Глава 9. В замке Монтгомери стояла тишина, когда Джудит выскользнула из огромной пустой кровати и накинула подбитый норкой халат из изумрудно-зеленого бархата

В замке Монтгомери стояла тишина, когда Джудит выскользнула из огромной пустой кровати и накинула подбитый норкой халат из изумрудно-зеленого бархата. Было еще рано, слуги не проснулись. С тех пор как Гевин опустил Джудит на ступеньки своего родового замка, она почти не спала ночами. Кровать казалась слишком большой, и она чувствовала себя в ней слишком одинокой, чтобы найти покой.

На следующее утро после того, как Джудит отказалась отвечать на его ласки, Гевин заявил, что они слишком много времени провели в замке Риведуна и пора собираться домой. Джудит подчинилась. Она заговаривала с ним только в тех случаях, когда это было необходимо. Дорога до замка Монтгомери заняла два дня.

Замок произвел на нее незабываемое впечатление. Часовые, стоявшие на двух массивных башнях у ворот, окликнули их несмотря на то, что прекрасно видели развевающиеся знамена с леопардами. Чтобы преодолеть широкий и глубокий ров, для них опустили мост и подняли решетку. На внешнем дворе Джудит увидела ровные ряды скромных, но опрятных домов, стойла, мастерскую оружейника, конюшню и склады. Чтобы попасть во внутренний двор, где жили Гевин и его братья, были отперты вторые ворота. Верхний этаж четырехэтажного дома был украшен витражами. Перед домом располагался небольшой дворик, огороженный кирпичной стеной, за которой Джудит разглядела фруктовый сад с цветущими деревьями.

Ей захотелось высказать Гевину свое мнение о том, как он управляет поместьем, но он лишил ее такой возможности. Отдав кое-какие указания, он уехал, предоставив ей самой разбираться с багажом. Ей предстояло самой представляться слугам.

За прошедшую неделю Джудит хорошо узнала замок Монтгомери и обнаружила, что работа здесь доставляет ей огромное удовольствие. Слуги не противились тому, что им приказывала женщина. С головой погрузившись в домашние дела, Джудит старалась не думать о связи мужа с Элис Вейланс. Большую часть времени она преуспевала в своем стремлении. Только по ночам одиночеству удавалось одолеть ее.

Раздавшийся во дворе шум заставил ее подбежать к окну. Слишком рано для слуг, к тому же только Монтгомери имели право пользоваться задними воротами. Еще не рассвело, поэтому она не смогла разобрать, кто спешился.

Джудит сбежала по лестнице, которая вела в большой зал.

— Осторожней, парень! — взревел Рейн. — Ты что, думаешь, я из железа и способен выдержать такой удар?

Джудит замерла на нижней ступеньке. Ее деверя внесли в комнату, причем сначала показались ноги, одна из которых была забинтована.

— Рейн, что с тобой случилось?

— Проклятая лошадь! — процедил он сквозь зубы. — Даже при свете дня не видит, куда идет.

Мужчины усадили его в кресло возле камина, и Джудит встала рядом.

— Как я понимаю, все из-за твоей лошади? — улыбнулась она.

Рейн прекратил хмуриться, на его щеках появились ямочки.

— Ну, здесь есть доля и моей вины. Лошадь оступилась и сбросила меня. А я упал на ногу и сломал ее.

Джудит опустилась на колени и принялась разматывать повязку.

— Что ты делаешь? — удивился Рейн. — Лекарь уже осмотрел ее.

— Я не доверяю ему, поэтому хочу увидеть все своими глазами. Если он плохо установил кость, нога срастется не правильно, и ты будешь хромать.

Рейн несколько мгновений смотрел на ее склоненную голову, потом позвал своего оруженосца.

— Принеси мне вина. Уверен, она не успокоится, пока не замучает меня до смерти. И приведи моего брата. Почему он должен спать, когда я бодрствую?

— Его здесь нет, — спокойно сообщила Джудит.

— Кого нет?

— Твоего брата. Моего мужа, — ровным голосом уточнила она.

— Куда он уехал? Что у него за дела?

— Боюсь, я не знаю. Он оставил меня на ступеньках дома и уехал. Он даже не обсудил со мной те вопросы, которые требуют его внимания.

