Глава 7. Эйден Сен‑Мишель жила в состоянии мучительной неопределенности с тех пор, как ее муж уехал под охраной королевских гвардейцев

Эйден Сен‑Мишель жила в состоянии мучительной неопределенности с тех пор, как ее муж уехал под охраной королевских гвардейцев. В течение нескольких дней она металась между отчаянием и надеждой. Каждый день приезжала Скай, успокаивала и убеждала, что все кончится быстро и благополучно, ведь Конн – всеобщий любимец. Эйден пыталась заставить себя поверить этому, но безрезультатно. Наконец она приказала Мег собирать вещи и закладывать дорожную карету.

– Мы едем в Лондон, – сказала она. – Сегодня же.

– Вам нельзя ехать, миледи, – возразила Мег. – Вы можете навредить ребенку этой дорожной тряской.

– Я никогда не была хрупким созданием, Мег, – последовал ответ. – И со мной, и с ребенком все будет в порядке, но я должна быть рядом с Конном! Здесь я сойду с ума.

– Как же быть с лордом Мариско? Подождите, пока он не вернется, миледи! – взмолилась Мег.

– Кто знает, когда это будет, – сказала Эйден. – Мы выезжаем сегодня же.

– По крайней мере попросите леди Мариско поехать с вами.

– Скай запрещено бывать в Лондоне и при дворе, Мег. Кроме того, я могу обойтись без нее, а ее дети не могут. Собери немного вещей, Мег. Если нам повезет, мы вернемся домой быстро.

Мартин, кучер, мужественно вынес все наставления Мег о том, как нужно ехать. И он, и его помощник Том старались с осторожностью управлять большой, неуклюжей каретой, пока они добирались несколько дней до Лондона. Путешествие заняло намного больше времени, чем обычно, но Эйден была довольна, поскольку неуклонно приближалась к Лондону, месту, которое было целью ее поездки. Она даже согласилась отдохнуть целый день после того, как они добрались до спокойного Гринвуд‑Хауса. Слуги удивились ее приезду, ведь лорд де Мариско уехал всего два дня назад и ничего не говорил о приезде леди Блисс. На следующее утро она стала думать, как узнать, где ее муж.

– Королевы нет в городе, – сказала она Мег, – двор тоже уехал, и поэтому мне не к кому обратиться за помощью. Не думаю, что можно просто пойти в Тауэр и потребовать, чтобы они сказали, что с моим мужем.

– Нет, миледи, я считаю, что это так не делается, – ответила Мег, которая на самом деле знала об этом больше, чем сама Эйден. – Думаю, вам нужно кого‑нибудь послать туда.

– Кого? Я не могу послать лакея. С ним не станут разговаривать.

– А если послать вашего кузена, господина Кевена? – сказала Мег. – Может статься, он все еще в Лондоне. Как называется гостиница, в которой он собирался остановиться?

Эйден долго вспоминала.

– «Лебедь», – сказала она, – но он, вероятно, уже давно уехал в Девон.

– Не обязательно, – возразила Мег. – Это его первый приезд в Лондон, и я уверена, что ему захочется задержаться здесь на некоторое время и повеселиться. Он молодой человек, миледи, а такому человеку, как он, когда еще доведется увидеть этот город снова? После возвращения в Ирландию он проведет остаток своих дней на землях вашего деда. Наиболее вероятно, что это его единственная возможность порезвиться.

– Пошли лакея в «Лебедь», Мег, и, если мой кузен там, пусть наш человек привезет его сюда! – возбужденно сказала Эйден.

Тут же посланный лакей нашел Кевена Фитцджеральда в «Лебеде», как и предсказывала Мег.

– Возвращайся к моей кузине и скажи, что я немедленно приеду к ней, – сказал Кевен слуге. Потом он торопливо прошел обратно в пивную, где его дожидался Мигель де Гуарас. – Моя кузина приехала в Лондон и хочет видеть меня, – сказал он испанцу.

– Чего она хочет?

– Лакей не сказал. Он передал, что она хочет видеть меня.

– Лорд Блисс в Тауэре и его уже один раз пытали на дыбе, – сказал де Гуарас с улыбкой. – Мой осведомитель говорит, что сам лорд Берли руководил его допросом. Трентов, отца и сыновей, тоже пытали.

– Но что, если Конн О'Малли ни в чем не признается, несмотря на пытку? – спросил Кевен.

– Это не важно. Мясник и его сыновья убеждены, что имели дело с Конном Сен‑Мишелем, лордом Блиссом, и они не изменят своих показаний независимо от того, что скажет муж вашей кузины. Зерна недоверия посеяны, и моя миссия по уничтожению О'Малли успешно завершается. Король будет доволен. Езжайте к своей кузине и узнайте, чего она хочет. Несомненно, она нуждается в утешении, а вы будете рады выполнить это, господин Фитцджеральд, не так ли?

Кевен Фитцджеральд улыбнулся.

– Пусть ее лицо, – сказал он, – просто миленькое, но груди у нее красивые и пышные. Она согреет меня длинными зимними ночами.

– Интересно, какая часть ее состояния будет потрачена на помощь Ирландии, – вкрадчиво пробормотал испанский шпион.

Кевен Фитцджеральд рассмеялся.

– Пусть Ирландия сама помогает себе, – сказал он, а потом с волчьей ухмылкой вышел из пивной. Он поспешил на берег реки и нанял проезжавшего мимо лодочника. – Отвези меня в Чезвик на Строиде, в Гринвуд‑Хаус, – сказал он, забираясь в маленькую лодку и усаживаясь там в предвкушении приятной поездки.

"Повезло», – думал он. Всю жизнь ему везло. Незаконнорожденного, его могли бросить умирать где‑нибудь на склоне холма, но вместо этого его вырастил дворянин. По воле случая в прошлом году он встретил Мигеля де Гуараса в Кове, куда отправился проверить партию испанских вин, заказанную его дядей. Они провели вечер за вином, разговорами, в компании веселых девок. Он почувствовал, что испанец не похож на торговца вином, за которого выдает себя. Несколько месяцев спустя эта догадка подтвердилась, когда де Гуарас снова дал о себе знать, и они встретились в Кове, где он и сделал свое необычное предложение. Убедить дядю примкнуть к заговору было просто. Роган Фитцджеральд видел себя в роли спасителя Ирландии, даже в своем преклонном возрасте ведущим свою страну к освобождению от английских притеснителей. Кевен Фитцджеральд улыбнулся. Единственное, чего он добивался, были богатство, достойная жена и независимость от своих кузенов Фитцджеральдов, которые всегда были рады напомнить ему, что он недостоин их из‑за обстоятельств своего рождения. Он отомстит им. Он женится на Эйден Сен‑Мишель и станет по‑настоящему богатым. У него будут не только земли, а земли, недвижимость и много золота в придачу.

