Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 23. Вокруг раздались крики мусульман; пение стихло, затем вновь окрепло, стало пронзительным, и его подхватывали тысячи неверных
Август 1190 года Оазис Музхар Дорога на Иерусалим Вокруг раздались крики мусульман; пение стихло, затем вновь окрепло, стало пронзительным, и его подхватывали тысячи неверных. Первыми на христиан бросились пешие воины, затем в бой вступили всадники на грациозных арабских скакунах. Мечи зловеще сияли на солнце, копыта взрывали песок. – Лучники! – крикнул Брайан, и сотня опытных воинов выступила вперед с натянутыми огромными луками. Брайан поднял руку, напряженно ожидая подходящего момента, и едва его рука опустилась, со свистом разрезая воздух, лучники открыли стрельбу. Стрелы взмывали из их рук и падали, пронзая плоть; пение мусульман сменилось воплями боли. Но там, где падали воины, на их место вставали новые. Их было множество; они сражались за свою землю. Всю жизнь Брайан верил, что важнейшая цель рыцаря – защита христианства. Решение Ричарда он принял не колеблясь: Иерусалим предназначен для христиан. Он сражался рядом с Генрихом; прошло время, и он вновь вступил в бой. В резне, творящейся вокруг, для Брайана не было ничего нового, и гибель неверных не должна была вызывать сочувствие. Однако Третий крестовый поход оказался нелегким. Приверженцев ислама вел человек по имени Саладин. Саладин отнял Иерусалим у христиан, удерживавшихся здесь после Первого и Второго крестовых походов, и это послужило причиной третьего. Мусульмане считали Саладина священным воином; Брайан, которому пришлось сражаться с этим человеком с тех пор, как в июне войско Ричарда достигло Святой Земли, не мог не восхищаться его честностью и храбростью. Саладин был уже немолод, по‑видимому, разменял пятый десяток. Еще в молодости он стал служить египетскому калифу и вскоре был назначен визирем, или правителем страны. Его владения охватывали Дамаск, Алеппо, Мосул и Эдессу. Он был талантливым военачальником, и Брайан узнал, что Саладин также великий строитель, по повелению которого возводились школы и мечети. Ученых почтительно принимали в его дворцах, а народ в знойных пустынях был вознагражден полноводными каналами. В битвах Саладин был свиреп, вне поля брани становился сдержанным, но решительным. Однажды они с Брайаном сошлись лицом к лицу, долго бились мечами и мало‑помалу выяснили, что их силы равны. Они разошлись почти с улыбками, но, оглядевшись, увидели горы убитых вокруг и нахмурились. – Ты – Стед, – произнес Саладин. Брайан был изумлен, что могущественный правитель знает его имя. Саладин говорил по‑французски довольно чисто, и Брайан без труда понимал его. – Да. А ты – великий Саладин. – Саладин кивнул. – Мой народ гибнет, а твои воины мучаются в раскаленных песках. – Иерусалим – самый священный из наших городов. Приверженцы Христа стремятся совершать туда паломничества. Саладин услышал эти слова и печально улыбнулся. – Эта земля, эти пустыни принадлежат моему народу. Я не могу отдать вам Иерусалим. Я не стану препятствовать паломникам, передай это Ричарду Львиное Сердце. – Передам, – ответил Брайан и добавил с невольной горечью: – Только он не станет меня слушать. – Тогда нам придется сражаться до тех пор, пока он не прислушается к тебе. Побеждать будем то ты, то я. Погибнет много людей. Такие мужчины, как ты, долго не вернутся домой, не увидят своих женщин и детей. Брайан мрачно усмехнулся: – У меня только одна женщина, великий султан. – Только одна? Должно быть, она настоящая загадка. Брайан знал, что мусульманам разрешено иметь несколько жен, а самые богатые имели целые гаремы. – Я христианин, Саладин. Да, моя единственная женщина – загадка. Но детей у меня нет. Саладин добродушно рассмеялся: – Откуда у тебя возьмутся дети, если твоя жена страдает в далекой земле, а ты смотришь, как твои воины истекают кровью в пустыне! Но страдает ли твоя жена? Если она действительно загадочная женщина, она найдет себе другого. Тебе надо вернуться домой. Я – умный человек. Поговори со своим королем. Саладин бесстрашно повернулся спиной к Брайану и двинулся прочь. Будучи неверными или христианами, благородные воины сразу узнавали друг друга. Саладин знал, что Брайан не способен нанести ему удар в спину, так же как и он не мог ударить в спину Брайана. Оба они должны были продолжать борьбу. Брайан рассказал Ричарду об этой встрече, но, как и ожидал, Ричард не придал его рассказу значения. Слово неверного ничего не значило для короля‑христианина: Ричард желал захватить Иерусалим. Сегодня Брайану предстояло сражаться не с Саладином, а с его племянником Джалахаром. Джалахар был эмиром, владел оазисом Музхар. Неподалеку, в нескольких часах пути от места их схватки, находился его дворец. Увидев, что мусульмане ринулись в атаку, Брайан выхватил меч. Его воины были обучены лучше, считались более опытными бойцами. Но мусульмане побеждали не умением, а многочисленностью. Брайан выкрикивал приказы, его воины сдвинули ряды, и началась свирепая схватка. Брайан заметил, как сэр Тэбан, рыцарь из Монтуа, взмахнул своим старым боевым топором. Его противник упал с рассеченной головой. Брайан прогнал свои мысли: конный мусульманин несся прямо на него, размахивая мечом и дико вопя. Солнце стояло в зените, от жары запах крови был удушающим. Поднялся ветер, и пустынные пески закрутились вихрями, ослепляя воинов, забивая ноздри и рты. Битва продолжалась. Мусульманин ранил Брайана в руку, тот увернулся и пронзил мечом противника. Вновь послышались крики: мусульмане отступали. Брайан вытер пот и песок с лица и подал сигнал к отступлению. Отъехав на отдаленную дюну, отчетливо вырисовывавшуюся на фоне неба, словно выцветшего под солнцем, Брайан увидел эмира Джалахара. Ошибиться он не мог, ибо трудно было не узнать ослепительно‑белого коня Джалахара. Джалахар… Племянник Саладина, свирепый, беспощадный воин. Однако он был молод, вряд ли старше тридцати лет, и еще не приобрел мудрости и познаний своего дяди в воинском искусстве. Эту битву Джалахар несомненно проиграл. Брайан заметил, что Джалахар пристально глядит на него. Несмотря на поражение, эмир дрался отчаянно и умело. Оба мужчины понимали это. Джалахар поклонился в седле, показывая, что узнал Стеда. Брайан в ответ поднял руку. Мусульмане исчезли за дюной, а Брайан вернулся к обычному делу – разыскивать раненых среди мертвых. – Живее! – торопил он своих воинов. – Иначе раненые погибнут на такой жаре. Сэр Тэбан, огромный воин, такой коренастый, что казался почти квадратным, подошел к Брайану и отвлекся, услышав неподалеку стон. Брайан позвал на помощь. Сэр Тэбан внезапно опустился на колено. – Да благословит Дева Мария эту девчонку! – воскликнул он. Брайан с любопытством наклонился. Сэр Тэбан перевернул полузасыпанный песком труп. Это была женщина, скорее совсем юная девушка. Юная и красивая. Теперь на ее шее красовалось алое ожерелье смерти. – Кто она такая? – хрипло спросил Брайан. – Подруга одного из французов, – тихо ответил Тэбан. – Должно быть, она разыскала своего возлюбленного прошлой ночью, в лагере. Брайан яростно выругался: – Черт бы побрал этих людей! Сколько раз я повторял им, что нельзя брать в бой женщин! Он испытал тошноту, такую сильную, что побоялся унизить себя и осквернить песок остатками последней трапезы на глазах у своих воинов. Он уже привык к виду мертвых мужчин. Но видеть девушку, да еще такую юную, оставленную на милость пустынных грифов, – это было уже слишком. Ее золотистые длинные волосы растрепались, обвившись вокруг бледного, засыпанного песком лица. В этих волосах не было рыжеватого оттенка, отблеска меди, но почему‑то убитая девушка напомнила Брайану Элизу. «Я несчастен потому, что хочу ее увидеть, – думал он, – но благодарю Бога, что Элизы нет со мной рядом». Он был уверен, что мусульмане не хотели убивать эту девушку, просто она попалась под руку. Нет, ее никто не стал бы убивать намеренно. Блондинки здесь были редкостью, и если бы мусульмане выиграли битву, они попытались бы захватить ее в