Глава 29. Ванька и школа

Прошли две недели, месяц… В назначенное время Мудрецы не появились. Собравшись в очередной раз тридцать первого числа, все долго ждали прихода дорогих гостей, Ванька даже неоднократно бегал в кладовку – вдруг придут другим путём.

Тогда Валентин Владимирович, плотно накормив всех фирменным блюдом, взял послания мудрецов и стал читать. Очень медленно, и очень вдумчиво. Все снова взяли листки бумаги и стали записывать – страхи, беспокойства, превращение их в намерения.

– А давайте‑ка сравним их с предыдущими записями! – предложил Лёшка.

Долго искали старые записи, долго сравнивали и вдруг все разом заговорили. У всех стало меньше страхов! Дашка с удивлением перечитывала страхи, связанные с лифтами – она про них и забыла! И про метро не написала, хотя спуститься в него ещё не получилось.

Ванька перестал бояться учительницы по химии, Алёшка – приступа бронхиальной астмы.

– Всё‑таки работает! – сказал Серёга, самый молчаливый из всех.

– Может быть, мудрецы не появились, чтобы мы сами что‑нибудь, наконец, сделали? Без их подсказок? – глубокомысленно произнёс папа.

– Скорее всего, так оно и есть, – согласились присутствующие.

Но, хотя сидели и без наставников, разошлись глубоко за полночь.

Ванька с утра еле поднялся, в школе всё время зевал и пытался прикорнуть на парте. В дневнике появились сплошные записи о плохом поведении и невыученных уроках. Мальчик так хотел спать, что всё время забывал проговорить четыре очищающие фразы, поэтому его спросили по всем предметам. В результате, образовалось четыре двойки из пяти возможных. Четыре – так как урок по русскому языку был сдвоенным, и больше учительница спрашивать Ваню не стала.

Отношения с учителями в школе и так были на грани фантастики – далеко не все любили смышлёного и задающего нестандартные вопросы Ваню, и всячески пытались ему доказать, кто в доме хозяин и что ученик прав быть не может. Учителя начинали закипать, как только вопрос хоть немного отклонялся от текста учебников.

Если раньше Ванька панически боялся и ненавидел школу и учителей, то сейчас после общения с мудрецами, он стал задумываться.

– Если было сказано, что мы учимся не для оценок, а для знаний, то зачем мне эти знания по математике? Да не буду я никогда математиком! Мама говорит, что очень любила алгебру – и зачем она ей сейчас? Чтобы мне объяснять эти ужасные многочлены, которые я никак не могу привести к общему знаменателю? Ну не понимаю я этого, и никогда не пойму. Интересно, а мудрецы знают многочлены? И геометрию? Вот интересно у них спросить, – размышлял Ванька, сидя на последней парте.

– Иван, опять спишь? – раздался ненавистный голос. – Ничего не выучил, так слушай! Я заставлю тебя знать мой предмет! Можешь ничего не знать, а его знать будешь! И родители твои его выучат! И не затыкай уши, а то сейчас отведу к директору за несносное поведение. И пусть родители придут! Дай сюда дневник!

Ванька заткнул уши, чтобы не сбиться. «Мне очень жаль! Прости меня, пожалуйста! Я тебя очень благодарю! Я тебя очень люблю!» – думал он, обращаясь к Вселенной.

Не успела учительница договорить, как раздался стук в дверь. Она распахнулась, и вошёл директор с иностранной делегацией.

Учительница фальшиво расплылась в улыбке и начала нахваливать своих учеников, забыв взять Ванин дневник. Звонок прервал её сладкие речи.

«Опять не понял – то ли совпадение, то ли и вправду фразы сработали!» – подумал Ванька.

Домой он шёл еле‑еле. Дневник с четырьмя парами за один день не давал расслабиться.

«Вырвать лист, что ли? Нельзя, вроде решил не врать. А если папа выдерет за двойки?» – опять страхи не давали покоя. Оказывается, на бумаге с ними гораздо легче справляться, переделывая в намерения!

«Вот дура эта училка! – разозлился вконец Ваня, толком не представляя, какая из учительниц хуже, та, которая поставила первую двойку, или та, что вкатила последнюю. – Подумаешь, урока не выучил! Не мог же я сказать, что мы послания мудрецов изучали. Взять бы и привести мудрецов в школу! Интересно, что учителя ответят на их вопросы?»

Кроме обвинений и нравоучений, Ванька мало что слышал в школе. Никто никогда не учил школьников брать на себя ответственность за собственные действия, не говоря уж о целом окружающем их огромном мире!

На этом месте своих размышлений Ванька подскочил: «Как это я забыл про ответственность и намерение! Я намерен провести сегодняшний вечер спокойно», – твёрдо сказал он.

Действительно, вечер прошёл очень спокойно, так как папу вызвали в больницу, а мама занималась своими делами. Намерение было выполнено.

Но создано оно, к сожалению, было всего на один день.

На следующий вечер, когда Ванька успел напрочь забыть про свои двойки, раздался папин голос: «Иван, звонила классная руководительница, у тебя одни двойки! Неси дневник!»

Ванька понуро поплёлся к папе, ссутулившись и держа в руках ненавистную потрёпанную книжицу. Он ненавидел весь мир, учителей, особенно «классную», дневник… Папу он отчаянно боялся.

«Так, это позиция жертвы», – вдруг вспомнил он и стал срочно создавать намерение лёгкого выхода из сложной жизненной ситуации.

Создав намерение, он в коридоре стал говорить: «Я тебя люблю, я тебя люблю», – так как от страха все остальные слова разом вылетели из головы.

Тут же появилась мама, которая немного успокаивающе действовала на папу. Не преминул появиться и Кот.

– Ну? – грозно спросил папа, бросив дневник на стол. – Объясняй!

– Папа, я не сделал уроков, так как мы читали послания Мудрецов. А на уроках я очень хотел спать, потому что мы поздно легли, – сказал Ваня.

Папа удивлённо посмотрел на жену, потом на Ваньку, потом сказал:

– Объяснение принял. Чтобы больше подобного не повторялось!

– Я постараюсь, – сказал Ваня и пошёл в свою комнату.

– Странно, и никакого Хоттабыча не надо, – только и мог вымолвить Ванька, придя в свою комнату. Поведение папы было настолько необычно, что никакому объяснению не поддавалось. Получалось, что с помощью намерений и четырёх волшебных фраз (а то и одной) всё получалось, как в сказке.

– Не зря же Вал Син назвал человека хозяином жизни или Волшебником! Только это нужно вовремя вспомнить, а это, оказывается, и есть самое сложное! – дошло до Ваньки.