Скользя по медленным водам реки, он размышлял обо всем, что увидел с тех пор, как приехал в Англию. Ирландия – прекрасная страна. Англия не только прекрасна, она еще и процветает. Он наверняка будет очень счастлив здесь с Эйден и с детьми, которые обязательно родятся у них. Как приятно иметь свою семью. Он снова и снова возвращался к этому в своих мыслях, пока лодочник греб вниз по реке к Гринвуд‑Хаусу.

– Приехали, сэр, – сказал лодочник, прерывая грезы своего пассажира.

Кевен встал и щедро швырнул лодочнику серебряную монету, которой с лихвой хватило бы на обратную дорогу. Человек широко открыл рот от удивления, а потом, обретя голос, спросил:

– Должен ли я ждать вас, милорд?

Кевен улыбнулся. Милорд. Ему нравилось это слово.

– Нет, – милостиво сказал он. – Я могу задержаться на ночь. – Потом он торопливо пошел наверх к саду, окружавшему дом.

Мег увидела его из окна верхнего этажа. «Быстренько же он приехал, – подумала она. – Я знала, что он все еще в Лондоне. Мне кажется, он не слишком озабочен своими делами, если они у него вообще есть. Интересно, откуда у него деньги? Я не припоминаю, чтобы у Рогана Фитцджеральда их было много или чтобы он очень щедро делился тем, что у него есть». Служанка покачала головой. Времена меняются, сделала она заключение, а потом сказала Эйден:

– Приехал ваш кузен, миледи. Я приведу его к вам. Когда они вернулись, Кевен обогнал ее на пороге комнаты Эйден.

– Дорогая малышка Эйден, я все знаю, – сказал он. – Мне так жаль Конна. Чем я могу вам помочь?

– Вы знаете? – Она была удивлена. – Откуда, Бога ради, вы знаете?

Кевен слегка пожал плечами.

– Заговор против королевы – серьезная вещь, моя дорогая.

Эйден остолбенела.

– Какой заговор против королевы? – спросила она.

– О, моя дорогая, – сказал он с расстроенным видом. – Я думал, вы знаете. Вашего мужа обвинили в заговоре с целью убить королеву Англии.

Эйден была ошеломлена и потрясена его словами.

– Конн никогда не замышлял убийства ее величества! – воскликнула она. – Это ошибка!

– Тогда его невиновность будет доказана, – успокаивающе сказал Кевен Фитцджеральд и обнял ее за талию, как бы в знак поддержки. «Черт побери, – подумал он, глаза его нырнули за вырез платья, – что за спелые фрукты, и скоро они будут моими!» Она положила голову ему на плечо, и он поцеловал ее в лоб братским поцелуем. – Давайте сядем, маленькая Эйден. Вы не должны огорчаться, – и подвел ее к стоящей рядом кушетке.

– О, Кевен! – воскликнула она. – Я так боюсь за Конна! Вы должны сходить в Тауэр и попытаться что‑то узнать. Вы должны узнать, можно ли мне повидать моего мужа.

– Конечно, пойду, – обещал он. – Первое, что я сделаю утром, это отправлюсь туда и постараюсь раздобыть для вас какие‑нибудь известия.

– А вы не останетесь на ночь, Кевен? Мне необходимо ваше общество. Завтра вы можете воспользоваться гринвудской баркой.

– Моя дорогая, вы считаете это разумным? Я так не думаю. Вашего мужа здесь нет, и могут пойти разговоры – людская молва так безжалостна. Я приму ваше предложение насчет, барки, чтобы уехать сегодня в город, но завтра я поеду сам, а потом вернусь к вам.

Эйден хотела возразить, но вмешалась Мег:

– Послушайте господина Фитцджеральда, миледи. У него больше разума, чем у вас.

– Возможно, ты и права, – согласилась Эйден.

– Конечно, она права, – сказал Кевен, думая о том, что, как только он женится на Эйден, от этой сующей нос в чужие дела служанки нужно будет избавиться. Когда он станет хозяином Перрок‑Ройял, он будет единолично распоряжаться там, и слуги будут слушаться только его приказаний. Тех, кто не покорится, придется уволить.

Он нежно попрощался с Эйден и вернулся вверх по реке со всеми удобствами, наслаждаясь каждой минутой своего пребывания в роскошной барке. Богатство в самом деле замечательная штука, и он понял, что сумеет быстро привыкнуть к его преимуществам. Он с сожалением расстался с удобной баркой возле «Лебедя». На следующий день ближе к вечеру он вернулся в Гринвуд‑Хаус, чтобы, рассказать Эйден полученные им новости. Он обнял ее И крепко прижал к себе. Она посмотрела ему в лицо, и он сказал:

– Плохие новости, дорогая Эйден. Сообщники вашего мужа полностью разоблачили его причастность к преступлению. Его вина несомненна, и я боюсь за него. Королева нелегко прощает тех, кому она верила. Вам надо быть мужественной, кузина.

Эйден тихо заплакала, горестно уткнувшись лицом в плечо Кевена Фитцджеральда.

– Не может быть, – возражала она. – Как Конн мог участвовать в заговоре, если я не знаю об этом? Как могло такое случиться? Мы почти не расставались. Разве у него было время устраивать заговоры?

Она смотрела на Кевена в ожидании ответа.

– Моя дорогая, – сказал он со своим мягким ирландским выговором, – заговор могли задумать много месяцев назад, пока ваш муж был холостяком и находился при дворе. Вы не знаете об этом, а как вы могли знать? Он был уличен тремя надежными свидетелями и обвинен в измене. Эйден, я должен быть честен с вами. Очень вероятно, что Конн лишится своей красивой головы.

– Я хочу увидеть его! – закричала она.

– Я просил за вас, – ответил он, – но сейчас они не допускают к нему посетителей.

– Я пойду к королеве! Она, конечно же, будет так же добра ко мне, как и раньше.