плен. Такая красавица могла стать желанной добычей. Но теперь она не досталась никому. Она была мертва. И по какой‑то странной причине эта смерть мучила его, Брайана Стеда, воина, давно привыкшего встречаться со смертью. – Распорядись, чтобы убитых похоронили, Тэбан. – Брайан поднялся. – Я возвращаюсь к морю, чтобы доложить о битве Ричарду. Тэбан кивнул. – А что делать с неверными? – Тоже похоронить! – рявкнул Брайан. – Ради Бога, Тэбан, не надо на меня так смотреть! Нам будет ни к чему эта земля, если она пропитается вонью трупов! Тэбан кивнул. Брайан подозвал Уота и еще нескольких воинов. Они должны были отправиться с ним, увозя раненых. Всю дорогу к побережью, уже захваченному христианами, он молчал. Ричард должен осыпать его похвалами: еще бы, он нанес ощутимый удар Джалахару и Саладину. Но Брайан не радовался этим похвалам. Он хотел вернуться домой. Долгие часы сливались в дни, дни тянулись, складываясь в месяцы. Прошло уже больше года с тех пор, как он уехал из дома. Письма… письма приходили постоянно и были скорее проклятием, чем блаженством, ибо, узнавая дурные вести, он чувствовал себя беспомощным, находясь в тысячах миль от дома. Вместе с Маршаллом они долго спорили о действиях Лоншана; казалось, наконец‑то Ричард понял, что страна действительно в опасности. Маршаллу позволили вернуться домой, а Брайану… Ночь за ночью Брайан лежал без сна и молился. Он тревожился, размышлял, терялся в сомнениях, и причиной всему была Элиза. Так проходило время. Он получил письмо, в котором говорилось о потере ребенка, одновременно с письмом, в котором Элиза сообщала, что беременна, и потому даже не успел испытать радость. С какой горечью он воспринял эти вести! Перси погиб. Гвинет и ее сын выжили только благодаря тому, что Брайан предусмотрительно укрепил дом. И только благодаря Элизе. Элиза… Брайан обезумел от беспокойства, когда Перси вернулся домой лечиться. От беспокойства и ревности. Ночами он не переставал гадать, вернется ли Элиза к мужчине, за которого когда‑то хотела выйти замуж. А потом Перси умер. Брайан испытал печаль вместе с облегчением. Элиза не сможет уйти к Перси. Но, вспоминая о нападении, которое вызвало смерть Перси, он холодел от страха: на месте Перси могла оказаться Элиза. Могла погибнуть при пожаре. Могла остаться на милость хладнокровных головорезов… Только Элеонора поддерживала Брайана, продолжая убеждать Ричарда в его правоте; Элеонора, поклявшаяся заботиться об Элизе, как о родной дочери. Брайан стиснул зубы. Больше он не верил в «святость» этой войны. Мусульмане молились Аллаху так же, как христиане обращались за помощью к Богу. Они умирали, оставляя вдов и сирот, точно так же, как христиане. Однако ему следовало продолжать сражаться, притом не теряя ожесточения. Только когда Ричард будет удовлетворен, войско сможет вернуться домой. В мрачном молчании Брайан достиг портового города, где в брошенном дворце шейха расположился Ричард. Дворец представлял собой удивительное строение с арками и минаретами. Изнутри он был увешан драгоценными гобеленами и коврами, отделан золотыми и серебряными украшениями. Огромная фигура английского короля казалась нелепой в этих прихотливо отделанных покоях. Брайан сам часто испытывал неловкость, сидя на низких, обитых шелком диванах, держа в руках крохотную чашечку и постоянно опасаясь, что одним слишком резким движением погубит какое‑нибудь хрупкое украшение из хрусталя или стекла. Он спешился перед дворцом и улыбнулся Уоту, на которого не обращал внимания в пути. Уот уже привык к быстрой смене настроений хозяина и устало улыбнулся в ответ, принимая поводья жеребца. Брайан оглядел изящные очертания дворца и вздохнул. Вероятно, он был одним из самых несчастных военачальников Ричарда, хотя и пытался не выдавать своей тревоги. Сэр Тэбан однажды заметил, что он слишком долго оставался один, и напомнил, что в городе есть много искусных женщин, готовых исполнить любые желания рыцаря. Брайан не был создан для одиночества. Много месяцев назад, когда войско еще