Глава 3. До цели оставалось меньше мили

До цели оставалось меньше мили. Лес то мельчал, переходил в болото, то вновь выстраивался сплошной стеной. Высокая ущербная луна зябко куталась в обрывок облака, обливая все вокруг тусклым светом. Ветра не было, дождь прекратился. В стылой тишине, нарушаемой лишь редкими шлепками падающих с деревьев капель и далеким уханьем филина, чавканье жирной заболоченной земли под ногами – особенно под Имандриными, которая от нетерпения чуть ли не выпрыгивала из ботинок, – казалось тревожно громким. Глянув полчаса назад на осоловевшую от бурно проведенной ночи сестру, Морган поменялся напарниками с Керном, поставив с ним Бо. На счету паренька нет ни одного Асура: двое молодых, неопытных и смертельно обиженных друг на друга могут натворить глупостей.

Замерший в предрассветной спячке лес. Медленно стягивающееся полукольцо тусклых огоньков – невидимые в лесных тенях крадущиеся воины, прикрытые защитной сетью. Далеко позади – блеклые тени сонных коней и оставшихся стеречь лошадей двоих ребят. Больше ничего. Морган напряженно вздохнул. Чем‑то эта тишина сегодня порадует… С момента, как они с Гуаном засекли Асура, Морган прибегал к Дару уже в третий раз. И снова ни малейшего шевеления со стороны врага, ни признаков присутствия его самого, ни часовых, охраняющих логово, ни выдающих лагерь запахов дыма, еды, испражнений; если у Асура и есть рабы, то он прячет их под землей. Еще есть надежда на неожиданное нападение.

Темный силуэт Имандры впереди вдруг ярко засветился. Морган пихнул ее кулаком в спину и зашипел:

– Что ты делаешь? А ну, закройся! Если у него есть Дар, ты вспыхнешь для него как факел в ночи.

– Но ты же открываешься, – запротестовала Имандра.

– На доли секунды! Проверяю обстановку, присматриваю за ребятами. Никогда не высовывайся, когда приближаешься к Асуру, без прямого распоряжения командира! Твоя задача – наблюдать за своим напарником и в случае чего прикрыть ему спину. Мало того что ты выдашь приближение отряда, Асур может высосать твою Манну. Как дордже. Дордже и Асур – они действуют по одному принципу. Если у тебя дырявая башка, сделай, что ли, наколку‑памятку на руке.

Имандра почесала за ухом, покивала с умным видом, а потом спросила:

– А что, у Асура может не быть Дара?

Морган прикрыл глаза и медленно выпустил воздух сквозь зубы. Самое время для ликбеза.

– Изначально он у них в зачаточном состоянии, как у дикарей. Но в отличие от дикарей они способны быстро развивать его – за счет Манны, которую они отнимают у других существ. Начинают с мелких животных – их духовные оболочки проще отделить от физического тела и усвоить. Постепенно переходят на более крупных, разумных, высокоорганизованных существ и доходят, наконец, до людей. Как дети в первые месяцы жизни растут на материнском молоке, настоях трав, ягодной пасте, болотных грушах, а взрослея, приобщаются к рыбе, мясу. Одних Асуры превращают в рабов, других, обычно детей, женщин и стариков – тех, от кого в бою мало толку, – используют в качестве пищи. – «О Боги! В который раз я это повторяю?» – Чем больше Манны Асур накапливает, тем сильнее проявляется Дар – это примерно как наращиваешь силу мышц тренировками. Но если наши возможности имеют предел – ты не удержишь Манны больше, чем тебе отпущено природой, и никогда не станешь горой мускулов, как ширококостный Эйж, – то у Асуров они безграничны. Это бездонный сосуд.

Морган искоса глянул на примолкшую сестру: обдумываются его слова или выветриваются? Нога наступила на что‑то длинное и твердое, сломавшееся с громким хрустом. Голос Имандры отвлек его от мысли о том, что это могло быть.

– Тойва обиделась за то, что ты оставил ее стеречь лошадей. Она ни разу не участвовала в схватке с Асуром.

– Хватит еще Асуров на ее век, – мрачно проворчал Морган. – И на твой тоже, не скалься.

Даже в лесном полумраке было видно, как зубы сестры блеснули в еще более широкой улыбке.

– Может, это и есть тот Асур, который ее цапнул?

Морган скрыл самодовольную ухмылку. Подзатыльники не проходят даром.

– Приятно слышать, что ты не поддерживаешь мнение большинства, – заметил он. – Будь добра, разговаривай вполголоса и не шлепай ногами, как пятилетний пацан. – «А главное – не лопни от гордости».

– У большинства вообще нет никакого мнения, – тоном повидавшего жизнь старца изрекла Имандра. – Они тупо повторяют за тем, у кого оно есть и соответствует устоявшимся представлениям. Ненавижу, когда человека начинают с ходу обвинять, не зная подробностей! Мы с Тойвой вчера вечером вместе мылись на пруду. Потрясная деваха. Такие не ширяются. И фигурка чудная. Соски в полгруди. Если бы она не была ранена, я бы ее навестила после полуночи.

Прежде чем Морган сполна проникся услышанным, выступающий из земли корень подставил ему подножку. Рука сестры услужливо поддержала его за локоть.

– И давно ты интересуешься девушками? – осведомился Морган подчеркнуто безразличным голосом.

– С тех пор как убедилась, что все мужики сволочи, – с вызовом отозвалась Имандра. – Ну, кроме Бо, разумеется.

У Моргана едва не вырвалось язвительное «не забудь похвастаться мамусику». Он вовремя прикусил язык: если мать узнает, ясно, кто выйдет виноватым. И мысленно отмахнулся от свалившейся на него новой проблемы. Перебесится. А если и нет? Дед тоже на двух фронтах наяривал. Это не помешало ему быть блестящим бойцом, иметь жену и пятерых детей и дожить до ста тридцати лет.

– Руэлл, откуда они вообще берутся?

– Сволочные мужики?

– Асуры, балбес!

Откуда берутся Асуры… Кто ж их знает? Из каких‑то врат. Неизвестных или известных, но труднодоступных и потому неохраняемых. Расположенных на каком‑нибудь незаселенном материке или острове посреди океана, в каком‑то из двух миров. А вот место, откуда они проникают через врата сюда… На этот вопрос не знают ответа даже ясновидящие жрецы. Или знают, но намеренно помалкивают. Легенды утверждают, количество Асуров конечно. Не имея физических тел, Асуры не способны к размножению. Но за столетия все могло измениться, а легенды могут лгать. За годы своей жизни Морган не заметил, чтобы Асуров стало меньше. Впрочем, не стало их и больше.

– Откуда берутся вши, клопы, тараканы? – проворчал он. – Кончай болтать. Приближаемся.

Лес постепенно редел, чавкающий мох сменился песчаником и вересковыми зарослями, наметился пологий подъем. Стали попадаться валуны, островки молодых берез и ив. Голубоватый утренний свет пригасил лампадки звезд. Далеко впереди прорисовалась округлая вершина холма.