Рейн взял протянутую слугой кружку с вином и стал наблюдать, как его невестка прощупывает кость на ноге. Боль удерживала его от того, чтобы излить ярость, поднявшуюся в нем, когда он узнал о поступке брата. Рейн не сомневался, что Гевин бросил свою жену ради той шлюхи, Элис. В это мгновение Джудит дотронулась до места перелома, и Рейн от боли лязгнул зубами о край кружки.

— Смещение очень небольшое, — заключила Джудит. — Подержите его за плечи, — обратилась она к мужчинам, стоявшим за креслом. — Я сейчас вправлю кость.

Тяжелая ткань палатки пропиталась водой. Капли собирались на потолке и, когда ветер начинал сотрясать палатку, дождем сыпались вниз.

С потолка опять полило, и Гевин громко выругался. С тех пор как он оставил Джудит, все время шел дождь. Вокруг не осталось ни единого сухого места. Но большим несчастьем, чем дождь, оказалось настроение его дружинников — оно было мрачнее темного неба. Они уже больше недели скитались по графству, останавливаясь только на ночлег. Еда, приготовленная в страшной спешке в перерывах между ливнями, была всегда полусырой. Когда Джон Бассетт, старший вассал Гевина, поинтересовался причиной столь бесцельного путешествия, Гевин взорвался. Теперь он избегал встречаться с полным сарказма спокойным взглядом Джона.

. Гевин понимал, что его воинам тяжело, да и ему было не легче. Но он-то, по крайней мере, знал, что стало причиной этого на первый взгляд бессмысленного путешествия. Или нет? В ту ночь в доме отца Джудит, когда она была так холодна с ним, он решил преподать ей урок. Она чувствовала себя спокойно там, где провела всю свою жизнь, где ее окружали семья и друзья. Но осмелится ли она оставаться такой же непокорной, когда окажется в незнакомом месте?

То, что его братья решили уехать и оставить молодоженов одних, было ему на руку. Льющий с потолка палатки дождь не помешал Гевину мечтательно улыбнуться. Он представил, как Джудит столкнется с проблемой — с каким-нибудь катаклизмом, ну, к примеру, у кухарки сгорит кастрюля бобов. Она сойдет с ума от беспокойства, пошлет за ним и будет умолять вернуться домой и спасти ее от несчастья. А посыльный не сможет найти своего господина ни в одном из поместий. И тут на нее свалятся новые несчастья. Когда Гевин вернется, его встретит плачущая и раскаивающаяся Джудит, которая упадет в его объятия, счастливая оттого, что он дома и теперь спасет ее от судьбы, более страшной, чем смерть.

— О да, — с улыбкой проговорил он. И это будет стоить всех лишений и непогоды. Сначала он постарается держаться с ней как можно более сурово, а когда она полностью раскается, он поцелует ее, вытрет слезы и отнесет в постель.

— Мой господин?

— В чем дело? — Гевина разозлило, что его мечтания были прерваны как раз в тот момент, когда он представлял, что Джудит будет делать в спальне, чтобы заслужить его прощение.

— Мы вот тут спрашиваем, сэр, когда мы отправимся домой и избавимся от этого чертового дождя.

Гевин начал кричать, что это, мол, никого не касается, но вскоре замолчал. Его губы тронула улыбка.

— Возвращаемся завтра.

Джудит пробыла одна восемь дней. Этого достаточно, чтобы научить ее благодарности… и покорности.

— Пожалуйста, Джудит, — взмолился Рейн, ухватив ее за руку. — За два дня, что я здесь, ты не уделила мне ни минутки своего времени.

— Не правда, — рассмеялась она. — Только вчера вечером я провела с тобой целый час за шахматами, и ты показал мне несколько аккордов на лютне.

— Я помню, — уныло проговорил он, но на его щеках уже стали появляться ямочки. — Просто мне так тоскливо одному. Я не могу двигаться из-за этой чертовой ноги, и нет никого, кто составил бы мне компанию.

— Никого! Да здесь более трех сотен человек. Наверняка хоть один из них… — Она замолчала. Взгляд Рейна, преисполненный такой неподдельной печали, заставил ее рассмеяться. — Ну ладно, но только одну партию. У меня много работы.

Рейн одарил ее ослепительной улыбкой, и Джудит села напротив него.