ждало, пока Филипп и Ричард обсудят планы крестового похода, он позволил себе поддаться чарам хорошенькой крестьянки. Когда девушка ушла, он был еще более разочарован, чем прежде. Девушка не насытила его голод, не успокоила ноющее сердце. Брайан решил, что жена заколдовала его. Он никогда не понимал ее полностью, она никогда не доверяла ему. Она строго оберегала свои тайны и, по‑видимому, решила до конца жизни дразнить его. И вместе с тем Брайан чувствовал себя очарованным. Он смирился бы, даже если бы Элиза никогда не подарила ему желанного наследника: лишь бы быть с ней рядом. Что же скрывается за ее гордостью?.. Он внезапно вздохнул, вспомнив о погибшей девушке, так сильно напомнившей ему Элизу. Единственным его утешением было знать, что Элиза сейчас находится под надежной защитой Элеоноры. – Брайан! Он услышал свое имя и нахмурился, поняв, что его зовет женский голос. Затем Брайану показалось, что в дверях дворца взметнулся вихрь красок. Женщина с длинными, распущенными темными волосами мчалась к нему. Красавица с лукавыми темными глазами. – Гвинет? – хрипло произнес он. Она бросилась к нему на грудь, обнимая его. – Брайан! – воскликнула Гвинет. Невольно Брайан обнял ее в ответ. Он был действительно рад видеть ее, как живую весточку из дома… С улыбкой он отстранился. – Гвинет, что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась? А где же твой сын? И… Элиза? Как она поживает? Гвинет весело рассмеялась: – Я прибыла с подкреплением! – С подкреплением? – нахмурясь, переспросил Брайан. – Видит Бог, подкрепление сейчас придется кстати. Что это за люди? Ее глаза буквально сияли от радости. – Это войско Элизы, герцогини Монтуанской, графини Саксонской и так далее! У вас слишком много титулов, Брайан! Это предложение королевы, она рассказала, что когда‑то сама участвовала в крестовом походе вместе с Луи Французским, и… в чем дело, Брайан? Его бронзовое лицо покрылось пугающей бледностью, глаза из синих стали черными, как бывало всегда, когда Брайана одолевал гнев. – Элиза… здесь? – напряженно спросил он. – В твоей комнате, – беспокойно ответила Гвинет, уже жалея, что подстерегла Брайана у дверей. Он помолчал минуту и оглядел огромные окна дворца. – Элиза… она очень умна, Брайан. Когда в Англии начались беспорядки, она увеличила свой отряд. А теперь, когда Лоншан нам больше не угрожает, у нее оказалось больше воинов, чем нужно. Они рвались в крестовый поход, Брайан… Брайан, что случилось? – Что? – Он взглянул на Гвинет так, словно не слышал ни слова. – Прости, Гвинет. Поговорим позднее. Сожалею о гибели Перси… Он рассеянно прошел мимо и поднялся по лестнице, ведущей во дворец. Немного погодя он уже мчался, отталкивая с пути слуг, попадавшихся ему в светлых коридорах и залах. Дверь в его комнату была прикрыта неплотно, Брайан распахнул ее. Элиза знала о его приезде. Она еще сидела у окна, выходящего во двор. При его внезапном появлении она вздрогнула, но не двинулась с места. Он шагнул через порог, глядя на нее так, как давно минувшей апрельской ночью. Но сейчас Элиза была готова поверить, что та волшебная ночь ей приснилась, ибо перед ней стоял совершенно незнакомый мужчина. Его кожу покрыл сильный загар, морщины вокруг темных глаз стали глубже, чем прежде. Казалось, он стал выше ростом и шире в плечах, черные волосы отросли и падали теперь на воротник туники. Он только что вернулся после боя, подумалось Элизе, и она продолжала сидеть не от намеренного пренебрежения, а потому, что внезапно слишком ослабела, чтобы встать. Когда‑то она считала, что навсегда влюблена в него. Но время уничтожило между ними все хрупкие узы. Она еще любила Брайана, его вид приводил Элизу в трепет, ее тело казалось покорным и жаждущим. Но она не могла подбежать к мужу, не могла обнять его или сказать все то, о чем мечтала в последнюю ночь перед встречей. Она по‑прежнему слишком мало знала его, однако достаточно, чтобы понять: Брайан едва сдерживает гнев. Он не хотел видеть ее здесь! Она потратила бесконечные месяцы, чтобы