– С защитной сетью ночью в лесу чувствуешь себя по‑идиотски. У меня шея болит от постоянного верчения головой, – пожаловалась Имандра. – Эй! Ты чего? – Она припала ухом к земле вслед за Морганом. – Думаешь, он там?

Морган сжал ее запястье:

– Ш‑ш…

– Кто‑то бежит!

Краем глаза Морган увидел, как сестра вскочила и загородила его собой, повернувшись лицом к бесшумно приближающейся массивной фигуре. Шаркнул обнажаемый клинок. Фигура замахала руками. Послышалось прерывистое дыхание. Рядом с Морганом опустился на четвереньки Коймор. Его круглое озабоченное лицо блестело от пота.

– С противоположной стороны крутой склон и сплошной песок. Внизу речная заводь. Вход в нору в середине, ближе к верху. Лучники занимают позиции по краям обрыва – на случай, если атака начнется оттуда, – быстрым полушепотом доложил Коймор. – Надежно окопался, гаденыш! Подрыл холм! – Он со злостью сплюнул. – Тут повсюду обугленные кости. Мы наткнулись на три кострища. У него до хрена рабов! Как Ушан умудрился его проворонить?

– Его отряд вполовину меньше нашего, а территория по площади такая же. Кой, я слышал плач ребенка – там. – Морган тихонько похлопал по земле. Они поползли, прислушиваясь и прощупывая вересковые кустики. – Вот! – Морган аккуратно раздвинул ветки, маскирующие круглое отверстие шириной с кулак. Вентиляционная шахта. – Отбросив осторожность, он обратился к Дару. – Грот прямо под нами, – зашептал он. – Девять человек. На всех скверна. Почти все спят. – Пищевые припасы хозяина. Трое из девяти были детьми разного возраста, один ребенок задыхался от легочной лихорадки: Морган не стал говорить об этом при сестре. – Из грота ведет узкий коридор. Далее раздваивается. Левая ветка заканчивается… пустым гротом. Правая… – Перед его внутренним взором вспыхнула россыпь огоньков‑жизней, опутанная серыми, с черными пятнами, нитями – щупальцами Асура. – Еще дюжина! Эти охвачены паникой, но пока никуда не бегут. – Он начал внимательно присматриваться к этой мешанине, ища в ней темно‑красную пульсирующую спираль – сердце Асура, средоточие его жизненной силы, место, куда он втягивает чужую Манну, где ее перерабатывает и хранит. Именно сюда и нужно целиться жезлом, чтобы уничтожить тварь.

– О Боги, ну и вонь оттуда! – ахнула Имандра, втискиваясь между ним и Коймором. – Дай посмотреть! Руэлл… Ну, ты!..

– Мор, давай назад, – занервничал Коймор. – Он не сидит закрывшись.

С некоторым сожалением – следовало бы собрать побольше информации о том, сколько их и где, – Морган вытянул свою Манну на поверхность, и его инструментом снова стало убогое физическое зрение. Парень прав. Плутать по коридорам наудачу опасно. Да и время поджимает. Он пихнул локтем прилипшую к дыре Имандру и сказал вполголоса:

– Встала и пошла обследовать склон. – Чтобы сестра услышала его, Моргану пришлось поднять ее за подмышки, как следует встряхнуть и дать тычок в спину. – Ищи крупные булыжники. Но не мертво сидящие в земле, а подвижные, которые могли бы прикрывать лаз.

«Выход наверняка не один. Я бы сделал выходы в тылу и за рекой – на случай атаки с любой стороны. Хватит ли у нас людей? И не слишком ли далеко мы оставили ребят с лошадьми? Если они окажутся отрезанными…»

Морган заставил панические мысли изгладиться из сознания. Он коснулся плеча Коймора:

– Иди с ней. Нору пока не трогаем. Ищем запасные выходы. – Наработанная стратегия охоты на пещерных сидельцев. Не нападать первыми, не создавать шума и суматохи.

Коймор кивнул и бесшумно исчез.

Высокоразвитые Асуры ведут себя хитро. Если Суров много, они редко нападают на них сразу; прячутся, прикрывшись защитной сетью, выжидают, когда начнется схватка между рабами и Сурами и станет ясно, на чьей стороне перевес. Если рабам удается ослабить противника, Асур выходит из тени – выслеживает раненых, тех, кто плохо владеет защитой или проявил неосторожность, открывшись надолго, и вырывает Манну. Манна колдуна – настоящий подарок, магическая сила Асура возрастает в десятки раз. В случае же явного превосходства сил Суров тварь отбрасывает щупальца, как ящерица хвост, сворачивается в клубок и улетает под шумок – либо по воздуху, как шаровая молния, либо по подземному коридору, выводящему на поверхность, на безопасное расстояние от смертоносных дордже. А несчастные, в чей разум вбито уничтожать любого, кто угрожает жизни хозяина, продолжают проливать за него кровь. Сквозь толщу камня и земли Асуру просачиваться тяжело, он тратит на это много силы, хотя некоторые в критической ситуации решаются. И тогда Асура вообще не достать. Ни Дар, ни молния, выстреливающая из жезла, не проникают в плотные субстанции глубже чем на десяток дюймов. Хочется верить, этот экземпляр себя так не поведет. Морган ковырнул землю носком ботинка. Хотя здесь песок… Сквозь песок двигаться проще.

Осторожно ступая по обратной стороне потолка логова, Морган взобрался на холм. На фоне кустов и неровностей почвы по краям обрыва темнели силуэты товарищей. Внимание задержалось на зияющей в песчаном карьере дыре и протоптанной к ней справа по естественной террасе тропке. Обрыв почти отвесный, кое‑где из‑под песка проглядывает глина. Оступившись, лететь будешь недолго, но кувырком и без остановки. Дикари не станут отсюда атаковать. Бессмысленно держать здесь столько людей. Морган отозвал нескольких человек, оставив на норе четверых.

Снова подвергнув себя смертельному риску, он снял защитную сеть. Внимание прошло сквозь воду, коснулось дна. Двадцать футов. Тоннель на глубине двадцати футов, протяженностью… чтобы тварь гарантированно спаслась от преследования, он должен заканчиваться за границей леса. С учетом ширины реки это примерно полмили. Трудоемкая длительная работа. Но посильная. Если тварь выскочит на том берегу…

«Эта ноша ляжет на мои плечи».

Из‑за деревьев донесся вопль. Звон металла. Крики. Снова вопль… захлебывающийся болью и кровью. Началось! Морган бросился по склону вниз, одной рукой выхватывая из ножен осадный нож, а другой проверяя, хорошо ли отстегивается рукоять кинжала, скрывающая внутри себя дордже; едва не сбил с ног выскочившую наперерез Имандру.