— Ты играешь лучше всех. Ни одному из моих людей никогда не удавалось победить меня. А тебе вчера удалось. К тому же тебе требуется отдых. Чем ты занимаешься весь день?

— Привожу замок в порядок, — просто ответила Джудит.

— А мне всегда казалось, что он в порядке, — заметил Рейн и двинул свою пешку. — Управляющие…

— Управляющие! — бросила Джудит и сделала ход слоном. — Они никогда не будут уделять замку столько внимания, как его владелец. Их все время приходится контролировать, проверять их подсчеты, прочитывать регистрационные книги и…

— Прочитывать? Ты умеешь читать, Джудит? Она была так удивлена его вопросом, что замерла с королевой в руке.

— Естественно. А ты разве нет? Рейн пожал плечами.

— Я никогда не учился. Братья учились, а меня это не интересовало. Я в жизни не встречал женщины, которая умела бы читать. Отец говорил, что женщины не способны научиться этому.

Джудит пришла в страшное негодование. Ее ход королевой поставил короля Рейна в крайне опасное положение.

— Ты должен уяснить себе, что женщина очень часто может одержать верх над мужчиной, даже над королем. Кажется, я выиграла. — Она поднялась.

Рейн ошарашенно уставился на доску.

— Не может быть, чтобы ты так быстро выиграла! Я даже не заметил. Ты заговорила меня и не дала мне собраться с мыслями. — Он искоса взглянул на нее. — К тому же у меня так болит нога, что мне трудно думать.

Джудит встревожилась, но тут же рассмеялась.

— Ах ты, хитрюга. Мне надо идти.

— Нет, Джудит, — продолжал настаивать он и, взяв ее руку, принялся целовать ее, — Джудит, не оставляй меня, — молил он. — Я могу от скуки сойти с ума. Пожалуйста, побудь со мной. Ну, еще одну партию.

Джудит весело смеялась над его мольбами. Он принялся клясться ей в вечной любви и благодарности, если она проведет с ним хоть один часок, а она ласково гладила его по голове.

Именно так и застал их Гевин. Он уже успел забыть, насколько красива его жена. Она была одета совсем не так, как на свадьбе, — в бархат и соболя. Сейчас на ней было незатейливое платье из мягкой шерсти, плотно облегающее фигуру. Волосы были забраны в длинный хвост. Простые одежда и прическа делали ее еще более очаровательной. Она была сама невинность, однако каждое ее движение свидетельствовало о присущей ей страстности.

Джудит первой заметила присутствие мужа. Улыбка немедленно исчезла с ее лица, она замерла.

Рейн почувствовал, как напряглась ее рука, и удивленно посмотрел на нее. Проследив за ее взглядом, он увидел брата. Не было сомнений, что за мысли посетили Гевина при виде этой сцены. Джудит попыталась выдернуть руку, но Рейн крепко держал ее. Нельзя допустить, чтобы у его разъяренного братца возникло впечатление, будто они в чем-то виноваты.

— Я пытался уговорить Джудит посидеть со мной, — весело сообщил Рейн. — Я уже целых два дня сижу безвылазно в этой комнате, и мне нечем заняться. Никак не могу заставить ее уделять мне побольше времени.

— Не сомневаюсь, что для убеждения ты использовал все возможные способы, — процедил Гевин, чей взгляд был устремлен на жену.

Наконец Джудит выдернула руку.

— Я должна заняться делами, — сухо произнесла она и ушла.

Рейн решил опередить Гевина и первым накинулся на него.

— Где ты был? — спросил он. — Через три дня после свадьбы ты бросаешь ее на ступеньках, как сундук.

— Как я вижу, она нашла выход из положения, — заключил Гевин, тяжело опускаясь на стул.

— Если ты намекаешь на нечто недостойное…

— Нет, не намекаю, — искренне ответил Гевин. Он хорошо знал своих братьев и был уверен, что Рейн никогда не сделает ничего предосудительного в отношении своей невестки. Просто он был шокирован тем, что его ожидания и надежды не оправдались. — Что с твоей ногой?

Смутившись, Рейн рассказал, как упал с лошади, но, к его удивлению, Гевин не рассмеялся. Он устало поднялся.

— Я должен осмотреть замок. Меня слишком долго не было, поэтому, боюсь, хозяйство пришло в полный упадок.