– Послушайтесь моего совета, Эйден, и не обращайтесь пока к королеве. Если вы обидите начальника Тауэра, у него найдется много коварных способов сделать невыносимыми последние дни Конна. Вы ведь, конечно, не хотите этого, правда? А что, если королева откажет вам? Тогда вам не к кому будет обратиться за помощью.

Подождите до последнего решающего момента и тогда обратитесь к королеве.

Он притянул ее к себе, наслаждаясь свежим запахом лаванды, исходящим от ее тела и одежды. Потом он почувствовал на себе взгляд Мег и под этим жестким взглядом выпустил Эйден из своих объятий. «Проклятая старая сплетница», – подумал он. Ему уже было понятно, что он ей не нравится. Она и не знает, что он вообще не был в лондонском Тауэре, а провел весь день, весьма прибыльно играя в кости и выигрывая пари в травле медведей. А эту сказку для Эйден они с Мигелем де Гуарасом придумали накануне вечером, когда весело проводили время в борделе у Лондонского моста.

– Что мне делать? – тихо спросила Эйден. – Как я могу помочь Конну?

– Подождите день или два, – сказал Кевен Фитцджеральд, – и я посмотрю, что еще можно узнать, маленькая Эйден, – пообещал он и сразу же ушел.

В течение нескольких часов после его ухода Эйден была в состоянии глубочайшего отчаяния. Как мог Конн так обманывать ее? – спрашивала она себя снова и снова. Потом решила, что он вообще ее не обманывал. Конн никогда не мог принимать участие в заговоре, целью которого было убийство Елизаветы Тюдор. Такое вероломство просто несовместимо с характером этого человека. Может быть, ее опыт общения с мужчинами и невелик, но глупой она не была. Конн – благородный человек, и обманывать он не мог.

Почему же тогда три человека обвинили его в таком поступке? Конн – очаровательный человек, рассуждала она, но у него не могло не быть врагов при дворе. Скольким мужчинам он нанес оскорбление своими любовными успехами, включая двух разгневанных джентльменов, чьи жалобы по поводу его поведения привели к его удалению от двора и к их браку. Разве не сама королева заметила, что найдутся люди, которые вряд ли смогут назвать наказанием ее решение женить Конна на богатой наследнице? Что, если эти неизвестные люди объединились, намереваясь совместно отомстить Конну? Как ей узнать это?

Было ли положение Конна действительно таким ужасным, как описывал его Кевен Фитцджеральд? Почему он уверен, что тот, кто рассказал ему о Конне, говорил правду? Может быть, это просто сплетня? Эйден стало ясно – она сама должна поехать в Тауэр и поговорить с его начальником. Возможно, если она сумеет умолить его, он позволит ей повидаться с мужем и она сможет немного успокоиться. Неужели он так бессердечен, чтобы отказать женщине, ждущей своего первого ребенка? Немного познакомившись с природой мужского характера, Эйден тау не думала и поделилась мыслями с Мег.

К ее великому удивлению, Мег согласилась.

– Я поеду с вами, – сказала она. – Вам не следует ездить по Лондону без провожатой. Думаю, будет лучше, если вы сами попытаетесь что‑то узнать, а не станете доверять этому вашему кузену.

– Тебе он не нравится, Мег, правда? Эйден заметила злые взгляды, которые ее служанка бросала на Кевена Фитцджеральда.

– Нет, не нравится, – честно призналась Мег. – Я почему‑то не доверяю ему, и вам также не стоит ему доверять. Земли у вашего деда есть, это правда. Но золота у него не было никогда, хотя господин Кевен и намекает на это. Я не знаю, в чем его хитрость, но я бы поблагодарила его за заботу и не имела бы с ним больше никаких дел!

Эйден оделась в самое лучшее платье, которое она привезла с собой, черное шелковое, с нижней юбкой, изящно расшитой тонким узором из золотой нити. Вырез платья был более чем скромным, а горловина и манжеты пышно отделаны кружевами. Темный цвет платья оттенял бледность кожи Эйден и придавал ей хрупкий вид, ее прекрасные волосы были скрыты под изящным чепцом из тонкого батиста. У нее был вид женщины знатного происхождения.

Барка Гринвуд‑Хауса вернулась после того, как отвезла в город кузена Эйден. Затем лодочники греблу против течения, везя свою хозяйку к лондонскому Тауэру, угрожающе вздымавшемуся в вечернее небо. Ее высадили возле Уотер‑Гейт. Барка должна была дожидаться ее возвращения. Эйден и Мег поднялись вверх по лестнице, ведущей к Тауэру, сопровождаемые угрюмыми стражниками. К ее совершеннейшему удивлению, начальник Тауэра с радостью согласился поговорить с ней, несмотря на поздний час, хотя Кевен рассказывал о нем как о человеке, совершенно недоступном.

– Как я понял, вы живете около Ворчестера, леди Блисс, – сказал он вместо приветствия.

– При сложившихся обстоятельствах, сэр Джон, я решила, что мне лучше приехать в Лондон, несмотря на то, что я беременна, – тихо ответила она.

– Моя дорогая мадам, – огорченно сказал начальник тюрьмы, – прошу вас садиться, – и сам помог ей сесть. – Вы, конечно, хотите видеть своего мужа?

– Да, – ответила она.

– С этим нет никаких трудностей, миледи, но не выпьете ли вы сначала со мной стакан вина? Вы, должно быть, утомлены поездкой.

Эйден вежливо кивнула. Не было необходимости говорить начальнику тюрьмы, что она здесь уже три дня.

– Мне бы очень хотелось выпить чего‑нибудь, – сказала она любезно. Сердце ее забилось от радости при мысли о скором свидании с Конном.

Слуга начальника тюрьмы подал ей кубок, и она неторопливо отпила вкусного напитка, пока сэр Джон уверял ее, к ее огромному удивлению и облегчению, в том, что пребывание ее мужа в тюрьме будет недолгим и что вскоре он снова вернется домой. Потом она поняла, что этот участливый человек просто делает неуклюжие попытки успокоить ее, что, как она подумала, очень любезно с его стороны. Наконец она смогла распрощаться с сэром Джоном. Их с Мег провели по продуваемым сквозняками лестницам вверх и по коридору к двери, которую отпер и широко распахнул дежурный смотритель.

– Конн! – Она влетела в камеру и попала в объятия удивленного мужа.