– Нашли два выхода! – прокричала она, задыхаясь от волнения и быстрого бега. – Один в лесу. Откуда мы пришли. Рабы оттуда и атаковали. Другой справа. У подножия холма. Там на берегу рыболовные сети. И лодки к деревьям привязаны. – Погоди! – Имандра дернула его за рукав. – У меня тетива лопнула. Сама.

Сами собой лопаются только мыльные пузыри. Ах… Мышцы руки инстинктивно напряглись. Так бы и врезал.

– Оружие проверяют до схватки, а не во время, – проворчал Морган, на бегу снимая с плеча лук и колчан. Хорошо, они одинакового телосложения и почти одного роста. Отпускать ее в первый бой с ножами, пусть и длинными, он опасался, хотя на тренировках у нее неплохие результаты. А их мечи остались там же, где и лошади: такой удобный в конном бою, меч совершенно бесполезен в лесу. – Вперед не лезь. Держись на расстоянии, с которого сможешь наверняка поразить цель. Стреляй во всех дикарей, которых увидишь. И не вздумай соваться в логово! – Рука рефлекторно сжалась в кулак. «Сунешься – изобью!» – Никакой самодеятельности! Ни в коем случае не открывайся без необходимости, надолго и шире, чем того требует расстояние до противников. Если накатит панический страх…

– Надо сию же секунду закрыться, повернуть рукоять зеркального кинжала до щелчка и держать жезл наготове, – продолжила Имандра, передразнивая его поучительные интонации. – Если появится ощущение давления, значит, Асур близко. Надо открыться, определить местонахождение твари и направить в нее наконечник жезла.

«А дальше – кто кого опередит… – Морган вздохнул. – Рановато тебе выдали жезл, родное сердце. Ох, рановато».

Он не успел разразиться новой порцией инструкций. Впереди, ярдах в пятидесяти, зашевелился и выскочил из земли пень. Ишь какие сообразительные! Он обвел взглядом мелколесье. Сколько тут еще таких пней… И с удовлетворением отметил, что стрела сестры с чавканьем вонзилась в плоть вытолкнувшего пень дикаря. Из образовавшейся дыры вынырнули еще три фигуры. Одна, со стрелой в бедре, выронив топор, со стоном рухнула на мертвого товарища.

– Добивай, дура! – заорал Морган.

Вторая стрела, с некоторой заминкой, попала куда надо. Убитой оказалась женщина…

Морган увернулся от летящего в него булыжника. Любимое оружие крестьян. Бросился с ножом на метателя камней. Извлекаемое из плоти длинное, широкое у основания и сужающееся к концу лезвие, напоминающее воловий язык, издало мерзкий, привычный ушам хлюпающий звук. В памяти издевательски замелькали перекошенные лица священников, с неприязнью отсчитывающих деньги за охрану и зачистку территории. Два пришлых народа, бывшие некогда одним, ведут между собой войну на их земле, под их небесами, оставляя после каждой битвы гору трупов коренных поселенцев. Вряд ли дикарям доподлинно известно о кровном родстве Суров и Асуров, но они имеют полное право ненавидеть и тех и других. Куда и как перенести эту войну?.. Морган прогнал навязчивые видения и неразрешимые вопросы.

«Это всего лишь мишени. Мешки с соломой. Нет, с навозом… Сто семьдесят фунтов навоза, запихнутого в кожаный мешок. И ничего более».

Еще один мешок… Крик… Хлюпанье… И еще один…

Еще несколько пней ожило. Мишени начали довольно шустро вылезать на поверхность. Решили ударить одновременно из всех нор. Что там у реки? Вести, посланные Даром, вызвали вздох облегчения: людей достаточно.

С двух сторон, как ястребы на кроликов, спикировали Бо, Керн, Эйж и Марик. Морган не стал закрываться. Раз его лишили лука, он займется поисками хозяина холма. Отговорка для отсутствующего Тайнера, который вечно зудит, что задача командира – не рисковать своей шкурой, а делать так, чтобы воины оказывались в нужное время в нужном месте, и, к своей чести, иногда даже следует этому правилу. В сегодняшней ситуации воины и без распоряжений знают, как действовать. Так что…

«Наверху я не необходим».

Удача улыбнулась Моргану: дикари из‑под первого пня закончились. Временно. Внизу на подходе еще шесть… нет, семь мишеней. Четырех конечностей и осадного ножа хватит, чтобы очистить от них подземный коридор. Морган осторожно расширил зону восприятия еще на десяток ярдов и выругался.

«Гаденыш! Куда бы ты ни зарылся, ты наш!»

Коридор оказался не шире отверстия, через которое Морган спрыгнул в логово, и явно не был рассчитан на его рост. Идти приходилось сгорбившись. Сколько же рук потребовалось, чтобы прорыть эти катакомбы… Асур будто уводил людей целыми семьями, деревнями. Тех, кто не в состоянии работать, пускал в пищу, а тела сжигали их же мужья, жены, дети. Встречный факел высветил поворот налево. Морган прижался к стене, отбивая пику – нож, навинченный на дубинку. В ту же секунду в него полетел булыжник. До чего же они их любят. Хоть и двигаются с черепашьей скоростью. Камня Морган не видел, угадал его по взмаху руки. Он успел сделать выпад назад, поднять пику и из полуприседа метнуть ее обратно. Крик мишени, не ожидавшей атаки левой рукой, захлебнулся глухим бульканьем и хрипом: пика вошла в горло. Камнемета Морган уложил быстро и бесшумно, проткнув осадным ножом. Двинул ботинком в пах мельтешащего под ногами низкорослого дикаря и отбил обнаруживший себя в свете слепящего глаза факела клинок.

Орудия дальнего боя, похоже, закончились. Дикарь попытался ткнуть Моргана факелом. Удар ногой по локтю выбил огненный шар из руки мужчины. Морган инстинктивно отскочил назад. Факельщик, спасаясь от своего бывшего орудия, рванулся следом за Морганом и обмяк, напоровшись на «воловий язык». Коридор огласили вопли: на ком‑то загорелась одежда. Отзвук адской боли полоснул как лезвие, но накинуть защитную сеть означает потерять ориентацию. Морган с радостью прекратил бы мучения несчастного, если бы дикари в панике не перекрыли проход: ширина коридора – расстояние до стен, если стоять посередине, – не превышала длины полусогнутых рук. На помощь горящему никто не пришел, и у Моргана появился дополнительный стимул побыстрее завершить схватку. Брошенная веером горсть песка лишила глаза противников преимущества: по крайней мере, двое из них теперь видели так же плохо, как и Морган. Это оказалось чертовски мудрым решением: они захлебнулись кровью прежде, чем их пылающий товарищ последним криком.