— Я бы так не сказал, — заметил Рейн, изучая расстановку фигур на шахматной доске и восстанавливая все ходы Джудит. — Я никогда не видел, чтобы женщина работала так, как Джудит.

— Ха! — снисходительно бросил Гевин. — Что можно сделать за неделю? Расшить пять эллов ткани?

Рейн удивленно взглянул на брата.

— Я не говорил, что она занималась женской работой, я сказал, что не видел, чтобы женщина работала так как она.

Гевин не понял, что он имеет в виду, но не стал настаивать на объяснении. У него было слишком много дел. Каждый раз после его непродолжительного отсутствия приходилось буквально заново восстанавливать замок.

Рейн знал, о чем подумал Гевин, и весело крикнул ему вслед:

— Надеюсь, ты найдешь себе какую-нибудь работу.

Гевин опять не понял, что подразумевал Рейн, но решил не заострять на этом внимания и вышел из дома. Он пребывал в страшной ярости оттого, что его мечты были так жестоко разрушены. Однако у него оставалась некоторая надежда. Джудит обрадуется его возвращению, когда он решит все возникшие в его отсутствие проблемы.

Когда сегодня утром Гевин ехал через внутренний и внешний дворы, мечтая поскорее вернуться к рыдающей жене, он не заметил никаких изменений. Сейчас же он видел, что кое-какие перемены все же произошли. Здания во внешнем дворе выглядели чище — чуть ли не новыми, как будто в них заделали все щели и побелили. Да и сточные канавы, тянувшиеся за домами, выглядели так, будто их недавно вычистили.

Гевин остановился возле конюшен. Здесь содержались соколы — дербники, сапсаны, ястребы, балобаны, кречеты. Сокольничий стоял перед зданием и крутил вабик[7]вокруг ястреба, который был за лапку привязан к шесту.

— Это новый вабик, Саймон? — спросил Гевин.

— Да, милорд. Он поменьше, и его легче крутить. Это заставляет птиц лететь быстрее и правильнее определять цель.

— Отличная идея, — одобрил Гевин.

— Это не моя идея, сэр, это идея леди Джудит. Она предложила такой вабик. Гевин был поражен.

— Леди Джудит рассказала тебе, главному сокольничему, о новом вабике?

— Да, милорд. — Саймон улыбнулся, приоткрыв щербатый рот. — Я не настолько стар, чтобы не разобраться, хороша ли идея. Миледи так же находчива, как и красива. Пришла сюда в первое же утро и долго наблюдала за мной. Потом очень ласково сделала несколько предложений. Зайдите внутрь, милорд, и взгляните на новые насесты. Леди Джудит сказала, что от старых у птиц болят лапы. В насест забираются крохотные клещи и кусают птиц. — Саймон направился к зданию, но Гевин не последовал за ним. — Вы не хотите посмотреть? — удрученно спросил он.

Гевин никак не мог прийти в себя оттого, что его своенравный сокольничий принял совет женщины. Он сам, как и его отец, сотни раз рекомендовал Саймону сделать кое-какие усовершенствования, но тот ни на что не соглашался.

— Нет, — ответил Гевин. — В другой раз посмотрю, что придумала моя жена. — Он не смог скрыть прозвучавшего в его голосе сарказма.

Кто дал право этой девчонке распоряжаться на его конюшне? Естественно, соколиная охота нравится женщинам не меньше, чем мужчинам, и, естественно, у Джудит будет собственный сокол, но забота о птицах — прерогатива мужчин.

— Мой господин! — позвала Гевина крепостная девушка, которая зарделась, стоило ему обратить на нее сердитый взгляд. Сделав реверанс, она протянула ему кружку. — Я думала, что вам захочется выпить что-нибудь прохладительное.

Гевин улыбнулся ей. Наконец перед ним женщина, которая знает, как себя вести. Он посмотрел ей прямо в глаза и взял кружку. Но его внимание сразу же переключилось на напиток. Он был выше всяких похвал!

— Что это такое?

— Это весенняя клубника, сок прошлогодних яблок, который предварительно прокипятили, и немного корицы.

— Корицы?

— Да, милорд. Леди Джудит привезла ее с собой.

Гевин резким движением сунул девушке кружку и отвернулся. Он уже начинал беспокоиться. Неужели все сошли с ума? Он поспешил в угол двора, где располагался оружейник. По крайней мере в жаркой кузнице он будет защищен от самоуправств жены.

