ГЛАВА 3. Si in proelio se defendere volum mavis, noli queri te ab inimico punctum esse; nunquam obliviscere aggressionem esse defensionem optimam[44]

Si in proelio se defendere volum mavis, noli queri te ab inimico punctum esse; nunquam obliviscere aggressionem esse defensionem optimam[44].

Ioannus Tecius. Artifex ferro pugnandi

Разговор с кардиналом внес в мысли Фернана полную сумятицу. Сеньор де Суоза ожидал любой пакости, но даже в самых безумных мыслях он не мог предположить, что теперь придется помогать Церкви. И повезло же ему узнать об этих проклятых бумагах! Теперь вовек не отмоешься! Кардинал так просто добычу не выпускает. Хосе Пабло де Стануззи не такой человек, чтобы взять и забыть о Фернане. Его Высокопреосвященство заключил с «василиском» негласную сделку – он закрывает глаза на убийство де Доресов, на свободу Абоми и еще на несколько неприятных для Фернана вещей, а капитан в свою очередь находит записки Святого Агусто.

Все очень просто, не так ли? И если старый хрыч посчитает, что сеньор де Суоза не выполняет своих обязательств, то Фернана не спасет ни контрразведка, ни титул, ни высокопоставленные друзья. Когда Церковь за что-то берется всерьез, никто не решается встать у нее на пути. Даже герцог Лосский. Даже король.

Фернан в буквальном смысле ощущал, как сухие пальчики кардинала стальной хваткой смыкаются на его горле. Не вырвешься. Особенно после столь доверительной беседы. За каких-то полчаса Фернан узнал столько, что… приходилось задуматься. Или Его Высокопреосвященство столь сильно доверяет «василиску», что произносит обычно тайные для чужаков вещи, или же считает его человеком конченым и после обнаружения бумаг ничто не гарантирует Фернану его безопасности. Скорее всего, если капитан контрразведки найдет документы, то… сам маркиз в подобном случае не дал бы за свою жизнь даже мелкой монеты. Кардинал не дурак, рисковать не будет и постарается исключить любую возможность утечки информации. Даже если «василиск» трижды поклянется, что он не читал бумаг, его все равно не выпустят живым. Так на всякий случай. Сгнить в подвалах монастыря Благочестия в планы сеньора де Суоза не входило. Никаких мыслей, как выпутаться из сложившейся ситуации, тоже не было. Оставалось надеяться, что святые отцы найдут бумаги раньше, чем он, и проблема разрешится сама собой.

– Талела. – Абоми вскочил с травы, с тревогой вгляделся в лицо Фернана.

– Если ты ищешь укусы, то зря, – невесело хохотнул сеньор де Суоза и, почесав Снежную за ухом, запрыгнул в седло.

– «Бордовые» точно бешеные гиены, талела. Любой их укус будет смертелен.

– Ты прав. Но давай не будем о клириках.

Они покинули тихий, гостеприимный парк и по узким городским улочкам проехали через всю прибрежную часть города. Был день Святой Марии, и жители Эскарины по старой доброй традиции повязали на шеи красно-белые платки и высыпали на улицы. Утром конечно же был крестный ход, и статую Святой Марии проносили по улицам под пение клириков, восхвалявших святую и Спасителя. Затем служба во всех церквях и соборах, а потом праздник. С песнями, музыкой, плясками ральеды, представлениями многочисленных комедиантов, боем быков, состязаниями в меткой стрельбе и мастерстве владения холодным оружием. Каждый городской цех соревновался с другим цехом. Плотники с кузнецами. Художники с кровельщиками. Веселые студиозусы столичного университета затевали потешные схватки с кадетами военных корпусов или же декламировали стихи и поэмы.

Атмосфера всеобщего праздника – где женщины в белых блузах и юбках с алым подбоем отстукивают кастаньетами и каблуками зажигательную ральеду, а мужчины хлопают в ладоши, подбадривая танцующих красавиц; где музыка гремит на каждой улице и в каждом дворе; где вино течет рекой, а от дармового угощения трещат столы; где бедняк и благородный становятся ровней; где в прибывших в город балаганах не протолкнуться от желающих посмотреть на грифона, элефанта или жирафа; где кукольные театры устраивают многочисленные представления и Нунцио колотит палками Чедоллеро[45]где удачливый тореадор под восторженный рев толпы, которая всего лишь минуту назад задыхалась от испуга, получает свою порцию славы и этудо; где из окон кидают букеты цветов; где каждый носит красно-белые платки и ленты; где женщины ласковы; где все любят всех и каждый друг другу брат – захватила город. Узкие городские улочки в буквальном смысле были запружены народом. Пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Фернан передал Снежную на попечение Абоми, который с интересом глазел по сторонам, впервые оказавшись на подобном праздновании.

На этот раз количество людей на улицах Фернана не раздражало. Праздник есть праздник, к тому же за всем этим весельем «василиск» хотя бы на время забыл о множестве тяготивших его проблем.

На одной из улочек, где цех белошвеек соревновался в мастерстве танцев с цехом молочниц, людей было особенно много. Дети, точно воробьи, облепили памятник деда Его Величества и наблюдали за танцовщицами. Ало-белая феерия юбок, вихрь горячих и страстных мотыльков, перестук каблуков о мостовую. Ральеда завораживала. И дураку было ясно, что судьям придется попотеть, чтобы выбрать победительницу. Половина улицы пустилась в пляс, другая половина восторженно хлопала в ладоши, подбадривая танцующих.

Юная красотка, с распущенной гривой густых черных волос, в откровенном алом платье с низким вырезом, игриво хохоча, протянула Фернану кубок с вином и, задорно подмигнув сеньору, скрылась в толпе. Сеньор де Суоза проследил за ней взглядом, усмехнулся, выпил вино и, поставив опустевший кубок на один из многочисленных столов, что горожане вынесли на улицу, пошел было дальше, но какая-то девушка вынырнула из толпы и присела перед Фернаном в низком реверансе. Отступать было поздно, да и незачем. Фернан отдал шпагу Абоми, поклонился партнерше и под одобрительные возгласы присутствующих закружил смеющуюся от восторга горожанку в вихре танца. К их паре присоединилась еще одна, затем еще, и спустя какую-то минуту маррету[46]танцевала вся улица. Два шага, поворот, два шага, провести даму под рукой. Смена. Фернану досталась пухлая хохотушка молочница. Опять смена, и теперь его партнершей оказалась пожилая особа в одеянии Сестер Благости Спасителя[47]. Несмотря на вид недотроги, танцевала эта женщина ничуть не хуже девушки, вытащившей Фернана на танец. Похоже, как и все, монашка получала от пляски море удовольствия. Вновь смена – и Фернан под свист и радостное улюлюканье студиозусов оказался один на один с каким-то дворянином. Два шага, поворот. Тут главное не сбиться и сохранить невозмутимую физиономию. Смена. Сеньор де Суоза вновь оказался в паре с молодой горожанкой, с которой он и начинал пляску.