– Эйден! – Его руки крепко обхватили ее, и он нежно поцеловал ее. – Милая, что ты здесь делаешь?

– Как я могла оставаться в Перрок‑Ройял без тебя, Конн? Это так далеко, и я боялась за тебя! Вчера был твой день рождения. Я надеялась, что тебе вчера было повеселее. – Она понизила голос. – Я встречалась с моим кузеном, и это он рассказал мне о твоем тяжком положении. Я хотела обратиться к королеве, но он отсоветовал мне делать это. Он также отсоветовал мне обращаться к сэру Джону, но после того, как он ушел, я села на барку и приехала в Тауэр, и сэр Джон оказался чрезвычайно любезен.

– Он порядочный человек, принимая во внимание его работу, – сказал Конн спокойно, но в уме он деловито переваривал ее слова о кузене. – Как получилось, милая, что ты говорила с Кевеном?

– Я послала за ним в «Лебедь», потому что Мег была уверена в том, что он еще не уехал из Лондона.

– Итак, из Лондона он не уехал? – размышлял Конн. – Интересно…

Потом, собравшись с мыслями, он спросил:

– Так что именно Кевен сказал тебе, Эйден?

– Что трое мужчин обвинили тебя в заговоре с целью убить королеву, но я сказала ему, что такое невозможно! – ответила она.

Он крепко обнял ее.

– Спасибо тебе за доверие, любовь моя! Теперь постарайся вспомнить, что еще сказал тебе Кевен.

– Он сказал, что тебя могли вовлечь в заговор еще во время твоей службы при дворе. Он сказал… он с… сказал, что ты м‑можешь л‑лишиться го… головы! Ах, Конн! Скажи мне, что этого не может быть!

Дрожа, она прижалась к нему! «Проклятие, – думал он. – Что‑то очень деловитым и осведомленным оказался Кевен Фитцджеральд». Конн подумал, что с удовольствием поколотит его до потери чувств, когда все это кончится. Сейчас, однако, он должен успокоить свою беременную жену. Он нежно отстранил ее от себя и, подняв вверх ее лицо, посмотрел ей прямо в глаза.

– Эйден, я хочу, чтобы ты поверила мне, когда я скажу, что мне не грозит ни малейшая опасность лишиться головы. Кроме этого, я сейчас ничего не могу сказать тебе.

Ты понимаешь меня?

Она черпала силы от одного его присутствия, и сейчас, когда его слова дошли до нее, она ясно поняла то, что он говорил ей.

– Возможно, – продолжил он, подтверждая ее мысли, – что твой кузен Кевен вовлечен в этот план. Однако не спрашивай меня больше ни о чем, милая. Я не смогу сказать тебе.

– Но как они поймают его? – настаивала она. Он зажал ей рот рукой.

– Эйден! – предупреждающим тоном сказал он, а когда она покорно кивнула, убрал руку. – Теперь послушай, любовь моя, я не хочу, чтобы ты снова встречалась с Кевеном. Я хочу, чтобы ты вернулась в Гринвуд, а завтра утром уехала домой. Ты поняла меня? Ты должна уехать домой! Я никогда ничего не приказывал тебе за все время нашей совместной жизни, но это приказ. Поезжай домой!

Ей стало легче, когда она узнала, что с ним ничего не случится, и она облегченно улыбнулась, проговорив:

– Да, милорд.

– Мадам, я никогда не слышал прежде, чтобы твой голос звучал столь послушно, – поддразнил ее он, снова быстро поцеловав в губы. – Ах, моя милая женушка, как я хочу тебя и как скучал по тебе!

– Я думала, – ответила она, – что раньше я была одинокой, но только после того, как мы расстались, мой дорогой Конн, я по‑настоящему узнала, что такое одиночество. Больше я не хочу разлучаться с тобой никогда!

Его сильные руки обняли ее.

– Мы и не будем разлучаться, милая. Обещаю тебе! – Он снова с нежностью поцеловал ее, а потом, отстранив от себя, сказал:

– Теперь уходи, Эйден, береги нашего ребенка и помни, что я тебе сказал.

– Я больше не боюсь, Конн, – сказала она. – ты и я уедем в Перрок‑Ройял утром. Обещаю.

А пока Эйден и Конн наслаждались друг другом, Мег и Клуня весело пререкались в углу, обрадованные встречей, хотя ни один из них не признался бы в этом. Когда Эйден окликнула служанку, Клуни порывисто сказал:

– Будь осторожна, госпожа Мег. Когда мы окажемся дома, мне надо будет ругаться с кем‑нибудь.

Мег вспыхнула, но оправившись, набросилась на него:

– Ты старый дурак, господин Клуни, но береги себя. За тобой нужно следить гораздо больше, чем за мной. Конн улыбнулся им двоим и тихо обратился к Мег:

– Я сказал Эйден, что ей не нужно снова встречаться с Фитцджеральдом и что вам обоим нужно ехать домой завтра утром. Ты проследишь за этим?

– Да, милорд, и это добрая новость. Миледи не послушалась бы меня.

– Но меня она послушается, не так ли, Эйден?

– Да, милорд, – последовал послушный ответ, и Эйден склонилась в поклоне перед мужем. Он засмеялся.

– Тогда с Богом, и счастливой дороги домой! Женщины последовали за стражником обратно в комнаты начальника тюрьмы. Эйден хотела поблагодарить сэра Джона за его доброту. Войдя в комнату, она, к своему удивлению, увидела там Уильяма Сесила, лорда Берли. Он встал со стула и помог ей сесть в удобное кресло, прежде чем снова сел сам.

– Вы видели своего мужа, мадам?

– Благодаря сэру Джону, – сказала Эйден, улыбаясь начальнику Тауэра. – Благодарю вас, сэр. У меня на душе стало легче после встречи с Конном.

Лорд Берли закивал головой, соглашаясь с ней.

– Хотели бы вы помочь своему мужу, леди Блисс?

– Конечно! – воскликнула Эйден.

– Мы, – сказал он, – ни на секунду не поверили в то, что ваш муж участвует в заговоре с целью убийства ее величества. Но кто‑то позаботился о том, чтобы это выглядело именно так. В лучшем случае это неуклюжая попытка, мадам, но она, как вы видите, имеет место. Очень вероятно, что человек, который называет себя Кевеном Фитцджеральдом, участвует в этом деле и преследует целью сделать вас вдовой, чтобы потом жениться на вас. Это самое простое объяснение всему. Однако может случиться так, что за этим стоит нечто большее. Мы должны выявить всех участников заговора, если господин Фитцджеральд знает их. А в этом потребуется ваша помощь.

