Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
ГЛАВА 17. Мадам, вы пойдете и поговорите со мной?
Мадам, вы пойдете и поговорите со мной? Старинная песня
– Я, наверное, все перепутала, – начала я, – потому что многое произошло прежде, чем я стала обращать на события особое внимание. К тому же сомневаюсь, что у меня есть дар рассказчика. Но я постараюсь. Итак, я начала описывать ему все, что смогла припомнить: знакомство с Дэвидом и потом отчет миссис Палмер о суде над Байроном, путешествие в Ним и реакцию Дэвида на присутствие отца. Возвращение домой, полудоверие Дэвида и его странную детскую настойчивость, просьбу ничего не говорить Лоран. Обрывок разговора, услышанный у номера Лоран тем вечером. И повсюду присутствовал этот человек – Марсден: он подносил огонек к сигарете Лоран, слонялся в темноте у Роше‑де‑Дом, ехал в Ним на автобусе, поднимался с Дэвидом в сады на следующее утро… Ричард молча слушал меня и чертил узоры в лужице пролитого вина на поверхности стола, наклонив голову и нахмурившись. – Вы видите теперь, – сказала я, – почему я вела себя так глупо. Я даже, пропустила тот факт, что Дэвид ненавидел Лоран, подчеркивая, что у нее и у него разные фамилии. Я просто решила, что должна держать мальчика подальше от вас. Я… я довольно сильно увлеклась Дэвидом, – закончила я, запинаясь. Он бросил взгляд, вызвавший у меня прилив крови к щекам, затем вернулся к своим рисункам на поверхности стола. – Да, Дэвид, – медленно проговорил он. – Мы все время возвращаемся к Дэвиду. И к старым вопросам. Почему он уехал вот так, без единого слова; в какую версию о той ужасной ночи он верит теперь; почему боится встречи со мной… Вы знаете, я даже думал, что они могли разделаться и с ним тоже, пока не получил анонимное письмо из Парижа. – Анонимное письмо? – Я получил их несколько дюжин, – сказал Ричард коротко. – Обычная грязь. Она всегда начинает всплывать, когда суд над убийцей открывает сточную трубу. Это было отправлено из Парижа, и тот, кто его написал, явно знал и меня, и Дэвида, и видел его во Франции. Оно содержало, конечно, множество оскорблений – ну, да это не важно. – Ричард, как это отвратительно! – У меня появилась зацепка. Моя экономка рассказала, что Дэвид уехал с Лоран, а я знал, что Лоран собиралась вернуться во Францию. Это меня напугало. Поэтому я перевернул небеса и землю и переправил автомобиль через Ла‑Манш на следующем же пароме. В моей квартире в Париже – у меня комната над офисом – меня ждало еще одно письмо. – Кто же его написал? – Лоран, – сказал он мрачно. – Дорогая Лоран. На этот раз оно было не напечатано, а написано, но что‑то делало его простым продолжением первого. – В нем говорилось о Дэвиде? – Да. Мы – она и я – должны будем встретиться и поговорить о его будущем. Но так как Дэвид не желает видеть меня, да и она тоже не готова пока к встрече, она увозит его из Парижа и свяжется со мной позднее. В письме было еще много всего, но суть заключалась в этом. – Что же вы сделали? – Письмо отправили из Лиона, поэтому, разумеется, я ринулся туда. Я охотился там пару дней, обходя кафе, задавая вопросы, пока не ухватился за ниточку. Лоран довольно заметная женщина, как вы знаете, и бармен в одном из отелей припомнил, что видел ее и она собиралась на юг. Не буду утомлять вас подробностями, но я довольно легко следовал за ними до Булони, а затем свернул не туда. Их видели на дороге в Пон‑Сен‑Эспри, это, как вы знаете, за Роной, по пути в Ним. Что ж, я доверился своему чутью, и прибыл в Ним с надеждой. Надежда не оправдалась, но я был близок к успеху. Я заметила: – Неудивительно, что вы хотели меня убить, когда были возле Дэвида так близко, и тут я встала на пути. Он сказал с раскаянием: – Я думал, вы с ними заодно. Видите ли, я не верил ни секунды, что Дэвид сам не хочет со мной встречаться. Я думал, она… они… могли держать его под надзором, не позволять ему писать. Я думал, вы из их компании, и хотел вас убить. – Он улыбнулся. – Бедная маленькая Чарити, я перепугал вас до смерти? – Да. Поэтому вы и сказали мне, что уже совершили одно убийство? – Конечно. Я не знал, что они вам рассказали, хотел напугать вас и преуспел в этом. Вы упали в обморок. Меня следовало бы за это высечь. – Вас прошлого, – сказала я. – Вы в самом деле перепугали меня, потому что я думала… – Что вы думали? – Ничего. – Нет уж, продолжайте. Вы обещали рассказать все. – Я думала, что вы сумасшедший, – сказала я, не глядя на него. Он молчал, но рука его застыла на середине стола. – Я знала только то, что мне рассказала миссис Палмер, – добавила я быстро. – И вы… вы вели себя так неистово, а Дэвид был так напуган, поэтому я решила, что вы могли сойти с ума. Я думала, надо быть безумцем, чтобы ударить мальчика той ночью… После встречи с вами в Ниме, – закончила я жалко, – я поверила, что вы сделали это. Последовала короткая пауза. – Чарити! – Да? – Чарити, скажите мне кое‑что. – Что? – спросила я. «Вот оно, – подумала я, – вот оно». – Говорил ли Дэвид что‑нибудь, наталкивающее на мысль о моем сумасшествии? – Я… я не знаю, – забарахталась я. – Вы лжете, Чарити. Вам следовало бы знать к этому времени, что вы не можете лгать мне. Говорил ли Дэвид, что я сумасшедший? – Да, – ответила я. Когда я снова взглянула на него, он улыбался. – Глупая маленькая