Пение гитары и флейты, сухой клекот кастаньет, ритм жизни. Ритм танца, который окончился столь же стихийно, как и начался. Реверанс, поклон. Девушка, смеясь, повязала на шею Фернану бело-алую ленту и, беззастенчиво поцеловав маркиза в губы, исчезла среди танцующих, так и не назвав своего имени.

– Ваши женщины странные, – озадаченно сказал Абоми, когда к нему подошел Фернан. – Почему они танцуют?

– Потому что им весело. У моего народа праздник. Давай выбираться отсюда.

Прежде чем «василиск» покинул улицу и оказался на площади Быков, ему еще трижды предлагали вино и местные красотки дважды приглашали на танец. Абоми тоже досталось– какая-то девушка подарила порядком удивленному столь неожиданной щедростью слуге ленту. Правда, до шеи эта малышка не дотянулась, поэтому красно-белая полоска украшала левую руку Абоми.

Людей на площади Быков было не меньше, чем в других частях города, но особой толкотни не замечалось. Благодаря своим размерам эта площадь могла вместить огромное количество народа. Сейчас часть ее пространства занимала построенная арена. Также здесь наличествовали скамейки, под завязку заполненные гомонящими зрителями.

– Желаешь посмотреть на забаву нашего народа? – обратился Фернан к Абоми. – Идем.

– Давай, Крейр!

– Покажи ему!

– Торро! Торро! – орали зеваки.

Тореадор, облаченный в черное, с красной тряпкой в левой руке и шпагой в правой, замер на середине арены. Здоровенный бык, с огромными изогнутыми рогами, на которые чья-то «добрая рука» нацепила острые стальные насадки, опустив голову, рыл копытом песок. Размерами это чудовище больше всего походило на небольшую гору.

Тореадор шевельнул красной тряпкой, и бык, не уступая стремительностью стреле, что покидает тетиву лука, сорвался с места. Множество разгоряченных схваткой зрителей повскакивали с мест, ожидая развязки. В какой-то миг Фернану показалось, что бык насадит смельчака на рога. Тореадор отскочил в самый последний момент, и огромная туша пронеслась мимо. Бык едва успел затормозить и чуть не врезался в борт арены. Кто-то из зевак отшатнулся.

По легкости, с которой действовал тореадор, Фернан понял, что это не человек. Слишком быстр, пластичен и гибок. Ламия. Между тем бык развернулся и бросился в очередную атаку. Какая-то слабонервная зрительница из первых рядов тоненько взвизгнула и закрыла глаза руками. Бык мотнул головой, желая проткнуть тореадора рогами. Ламия сделал всего лишь один шаг в сторону и взмахнул тряпкой, находящейся перед глазами быка, вверх. Разозленное животное, уже не понимающее, что врага на его пути нет, подняло голову, пытаясь задеть алую материю рогами. Правая рука ламии ударила со скоростью молнии. Шпага по самую рукоять вошла между бычьих лопаток. Бык уже был мертв, но сделал еще четыре шага и только после этого рухнул на землю и зарылся мордой в песок.

– Браво, Крейр!

– Молодец!

– Браво!

Зрители взорвались восторженным ревом и аплодисментами. На арену полетели цветы и монеты.

– Его благодарят за то, что он убил быка? – недоуменно нахмурился Абоми.

– Быка надо не просто убить, его следует убить одним ударом. Это настоящий мастер боя.

– А зачем он убил быка?

– Зачем? – Этот вопрос поставил Фернана в тупик. – Ну… это вековая традиция нашего народа – проводить бои с быками. Только самые смелые и ловкие могут танцевать перед этими животными. Конечно, убивать не обязательно, куда предпочтительнее заставить зверя упасть от усталости, но не сегодня. Все горожане ждут угощения.

Они пошли прочь от арены, с которой две лошади волокли бычью тушу. Вне всякого сомнения, к вечеру все желающие смогут отведать жареной говядины, которую приготовят прямо на разведенных на площади кострах.

– Милоррд де Суоза! И вы тут?!

– Мсье де Альтеньи? Удивлен. – Фернан был подчеркнуто вежлив.

– Наверрное, сам Спаситель прриводить… прривел меня сюда. Знаете, мое министеррство не ррекомендовать… не ррекомендовало вот так вот мне гулять по улицам, но я не мог устоять. Ваши прраздники так хорроши. О да!

Барон Жерар де Альтеньи был андрадцем и в Эскарине находился как посол Его Величества. Его Вражеского Величества, если уж быть совсем точным. Низкорослый, кряжистый, с тяжелым двойным подбородком, хитрыми карими глазками, густыми закрученными усами и волосами, собранными в хвост, он больше напоминал сказочного разбойника, чем посла. Фернан встречал этого человека на двух или трех приемах, но близкого знакомства не водил и был порядком удивлен, что посол вдруг решил затеять с ним разговор. Общаться с «василисками»… крайне неосмотрительно.

Мсье де Альтеньи уже давно подозревали в шпионаже, и контрразведка не спускала с него и его окружения глаз, но все было напрасно. Ни в каких делишках, угрожающих безопасности Таргеры, посол замечен не был, и причин выдворять его из страны не находилось. Пока.

Граф де Брагаре так вообще готов был заключить пари, что в деле Леоноры есть след андрадского посла. Не зря же этого хитреца кое-кто прозвал Лисой. Хитер и изворотлив как лиса – так о после говорили при дворе. Да и в бумагах сеньора де Туриссано упоминалась некая Лиса. Фернан не верил в совпадения.

Эта встреча тоже вряд ли оказалась случайной. Барон был слишком хитрым политиком и, скорее всего, давно искал возможность поговорить с кем-нибудь из контрразведки. И вот удобный момент! Только зачем ему этот разговор?

– Вы видели, как этот ламия убить… убил быка? Какой ударр!

– Да, удар был хорош, – сказал Фернан и обернулся. – Я смотрю, вы все же соблюдаете хоть какую-то видимость осторожности.