– Какая? – спросила Эйден.

– Если господин Фитцджеральд охотится за вашим богатством, тогда известие о том, что у вас не останется ничего, если ваш муж будет обвинен в этом вымышленном преступлении, заставит его быстро убраться отсюда. Если есть какие‑то другие причины, он задержится в Лондоне. Узнав, откуда дует ветер, мы сможем твердо определить, насколько серьезно это дело. Я хочу, чтобы сегодня вечером вы поехали к своему кузену и сообщили ему, что ваши земли и все, что подлежит отчуждению, собираются конфисковать в пользу короны. Возможно, вам даже стоит попросить его, чтобы он походатайствовал за вас перед вашим дедом. Скажите ему, что вы узнали это от графини Линкольн, однако она сказала, что при подобных обстоятельствах помочь вам не может. Если господин Фитцджеральд охотится за вашим золотом, тогда он исчезнет раньше, чем рассветет.

– И тогда вы освободите моего мужа?

– Да.

– Но что, если этого не произойдет, милорд?

– Тогда лорд Блисс должен остаться здесь до тех пор, пока мы не сможем выяснить, кто на самом деле руководит заговором. Я уверен, вы понимаете меня, леди Блисс.

Эйден кивнула.

– Да, понимаю и, конечно же, помогу вам, милорд. Я очень хочу доказать нашу верность королеве. Я немедленно отправлюсь в «Лебедь».

Мег осторожно кашлянула со своего места у порога.

Эйден улыбнулась.

– В чем дело, Мег? – спросила она.

– Простите меня, миледи, но вы серьезно обещали милорду, что больше не будете встречаться с господином Фитцджеральдом и что завтра уедете домой. Вы не забыли об этом, правда?

– Нет, Мег, мы и поедем домой завтра, но меня просят о такой малости! Ведь может случиться, что завтра мы поедем домой вместе с милордом и Клуни. Разве тебе не хочется этого?

– Но вы обещали милорду, что не будете видеться с этим человеком, миледи! – настаивала Мег.

– Конн не сказал, что я не могу встретиться с Кевеном Фитцджеральдом, Мег. Он просто просил избегать его по возможности до нашего отъезда, – возразила Эйден. – Ты слышала просьбу лорда Берли, Мег. Все это могло быть придумано моим кузеном просто для того, чтобы завладеть моим состоянием. Какой же он, должно быть, ужасный человек! Он пожертвовал бы жизнью Конна ради моих денег! Можно ли оставить его безнаказанным?

Мег вздохнула.

– Конечно, нет, – сказала она, – однако если у него хватило бесстыдства позволить, чтобы милорда убили, разве он не может что‑нибудь сделать с вами, мой цыпленочек?

Уильям Сесил слегка кивнул. Служанка мудра.

– Я бы не послал вашу хозяйку туда, если бы это было опасно, госпожа Мег, – сказал он. – Ей надо просто по‑женски поплакаться своему родственнику, сообщить ему о своем новом несчастье и поискать сочувствия. Конфискация состояния изменника – обычная вещь. Это не покажется господину Фитцджеральду чем‑то необычным или подозрительным, однако, если он всего лишь охотится за богатством вашей госпожи, он тут же сбежит, и загадка будет раскрыта.

– А если он так и сделает, вы позволите ему скрыться? – храбро спросила служанка.

– Нет, – ответил лорд Берли, – мы не допустим этого. Он будет пойман и заключен в тюрьму за обман и попытку убийства. Обещаю вам, что он не скоро увидит свою родину.

– Езжай домой, Мег, и собирай вещи, – приказала служанке Эйден. – Я поеду в «Лебедь» и вернусь домой еще до того, как ты успеешь соскучиться обо мне.

– В какой карете? – спросила Мег. – Мы приплыли на барке. Вы ведь не поедете в наемном экипаже, миледи?

– Я отправлю ее в моей карете, – вмешался лорд Берли. – Это простая карета, я не люблю, когда меня узнают на улицах. Она будет ждать вашу хозяйку, а потом отвезет ее домой в целости и сохранности. Сэр Джон одолжит мне свою барку, когда мне нужно будет возвращаться домой.

Удовлетворенная, Мег ушла, а лорд Берли проводил молодую леди Блисс к своей карете и пожелал ей доброго пути.

– Не пытайтесь, – предупредил он ее, – что‑нибудь выпытывать у господина Фитцджеральда. Просто сыграйте свою роль и уезжайте, леди Блисс. Если этот человек не глуп, тогда он опасен, а я не хочу, чтобы с вами что‑нибудь случилось.

– Я сама не глупа, – спокойно сказала Эйден. – Я буду очень осторожна, чтобы не возбудить его подозрений, милорд. Мне есть что терять. Я ношу ребенка, вы знаете это?

– Нет, – ответил он, – и сейчас боюсь, что мне не следовало бы просить вас о помощи.

– Чепуха, милорд! Это пустяк. – Эйден улыбнулась, а потом, забравшись в карету, помахала ему рукой на прощание, выезжая из внутреннего двора Тауэра на вечерние улицы.

Эйден усмехнулась, вспомнив дерзость Мег, которая позволила себе расспрашивать лорда Берли, однако его нисколько не обидело поведение служанки. Он успокоил ее страхи и отвечал на ее вопросы без суеты. Он был непревзойденным политиком, подумала Эйден, и ей стало понятно, почему королева так высоко ценит его. Он понял тревогу Мег за свою хозяйку, потому что сам был озабочен судьбой своей повелительницы, Елизаветы Тюдор. Преданность – это то качество, которое лорд Берли и понимал, и высоко ценил.

Они приехали в «Лебедь», большую удобную гостиницу, расположенную на богатой улице возле реки. Эйден вышла из кареты и, не оглядываясь, вошла в дом. Сразу же навстречу ей поспешил хозяин – время было обеденное, и харчевня «Лебедя» пользовалась широкой известностью.

– Могу ли я помочь вам, мадам?

– Меня зовут леди Блисс, – сказала Эйден. – Я ищу своего кузена, господина Фитцджеральда.