Морган забросал песком охваченное пламенем тело, прихватил факел и побежал. Впереди развилка. Один коридор ведет в пустой грот с несколькими вентиляционными отверстиями и грязными матрасами на полу – бывшее жилище его жертв; другой, постепенно сужаясь, – в тупик. Прежде чем повернуть в тупик, Морган затушил факел: огонь разгоняет кромешную тьму, но пожирает и без того скудные запасы воздуха. Идти становилось все труднее, песок цеплял ступни. Очевидно, изначально это была естественная сухая пещера; Асур углубил и разветвил ее. Еще несколько ярдов, и Морган опустился на четвереньки, пополз задом наперед, почти касаясь потолка спиной. Он знал эту хитрость. Родовая память Асуров все еще хранит воспоминания о том, что они – дети гор. Твари превосходно соображают, как сделать логово невидимым для Дара своих врагов. Достигнув конца коридора, Морган перевернулся на спину, согнул колени и с силой ударил ступнями в торец тупика. Здоровенный булыжник, затыкающий аккуратный круглый лаз, рассчитанный на человека средней комплекции, выкатился в просторный грот. Морган, в облаке пыли, выполз следом. Поднялся на ноги, вытряхивая из волос песок.

Ух… Самое сердце логова. До ближайшего выхода – в обрыв, с учетом кривизны и рельефа коридора, ярдов пятьдесят. Внимание выплеснулось наружу, словно вода, прорвавшая плотину. Кто‑то, прикрытый защитной сетью, неспешно двигался по обрыву. Не по глиняной террасе, а в противоположном направлении. Самое опасное место. Опасное для людей. А для того, кто не человек… Неизвестный немного ускорил темп, а потом заскользил вниз – ловко, уверенно, словно спускался отсюда десятки раз и знает каждую ямку, каждый выступ. Вокруг – никого. Все, кто оставался караулить нору, умчались на подмогу остальным.

«Болван! – ругнул себя Морган. – Тайнер бы это учел». Он побежал к выходу настолько быстро, насколько позволял глубокий сухой песок под ногами. Ребята поступили правильно: дикарей слишком много. Каждый раз дикарей оказывается больше, чем ожидаешь. «Или это нас становится меньше?»

И тут Морган заметил, что он не единственный заподозривший неладное. К обрыву несется еще кто‑то, видимый под защитной сетью как уголек под пеплом, а за ним на некотором удалении – еще двое. На какие‑то доли секунды беглец приоткрылся: почуял преследователей? Прежде чем внимание Моргана отпрянуло назад, перед внутренним взором сверкнула Манна твари: переливающееся темно‑красным, коричневым и оливковым, с чернильно‑черными краями, облако и – Морган ахнул в шоке – вращающаяся белесая воронка в центре. Асуры умеют ЭТО?! Активный защищенный канал! Асур кем‑то управляет на расстоянии – дикарем или неосторожным Суром, позволившим себя подчинить. Воображение издевательски подкинуло второго Асура. А если не управляет? Если это Асуры подпитывают друг друга Манной, обмениваются информацией? О нет! Могли ли твари, люто ненавидящие друг друга испокон веков, вдруг взять и подружиться? Морган вытер рукавом лоб, покрывшийся испариной. Сплочение Асуров… Это будет самая короткая война на свете. Реки крови, берега из мертвых тел. Раса Суров прекратит свое существование за считаные дни. Кошмар, который начнется дальше… за пределами воображения.

Коридор круто пошел вверх – пришлось карабкаться на четвереньках, – потом резко вниз. Морган выкатился из пещеры за счет собственного веса. Летящее в безумном прыжке тело – Бо! – обрушив на голову ливень песка, чуть не увлекло Моргана за собой. Ярко‑красная вспышка. Высокий протяжный вибрирующий вопль, почти не воспринимаемый ухом, но заставляющий тело покрываться потом и дрожать в такт. Бо покатился вниз. Живой!

«Держись, дружище! Расслабь мышцы и позволь телу падать свободно. Сколько раз ты кувыркался в горах…»

Моргая и отплевываясь, Морган на ощупь двинулся по глиняной террасе вплотную к песчаной стене. С засыпанными песком глазами повторять путь твари было бы идиотизмом. Когда до края обрыва, где начинаются кусты и можно спуститься, оставалась пара шагов, ступня обо что‑то споткнулась. Потерявшее равновесие тело соскользнуло вниз. Мгновение Морган висел, цепляясь за ускользающий из‑под пальцев песок под аккомпанемент собственного крика. Потом мир, несколько раз провернувшись в бешеных сальто, обрушил ему на спину песчаную жижу. Из легких резко вышибло воздух, как от удара под ребра. Морган перевалился на живот, приподнялся; стоя на коленях и локтях, дышать легче. Перед глазами плавал сине‑желто‑красный бульон. Откуда‑то доносились крики: они то затухали, то слышались вновь, словно эхо заблудившегося в скалах грома. Он плеснул в лицо воды, хлебнул из пригоршни, рот заполнил металлический привкус. Обретший относительную ясность взгляд встретился с добрым прищуром и полуулыбкой Бо. Внезапно стало очень тихо. Вода вокруг тела медленно окрашивалась в красный цвет и, захваченная течением, тянулась в реку. Поток уносил ее, постепенно растворяя красный до розового; потом исчезал и он. Дар агонизировал, ища уголек, который мерцал несколько мгновений назад, а теперь вдруг исчез.

Обеспокоенные голоса. Шорох песка. Плеск воды. Чья‑то рука приподняла голову Бо, обнажив торчащие из воды верхушки камней. Небольшие, незаметные сверху. Другая рука подобрала лежащий на песке жезл, выпивший Манну Асура, как тот выпивал ее у своих жертв. На зеркальном клинке полыхнули лучи солнца, ударив по глазам. Морган провел ладонью по векам, размазывая слезы, смешанные с песком и кровью.

– Повезло, – произнес кто‑то.

«Кому?» Морган повернулся на голос с удивленно поднятыми бровями, но из‑за плавающих перед глазами темных пятен ничего не увидел. Ослышался?

– Эй! – На плечо опустилась тяжелая рука. – Это несчастный случай.

Морган дернул плечом. Рука исчезла. Ее обладатель попытался поднять его на ноги, взяв под мышки, и тут же, помянув недобрым словом его мать, отскочил, спасаясь от удара локтями в грудь. Эйж. Кто же еще? Единственный из присутствующих здесь свидетель гибели жены. Второго утешителя Морган тогда нечаянно убил, толкнув на камни, а еще двоим переломал кости.

С правого бока подсела Каула.

– Прошу тебя, пойми.

– Понять что? – огрызнулся Морган.

– Что это несчастный случай.

Тот случай тоже был несчастным.

«По моей вине».

Он отвернулся и стал смотреть на нависшие над далекими, покрытыми лесом холмами, мрачные, налитые дождем тучи. Любящие люди, друзья – вот у кого самая цепкая память. Враг может ослабить внимание, забыть, отвернуться; любовь никогда не совершит такой оплошности.