Однако то, что он увидел, потрясло его до глубины души. Его оружейник, обнаженный до пояса огромный мужчина с налитыми силой мышцами, сидел у окна и… шил.

— Что это такое? — требовательным голосом спросил Гевин, у которого уже зародились некоторые подозрения.

Кузнец улыбнулся и показал ему два маленьких лоскутка кожи. Это была новая выкройка петли, которую можно было использовать для рыцарского оружия.

— Смотрите, как она сделана, ее легко приспособить для разных ножей. Ловко, правда?

Гевин сжал зубы.

— И кто же подал тебе эту идею?

— Как кто, леди Джудит, — ответил оружейник и пожал плечами, когда Гевин вылетел из кузницы.

"Как она посмела!» — думал он. Кто она такая, чтобы вмешиваться в его дела, чтобы вносить какие-то изменения, не спросив его разрешения? Это все его владения! Если и требуется что-либо изменить, то это должен делать только он!

Гевин нашел Джудит в кладовой, огромной комнате, примыкавшей к кухне, которая находилась в стороне от дома, дабы не стать причиной пожара. Голова Джудит скрывалась в большом ларе с мукой. Гевин остановился рядом с ней.

— Что ты сделала с моим домом? — заорал он. От неожиданности Джудит подскочила как ужаленная и стукнулась головой о крышку. Однако ни нависающий над ней Гевин, ни его яростный вопль не испугали ее. За всю свою жизнь ей ни разу не довелось столкнуться с мужчиной, который пребывал бы в добром расположении духа.

— С твоим? — ровным голосом уточнила она. — А кто же тогда я? Кухарка? — спросила она, вытягивая выпачканные в муке руки.

Их окружали слуги, которые в страхе жались к стенам и в то же время ни за что не согласились бы пропустить столь захватывающее зрелище.

— Ты прекрасно знаешь, кто ты, но я не позволю тебе вмешиваться в мои дела. Ты слишком многое изменила — моего сокольничего, даже оружейника. Занимайся своими делами и не лезь в мои!

Джудит пристально смотрела на него.

— Тогда, ради Бога, скажи, чем мне следует заняться, если ты запрещаешь разговаривать с сокольничим или с тем, кто нуждается в совете.

Гевин был озадачен.

— Ну, женской работой. Тебе следует заняться женской работой. Шить. Следить, как кухарки готовят, а горничные убирают… и готовить кремы для лица. — Последние слова вырвались у него совершенно случайно.

Щеки Джудит вспыхнули, золотистые глаза засверкали.

— Кремы для лица! — возмутилась она. — Значит, я уродлива и мне требуются кремы! Возможно, я также нуждаюсь в туши для ресниц и румянах для бледной кожи?

Гевин смутился.

— Я не утверждал, что ты уродлива, я имел в виду, что ты не должна сажать оружейника за шитье.

Джудит упрямо выставила подбородок.

— Я больше не буду этого делать. Пусть лучше твое оружие калечит тебе руки, чем я снова заговорю о чем-то с оружейником. Что еще дозволено мне делать, чтобы угодить тебе?

Гевин изумленно уставился на нее. Спор ускользал из-под его контроля.

— Конюшни, — неуверенно произнес он.

— Хорошо, пусть твои птицы умирают от болезни лап. Еще что? — Гевин молчал, не находя ответа. — Полагаю, милорд, мы поняли друг друга, — продолжала Джудит. — Я не имею права предохранить ваши руки, я должна позволить вашим соколам дохнуть и целые дни посвящать тому, чтобы прикрыть свое уродство.

Гевин схватил ее за плечи и приподнял.

— Черт бы тебя побрал, Джудит, ты не уродлива! Я не видел женщины красивее тебя. — Он устремил взгляд на ее губы, которые были так близко от его лица.

Выражение ее глаз смягчилось, голос стал слаще меда.

— Значит, я имею право применять свои скудные умственные способности для чего-то иного, кроме внешности?

— Да, — прошептал он, сдавшись.

— Прекрасно, — твердо заключила Джудит. — Тогда мне надо поговорить с оружейником о новом наконечнике для стрел.

Изумленно заморгав, Гевин опустил ее на пол с такой силой, что у нее лязгнули зубы.

— Ты не… — Он замолчал, встретившись с ее вызывающим взглядом.