В пяти шагах за ними шли двое дворян – то ли друзья, то ли сопровождающие, то ли охранники.

– Вы о мальчиках? Что поделать, ваша стррана не так дрружелюбна, как хотелось бы мне… как бы мне хотелось. О да! Прриходится думать о своей безопасности.

Верное решение. Обстановка в Таргере накалилась до такой степени, что присутствие андрадцев переносят с большим трудом. Пока дело заканчивалось лишь словесными перепалками или купанием в реке и кулачными потасовками, но рано или поздно те, кто желал вернуть себе Тулину, могли нарваться на массу проблем.

Сейчас в Жераре де Альтеньи никто не узнавал андрадца, поэтому веселящиеся горожане не обращали на дворянина никакого внимания. Разве что некоторые, слыша чужеземный акцент и протяжную «р», косились, но вступать в диспут «почему андрадцы должны сидеть дома, а не шляться по чужому государству», не спешили. То ли потому, что таргерцам не было до чужака никакого дела, то ли оттого, что разговаривающие дворяне имели при себе оружие.

– Разве Его Величество не выделил вам десять гвардейцев?

– О! – Посол наигранно рассмеялся. – А контрразведке палец в ррот не ложи… прростите, не клади! Вы и это знаете, да?

– Ну вы преувеличиваете наши заслуги, дорогой посол. Мы знаем гораздо меньше, чем нам бы хотелось, – нехорошо усмехнулся Фернан, намекая на шпионские дела барона. – Что до гвардейцев, то это известно каждому горожанину.

– Вот поэтому я и не бррать… э-э-э… я не берру с собой корролевский подаррок. Так меня в лицо не знают, а выбеги… выйди я на улицу со столь внушительным сопровождением, и каждый будет знать, кто я такой. Да. Не хочется чистить… очищать камзол от тухлых яиц. Грраждане Тарргерры в последнее врремя стали гррубы. А мои мальчики не так заметны, как гваррдейцы Его Величества. Да. И шпаги умеют дерржать.

Не имея никакой возможности отвязаться от разговорившегося посла, Фернану оставалось только слушать да ждать, когда тот распрощается или же приступит к делу, ради которого он и затеял весь разговор.

В этой части площади находился яркий, увитый ленточками шатер бродячего балагана. Канатоходцы как раз заканчивали выступление, и зазывала приглашал зрителей на кукольное представление. Трое или четверо мимов веселили зевак. Кто-то жонглировал шестью разноцветными шариками, кто-то ходил на руках. Один из уличных актеров, облаченный в черное трико, с лицом, покрытым белой краской и нарисованными на щеках слезами, как раз показывал фокусы. Он извлек из воздуха розу и подарил какому-то мастеровому под радостный гогот его дружков.

– Вы не слушаете меня, – с упреком сказал барон. – Почему?

– Простите. Засмотрелся на выступление.

– Я говоррил о том, что хотел… хочу стать вашим дрругом, марркиз. И вашим, и дрругом для всей Тарргерры.

– Боюсь, в сложившейся ситуации это будет очень трудно, – покачал головой Фернан. – Наши страны находятся на пороге войны.

– О да! Как гррустно, не прравда ли? Но войну все еще можно остановить.

– Вот как?

– О да! Я ведь не зря вас искать… искал. Хотел поговоррить без посторронних глаз.

– Я догадывался, что вы нашли меня не случайно.

– Это еще рраз доказывает, что я в вас не ошибся. О да! Все еще можно испрравить!

– Если ваш король откажется от притязаний на Тулину, то конечно же можно будет избежать кровопролития.

– Любой споррный вопррос следует ррешать не войной, а дипломатией. О да! То, что сейчас случается… случилось, это вина ваших военных. Обвинения в том, что мы нападаем на ваши прригрраничные терррриторрии абсуррдны!

– И все же это так, – спокойно заявил Фернан. – Мы ведь представили вам доказательства.

– Подставка! – вяло махнул рукой посол. – Вы ведь умный человек, милоррд, и должны понимать, что нам незачем развязывать войну. Воины Андррады, тем паче киррасиры Пятого Кавалеррийского, шлем которрого всучил… врручил мне граф де Бррагарре, никогда не были у грраницы и не тррогали ваших поселений. Это сделали не наши солдаты.

– А чьи?

– Не знаю, заберри меня Искуситель! Не знаю! Но считаю, что вы не должны были веррить перрвому прредположению!

– Факты неоспоримы.

– Допустим. Тогда найдите хоть одну прричину, почему нам нападать… зачем нам нападать на дерревни?

– Вашей стране, как и любой другой, не помешают лишние деньги. А изумруды – это хороший способ их получить. Это же проще простого, не так ли?

– Так, – пробурчал барон. – Вы назвать… назвали хорро-шую прричину. Но все же она неверрна. Моя стррана тут ни прри чем.

– Если вы хотите убедить меня в существовании призраков…

– Это не прризрраки. Кто – не знаю, но не прризрраки. О да! Понимаю, у нас нет доказательств невиновности, а у вас каким-то мистическим обрразом появились доказательства вины…

– Шесть сожженных деревень и масса убитых крестьян – это не мистика, а реальность, барон!

Душераздирающий женский визг, раздавшийся справа, заставил их отвлечься от разговора. Мим в черном трико воткнул в горожанина, проходящего мимо него, наваху. Выдернул нож, и все с удивлением увидели, что лезвие чистое, а жертва и не думает падать. Мим театральным жестом нажал пальцами руки на острие навахи, и клинок полностью ушел в рукоять. Убрал пальцы – и клинок выскочил обратно. Окружающие, поняв, что это не оружие, а обманка, зааплодировали. Человек, в которого совсем недавно воткнули бутафорский нож, все еще не веря, что остался жив и невредим, натужно рассмеялся. Мим между тем уже успел спрятать наваху и заметил Абоми. Состроил мерзкую физиономию и попытался скопировать походку чернокожего слуги. Абоми, глядя на подобное издевательство, нахмурился, но мим не испугался и поплелся следом.

– Веселые у вас люди. О да! Но давайте прридем… вер-рнемся к нашему рразговорру. Я очень хочу стать… быть вам полезен, марркиз.

– Замечательно. Убедите вашего короля, что он должен отвести свои войска от нашей границы.

– Это невозможно. О да! Только после того, как вы отведете свою армию.