совушка, – сказал он. – Не волнуйтесь так. Это все упрощает. – Упрощает, – повторила я глупо. – Но я думала, вы… – Я имею в виду, это нечто определенное, – сказал он. – Что‑то, с чем можно бороться. Он сказал это сам? – Да. – Именно такими словами? – Да. – Понятно. Что ж, это означает следующее: они убедили его, что я пытался совершить самоубийство на автомобиле. Это может быть истолковано как помешательство после якобы совершенного мною убийства. Но я глубоко убежден, что им не удалось заставить его поверить ни в то, что я убил Тони, ни в то, что напал на него самого. – Итак? – С моей точки зрения, позиция у нас сильная для борьбы с этим заблуждением. Он доверяет вам, не так ли? – Думаю, да. Я уверена, что доверяет, после того как я помогла ему в Ниме… сбежать от вас. – Не смотрите с таким раскаянием. Вам надо вернуться и поговорить с ним, убедить его, что я такой же нормальный человек, как вы, и привезти его куда‑нибудь на встречу со мной, поговорить. Тогда мы все выясним и покончим с недоразумением раз и навсегда. – Вы хотите сказать, просто увезти его? – Конечно. Уж не думаете ли вы, что я позволю ему вернуться к Лоран? Она со своим любовником – мужем, если хотите, – может отправляться своим путем, а мы с Дэвидом пойдем нашим…– он взглянул на меня. – И вашим. – Легко сказать, – заметила я. – Но если они твердо решили убить вас, будет ли Дипинг более безопасным местом теперь, чем он был раньше? Он приложил руку к голове жестом одновременно и невероятно усталым, и очень молодым. – Все тот же старый ответ, Чарити, – сказал он. – Я не знаю. Мой собственный дом по какой‑то неизвестной причине больше не безопасен для меня и моего сына… По какой‑то неизвестной причине: вот суть дела. Вся эта сумасшедшая история – как сказка, рассказанная идиотом и выстроенная по логике лунатика. Мы не можем ей следовать, пока не раскопаем его безумное прошлое и не найдем… – Фрейд в дровяном сарае? Он усмехнулся на мое замечание и одним глотком прикончил свой коктейль. – Если хотите, да. К этому времени кафе почти опустело, и ровный поток людей на широком тротуаре заметно поредел. Несколько моряков‑негров прошли мимо под руку с ярко одетыми девушками. Арабский мальчик, стройный и золотисто‑коричневый, достойный позировать Поликлету[23]для статуи Хиласа[24], скользнул между столиками, прося милостыню. Люди бросали ему кусочки сахара, он ловил их изящными пальцами, пока его монотонный униженный голос бормотал, прося еще. – В последнее время я иногда думал, что в самом деле сойду с ума, – сказал вдруг Ричард. – Убийство и суд, затем автомобильная катастрофа, недели в больнице и ужасные головные боли, все еще мучающие меня. И Дэвид. Внезапное, совершенно неожиданное и полное крушение всей моей жизни, и жизни Дэвида. И этот изначальный абсурд, выбивающий меня из колеи. Произошли определенные события, но они не вписываются ни в какую разумную картину. Вот что я имел в виду, Чарити, вот что заставило меня так дьявольски себя вести; я вижу, как смысл происходящего ускользает, и мой ум начинает бунтовать. Ни в чем нет смысла, все перевернулось с ног на голову. – «И ничего не существует», – процитировала я, – «кроме того, чего нет». Он нетерпеливо сказал: – Да, это так. Именно об этом «Макбет», не правда ли? Ничто больше не следует законам. Я заметила: – Но вы забыли, что Макбет первый отбросил законы и нарушил баланс. В этом была логика, в конце концов. Должно быть объяснение, причина и вашей идиотской сказки, просто мы еще не докопались до нее. Он ничего не ответил, но взглянул на меня, и что‑то в его глазах заставило меня поспешно заговорить: – Ричард, я знаю, что права. Разве вы не помните, только час назад, на пирсе, вы говорили то же самое обо мне. И вы сказали, что законы держатся крепко, хотя доказательства, казалось, свидетельствуют об обратном. Это правда, дорогой. Вы найдете рисунок, соответствующий фактам. Он всегда есть. – Но если это сказка идиота – если мы имеем дело с пограничной областью нормальной психики… – Нет, это не так, – сказала я решительно. – А если и так, что ж, даже в Зазеркалье придерживались шахматных правил. Правила не ломаются сами, Ричард. – Между прочим… – Между прочим, – повторила я, – нет такого явления, как «изначальный абсурд». Его глаза встретились с моими и вдруг прояснились: – «Милосердие никогда не изменяет». Да, вы правы. Вы правы. Как вы правы…– Он рассмеялся и выпрямился на стуле. – Простите меня, дорогая. Я так долго жил на грани нереальности, что это притупило мой ум. Давайте выпьем еще кофе. Что вы хотите к нему на этот раз? – То же самое, пожалуйста. – Garcon, deux cafes‑cassis![25]Нет, – решительность снова зазвучала в его голосе, – ничто не имеет значения, кроме Дэвида, и эта часть дела скоро уладится. Как только я увижу его… Вы устали, Чарити? Неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть. – Устала? Я не чувствую усталости. – Вы уверены? – Вполне. Он вдруг мягко улыбнулся: – Тогда, следуя вашему довольно‑таки неженскому предположению о наличии логики во всем, давайте вернемся к началу и будем ворошить прошлое, пока не найдем, что же заставляет их действовать, пройдем по каждому следу до конца… – Я поняла вас. Не оставим ни одной дыры, ни одного темного угла необследованными. Хорошо. Я готова.
|