— Да, милорд?

Он вихрем выскочил из кладовой.

Рейн сидел в тени стены, вытянув больную ногу, маленькими глотками пил новый напиток с корицей, приготовленный Джудит, и наслаждался еще теплыми булочками. Он наблюдал за своим братом и изо всех сил старался сдержать готовый вырваться смех. Ярость Гевина сквозила в каждом его движении. Он пришпоривал своего коня, будто за ним гнался сам дьявол, и с бешенством всаживал копье в набитый соломой мешок, закрепленный на столбе и олицетворявший его противника.

Рассказ о ссоре в кладовой уже успел облететь всю округу. Пройдет еще пара дней, и новость достигнет самого короля в Лондоне. Но несмотря на свою радость, Рейну было жаль брата. Над ним прилюдно одержала верх крохотная девчушка.

— Гевин, — позвал Рейн. — Дай своему коню отдохнуть и посиди немного.

Впервые обратив внимание, что лошадь покрыта пеной, Гевин неохотно спешился. Бросив повод поджидавшему оруженосцу, он подошел к брату и сел.

— Попей, — предложил Рейн. Гевин уже было протянул руку за кружкой, но тут же остановился.

— Ее новое пойло?

Тон Гевина заставил Рейна сокрушенно покачать головой.

— Да, его приготовила Джудит. Гевин повернулся к оруженосцу.

— Принеси мне пива из погреба, — приказал он.

Рейн собрался что-то сказать, но передумал, увидев, что взгляд Гевина устремился на противоположный конец двора. Из дома вышла Джудит и по посыпанной песком площадке для тренировок направилась к боевым лошадям. Гевин внимательно следил за ней. Когда она остановилась возле лошадей, он начал медленно подниматься.

Рейн схватил его за руку и потянул вниз.

— Оставь ее в покое. Ты устроишь еще одну ссору и обязательно проиграешь. — В это мгновение оруженосец протянул Гевину кружку с пивом. Когда тот ушел, Рейн добавил:

— Неужели тебе нечем заняться, кроме как орать на эту женщину?

— Я не… — начал Гевин, но замолчал, отхлебнув пива.

— Взгляни на нее и скажи мне, что в ней плохого. Своей красотой она способна затмить солнце. Она неустанно трудится для того, чтобы содержать в порядке твое поместье. Все — и мужчины, и женщины, и дети, включая твоего Саймона, — готовы есть из ее рук. Даже боевые лошади берут яблоки с ее ладони. У нее есть чувство юмора, она лучше всех в Англии играет в шахматы. Что тебе еще надо?

Гевин не отрываясь смотрел на нее.

— Откуда мне знать, какое у нее чувство юмора? — уныло произнес он. — Ведь она ни разу не назвала меня по имени.

— А с чего бы ей называть тебя по имени? — спросил Рейн. — Разве ты забыл, что она не слышала от тебя ни единого доброго слова? Я не понимаю тебя. Ты с большим пылом ухаживал за крепостными девками. Неужели такая красавица, как Джудит, не заслужила, чтобы ты был с ней ласков?

Гевин повернулся к нему. — Глядите-ка, младший брат учит меня, как угодить бабе. Нашел себе простака. Ты еще под стол ходил, когда я спал с женщинами.

Рейн не ответил, но в его глазах плясали чертики. Он воздержался от упоминания о том, что между ними была разница всего в четыре года.

Гевин оставил брата и, войдя в дом, приказал, чтобы ему приготовили ванну. Опустившись в горячую воду, он задумался, благо времени у него было достаточно. Он с большой неохотой вынужден был признать, что Рейн прав. Очевидно, Джудит имела свои причины быть холодной с ним. Их семейная жизнь началась с ошибки. Он не правильно сделал, что ударил ее в первую же ночь, к тому же она не вовремя зашла в палатку.

Но сейчас все позади. Гевин вспомнил ее слова о том, что он получит от нее только то, что возьмет сам, и, улыбнувшись, принялся намыливать руки. Он провел с ней две ночи и понял, какая в ней бушует страсть. Интересно, как долго она вытерпит без него? Рейн был не прав, когда говорил, что он не умеет ухаживать за женщинами. Два года назад он поспорил с Рейном о том, что добьется одной графини. Гевину понадобилось совсем немного времени, чтобы оказаться в ее постели. Разве существует на свете женщина, способная устоять против него, если он поставил себе целью добиться ее? Какое это будет удовольствие — подчинить себе свою строптивую жену. Он будет ласков с ней, будет ухаживать за ней до тех пор, пока она сама не попросит пустить ее в его постель.