– Тогда, быть может, вы расскажете мне о Леоноре? – с гаденькой улыбочкой поинтересовался Фернан.

– Леонорра? – Посол был сама невинность. – Не понимаю, прро кого вы говоррите.

– Неужели? Жаль. А я так надеялся, что вы сможете мне помочь найти эту, вне всякого сомнения, очаровательную даму.

– Увы, – развел руками Жерар де Альтеньи. – Эта достойная сеньора мне незнакома. Но если желаете, у меня имеется… есть очарровательная кузина. Кстати, а как ваша жена смотррит на…

– Давайте не будем перегибать палку, барон, – нахмурился «василиск».

– Давайте, – неожиданно легко согласился посол. – Я действительно хочу вам помочь. Слышал, вы ведете расследование смерти покойного марршала кавалерии.

Жерар де Альтеньи неожиданно заговорил чисто. Почти пропала протяжная «р», исчезла путаница в словах, да и акцент стал практически незаметен. Привычная для всех ломаная речь, оказавшаяся всего лишь комедией, была завершена, посол наконец-то приступил к делу.

– Об этом все слышали, – как можно безразличнее пожал плечами Фернан. – Или вы знаете, кто убийца?

– К сожалению, даже не догадываюсь. Зато я кое-что знаю о той мантикоре.

– Мантикоре? Какой мантикоре?

– Той самой, сеньор. На стене. Кррасной краской. Вы должны помнить.

– Откуда у вас эти сведения?! – резко бросил Фернан. – Клирики…

– Знаю, что святые отцы берегут тайну. Но даже они не всесильны. У меня есть свои способы добывать информацию. Прризнаюсь, пришлось потратить этудо, но зато о том, что произошло в Охотничьем замке, я знаю столько же, сколько и вы. И даже больше.

– Зачем вам это? – угрюмо поинтересовался Фернан.

– Как же! Я должен был знать, что случилось с графом, чтобы обезопасить свою страну. Не смотрите на меня так. Вам хватило ума обвинить нас в этом нелепом нападении на пограничные дерревеньки и заставы. Чем убийство маршала хуже? Следовало быть готовым. Я слышал, что и фельдмаршал вчера умер. Слабое сердце?

– Так что насчет того рисунка? Мантикоры?

– О. Маленькая пичужка нашептала мне на ухо много интересного. Я согласен с вами поделиться… поделиться с вами полученной инфоррмацией.

– Чего мне это будет стоить?

– Ничего.

– Как говорит ваш народ, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– О, маркиз! Вы знаете эту пословицу не полностью! – улыбнулся барон. – Она звучит несколько иначе: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, если это не „Руазу“. Поверьте мне, ни одна нормальная мышь не станет есть подобный сыр. Его едят только люди, да и то очень большие орригиналы. А то, что я хочу вам предложить, почти как „Руазу“. Мне от него никакого толку, а вам в голодное время сгодится. Потому как если я сейчас угощу вас сыром, то его заплесневелая корка, быть может, поможет разрешить загадку смерти графа. И вы когда-нибудь вспомните обо мне. Времена сейчас неспокойные, и когда собственный сюзерен грозит отрубить голову…

– Так, значит, сыр все же не будет бесплатным? – фыркнул Фернан.

– Пусть так. Но поверьте, это бросовая цена.

– Хорошо, я согласен.

– О-ла-ла! Договорились. Вы что-нибудь слышали об Ордене Мантикоры?

– Орден Мантикоры? – нахмурился Фернан. – Нет. Впервые слышу.

– Вот посмотрите. – Барон залез во внутренний карман бархатного камзола и протянул «василиску» сложенный вчетверо листок. – Насколько это похоже на то, что было намалевано… наррисовано на стене кабинета маршала?

На листке был изображен круг, а в кругу стилизованный лев с крыльями и скорпионьим хвостом.

– Они идентичны.

– Так я и думал. Оставьте бумагу себе, я живописью не увлекаюсь, так что мне она без надобности.

– Кто это рисовал?

– Один из тех, кто входил в Орден. Мелкая рыбка, ничего интересного.

– Я могу с ним поговорить?

– Он умер. Так неожиданно… На следующий день после разговора со мной.

– И умер он не случайно?

– Случайность? Нет. Скорее всего, закономерность. Я подозревал нечто подобное. Смеррть подстерегает всех болтунов. Ода!

– Так все же, – рыба сама плыла к Фернану в руки, и сейчас надо было ее не спугнуть, – что означает этот рисунок? Я никогда не слышал, что у святых отцов есть подобный Орден.

– Святые отцы? – барон неожиданно расхохотался. – О нет, маркиз! О нет! Святые отцы, насколько я знаю, здесь ни при чем. Вы не там ищете. Мой дружеский совет – обрратите свой взгляд не на клириков, а на военных!

– Но… – начал было Фернан и осекся. Прямо перед ними стоял тот самый грустный мим, что совсем недавно поддразнивал Абоми.

Маркиз и барон с интересом воззрились на него. Тот в свою очередь на двух господ-дворян. Протянул руку, как видно желая коснуться Жерара де Альтеньи, но наткнулся на невидимую стену. Изобразив на лице удивление, мим ощупал неожиданную преграду. Попытался пройти, но «стукнулся» головой и с видимым удивлением отступил на шаг, с досадой потирая лоб. Физиономия у мима была такая, словно он вот-вот разрыдается. Посол отреагировал на маленькое представление талантливого балаганщика оглушительным хохотом. А вот Фернан ничего смешного не находил, хотя про себя и отметил, что актер, показывающий пантомиму, бесспорно талантлив. К тому же сеньор де Суоза не понимал, чего этот парень к ним привязался, словно, кроме них, на площади никого не было. И прогонять нельзя – сегодня праздник, а прогнать актера в праздник, когда все веселятся, а на столы выставлено дармовое угощение и вино, – дурной тон. Даже для дворян.

Тем временем мим, кажется, нашел выход из сложившейся ситуации. Он достал наваху, раскрыл лезвие и ударил ножом по только ему видимой стене. Не получилось.

– Поберри меня Искуситель! – пророкотал барон сквозь смех и запустил руку в свой кошелек, нашаривая мелкую монету. – Этот фигляр талантлив!

Мим между тем, явно обрадованный, что его труд будет оплачен, повторил попытку, разбить «стену». На этот раз ему повезло. Бутафорская наваха без всяких проблем миновала преграду и ударила посла в область сердца. Смех Жерара де Альтеньи превратился в хрип, он зашатался и стал валиться на спину.