– Конечно, миледи. Ваш кузен и его друг, мосье Мишель, остановились в комнатах на первом этаже в дальней части дома. – Он протянул руку и поймал пробегавшего мимо мальчишку. – Боб! Отведи леди Блисс в комнаты ее кузена. Это господин Фитцджеральд, ирландец.

– Хорошо, отец! – Боб дружески ухмыльнулся Эйден:

– Сюда, миледи, – и повел ее к двери в конце коридора.

Громко постучав и едва дождавшись разрешения войти, он распахнул дверь и пропустил Эйден в комнату.

Кевен Фитцджеральд и еще один мужчина сидели перед небольшим камином и пили. Они оба были небрежно одеты, без камзолов, в расстегнутых рубахах.

– О, Кевен! – закричала она и, бросившись ему на шею, зарыдала. – Все ужасно, Кевен! Все просто ужасно! – и ее плечи затряслись от рыданий.

Удивленно дернув бровями, Боб плотно закрыл за собой дверь, а Кевен Фитцджеральд обнял Эйден со словами:

– Дорогая малышка Эйден, а чем дело? Чем вы так расстроены?

– Вина! – Она рыдала очень убедительно. – Я должна выпить вина.

Кевен кивнул Мигелю де Гуарасу, который налил вина в небольшой кубок и передал его Кевену.

– Вот, Эйден, моя милая, – успокаивающе произнес Кевен, усаживая ее на стул. – Теперь расскажите, что у вас за беда.

Медленно потягивая рубинового цвета жидкость, Эйден быстро осматривала комнату полуприкрытыми глазами. Комната была не очень большой, с камином и окном, выходящим на задний двор гостиницы. Около двери в коридор виднелась другая дверь, через которую была видна спальня. В комнате стояли только стол, два стула и деревянная скамья с высокой спинкой. Вино было не лучшей выдержки и слегка обожгло ей горло. Она закашлялась. Переведя дух, она посмотрела заплаканными глазами на двух стоящих перед ней мужчин.

– Что‑нибудь случилось с Конном? – спросил он, стараясь скрыть нетерпение в голосе.

– Отчасти, – вымолвила она. – О, Кевен!

– В чем же дело, Эйден? Что за беда у вас? – спросил он, пытаясь не казаться раздраженным.

– Я получила известие от моей кузины, графини Линкольн, – драматически заявила Эйден и снова зарыдала.

– И что? – терпеливо уговаривал он.

– Из‑за того, что натворил Конн, наши земли и наше состояние должны быть конфискованы в пользу короны! Я останусь без гроша, Кевен! Без гроша!

Он был ошеломлен.

– Вы должны помочь мне, – продолжала она. Она видела его лицо и понимала, что лорд Берли оказался прав. «Ах ты, ублюдок!» – подумала она со злостью, но потом заговорила снова:

– Вы должны помочь мне, Кевен. У меня ничего не останется. Куда мне деваться? Что делать? Может быть, вы можете попросить, чтобы дед помог мне? Возможно, он разрешит мне жить с ним в Ирландии.

Потом закрыла лицо руками и снова начала плакать.

– Что будет с вашим мужем? – Это спросил другой мужчина.

"Любопытничает», – подумала Эйден, но тем не менее ответила:

– Он будет приговорен к повешению, волочению и четвертованию, если королева не проявит милости и не разрешит его обезглавить. Моя кузина, графиня, пишет, однако, что королева очень сердита. Моя кузина говорит, что больше не может помогать мне. О, Кевен! Что мне делать? Вы поможете мне, правда?

Но Кевен даже не смотрел в этот момент на нее. Он повернулся к Мигелю де Гуарасу.

– Вы предвидели такое, де Гуарас? Когда вы предложили мне состояние моей кузины в обмен на мою помощь, ожидали ли вы, что это состояние будет конфисковано жадной английской правительницей? Ожидали?

Эйден сидела очень тихо, неожиданно четко осознав, что здесь все не так просто. Немного напуганная тем, что, вероятно, столкнулась с чем‑то гораздо более серьезным, она поняла, что пора убираться отсюда. Положение ее может стать опасным.

– О, Кевен! – воскликнула она. – Я так несчастна! Прошу вас, проводите меня назад в Гринвуд. Карета ждет меня на улице.

Он стремительно повернулся к ней, и впервые она увидела, что у него двойной подбородок и безвольный рот.

– Заткнитесь, Эйден! – рявкнул он.

– Вы не смеете так со мной разговаривать! – крикнула она, вскакивая на ноги. – Я сию же минуту еду домой! Нужно было быть сумасшедшей, чтобы прийти к вам за помощью.

– Сядьте, мадонна, – сказал Мигель де Гуарас. – Не думаю, что было бы разумно ехать куда‑то в такое время.

Эйден встала в полный рост, и глаза испанца вспыхнули от восхищения.

– Как вы смеете? – холодно сказала она. – Отойдите в сторону, сэр, и дайте мне пройти, иначе я криком переполошу всю гостиницу! – Ее страх рос с каждой секундой, но она умело скрывала его.

– Садитесь! – прорычал Кевен и совсем неучтиво толкнул ее назад, на стул. Потом повернулся к Гуарасу:

– Скажите‑ка, что в этом деле остается мне, де Гуарас? Если земли и деньги Эйден конфискуют, тогда зачем мне жениться на ней? Она ничего не сможет дать мне. Я помогаю Испании не из благотворительности и не из‑за того, что я верю в необходимость утверждения в Англии католической церкви. Мне наплевать на все это. Я помогал вам, чтобы получить эту женщину и ее состояние. Теперь узнаю, что у нее ничего нет! Зачем она мне нужна? Скажите‑ка мне это?

– Успокойтесь, амиго, – сказал Мигель де Гуарас. – Наш заговор удался. Лорду Блиссу грозит казнь, и на очереди его братья. Возмездие падет и на его сестру, леди де Мариско. Шипы О'Малли будут вырваны из руки Испании, и король Филипп отблагодарит вас, обещаю вам это. Всегда существовала возможность конфискации собственности изменников, это не является чем‑то необычным.

– Я не припоминаю, чтобы вы хотя бы упомянули об этом, – горько заметил Кевен.

Мигель де Гуарас пожал плечами.

– Это оплошность, но вам не стоит опасаться. Сегодня вечером мы уедем в Испанию, амиго, и как только мы окажемся там, мой король достойно наградит вас.

– Чем?

