин и его жена могли бы воспользоваться имевшейся у них лошадью.

Джон был старше Гевина, он служил рыцарем еще у его отца и имел богатый опыт общения с молодыми людьми.

— Понятно, мой господин. Мы привели лошадь госпожи.

— Черт, черт, черт! — пробормотал Гевин. Теперь она заставила его солгать своим людям. Он подошел к кобыле и резко дернул подпругу.

Джудит, несмотря на боль в ноге, бросилась к нему.

— Нельзя так грубо обращаться с моей лошадью, — возмутилась она.

Он мгновенно повернулся к ней.

— Нельзя так грубо обращаться со мной, Джудит!

Джудит стояла у полураскрытого окна и молча смотрела в ночь. На ней был халат из тонкого дамасского шелка цвета индиго, отделанный бледно-синим шелком. Вырез, полы и подол были обшиты горностаем. Дождь закончился, и воздух был напоен свежестью. Она с неохотой отвернулась от окна и взглянула на пустую кровать. Джудит знала, что с ней творится, хотя не хотела признаваться себе в этом. Что же она за женщина, если млеет от ласки мужнины, которого презирает? Закрыв глаза, она буквально почувствовала его руки и губы на своем теле. Разве у нее нет гордости, если она позволяет своему телу предавать себя? Она скинула халат и скользнула в пустую, холодную постель.

Ее сердце замерло, когда она услышала шаги, которые затихли возле ее двери. Она ждала затаив дыхание. Мгновение показалось вечностью, прежде чем шаги стали удаляться. Джудит стукнула кулаком в мягкую подушку, и прошло немало времени, прежде чем она заснула.

Гевин постоял у двери несколько секунд и двинулся в комнату, которую теперь занимал. Что с ним случилось? — спрашивал он себя. Откуда у него эта робость в отношениях с женщинами? Она готова принять его — он видел это собственными глазами. Сегодня, впервые за много недель, она улыбалась ему и впервые за всю их совместную жизнь назвала по имени. Мог ли он рисковать потерять то немногое, что ему удалось достичь? Мог ли он ворваться & ее комнату и опять подвергнуть себя риску вызвать у нее новый приступ ненависти?

Какое это будет иметь значение, если он еще раз возьмет Джудит силой? Разве ему не доставила удовольствия первая ночь? Он быстро разделся и забрался в пустую постель. Он не хотел еще раз насиловать ее. Нет, он хотел, чтобы она улыбалась ему, чтобы звала по имени и протягивала к нему свои руки. Его мысли уже не занимало желание одержать над ней верх. Он погрузился в сон, вспоминая, как она цеплялась за него, когда была охвачена страхом.