оказаться рядом, а оказалось, что напрасно! Из окна она видела, как улыбка погасла на лице Брайана, когда он приветствовал Гвинет, видела, как они обнимались, смеялись, пока Элиза с удивлением вспоминала, насколько красив ее муж… Но его смех был предназначен для другой женщины. Брайан с трудом глотнул, желая захлопнуть дверь и прислониться к ней. Элиза напомнила ему прохладную воду в иссушенной пустыне. Как у Гвинет, ее волосы были распущены, сияющие на солнце локоны очерчивали стройную фигуру. На ней был странный наряд: широкие брюки и длинная туника с бледно‑голубыми рукавами, этот оттенок подчеркивал удивительный цвет глаз Элизы, нечто среднее между голубым и зеленым. Чарующий цвет: когда‑то Брайан увидел его и с тех пор утратил покой. Одежда Элизы была плотной, надежно скрывала тело, но Брайан не замечал этого. Она похудела, но тело ее осталось тем же любимым и желанным; и, даже собираясь отругать Элизу за ее появление здесь, Брайан не мог смирить желание, влекущее к ней, и мысленно представлял ее обнаженной… – Прошло слишком много времени. – Элиза заговорила первой. Ей хотелось говорить как можно нежнее, но гневный вид Брайана придал ее голосу вызывающую нотку. – Что это за… безумие? – спросил он. Она пожала плечами, смущенная и уязвленная его словами. – Должно быть, не только мужчины жаждут славы. У меня есть войско, и я повела его в крестовый поход. – Ты не останешься здесь, – решительно заявил Брайан. У него дрожали колени. Он повернулся, чтобы закрыть дверь, затем заметил, что в глубине комнаты хлопочет Джинни, выкладывая одежду из дорожного сундука. Джинни прекратила свое занятие и переводила взгляд с Элизы на Брайана. – Выйди, Джинни, – негромко приказал Брайан. – Брайан! Джинни, тебе незачем выполнять приказания… – Выйди, Джинни, – повторил Брайан. Джинни взглянула на Элизу, но послушалась. Брайан закрыл дверь и наконец‑то прислонился к ней, молясь, чтобы прочное дерево придало ему силы. – Брайан, тебя не было дома больше года! Ты не имеешь права приказывать моим слугам! – Уверен, она все понимает, – возразил Брайан. – Элиза, тебе нельзя оставаться здесь. Я приму войско, но ты должна уехать завтра утром… – Ни за что! – воскликнула Элиза, раздираемая болью и гневом. – Я сама обучила этих людей! Я… – Элиза, здесь опасно! – Опасно! – Она горько рассмеялась. – На Корнуолле было гораздо опаснее, Брайан Стед, и я прекрасно обошлась без тебя! Он опустил глаза и невольно сжал кулаки. Да, он действительно ничем не смог ей помочь. Он продолжал эту бессмысленную войну! Она имела право оскорблять его: она была в опасности, а он не мог заступиться за нее, ибо сам был беспомощен. Девушка, которая погибла сегодня… почти на его глазах… – Брайан, – уже тише произнесла Элиза, – ты же не приказываешь Гвинет уехать вместе со мной… – Гвинет не моя жена. Она герцогиня. Я не имею права приказывать ей. – Я тоже герцогиня, Брайан! – И ты моя жена. – Я остаюсь. – Нет! – Мы спросим об этом Ричарда. Пусть ты его правая рука, но Ричарду пригодятся мои воины, да, мои воины, Брайан! – Так ты решила искать защиты от меня у короля? – хрипло и недоверчиво переспросил Брайан. На этот раз Элиза опустила глаза. Ей хотелось закричать: «Я люблю тебя! Я не могу уехать!» Но Брайан явно отвергал ее. Она мечтала, как Брайан обнимет ее, признается, что хотел ее видеть, грезил о ней все долгие одинокие ночи… Он даже не прикоснулся к ней, лишь потребовал, чтобы она уехала. Она безучастно произнесла: – Я не стану мешать тебе, Брайан. Но я не уеду отсюда. – Хорошо, Элиза, – ответил он. – Мы попросим короля разрешить наш спор. Я согласен подчиниться его решению, если ты сделаешь то же самое. Она вновь взглянула на него, и ее сердце заколотилось. Наверняка Ричард позволит ей остаться! Она будет умолять его, напомнит, что она его сестра, что она выстояла против врагов Ричарда, когда тот жестоко отнял у нее мужа. На этот раз Ричард выслушает ее… Она кивнула, глотая острый ком. Наступило неловкое молчание. – Ты хорошо выглядишь, – заметила