– Небольшим поместьем, – спокойно ответил Мигель де Гуарас. – Конечно, это возместит потерю ничтожных земель, принадлежащих этой женщине.

– Ничтожных земель! – Лицо Кевена покрылось пятнами гнева. – Имеете ли вы представление о размере ее земель, идиот? Несколько тысяч акров земли – вот что потеряно для меня! И наследница соседних земель для моего будущего сына! Наследница с такими же обширными владениями! Я собирался основать династию, де Гуарас, а сейчас вы предлагаете мне в обмен небольшое поместье в какой‑нибудь Богом забытой деревушке в Испании? А как насчет ее состояния? Ее золота? Возместит ли мне эту потерю ваш проклятый король?

– Щедрость короля Филиппа простирается только до жалования земель, Фитцджеральд, и вы должны быть благодарны ему. Что касается золота, мой наивный ирландский дурачок, у вас есть хорошая возможность заработать небольшое состояние, если вы только откроете глаза.

– Что, черт побери, вы имеете в виду? – со злостью спросил Кевен.

– Что вы намерены делать с вашей кузиной? Вы ведь не можете отпустить ее сейчас, не так ли?

– Что мне заботиться о ней, – безразлично сказал Кевен Фитцджеральд. – Задушить эту суку – вот что мне хочется. Она сейчас не представляет для меня интереса.

– Она же золото в вашем кармане, амиго!

– Что?

– Лондон – международный порт, приятель. Как, вы полагаете, мы выберемся отсюда сегодня вечером? Мы спускаемся к реке, амиго, нанимаем лодочника, чтобы он отвез нас до лондонского Пула, до корабля моего старого приятеля Рашида аль‑Мансура.

– Мавр?

– Нет, он испанец, который решил, что мусульманский полумесяц гораздо доходнее христианского креста. В Испании таких считают предателями, но это никогда не умаляло нашей дружбы. Рашид привозит в Англию предметы роскоши, апельсины и товары из сафьяна. Он возвращается с оловом, английской шерстью и весьма часто с восхитительными девушками для невольничьих рынков Алжира. Светлокожие женщины со светлыми глазами там высоко ценятся. Посмотрите на вашу кузину, амиго. Светлокожая, со светлыми глазами и волосами, напоминающими начищенную медь. Она не красавица, но достаточно мила и принесет вам состояние. Это ведь лучше, чем убивать ее, а? Убийство ничего не принесет вам. Продав ее, вы сможете заработать состояние.

– Кевен, вы не посмеете! – закричала Эйден. Она неожиданно смертельно испугалась, но не только за себя, а за ребенка. – Кевен, я беременна!

– Это даже лучше! – сказал Мигель де Гуарас. – Белокурая женщина со светлой кожей и большим животом. Турки и арабы любят плодовитых женщин. Ты получишь за нее двойную цену!

– А как, черт возьми, я должен устроить это? Мне надо ехать с ней в Алжир?

– Нет, нет, амиго, в этом нет необходимости. Мой брат Антонио, который сейчас сидит в английской тюрьме, имел дело с Рашидом аль‑Мансуром все время, пока он был испанским шпионом в Англии. Всякий раз, когда Рашид собирался вернуться в Алжир, Тонио находил какую‑нибудь молоденькую светловолосую голубоглазую девушку, чтобы тот увез ее. Какую‑нибудь лондонскую девку, которую никто не стал бы разыскивать. Когда ее продавали, Рашид брал свои десять процентов комиссионных, а остальные через банк Кира помещались на счет Тонио либо здесь, в Англии, либо на родине, в Испании. То же самое может быть сделано и для вас. На рассвете Рашид высадит нас на побережье Франции. Затем мы проберемся в Испанию. Король подарит вам земли, а когда ваша кузина будет продана в Алжире, деньги, которые получат за нее, будут переведены через банк Кира в Алжире в банк Кира в Испании. Разве это не просто?

– Как вы думаете, сколько я смогу получить за нее? Мигель де Гуарас критически осмотрел Эйден.

– Мне нужно посмотреть на нее голую, но из того, что я вижу, можно сказать, что несколько сотен фунтов стерлингов вы получите. Это, конечно, не то состояние, на которое вы рассчитывали, но, по правде говоря, вы будете обеспечены гораздо лучше, чем когда‑либо в своей жизни. У вас будет состояние, земли, а с ними и возможность завести достойную жену. Жену, которая никогда не узнает грустных обстоятельств вашего рождения. Подумайте хорошенько, амиго.

Эйден до смерти напугали эти речи. Безумный замысел, цель которого – уничтожение семьи Конна. Она не понимала, зачем все это. Сейчас важно было сбежать от этих мужчин, которые так небрежно обсуждали возможность ее продажи в рабство. Она встала, и они оба повернулись к ней.

– Я не намерена стоять и дожидаться, пока вы похитите меня, – храбро заявила она. – Кевен, если вы не откроете эту дверь, я начинаю кричать. Я буду кричать так громко и сильно, что задрожат стены. Я не позволю вам обречь Конна на смерть! Я люблю твоего мужа! Как вы могли подумать, что я полюблю вас? Я презираю вас! Как мужчина вы посмешище!

Он нанес ей удар, от которого Эйден пошатнулась, прижав руку к лицу.

– Сука! Мне были нужны только твои деньги! – жестоко крикнул он.

– Амиго, – предупредил де Гуарас, – не портите ваш товар, чтобы не снизить цену.

– Она сверхсамодовольная стерва, – сказал Фитцджеральд. – Ни ее отец, ни ее красавчик муж никогда не били ее. Ей это необходимо!

– Некогда, амиго, – сказал де Гуарас. – Пусть тот, кто купит ее, приучает ее к порядку. Вы сердиты и могли поранить ее, а я обещаю вам, что вы пожалеете об этом. Она – ценный товар. – Он широко улыбнулся Эйден. – Вы не допили вино, мадонна, – сказал он ласково. – Позвольте мне налить вам свежего. – Он взял кубок со стола и не таясь высыпал в него порошок из одного из своих колец. Потом долил вина и, отдав ей кубок, приказал:

– Пейте!

Эйден с ужасом уставилась в кубок. Она ничего не видела, кроме красноватого вина. То, что он так откровенно бросил в кубок, немедленно растворилось.

– Что вы бросили сюда? – спросила она слегка дрожащим голосом.