И тогда она будет принадлежать ему. Он едва не засмеялся вслух. Он будет обладать ею, и она никогда не посмеет вмешиваться в его жизнь. Он будет иметь все, что пожелает, — Элис для любви и Джудит для того, чтобы согревать его постель.

Вымывшись и переодевшись в чистое, Гевин почувствовал себя заново родившимся. Мысль о том, чтобы соблазнить свою очаровательную жену, окрылила его. Он нашел Джудит в стойлах, где она успокаивала боевого коня в то время, как кузнец подтачивал копыто. Первым желанием Гевина было потребовать, чтобы она отошла от лошади, пока та не ранила ее. Но он остановил себя и успокоился. Она отлично умела находить общий язык с лошадьми.

— Не так-то легко приручить этого зверюгу, — тихо сказал он и встал рядом с Джудит. — Ты умеешь с ними обращаться.

Она повернулась и подозрительно взглянула на него.

Лошадь, которой сразу же передалось напряжение Джудит, взбрыкнула, и кузнец едва успел увернуться от тяжелого копыта.

— Держите его, моя госпожа, — приказал он, даже не взглянув на нее. — У меня много дел, а если он будет тут скакать, я до завтра с ним не управлюсь.

Гевин уже открыл было рот, чтобы отругать кузнеца за то, что тот позволяет себе разговаривать с госпожой в подобном тоне, но увидел, что Джудит совсем не обиделась на его слова.

— Хорошо, Вильям, — проговорила она, взялась за уздечку и погладила лошадь. — С тобой все в порядке?

— Да, — ответил кузнец. — Все! Дело сделано. — Он повернулся к Гевину. — Мой господин! Вы хотели мне что-то сказать?

— Да. Ты всегда отдаешь приказания своей госпоже?

Вильям покраснел.

— Только в тех случаях, когда действительно нужно отдать приказание, — отрезала Джудит. — Пожалуйста, Вильям, иди и осмотри других лошадей.

Он с охотой подчинился ей. Джудит вызывающе взглянула на Гевина. Но он улыбался, а не сердился, как она ожидала.

— Нет, Джудит, — сказал он. — Я пришел не для того, чтобы ссориться с тобой.

— А мне казалось, что мы постоянно пребываем в состоянии ссоры.

Гевин сморщился, потом схватил Джудит за руку и потянул за собой.

— Я пришел спросить, позволишь ли ты мне преподнести тебе подарок. Видишь того жеребца в дальнем стойле?

— Темного? Я прекрасно его знаю.

— Ты не привезла с собой лошадь, когда приехала из дома отца.

— Мой отец скорее согласился бы отдать все свое золото, чем лошадь, — заметила она, намекая на полные всякого добра повозки, которые сопровождали ее в замок Монтгомери.

Гевин облокотился на ворота пустого стойла.

— От этого жеребца родилось несколько великолепных кобыл. Их содержат на дальней ферме. Я думал, что, может, ты завтра съездишь со мной туда и выберешь одну из них.

Джудит не понимала произошедшей в нем внезапной перемены, более того, его доброта насторожила ее.

— Мне вполне подойдут те верховые лошади, которые имеются здесь, — ровным голосом произнесла она.

Несколько мгновений Гевин молча смотрел на нее.

— Ты так сильно ненавидишь или просто боишься меня?

— Я не боюсь тебя, — ответила Джудит, прижавшись спиной к столбу.

— Тогда ты поедешь со мной?

Она пристально взглянула на него и кивнула. Гевин ласково улыбнулся ей, и Джудит внезапно вспомнила то, что было в далеком-далеком прошлом: их свадьбу и его ласковую улыбку.

— Я буду с нетерпением ждать завтрашнего дня, — проговорил Гевин и ушел.

Джудит, нахмурившись, смотрела ему вслед. Что он хочет от нее? Почему он вдруг решил сделать ей подарок? Но эти вопросы не долго занимали ее мысли, потому что у нее было еще много дел. Она так и не добралась до пруда, а его необходимо было вычистить.