Элиза. – Я выгляжу как куча песка, – возразил он. – А ты… ты слишком похудела. С тобой все в порядке? Элиза кивнула, в отчаянии понимая, как сильно отдалило их время. – Со мной все хорошо с того времени, как я… потеряла ребенка. Джинни уверяет, что виновата не я, что та ночь, когда умер Перси и понадобилось укреплять дом… в общем, неприятностей было слишком много. – Она уставилась в пол. – Прости, Брайан, – пробормотала она. – Знаешь, я так ждала этого ребенка… Прости меня! – Слезы угрожали заполнить ей глаза. Она быстро прикрыла их руками и тут же вскочила, когда Брайан наконец отпрянул от двери, стремительно подошел к ней, опустился на колени и взял ее за руки. – Элиза, я не сержусь за ребенка! Нет, сержусь, но только на то, что не смог быть рядом с тобой. Мне жаль, что все беды свалились на тебя, что ты потеряла ребенка, потому что была вынуждена слишком много работать. Это беспокоит меня и сейчас. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь, Элиза. На лице Элизы показалась задумчивая улыбка, и она коснулась ладонью его спутанных волос. – Даже на одну ночь? – прошептала она. Он услышал желание в ее голосе. Это был манящий призыв сирены. Он взглянул в бездонные озера ее глаз и вздрогнул. Подняв руки, он отвел пряди ее волос, зажал ее лицо в ладонях и приник к ее губам. Губы Элизы оказались медово сладкими, они раздвинулись от его прикосновения, и Брайан яростно впился в них, ощущая, как тело содрогается от обещания блаженства, которого он ждал много долгих бессонных ночей. Она упала на колени рядом с ним. Ее пальцы пробежали по его волосам и впились в плечи. Поцелуй приглушил ее тихие стоны, она прижалась к нему нежно и крепко. Брайан попытался отстранить ее. – Я грязный, – грустно заметил он. – Весь покрыт песком и потом. – Мне все равно! – прошептала она. – Брайан, обними меня! Прошу тебя, обними! – Она спрятала лицо у него не груди, нежно лаская его руками. Он затаил дыхание, вновь слыша ее шепот: – Брайан, я хочу твоей любви… Прошу тебя… Ему не понадобилось второго приглашения, больше он не мог сдерживать желания. Он рывком снял ножны и обнаружил, что Элиза помогает ему дрожащими пальцами. Меч отлетел в сторону. Не поднимая глаз, она помогла ему развязать шнуровку туники. Вместе они стащили тунику через голову. Он встал, поднимая Элизу, и они вновь сплелись в страстном объятии. «Прошло больше года с тех пор, как мы были вместе, – напомнил себе Брайан. – Будь мягче, осторожнее, нежнее…» Но огонь вспыхнул в нем настолько ярко, что Брайан не снял, а сорвал с Элизы ее странный наряд. Казалось, она ничего не замечает; она прижалась губами к его груди, лаская, целуя, дразня кончиком языка. Пока он путался в ее одежде, разрывая ткань, она неустанно ласкала его, пробегая пальцами по спине. Внезапно она оказалась обнаженной в его руках, острые соски ее грудей распалили Брайана, округлые бедра чуть не свели с ума. Прошло так много времени с тех пор, как он ласкал ее груди, прикасался к острым соскам губами, ощущал шелковистость ее белоснежной кожи. Грубые от мозолей руки скользили по ее телу, поцелуи жгли рот. Но как только он уложил ее на шелковые простыни низкой кровати, она вскочила и помогла ему полностью раздеться. Брайан с удивлением обнаружил, что оказался прижатым к мягким шелковым подушкам постели. Она пришла к нему, окутывая золотистой паутиной волос, возвышаясь над ним, обхватывая его длинными гладкими ногами, сжимая ими его бедра. Она изогнулась, когда он коснулся ее, а когда Брайан нежно приподнял ее груди, у него перехватило дыхание: они были такими упругими, полными, так послушно легли ему на ладони, талия казалась такой узкой, а бедра – округлыми и гладкими… Даже если бы ему пришлось провести в походе сотню лет, он знал, что всегда мечтал бы о ней, ждал ее, стремился к ней; ни одна женщина больше не могла доставить ему наслаждения, ибо лучшие из красавиц были ничтожествами по сравнению с ней. Желание сводило его с ума, голод требовал насыщения, но это насыщение не приходило. Любовь