Пространство вокруг постепенно оживало, наполнялось движениями и звуками. Тело Бо подняли и понесли в сторону песчаного пляжа. В лесу добивали последних дикарей. Холмы заслонила шкафообразная фигура Коймора. Он смывал с себя кровь, громко сморкался и говорил, обращаясь неизвестно к кому:

– В ста ярдах к северу большой овраг. Стащим всех туда. Хорошо, что здесь песок. Дождутся своих родичей целенькими.

Его слова моментально вернули Моргана в реальность, словно его голову хорошенько встряхнули, как бутылку бродящего вина, – так, что вышибло пробку. Он протестующе захрипел:

– Пускай сперва на убитых взглянет Тойва. Нет ли среди них того всадника. Вдруг Асур управлял тем парнем… – Канал! Проклятье! Так хочется думать, что это был обман зрения. – Ты не заметил у Асура чего‑нибудь необычного? – спросил он Коймора.

– Канал? – разочаровала Каула. Она все еще сидела рядом. – Ринока тоже видела.

Коймор, который в этот момент расстегивал рубашку, замер. Воцарилось могильное молчание. Казалось, дневной свет померк от страшных картин, заполонивших мысли окружающих. Пока народ переваривал шокирующую новость, Морган пытался выяснить, нет ли больше погибших. Нервное метание Дара от одного огонька‑жизни к другому сбивало с толку. В итоге Морган недосчитался четверых, включая сестру. Его охватил приступ паники.

– Кого еще мы потеряли? – вскрикнул он, вскакивая. – Где Има?

– Я здесь, – донеслось из‑за спины.

Так тщательно искал, что не заметил. Он обернулся, пошатываясь, и осмотрел сестру с головы до ног, чтобы удостовериться, что перед ним не призрак и она не ранена.

– Никого, – ответила Каула.

– Раненые?

– Трое. Ничего серьезного. У Ороя сломано два ребра. У Дьалы и Чейна ножевые ранения. Ринока и Озри ими занимаются. Ребята раскидывают лагерь выше по течению. За лошадями уже пошли.

– В гротах остались живые, – промокая грудь забрызганной кровью рубашкой, пробурчал Коймор без малейшего энтузиазма. – Им не выйти.

Морган почувствовал спазм в горле и бурление в желудке, тело пронзил тошнотворный озноб.

«Боги, как я же устал от этого милосердия».

Он проверил, все ли клинки на месте, вытер о штаны кровоточащие ладони и поплелся вдоль кромки воды в обход холма, выискивая внутренним зрением ближайший лаз, который позволил бы меньшими усилиями проникнуть в заполненный людьми грот. Он мог бы свалить эту грязную работу на кого угодно, если бы кто‑нибудь ненавидел ее меньше, а он бы не искал повода уединиться. За спиной захрустел песок под ногами Эйжа.

– Я в порядке, – сухо бросил Морган. – Один справлюсь.

– Там два грота, Мор.

Душная тьма пещеры, почти осязаемая от нестерпимого запаха кала, мочи и разложения. Обезумевшие глаза бывших рабов в свете факела, на краткий миг вспыхивающие надеждой. Иногда несчастным дают снадобье, чтобы сперва усыпить. Но на такое количество людей снотворного не напастись, и многие откажутся пить, приняв его за яд, – так было не раз.

Искаженные предсмертным ужасом лица, кровь, плач и вопли. За неполные три десятка лет Морган отточил движение руки до совершенства – его жертвы умирали мгновенно, – но так и не смог выработать равнодушия к беззащитным, в ответ на отчаянные мольбы о жизни получающим удар кинжалом в сердце.

Угрюмый, забрызганный кровью Эйж. Серые лица мертвецов и такие же, от усталости утратившие оттенки, лица ребят. Морган пытался считать трупы, пока их перетаскивали в один грот, но быстро сбился: мозг словно онемел. Прохладная вода, смывающая пот и кровь. Умиротворенное лицо Бо. Погребальный костер, Мантра Последнего Очищения. Теплый прах на ладонях. Разбросанные по поляне темные конусы палаток.

Все это пронеслось как в кошмарном сне.

Запах жарящегося мяса вместо аппетита вызвал тошноту. Морган побрел прочь от лагеря. На берегу реки, под ивами, было сложено подобранное в катакомбах оружие: самодельные пики и кистени, мотыги, охотничьи ножи, топоры, ломики и среди этого хлама несколько неплохих мечей, в прошлом явно принадлежавших гвардейцам. В сторонке за деревьями кое‑кто из молодых и не очень, словно вороны, клюющие падаль, ковырялись в куче награбленного Асуром руками рабов добра. Величина кучи и контингент вокруг нее не оставляли сомнений: и пещеру, и карманы убитых обшмонали подчистую. Моргана передернуло. Обычно берут только еду, и не больше, чем необходимо на отряд. Он вздохнул и отвернулся. Дурные привычки некоторых личностей, чьи родители подали им скверный пример, невозможно искоренить ни кулаками, ни словами. И он сейчас не в том состоянии, чтобы воевать с собственными бойцами. В ответ на замечание его забросают аргументами, и ясно какими: вытрясти из попов деньги за уничтожение твари вряд ли удастся, а так хоть какая‑то компенсация. Попы делятся на две категории: одни не верят в существование невидимых демонов, другие притворяются, что не верят, дабы отмазаться от оплаты.

Морган блуждал между деревьями неприкаянным признаком, пока ноги не начали вязнуть в болоте. Пришлось отмотать десяток шагов назад. Он уселся на землю под одинокой березой на опушке, прислонился затылком к морщинистой коре и закрыл глаза. Внутри ныла пустота. Зияющая дыра от груди до паха, словно из него вырвали все внутренности. Морган обхватил себя руками, чтобы хоть чем‑нибудь ее заполнить. Покой длился недолго. Пришла Имандра и уселась рядом. Взгляд моментально сфокусировался на земле, выискивая дубинку, подходящую для того, чтобы сломать о ее голову, если из ее рта выскочит очередной перл идиотизма.

– Мы убили всех этих людей… детей, женщин, – медленно произнесла Имандра. Без осуждения, без жалости, без дрожи в голосе. – Почему?

Морган выпрямился, крепко сцепил ладони, собирая остатки сил. Этот вопрос все равно лег бы на стол. Лучше разобраться с ним здесь и сейчас, покончить с этим раз и навсегда. Дома о жертвах Асуров говорить не принято. Молодежь узнает ужасную истину, когда видит ее собственными глазами. Морган лелеял надежду, что сестра услышит правду из уст того, кто может преподнести ее мягко либо по‑тайнеровски, чистым матом. Но Имандра не стала тормошить ни целительниц, ни приятелей, ни Эйжа, соучастника кровавой расправы, и не поленилась пройти за объяснениями полмили. Рассудительная, дура. Он набрал воздуха для храбрости.