Еще никто ничего не понимал, очевидцы посчитали, что это часть разыгранного представления. Кто-то из горожан даже захлопал в ладоши. Барон лежал на мостовой раскинув руки и смотрел мертвыми и безмерно удивленными глазами в небо. Сквозь бархатный камзол посла проступала кровь.

Фернан выхватил шпагу, но убийцы и след простыл. Мим без всяких проблем пробежал мимо двух дворян-андрадцев и бросился прочь с площади.

– Que vous coutez, les idiots[48]?! – по-андрадски рявкнул сеньор де Суоза на проворонивших убийцу дворян. – Хватайте его!

Те, наконец сообразив, что произошло, бросились следом за мимом. Завизжала женщина. Еще одна. Через толпу стала продираться стража. Рядом с Фернаном оказался проходящий мимо лейтенант мушкетеров одного из городских гарнизонов.

– Позаботьтесь о нем! – приказал сеньор де Суоза, показывая военному знак «василиска».

Лейтенант кивнул и склонился над телом. На взгляд Фернана, все было без толку – удар настоящего ножа оказался смертельным. Но для очистки совести и чтобы с Андрадой было меньше проблем (а проблемы будут!), следовало сделать все возможное и невозможное.

– Абоми! Лошадь!

Слуга подвел ему Снежную. Фернан птицей взлетел в седло и, вопя во все горло «С дороги!», всадил каблуки в лошадиные бока. Зеваки бросились врассыпную, освобождая дорогу двоим всадникам с обнаженными клинками в руках. Фернан орал не переставая, Абоми тоже что-то горланил, привлекая к себе внимание горожан, и те вовремя освобождали путь. В одном месте дорогу преграждали столы с праздничным угощением. Снежная без труда взяла этот барьер, а мощная лошадь Абоми, не снижая хода, разнесла преграду широкой грудью. В спину им полетели ругательства и проклятия.

– Талела! Мы скачем не в ту сторону!

Фернан не ответил. Да, он направил Снежную не за убийцей (что толку прорываться через плотную давку на площади), а на улицу Ле-Дарре. Мим пытался скрыться от преследователей по улице Красных Петухов. Фернан знал, что на Красных Петухах сейчас народу никак не меньше, чем на площади Быков, а вот на узкой Ле-Дарре, где и развернуться-то толком нельзя, горожане гулять никогда не стремились, и по ней вполне можно было опередить беглеца и зайти в лоб. С Петухов этому юркому малому деваться некуда (кроме как на Ле-Дарре, а дальше в Старый город, где можно затеряться): улочка заканчивалась тупиком – стеной женского монастыря Ордена Элиссы.

Фернан надеялся взять субчика тепленьким. Тот хоть и ловок, но не так уж и умен, раз бросился в крысоловку. Или же парень попросту не продумал пути отхода.

– С дорррроги! – проорал Фернан, летя по узкой улице, точно молния. Немногочисленные прохожие вжимались в стены и орали благим матом.

Горячка сумасшедшей скачки захватила «василиска». Думать было некогда. Слившись с лошадью в единое целое, прижавшись к гриве, чтобы какой-нибудь из низких балконов не размозжил ему голову, Фернан не думал ни о чем, кроме убийцы. Он во что бы то ни стало должен поймать этого мима. Улица Красных Петухов гораздо короче, чем узкая, но длинная Ле-Дарре, и, несмотря на бешеную скачку, если мим будет действительно проворен, они могли опоздать и упустить убийцу. Если дать тому поблажку, он затеряется в узком лабиринте переулков, и тогда ищи его хоть до второго пришествия Спасителя. Всадники вылетели на улицу Красных Петухов и осадили лошадей. Фернан привстал в стременах, вглядываясь в толчею и тщетно пытаясь рассмотреть человека в черном трико и с белой краской на лице. Убийцы не было, а вот двое дворян-андрадцев что есть сил бежали в его сторону.

– Проклятье! Неужели мы его упустили? Где он?!

– Туда, сеньорр! – Неудачливые охранники покойного Жерара де Альтеньи дышали тяжело и выглядели несколько растрепанными.

– Он побежал дальше?

– Да!

– Дурак! Сам себя загнал в ловушку! Вы! – указал он пальцем на одного из андрадцев. – Присмотрите за лошадьми и за выходом на Ле-Дарре. Если этот ублюдок решил спрятаться и мы его пропустим, он выйдет прямо на вас.

– Хорошо!

– А вы бегите к главным воротам монастыря вон по тому проулку. Справитесь?! – В голове сеньора де Суоза уже созрел план.

– Да! – кивнул дворянин и, не задавая вопросов, бросился прочь.

– Абоми, за мной!

Смысла в лошадях не было – слишком много людей. Правда, горожане видели обнаженное оружие и шарахались в стороны. В одном месте даже прекратили танцевать ральеду и провожали Фернана долгими взглядами и перешептыванием. Конечно же все подумали о кровавой плате.

Да и стража не спала. Двое служителей закона решительно направились к продирающимся через толпу незнакомцам, но, заметив знак «василиска», загодя приколотый Фернаном на жилет, замерли в нерешительности. Фернан тоже увидел стражу и приказал следовать за ним, немного досадуя, что это всего лишь алебардисты, а не арбалетчики или того лучше – мушкетеры.

Улица Красных Петухов поворачивала под прямым углом и упиралась в высокую монастырскую стену. Здесь толпы не было. Только две старухи сторожили развешенное на веревках белье и приглядывали за детьми, играющими в мяч.

– Стой, негодяй! – рявкнул сеньор де Суоза, бросаясь вперед.

Он увидел стоявшего на стене убийцу. Как ловкач на нее забрался, оставалось загадкой. Стена возвышалась на два человеческих роста. Мим услышал, обернулся и взмахнул рукой. Абоми, вовремя оказавшись впереди своего господина, крутанул баргел, и брошенная убийцей наваха с противным лязгом отлетела в сторону. Спустя секунду человек спрыгнул со стены на территорию монастыря. Многоопытные старухи, разом понявшие, что тут происходит, похватали детей и скрылись в домах.

– Абоми! – Фернан вложил шпагу в ножны.