к ней была не просто мимолетной страстью, Элиза задела его чувства так, как не могла бы задеть ни одна другая женщина. Она любила его яростно и безумно. Ветер из окна развевал полог арабской постели. Брайан наслаждался ее страстью и опять притянул ее к себе, когда Элиза внезапно затихла. – Ты ранен! – воскликнула она, указывая место, где меч мусульманина коснулся его руки. – Царапина… – пробормотал он. – Брайан, тебе, должно быть, больно… – Это всего лишь царапина! – Он крепко обнял ее, прижимая к себе. – Я не чувствовал боли, кроме той, от которой ты избавила меня сейчас… Он зашептал ей слова, от которых Элиза покраснела и затрепетала, пытаясь одновременно понять, какие чувства охватывают ее. Вскоре они стали переплетением рук, ног, поцелуев, ласк, любви и стонов. Никогда еще их страсть не была такой неудержимой, яростной, никогда наслаждение не бывало таким сладким, не знающим умиротворения, заставляющим их ласкать друг друга с новой силой. Но когда Элиза наконец обессиленно затихла, робко улыбаясь и глядя в его индиговые глаза, она заметила, что эти глаза затуманились. Он грустно улыбнулся. – И все‑таки тебе нельзя здесь оставаться, – тихо произнес он. – Почему? – в отчаянии прошептала она. Он тревожно пожал плечами. – Мы отступаем и наступаем. Клянусь Богом, Элиза, меня уже тошнит от вида крови! Лихорадка, змеи, жара… наши люди гибнут как мухи. Те, кому мы доверяем, оказываются предателями. А дело не движется с места. Саладин силен и хитер. У него есть племянник, с которым мне приходится драться… почти ежедневно. Побеждает то он, то я. Земли, которые сегодня принадлежали мне, завтра могут вновь оказаться в его руках. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь, Элиза. Клянусь, я позволю тебе вести войска в бой только через мой труп. Она глотнула, боясь просить слишком многого. Она хотела убедиться, что Брайан заботится только о ее жизни. Ей не хотелось гадать, нет ли у Брайана какой‑нибудь красивой полукровки из порта, ей не хотелось расспрашивать, как он проводил ночи. Она мечтала только остаться здесь. – Брайан, я только что приехала. Умоляю, позволь мне побыть здесь… немного. Я останусь до тех пор, пока ты разрешишь, я не стану участвовать в сражениях. Мои люди последуют за тобой, а ведь если мне придется уезжать, мне потребуется отряд воинов. Может, сила нашего отряда решит исход войны. По‑видимому, эти слова не убедили его. Элиза опустила ресницы и принялась покрывать горячими, нежными поцелуями затянувшиеся шрамы на его груди. Она прижималась к нему всем телом, позволяя длинным прядям волос дразнить его бедра. – Я… скучала по тебе, – еле слышно прошептала она, чувствуя, как у Брайана перехватило дыхание. Он провел рукой по ее волосам и положил ладонь ей на щеку. – Может, тебе не придется уезжать прямо сейчас… – начал он, но тут же оба вздрогнули от резкого стука в дверь. – В чем дело? – рявкнул Брайан. Последовало молчание, а затем знакомый голос робко произнес: – Это Уот, милорд. Король Ричард в гневе, он ждет вестей о битве с Джалахаром… Брайан тихо выругался. – Передай королю, что я уже иду. Он поднялся с постели и, не глядя на Элизу, принялся натягивать одежду, не переставая чертыхаться. – Будь у меня шанс, я не стал бы добиваться расположения короля! В дверях он остановился, оглянулся на Элизу, на мгновение нахмурился, но улыбка тут же тронула его губы. – Элиза, на некоторое время я позволяю тебе остаться со мной. Но не здесь. Антиохию мы держим гораздо крепче. Я отвезу тебя туда. Я бучу приезжать не часто, так как наш лагерь в пустыне. Но если ты хочешь, ты сможешь там остаться – пока. Обещай, что уедешь, как только я сочту это необходимым. – Брайан… – Обещай мне! Она нежно улыбнулась: – Обещаю. Казалось, это убедило Брайана. Он прикрыл за собой дверь, а Элиза вытянулась на подушках, и ее улыбка сменилась торжествующим смехом. Он никогда не отошлет ее прочь. Она позаботится, чтобы мысль об этом даже не пришла ему в голову!
Date: 2015-08-24; view: 265; Нарушение авторских прав |