– Порабощенные Асуром умирают следом за ним. Как только связь с хозяином обрывается, скверна начинает разъедать Манну бывшего раба. Ну, как ржавчина или плесень. Вместе с Манной разлагается тело. Сгнивает заживо. Человек при этом испытывает адские боли. Это продолжается три – пять недель, если он не сгорает от лихорадки или не убивает себя раньше. Мы избавляем их от мучений.

Дыхание сестры замерло.

– Это не является и никогда не станет твоей прямой обязанностью, – успокоил ее Морган. – Даже если ты когда‑нибудь будешь командовать отрядом, ты можешь поручить это дело мужчинам. Но ты должна знать. Человека, оскверненного Асуром, нельзя оставлять в живых. Даже если этот человек… ты, или я, или Ринока.

– И целители бессильны?.. – прошептала Имандра одними губами.

– Очищая пораженную Манну, целитель заражается скверной. И то же происходит с теми, кто близко контактирует с таким больным без защитной сети. Говорят, если скверны ничтожно мало, если Асур едва коснулся тебя, есть шанс… – Морган невыразительно взмахнул рукой. – Но я не слышал ни об одном, кто, хватанув скверны, остался в живых.

– То есть излечить все‑таки реально, но ценой жизни целителя? – с надеждой уточнила Имандра.

Морган пожал плечами, невидящим взглядом глядя вдаль.

– Не знаю. Целитель не принадлежит себе. Принести себя в жертву ради спасения одного, лишив шанса выздороветь и выжить сотни… Кем в таком случае должен быть тот, кому приносится жертва? Гением? Спасителем мира? И сможет ли он принять ее… жить с камнем на сердце… весь остаток жизни доказывать себе и окружающим, что достоин этой жертвы… лишиться права на ошибки… – Быстрым движением Морган смахнул с лица соленую влагу. – Неправильно ведешь себя в бою. Открываешь спину.

– Так доспех же. – Имадра тряхнула полой жилета, скрывающей между двумя слоями кожи стальную чешую.

– Смотря с какого расстояния в тебя стреляют. С близкого отдача все равно есть, и синяк от удара болит долго. Или ты думаешь, что, если Дар мастера упрочил структуру стали и кожи, стрелы будут отскакивать от тебя, как градины от булыжника? Могла бы и куртку надеть.

– Какие стрелы, Руэлл? – Под ухом раздался тихий присвист, которым обычно сопровождают кручение пальцем у виска. – У них не было луков. В куртке жарко. Она мне велика. И я похожа в ней на карпа.

– А могли и быть. Тогда ты была бы похожа на дикобраза.

– Марик говорит, дикари ничего не смыслят в оружии. У их стрел кремневые наконечники, ими только по курам стрелять. Ты вообще никакой защиты не носишь.

Морган фыркнул.

– Марик… Нашла эксперта. Полтора года в отряде, мать до сих пор портки стирает. – И, прочистив горло, рявкнул: – Делай как я говорю, а не как я делаю!

– Там обед готов, – ровным голосом сказала Имандра. – Ребята зажарили теленка. Парной. Нашли в пещере. И еще один там лежит, засыпанный луком, солью и перцем. И хлеб. Его немного, но Кау нарезала так, что хватит на всех.

Морган промолчал. Сделать так, чтобы сестра ушла сама, – задача, по сложности сравнимая с тотальным уничтожением Асуров.

– Зато в следующей жизни Бо родится в мире Дэвов. – С терпением, достойным целителя, ухаживающего за тяжелораненым, продолжила Имандра.

Да, так утверждают легенды. И в молитвах, которые друзья и родичи покойного три дня читают над прахом, помимо обращения к Богам, содержатся инструкции освободившейся душе: как себя вести, чтобы вернуться в мир младших богов. Тысячелетия назад полубоги Асуры, стройные прекраснолицые гиганты, были прокляты и изгнаны Дэвами за гордыню, властолюбие и воинственность. Новым пристанищем изгнанников стал мир, где большую часть суши занимают затянутые вечными ледниками горные массивы, безводные плоскогорья, озера с кипящей водой и ядовитые болота, а вместо почвы землю покрывает толстый слой вулканического пепла. Сражаясь за крохотные зеленые оазисы, низвергнутые полубоги возненавидели друг друга. Чтобы Асуры сполна прочувствовали свою мерзостность и не поубивали друг друга, Дэвы наделили их бессмертием. Некогда красивые тела со временем иссохлись и скрючились. Там, где плоть истлела и рассыпалась в прах, зияли страшные дыры. Серая выцветшая кожа рвалась при каждом движении. Губы исчезли, и черепа, лишенные кожи и волос, скалили длинные черные зубы. Не живые и не мертвые… Даже Дар не мог предохранить тела от разрушения. Дэвы оставили загадочное пророчество: однажды придут чужаки; тот, кто соединится с ними Манной и смешает свою кровь с их кровью, получит власть над миром, и будет его жезлом любомудрие, но прежде нужно переродиться, сгореть изнутри – такой освобождается от проклятия. Чужаками были предки нынешних дикарей – небольшая группа людей, заброшенная в негостеприимный мир Асуров волей страшного катаклизма, который спровоцировал наложение миров.

Обезумевшие от кровавых междоусобиц и предвкушения освобождения, Асуры воевали за чужаков как за трофеи, пока люди из страха быть растерзанными могущественными титанами‑колдунами не начали убивать самих себя. И тогда некоторые Асуры одумались и заключили друг с другом перемирие. Безлунной ночью, в грозовую бурю, они увели самых здоровых и выносливых пленников высоко в горы, где расселились по пещерам и при помощи Дара заставили людей вступить с ними в брак. Почти все женщины‑чужачки, зачавшие от Асуров, умерли при родах, но дети благополучно появились на свет. Их Дар был слабее, чем у Асуров, они обладали крепкими красивыми телами, высокой выживаемостью и лишились треклятого бессмертия и великанского роста.

Те Асуры, что остались в долинах, овладели чужаками иначе: выпили их Манну и кровь, а потом ушли в их мир – изувеченный катаклизмом, но обещающий вскорости снова стать зеленым и плодородным.

Каждый истолковал пророчество по‑своему…

Спустя несколько столетий полукровки спустились с гор и нашли оазисы, яблоко раздора предков, тихими и безлюдными и основали поселения возле горячих источников и рек, полных рыбы. Спокойствие оказалось обманчивым и недолгим. Первый же налет демонов, в которых потомки Асуров узнали своих бывших сородичей, явил страшную правду. Открылись пространственно‑временные тоннели, и через них можно попасть либо в другие точки своего собственного мира, либо в мир чужаков. Обратного пути в мир Дэвов нет. Проклятье не снято.