Понятливый слуга уже стоял возле преграды. Он присел, и сеньор де Суоза легко вскочил ему на плечи, а когда Абоми резко выпрямился во весь свой внушительный рост, Фернан что есть сил подпрыгнул и уцепился руками за край стены. Подтянулся, закинул ногу и уселся на, казалось бы, непреодолимый для его невысокого роста барьер. Естественно, убийца не стал ждать, когда кто-нибудь к нему спустится и начнет задавать вопросы.

Монастырский сад был тих и пуст. Фернан спрыгнул, неловко приземлился и отбил плечо. Не успел сеньор де Суоза встать, как рядом с ним мягко приземлился Абоми. Поймав удивленный взгляд хозяина, слуга невозмутимо произнес:

– Низкая стена, талела. Легко перебраться.

Фернан, бормоча под нос ругательства, бросился в погоню за мимом. Их заметила одна из элиссанок и поспешила к зданию монастыря. Сейчас поднимут крик.

Фернан уверенно шел к монастырским воротам. Монашки провожали двоих мужчин, невесть как оказавшихся на территории монастыря, удивленными и возмущенными взглядами. Ворота были закрыты. Фернан, подозревая самое худшее, – нахмурился, поднял щеколды, убрал засов и открыл калитку. За воротами с обнаженной шпагой в руке стоял андрадец.

– Где убийца?

– Никто, кроме вас, отсюда не выходил!

– Валаи! – выругался Фернан и вновь оказался на территории монастыря.

Должно быть, мим спрятался где-то здесь. Трижды проклятье! Нечего и думать, чтобы в одиночку обыскать все монастырские здания. Здесь достаточно укромных уголков, чтобы спрятать целый полк, не говоря уж об одном человеке. Придется ждать, когда подоспеет стража.

Пожаловали гости. Несколько монашек, облаченных в зелено-белые одеяния, решительным шагом направились к Фернану. Сеньор де Суоза, наверное, в тысячный раз за этот день выругался, но ему ничего не оставалось, как скорчить самую вежливую из своих физиономий. Если он хочет получить помощь элиссанок, следует вести себя осмотрительно.

Монашки остановились, не дойдя до Фернана нескольких ярдов. Та, что стояла впереди остальных, как видно старшая, оглядела незваных гостей с ног до головы. Маркиз представлял, как он, должно быть, сейчас выглядит. С красным лицом, в поту, точно загнанная лошадь, с растрепанными волосами и в испачканной одежде. Такой вид доброго отношения сестер не прибавит.

– Что вы здесь делаете, сын мой? Эта обитель не место для мужчин, – произнесла старшая.

В ее голосе не было недоброжелательства, но и расположение тоже отсутствовало.

– Приношу свои глубочайшие, извинения сестра…

– Мать Предстоятельница[49].

– Приношу свои глубочайшие извинения, Мать Предстоятельница. – Еще один поклон. – Я никогда бы не потревожил покой сестер, но обстоятельства выше моих желаний.

– Желания следует смирять, сын мой. – Она заметила знак «василиска». – Быть может, вам следует поискать более приличествующее место для ваших страстей?

– В монастырь проник убийца.

– Вот как? – Она оставалась все так же спокойна, а вот сестры, стоявшие позади, взволнованно переглянулись. – И как же он сюда попал?

– Как и я, Мать Предстоятельница. Через стену.

– Вы считаете, что ваш… убийца все еще на территории монастыря?

– Да.

– Хорошо, – легко согласилась она. – Если это не глупая ошибка, мы поможем вам по мере наших скромных возможностей найти грешника. Но ваш человек должен выйти за ворота. Я не потерплю язычника в монастыре. И вложите шпагу в ножны. Вы пугаете сестер.

– Да, Мать Предстоятельница. – Фернан не собирался спорить из-за пустяков.

Следовало сказать спасибо, что его не выперли взашей. Даже среди клириков элиссанки славились своей несговорчивостью и плохим характером.

Абоми уйти не успел.

– Мать Предстоятельница! Мать Предстоятельница! – Совсем молоденькая сестра с заплаканным лицом, забыв о приличиях, что есть сил, бежала к главе Ордена. – Мать Предстоятельница! Сестра Фрида убита!

– Что?!

– Какой-то мужчина! Он появился, а она… она на его пути встала, и он… он…

– Где это произошло?! – Фернан решил не терять драгоценного времени.

– У… ка-алитки.

– Это там, через сад. – Встревоженная Мать Предстоятельница указала направление, и сеньор де Суоза, более не пускаясь в расспросы, побежал туда, где в последний раз видели убийцу андрадского посла.

Монастырский сад оказался не так уж велик, и Фернан преодолел его в считанные мгновения. Тут же заметил лежащую возле грядок монахиню. Лейка, садовый совок и перевернутая корзина с овощами. Мим, лишившись ножа, оставался все так же опасен. Он попросту свернул женщине шею.

Маленькая калитка оказалась распахнута настежь. Фернан выскочил на улицу и заскрипел зубами. Убийце, несмотря на все старания «василиска», удалось скрыться. Улица была пуста.

Хозяин балагана, который, на свою беду, обосновался на площади Быков, был бледен и порядком испуган. Он ничего не знал ни о миме, ни о том, каким образом тот оказался во время представления на площади. Актеры тоже ничего путного сказать не моги. Вопросы Фернана, жандармерии, слетевшихся со всей столицы «василисков», служак из посольства Андрады и всех тех, кого касалась смерть барона, ничего не дали.

Убийство посла грозило большими неприятностями и политическим скандалом. Достанется всем. Еще один кирпичик в стену обострившейся вражды между двумя странами. И еще один повод развязать войну. З-з-здорово! Просто замечательно!

Поняв, что от допроса свидетелей ему ничего не добиться, Фернан оставил заниматься сбором фактов людей из жандармерии и городской стражи, а сам отправился туда, куда, собственно говоря, направлялся до встречи с послом. Был поздний вечер, и настроение оставляло желать лучшего. День явно оказался неудачным. Хотелось выместить на ком-нибудь зло, но кроме Абоми, на которого что рычи, что ни рычи – эффект один (то есть никакого), рядом никого не было. Фернан не понимал, зачем кому-то понадобилось убивать посла. Хотя нет… конечно же понимал, но из массы возможных причин сеньор де Суоза не мог выбрать одну. Ту единственную, которая должна быть верной. Политические интриги, месть, попытка самих же андрадцев этой смертью оправдать грядущее нападение на Таргеру… Или же посол умер, потому что знал что-то важное? Потому что решил поговорить с Фернаном? Тогда получается, что убийство спланировано спонтанно? Нет. Не похоже. Или этот мим великолепный импровизатор и ему благоволит судьба, или же… он все продумал заранее. Убийство было разыграно точно по нотам.