– Это не убьет вас, – отозвался он, не отвечая на ее вопрос. – Пейте!

– Ни за что! – закричала Эйден и снова сделала попытку встать.

Мигель де Гуарас не намерен был спорить. Его интересовало только одно: уехать из Англии. С поразительной для такого хрупкого человека силой он толкнул ее обратно на стул, в то же время рявкнув Кевену:

– Не давайте ей встать, амиго.

– Я позабочусь, чтобы она выпила. – Кевен зашел ей за спину и скрутил ей руки. Мигель де Гуарас зажал ей нос двумя пальцами, а когда она наконец была вынуждена открыть рот, чтобы вдохнуть воздуха, насильно влил питье ей в горло.

Эйден подавилась и закашлялась, делая попытку выплюнуть вино до того, как проглотит его, но, освободив ее нос, де Гуарас обеими руками сжал ей челюсти, тем самым заставляя ее проглотить жидкость. Нечеловеческим усилием Эйден вырвала одну руку и с силой ударила его. Испанец хрюкнул от удивления и слегка зашатался, а в это время Эйден открыла рот и завопила во всю силу своих легких. Кевен Фитцджеральд перестал сжимать ее руки и, обойдя вокруг стула, ударил ее в подбородок. С выражением откровенного удивления на лице Эйден тяжело осела, потеряв сознание.

– Кто‑нибудь слышал ее, как вы думаете? – спросил Кевен.

Мигель де Гуарас покачал головой.

– Эти комнаты находятся в задней части дома. Окно закрыто, в таверне сейчас полно народу. Никто не услышит ее сквозь этот гул голосов. Сейчас, амиго, идите и скажите кучеру дамы, что вы лично проводите свою кузину домой после того, как она отужинает с вами.

– Что, если он захочет ждать?

Кевен начал нервничать. Он неожиданно понял, во что он оказался замешанным и что его ожидает, если схватят.

– Он не будет задавать вопросы. Английские слуги независимы, он будет рад вернуться домой. Скажите ему, что ее светлость разрешила ему быть свободным на весь вечер. Это сработает, я уверен.

Кевен торопливо вышел из комнаты, а Мигель де Гуарас улыбнулся. Ирландец глупец, подумал он, потом пожал плечами. Если бы решать предстояло ему самому, он бы избавился от ирландца, но указания короля были совершенно точными. Кевена нужно было отвезти в Испанию, где Филипп мог использовать его на службе. Ему в самом деле пожаловали бы земли и нашли бы жену, чтобы еще больше привязать к Испании. Потом, когда он успокоится и будет чувствовать себя в безопасности, его приведут к королю, чтобы он узнал истинную цену своего вновь приобретенного богатства. Испании нужны люди, подобные Фитцджеральду, для разжигания волнений в Ирландии, для подготовки неизбежного бунта против Англии, который будет оплачиваться испанскими деньгами.

По крайней мере, подумал Мигель де Гуарас, он сберег королю деньги, которые тот намеревался пожаловать Кевену. Придумка с продажей кузины ирландца в Алжире – гениальный ход с его стороны. Он подошел к креслу, где тяжело развалилась Эйден, и откинул назад ее голову. Мила, подумал он снова, но не красавица. Тем не менее волосы, глаза и кожа очень украшают ее. Было бы слишком большим подарком, если бы она к тому же оказалась красавицей. Его взгляд переместился ниже, и он вспомнил высказывания Кевена о ее пышных грудях. Он оттянул кружева ее лифа, чтобы рассмотреть грудь, и его взору предстала нежная соблазнительная плоть. Очень мило, подумал он. Они рассмотрят женщину, когда позже вечером будут в безопасности на борту корабля Мансура, но и сейчас видно, что она принесет Фитцджеральду кругленькую сумму.

Дверь отворилась, и появился ирландец.

– Ее кучер уехал, де Гуарас. Когда мы выберемся отсюда?

– Немедленно, – сказал испанец. – Рашид аль‑Мансур ожидает нас, хотя небольшой дополнительный груз будет для него неожиданностью, однако, приятной. Давайте выбираться через окно, пройдем задним двором, чтобы нас никто не видел. Время обеденное, и все заняты. Счет оплачен по сегодняшний день, поэтому у хозяина не будет причин для жалоб. Нас никто не должен видеть. – Он поднял плащ Эйден, который снял с нее, когда она вошла в комнату, и с помощью Кевена натянул его на бесчувственную женщину.

– Накиньте капюшон ей на лицо, – сказал де Гуарас. – Если мы кого‑нибудь встретим на улице, не нужно, чтобы запомнились ее рыжие волосы.

Вещей у них было немного, всего несколько смен белья. Убегая, они решили все бросить. Кевен открыл окно и выбрался во двор. Испанец ухитрился подтащить Эйден к окну, а Кевен вытащил ее наружу. Мигель де Гуарас последовал за ним и аккуратно прикрыл за собой окно. Поставив женщину между собой, они осторожно пересекли внутренний двор и вышли в переулок за гостиницей «Лебедь». Темная тень перебежала им дорогу, слишком большая для крысы, – то ли маленькая собака, то ли кошка. Мужчины перекрестились и продолжали путь по переулку, ведущему к реке. Над собой они услышали звук открывающегося окна и быстро прислонились вместе со своей ношей к стене дома, из окна которого с криком «Поберегись!» выплеснули содержимое помойного ведра.

В переулке было очень темно, временами они оскальзывались на гниющих отбросах. День выдался теплым, и воздух в переулке был зловонным.

Добравшись до берега, они некоторое время ожидали какого‑нибудь лодочника с достаточно большой лодкой. Над Темзой сгущался туман. Кевен уже решил отправляться на поиски лодки, и тут из тумана выгребла лодка, и они нетерпеливо замахали ей. К их облегчению, лодочник подъехал к берегу и подобрал их.

– С леди все в порядке? – спросил он, помогая втаскивать Эйден в лодку. – Это не чума, а?

– Нет, приятель, – весело засмеялся Кевен. – Моя жена молода и не привыкла к хорошему вину. Она пьяна! Лодочник выгреб на середину реки.

– Моя старуха такая же. У некоторых для этого слаба голова. Вино подходит только мужчинам. Куда мы едем, сэр?

– К «Газели» в лондонском Пуле, – ответил Мигель де Гуарас.

– «Газель» так «Газель», сэры, – сказал лодочник и погреб вниз по течению.