Бывшие сородичи нападали из врат, поодиночке. За время, прошедшее с момента раскола Асуров, они окончательно лишились физических тел и были видимы лишь внутренним зрением. Демоны высасывали жизненную силу у самых слабых и беззащитных – как правило, детей и женщин. А те, кто пытался дать отпор, потом умирали в страшных мучениях от скверны. Многие не вынесли кошмара и вернулись в суровые горы – так образовалась каста жрецов. Но в жилах полукровок текла кровь воинов… большинство кланов приняли вызов и начали искать оружие против нового врага. Полукровки сочли позором называться Асурами и стали именовать себя Сурами, что означает «полубоги света», в противоположность «полубогам тьмы». Чуть позже всплыло второе пророчество. Возможно, оно действительно пришло кому‑то из жрецов в момент озарения, а возможно, было осовремененной версией старого. Пророчество гласило: Асуры завоевали чужаков колдовством и грубой силой вместо того, чтобы мудро править ими, и тем самым усугубили свою участь; избавление от проклятия получит тот, кто принесет себя в жертву, защищая слабый народ от Зла.

«Можно и этим себя успокаивать».

Правда это или хитроумная выдумка, призванная наполнить жизнь смыслом и заставить каждого делать то, что он должен делать? И кто определил это «должен»? Хорошо, если верховные Боги, Творцы Вселенной, а не какой‑нибудь захлебывающийся амбициями жрец, который состряпал все эти легенды и чей праправнук теперь высоко в горах жиреет на собольих шкурках и с гаденькой ухмылочкой наблюдает, как вертится запущенное его гениальным предком колесо.

– Вали отсюда, – устало выдавил Морган.

– Хватит посыпать голову пеплом. Давай уже, выходи из анабиоза. – Имандра подергала его за рукав. – Это несчастный случай.

– Проваливай!

Имандра хмыкнула и ушла. Дождавшись, когда затихнет треск веток под ее ногами, Морган уткнулся лицом в колени. Немного погодя из‑за деревьев донесся ее голос, прокричавший кому‑то:

– Его совсем развезло!

Ах! Засланный казачок. Напрасно прогнал. Сейчас явится Ринока или, хуже того, Каула. От этих избавиться сложнее. И по‑своему они правы. До воссоединения с Тайнером он не вправе сложить с себя обязанности командующего. А с каким бы облегчением… и на всю оставшуюся жизнь…

Явились обе. Захватив с собой Эйжа, Коймора, Сарта и Янара. Морган затравленно посмотрел на приближающихся конвоиров. Нет, с этими четверыми ему не справиться, не стоит даже пытаться. Его отведут в лагерь, заставят поесть и затолкают в спальник. А если будет сопротивляться – побьют. Остаток дня и ночь он проведет под бдительным надзором. Не постесняются и пописать сопроводить. Морган старательно растянул губы в улыбке, встал, поднял вверх руки:

– Вяжите.

* * *

Когда Морган продрал глаза и высунулся из палатки, мутный блин солнца, еле проступающий сквозь сизые облака, подбирался к зениту. Морган потер лоб, пытаясь подсчитать количество проспанных часов. Напоили вчера какой‑то дрянью вместо чая, чтобы не колобродил. Очень мудро.

Вокруг было весьма оживленно. Из‑за кустов доносились голоса, плеск воды, храп и ржание лошадей. По лагерю слонялись какие‑то незнакомые ребята – все как один лузгали семечки. На трех кострах жарилось мясо. У самого ближнего сидела на бревнышке Тойва и строгала ножом какие‑то колышки. Вокруг крутилась полуголая Имандра: тыкала палкой горящие головешки и потчевала ее не то чаем, не то снадобьем. Тойва мило улыбалась, но Имандрины чары на нее не действовали.

Морган вылез наружу, потягиваясь. Пронизывающая до костей усталость, несмотря на длительный отдых, никуда не делась. Полет с обрыва не прошел бесследно: правый бок и бедро саднили так, будто кожу натерли наждаком, а голова поворачивалась только в одну сторону. Что ж, впереди достаточно времени, чтобы оклематься. Скоро явится Тайнер – к Лосиному Броду вчера отосланы гонцы – и отправит его домой вместе с ранеными. Родственников Бо в отряде нет. Самый близкий друг – он. И он же виновник трагедии. Значит, ему и передавать вдове прах.

Незнакомец, сидящий на корточках возле одного из костров, спиной к Моргану, обернулся, перестал грызть шашлык и щелкнул пальцами в воздухе, привлекая к себе внимание. Ага, ясно, чьи орлы кружат вокруг халявного угощения. Ушан. Спикировал на дурные вести – стремительно и незаметно. Морган вернулся взглядом к Тойве. Судя по расслабленной позе и спокойствию девушки, выволочки не было и не ожидается. Если ее ни разу не ловили на наркотиках, Ушан примет его версию: нападение Асура, к счастью и по неизвестной причине – неудачное.

И Ушан принял. По первым же услышанным от него фразам Морган понял, что с ним успела побеседовать Ринока: даже не заикнулся о наркотиках. Командиры, не найдя доказательств вины своих подчиненных, охотно делают козлами отпущения Асуров; Ушан не стал исключением.

День прошел в лазании по катакомбам. Следопыты Ушана обнюхали каждый дюйм, а обделенные данным талантом слонялись по бывшему логову Асура из праздного любопытства, обильно усеивая места своего пребывания шелухой от семечек. Тойве показали трупы рабов. И Моргану, и Ушану хотелось, чтобы девушка поставила точку в загадочной истории, но Тойва, помявшись, промычала, что ни один из убитых не вызывает у нее ассоциаций с таинственным всадником: «они все какие‑то другие». К вечеру брату Тойвы и двум дядьям Алсура удалось вырвать из Ушана добро на карательные меры к убийце своего родича, и они ускакали в Браунео. Рискуя получить втык от Тайнера, Морган отпустил с ними Анаила и Эйжа: одного – потому что он сможет безошибочно опознать Гордона, другого – в качестве силового подкрепления и чтобы не пытался утешать, у Эйжа это получалось скверно. Тайнер никогда бы не поддался горячности своих воинов. Рвануть в поход за справедливостью – непозволительная роскошь. Он поступил бы иначе: составил бы маршрут следующего рейда так, чтобы он охватывал район местонахождения убийцы. Морган проводил всадников с некоторой завистью. Долг перед Бо и обязанности командира не позволили составить им компанию. А так хотелось…

Тайнер возник среди ночи, в сопровождении двух гонцов, без отряда. Морган угадал появление командира по звону в ушах и мощной силовой волне, сотрясающей Манну, когда пробивают врата. Он вылез из спальника и начал одеваться. Тайнер спешит, раз рискнул дырявить пространство. Временные врата, аналог естественного, стационарного портала, создаваемый силой намерения, приходится охранять трое‑четверо суток, пока не схлопнутся, чтобы порталом не воспользовалась нечисть. На охрану не хватает людей, поэтому врата пробивают в экстренных случаях. Ну, нынче‑то дозорных с избытком – и на той стороне врат, и на этой. Буквально через минуту усталый голос Тайнера негромко позвал:

– Эй! Собирайся.

Морган дошнуровал ботинок, выкинул наружу скатанный спальник.