Хорошо. Предположим, что Жерара де Альтеньи убили, потому что он решил поговорить с Фернаном. Но кто отдал приказ убить и кто нанял для этого профессионального (теперь в этом не было никаких сомнений) убийцу? И почему посла не убили раньше? Разговор шел о смерти маршала кавалерии, и первое предположение Фернана было вполне разумно – приказ отдала Леонора, вдруг ни с того ни с сего решившая, что посол решил переметнуться, раз ищет разговора с «василиском». А перебежчик первым делом выдал бы инкогнито андрадского шпиона. Но версия не выдерживала проверки на прочность. Жерар де Альтеньи мог и не знать о Леоноре. Она не провидица и вряд ли могла догадываться, что барон будет разговаривать с Фернаном именно на площади Быков. Что еще? Посол начал разговор о каком-то Ордене Мантикоры, и его в тот же миг отправляют на небеса. Случайность? Вероятно. Досадная случайность. Как и для барона, так и для Фернана, который так ничего и не узнал. Рисунок, что дал ему Жерар де Альтеньи, и странные слова о том, что следует искать Орден в рядах военных, не в счет. Все равно ничего не понятно. Проще поймать горное эхо в пивную кружку, чем разобраться в том, что хотел рассказать посол. Какие военные, при чем тут военные, каким образом они связаны с пропажей церковных бумаг (да и вообще, зачем они им?!) и прочее, прочее, прочее. Путаница знатная. Все оказалось связано со всем. И смерть маршала, и рисунок на стене, и бумаги, и Церковь, и Искуситель, и все что угодно. Узел, который не распутать даже лучшему фокуснику.

Проклятье, проклятье и еще раз проклятье! Фернан безнадежно топтался на месте. Он застрял в этом переплетении паутины событий и не знал, в какую сторону сделать шаг, чтобы выбраться из сетей, а не запутаться в них еще сильнее. Кардинал де Стануззи трижды был прав, когда говорил, что маркиз не владеет ситуацией, а плывет по течению, ожидая, когда случайность подкинет ему очередную жалкую кроху информации. «Василиску» не оставалось ничего иного, как держать оборону и ждать очередного укола, ибо сегодняшний Фернан с успехом пропустил. Тот, кто слишком часто играет от обороны, проигрывает. Капитана бесило подобное положение вещей, но с этим он ничего поделать не мог.

В окнах особняка герцога де Вольга горел свет, и Фернан возблагодарил Спасителя за удачу. Хоть что-то хорошее за день. Сеньор де Суоза сильно опасался, что после приема в королевском дворце Паоло Жозе отбыл в свое родовое имение, в провинцию Вольга, и весь план Фернана полетит в пасть демона Искусителя. Но, судя по тому, что окна в столичном особняке герцога горели особенно ярко, хозяин был дома и, как всегда, кутил, на зависть всем гулякам.

Фернан спешился, передал Снежную на попечение Абоми и, не церемонясь, ухнул кулаком в дверь. Та поспешила отвориться, и в дверном проеме возник высоченный лакей в ливрее.

– Сеньор…

– Герцог дома?

– Да.

– Отлично! – Фернан хотел войти, но лакей загородил дорогу.

– Куда? Не велено чужаков пускать.

У сеньора де Суоза в этот день было плохое настроение. И он наконец-то нашел на ком выместить накопившуюся злость. Без всяких разговоров он вмазал лакею в ухо (правда, для этого пришлось встать на цыпочки). Слуга удивленно и неожиданно тоненько пискнул, схватился за ухо, и Фернан от души отправил свой кулак на встречу с челюстью несчастного. Тот не преминул рухнуть на пол.

Полегчало.

– Поговори еще у меня, быдло! – бросил «василиск», перешагивая через валявшегося на полу лакея.

Тот был хорошо выдрессирован и, даже потерпев поражение в этом скоротечном бою, нашел в себе силы отчего-то заорать «Измена!».

Рассудив, что герцога следует искать на верхних этажах особняка, капитан начал подниматься по лестнице. На середине пути послышался топот многочисленных ног, и Фернан нос к носу столкнулся с двумя десятками вооруженных и очень злых парней, облаченных в цвета гвардии герцога. Намерения у воинов были самые решительные. На счастье Фернана, среди них был капитан герцогской гвардии. Он узнал друга своего господина и остановил людей.

– Сеньор, приносим свои извинения. Просто эта жаба орала об измене, вот я и всполошился. Не знал, что это вы.

– Ничего, капитан. Вы поступили правильно.

Фернан прошел мимо расступившихся воинов, слыша, что кто-то с злорадным удовольствием пробормотал, что «жаба» наконец-то получила в ухо и ради того, чтобы увидеть, как Гастон валяется на полу, стоило бежать сломя голову через весь особняк.

Герцога и его гостей Фернан нашел без всякого труда. Он толкнул двойные двери и вошел в ярко освещенный зал, где звучали музыка, разговоры и смех. Пирушка была в самом разгаре. Вино лилось рекой.

Если придираться, то больше всего это напоминало дорогой бордель, а не светский прием. Впрочем, Фернан не далеко ушел от истины. Золотая молодежь высшего дворянства развлекалась несколько… экзотичными способами. Во всяком случае, от вида подобного какую-нибудь монашку точно бы удар хватил.

Фернана заметили. Разговоры и смех стихли. Какая-то молоденькая кокетка с растрепанной прической прикрылась простыней.

– Герцог, можно вас на минуту? – бесстрастно произнес «василиск». Увиденная картина его нисколько не смутила. Ему попросту было на это плевать.

– Конечно, сеньор, – произнес де Вольга, обмахиваясь ееером. – Развлекайтесь, господа! Я скоро! Музыка!

Внешний вид герцога мог превратить в соляной столб кого угодно, но только не Фернана. Тот знал сеньора де Вредо достаточно долго, да и слухами земля полнится, так что маркиз не удивлялся накрашенным губам, вееру в руках и самому настоящему платью, которое шло Его Светлости как корове кираса. С другой стороны, герцог был волен ходить в своем доме хоть голышом. Фернана предпочтения в одежде Паоло Жозе не касались. Как и смазливый юноша в костюме корнета кавалеристов, что сидел у ног Его Светлости. Странные вкусы герцога – это только его вкусы.

– Идемте в обеденную залу.