– Тебе стоит передать мою часть отряда Лене, – сказал он, выдергивая из земли колышки, на которых держалась палатка.

Тайнер матюгнулся, его рука дернулась вверх. В темноте, боковым зрением Моргану показалось, что сейчас кулак Тайнера внятно объяснит его челюсти: разговор, а заодно и служба в родном отряде окончены. Он мужественно решил не уворачиваться. Но Тайнер просто сморкнулся на землю, а потом грубовато спросил:

– Тебя осматривали после падения?

– В этом не было нужды.

– Попроси, чтоб осмотрели. Мне кажется, ты ударился головой. Так, – продолжил Тайнер после паузы совершенно другим тоном, деловым и бесстрастным. – Забросишь домой Тойву, Дьалу, Ороя и Чейна. Навестишь Таниру. Отчитаешься перед Илласом. Придешь в себя. И без глупостей. Чтобы потом твоя мать не поднимала всех среди ночи искать тебя по ущельям. Имандру возьмешь с собой. Сейчас пробьем врата до Вторых Северо‑Западных… – Список поручений закончился невежливой, но доходчивой просьбой уматывать отсюда как можно быстрее, долетевшей уже из‑за деревьев. Тайнер помчался дальше, тормошить народ – для создания портала требуется Дар десяти – двенадцати человек.

Морган подхватил под мышку обернутую вокруг спальника палатку и отправился будить тех, кому предстоит возвращение домой. Молодец Тайнер. Догадался отпустить Имандру. Без нее дома лучше не показываться – мать сгрызет живьем. Завтра Тайнер займется денежными вопросами, потом вернется к отряду, временно оставленному на Лену, и продолжит объезд территории, а на Ушана, в отместку за то, что пришлось выполнять его работу, свалит охрану врат. Иначе с чего бы Тайнер так расщедрился на порталы. Ближайшие стационарные врата в шести днях пути, тяжелых раненых нет, как‑нибудь добрались бы. До чего же все‑таки полезная штука – временные врата. Они позволяют перемещаться только в пределах одного и того же мира, однако место назначения задаешь ты сам; в то время как сеть естественных пространственно‑временных коридоров напоминает паутину с узловыми точками – вратами, откуда можно попасть лишь в другие точки этой паутины.

Последние ярды до родной хижины Морган, выжатый как мочалка скаканьем по вратам и объяснениями с овдовевшей женщиной, преодолевал, окончательно потерявшись во времени и не видя перед глазами ничего, кроме плода собственного воображения – расстеленного спальника и себя в нем. Время суток и сезоны в двух мирах не совпадали. Несмотря на приветливый июньский денек, которым встретил дом, Моргана знобило, а ноги дрожали от усталости.

В каменном очаге, выложенном посреди дворика, потрескивал огонь. Возле натянутых между деревьями веревок высилась в тазу горка выстиранного белья. Ни матери, ни сестры поблизости не было. Видимо, полощут белье на реке. Стоило Моргану бросить на постель из шкур спальник, мать выросла как из‑под земли. Объятия, поцелуй и не предвещающие ничего хорошего тяжелые вздохи с закатыванием глаз.

– Где Имка? – вяло спросил Морган, вытягиваясь на спине.

– Катается на пороге. Ты бы осмотрел каяк. И приглядел за сестрой заодно. Ничего, кроме «Бо убил Асура», я от нее не услышала.

– Я осматривал лодки две недели назад.

Мать и не думала оставлять его в покое. Морган почувствовал, как она села в изголовье. Минутное молчание – подготовка к атаке, всплеск руками и жалобно‑осуждающий возглас:

– Дальше так продолжаться не может!

– Давай попозже, а? – попросил Морган и отвернулся к стене, демонстрируя свое нежелание развивать тему.

– Когда попозже? Когда ты принесешь мне прах моей дочери? Ты разве не видишь, что с ней творится? – Атмосфера накалялась со скоростью лезвия, поднесенного к пламени. – Ты должен поговорить с Илласом!

– Ни я, ни Иллас не виноваты в том, что ты родила дочь со способностями воина. Выкатывай свои претензии Богам. – «А не сыну, которого ты обвиняешь в том, что тебе дерьмово на душе, что твой муж погиб, исполняя долг воина, а старшие дочери слиняли в поселки мужей, чтобы не выслушивать твоих претензий». Морган уткнулся лицом в спальник, пошарил вокруг в поисках подушки и, не найдя ее, прикрыл голову руками. Знал бы заранее, улегся бы спать в конюшне.

Сзади раздался протяжный вздох и возня. Потом загремела посуда.

– Если бы ты, наконец, исполнил свой долг перед родом, – сурово продолжила мать из другого конца комнаты, – и вместо того, чтобы размахивать мечом ради стада баранов, добивался бы места в Совете старейшин, она бы последовала твоему примеру. Но тебе же на всех наплевать!

– Конечно, – не выдержал Морган. – Ведь я, в отличие от тебя, не горю желанием под прикрытием престижной должности ковыряться в чужом грязном белье.

– Кто будет за ней присматривать в отряде, этот сосунок Кернел?

– О Боги, я за ней присматриваю, – почти простонал Морган. – Ничего с ней не творится. Дни выдались напряженными, но она справилась. Привыкнет. Будь добра, пожалуйста, замолчи на десять минут. Дай уснуть! А потом бухти сколько влезет.

– Присматриваешь… – Ядовитая усмешка. – Где они сейчас – те, за кем ты присматривал? Ты таскаешь смерть за собой, но всякий раз опережаешь ее на полшага, и она бросается на тех, кто рядом с тобой. Пора бы остепениться!

Тело содрогнулось от адской боли, будто с раны сорвали корку. Морган зашипел сквозь зубы в бессильной ярости. Вскочил, бросился к двери. На пороге одумался, вернулся за спальником и напоследок хлопнул дверью так, что тазы и весла, прислоненные к стене, с грохотом рухнули на землю.

Бегом до конюшни. Полмили по поселку легкой рысью, подъем на небольшую горушку, кивок двум полусонным дозорным, отлеживающим на солнышке свою смену. Нет ничего тоскливее, чем восемь часов напролет, приклеив внутреннее внимание к вратам, следить, кто из них выныривает, чтобы в случае появления Асура, чего не бывало уже лет восемьдесят, выхватить дордже и уничтожить тварь, а в случае появления претов повернуть рычаг и опустить чугунную решетку, перекрывающую вход в пещеру. Раньше, пока кто‑то не подсмотрел этот механизм у дикарей, вход заваливали заранее сложенными наверху булыжниками, которые потом приходилось растаскивать всем поселком. Несколько крутых, грубо вырубленных в камне ступенек спустили Моргана на небольшую ровную площадку. В сознании вспыхнули причудливые ледяные нагромождения в лучах солнца. Через секунду он зажмурился от резанувшей глаза белизны.

Date: 2015-09-02; view: 241; Нарушение авторских прав