В обеденной зале суетилось двое слуг.

– Пошли вон, – лениво бросил де Вольга, и лакеев как ветром сдуло. – Удивлен твоим приходом. Ты редкий гость в моем доме.

– А я удивлен, что смог тебя застать. Думал, что ты на половине дороги в Вольгу.

– Что я там не видел? – хмыкнул герцог. – Море, виноградники и куча быдла. Я полтора года не был в Эскарине и теперь наслаждаюсь столичной жизнью.

– Вижу.

– Смотрю, мой внешний вид тебя не шокирует. – Голубые глаза насмешливо сверкнули.

– Каждый сходит с ума по-своему, дружище. Хотя я бы тебе не советовал выходить в подобном костюме на улицу. Де Лерро может не понять.

Герцог заржал и, подобрав юбки, завалился в кресло, что стояло у открытого окна.

– Думаешь, он может перепутать меня со своими ведьмами и отправить на костер?

– Это в лучшем случае. Кстати, как ты вообще ходишь в юбках? Это же жутко неудобно!

– Не скажи. Вполне приемлемо. Тебе стоит попробовать.

– Нет уж! Спасибо! – хохотнул Фернан, отчего-то представляя выражение лиц Рийны и де Брагаре, если те увидят его в таком наряде. – Слушай! Не возражаешь, если я нанесу некоторое опустошение тарелкам?

– Проклятье! Совсем забыл о хороших манерах! Конечно же угощайся! Приказать, чтобы принесли вино?

– Нет, спасибо, – с набитым ртом пробубнил Фернан. Он не ел с самого утра.

Герцог с ироничной улыбкой наблюдал, как маркиз уничтожает куриную ногу.

– И все же… что тебя ко мне привело? Нет, не подумай, что я не рад тебя видеть, двери моего дома всегда открыты для тебя и Рийны, и все же я не понимаю.

– Обстоятельства и проблемы личного характера конечно же, – хмыкнул Фернан.

– То-то я смотрю, ты какой-то замученный. Что случилось?

– Ну с утра меня мучило похмелье…

– Ого! – уважительно крякнул герцог.

– Потом я имел дружескую беседу со Старым Грифом.

– О-го-го! И что от тебя понадобилось этому сухому лимону?

Фернан поморщился, не желая распространяться о разговоре:

– Скажем так, дела служебного характера.

– Понял. Не дурак. О делах больше ни слова. Здорово потрепал?

– Терпимо.

– Представляю. Я имел с Его Высокопреосвященством забавнейший разговор на предмет разного рода… любви и отношения Церкви к ней. Ну, думаю, ты понимаешь…

Фернан понимал. После разговора с кардиналом герцогу, несмотря на все свое немалое влияние и деньги, спешно пришлось покинуть столицу и на полтора года отправиться в родовое поместье. Так сказать, под домашний арест.

– После кардинала я проехался по столице, встретил андрадского посла…

– Де Альтеньи?

– Именно его. Потом он умер у меня на глазах, и мне как проклятому пришлось гоняться за убийцей.

– Барона прибили?

– Угу.

– Нашлась в нашей стране добрая душа. Я уже и не надеялся, что на эту лису найдется борзая. – Де Вольга, как истинный таргерец, посла ненавидел. – Поподробнее, пожалуйста.

Фернан рассказал и об убийстве, и о погоне, и о своих выводах про то, чем Андраде грозит смерть Жерара де Альтеньи. Опустил лишь разговор о мантикоре. Герцог трижды друг, но и ему не следует знать лишнее.

– Истинный сын Таргеры, – хмыкнул сеньор де Вредо, как видно говоря об убийце. – Ну не хмурься! Это была неудачная шутка. Ты хотя бы его лицо запомнил?

– Нет. Только маску. Встречу на улице – не узнаю. Да и не найдем мы его уже. После такого дела он как пить дать залег на дно. – Фернан провел рукой по шраму на щеке.

– Если змеееды не дураки, они воспользуются возникшей ситуацией и предъявят нам нечто вроде ультиматума, и в самые кратчайшие сроки.

– Я уже думал об этом. Как ни пытаемся мы сгладить острые углы – быть войне.

– Ты знаешь, что король назначил нового фельдмаршала?

– Нет. Удиви меня. Скажи, что он поставил на эту должность верного человека, а не сторонника де Фонсека.

– Удивляйся. Его Величество в последнее время становится все прозорливее и прозорливее. Быть может, возраст наконец сказывается? Тридцать семь как-никак. Фельдмаршалом стал де Ровего.

Фернан одобрительно кивнул. Конечно же бывшему маршалу артиллерии далеко до де Оливейра, но это лучше чем ничего. Все же де Ровего – ученик герцога Нельпи… К тому же верен королю, а не шайке Лосского.

– И все-таки. Что тебя привело?

– Хочу пригласить тебя на завтрашнюю утреннюю прогулку.

– В смысле? – не понял герцог. Фернан рассказал о вызове на дуэль.

– Де Доресы не успокоятся, пока не перемрут. А зачем тебе шут? Он хоть умеет шпагу держать?

– Говорят, что умеет. Так что? Присоединишься?

– Чтобы меня, чего доброго, убили? – фыркнул герцог. – Ты ведь знаешь, какой я трус.

Фернан скорчил укоряющую физиономию и потянулся за печеньем. Герцог, как всегда, наговаривал на себя лишнее. Как-то, защищая совершенно не вовремя подвернувшего ногу горе-охотника, он не моргнув глазом вышел против вепря с одной дагой. Если это трусость, то Фернан – пречистая Дева Тереза.

– К тому же я ни разу не дрался на дуэлях. Отчего-то меня игнорируют.

– С герцогами предпочитают не связываться. Ваши роды слишком мстительны.

– Кстати, что там с платой кровью?

– Ничего. В случае смерти кого-либо родичи мстить не будут.

– Это плюс. Так, говоришь, дуэль? Что же, я с удовольствием насолю родственничкам[50]. Никогда не любил де Фонсека и их снобизм.

– Де Фонсека участие в дуэли не принимают.

– Зато их холуи принимают. Плюнем на сюзеренов через вассалов.

– Так ты участвуешь?

– Почему нет? – Де Вольга пожал плечами. – Должен же я узнать, что такое дуэль. Надо только вспомнить, куда я засунул свою любимую рапиру.

– Отлично. Тогда слушай, что ты должен сделать…

Date: 2015-09-02; view: 323; Нарушение авторских прав