Главная картина 2 page

– Не знаю… – неохотно ответила, смотрела по сторонам, оглядывалась на дом.

– Чего? Опять? – глянул он на неё.

– Чего‑то случилось… – сипло выдавила она.

– Ты поедешь? Может потом? – спросил он сдержанно.

– Нет. Поехали. Или давай я пешком дойду, – взглянула она на него доверчиво, – поезжай…

Опять защекотало у него внутри, разбухло, раздалось вширь что‑то. Вот, когда скажет так…

– Да, нет! Я вперёд! Мешки сюда! Ты уберёшься! Подожди!

Андрей быстро приспосабливал груз, Анька поглядывала молча, покачиваясь, думала о чём‑то.

– Всё! Садись! – скомандовал он.

– А ты?

– Садись! – завёл он мотоцикл.

Хлопнули дверцы. Машина отъехала. Тамара Фёдоровна решительно зашагала к дому. Остановилась.

– Идём! Ты хочешь всё сама услышать? Идём!

Марина застыла на месте, мигая мутными глазами из под красных век.

– Ну!

Сдвинулась с места, заторможено передвигая ногами. Путалась в длинных полах плаща. Шейный платок, длинными концами хлестал по лицу, развеваемый ветром. Последние листья срываемые с голых берёз, неслись в воздухе. Серые тучи, перемешиваясь друг с другом, хмуро ползли, пряча за собой свет.

Руки дрожали от слабости. Порывом ветра, чуть не вырвало ручку двери из пальцев.

Мать Юры проводила их в комнату, посадив на диван, села на стул сразу.

– Значит вы всё знаете… А я сама…, недавно узнала. Он ходил такой…, расстроенный. Вроде свадьба… Я почувствовала, что‑то не так. Давай спрашивать… – упавшим голосом рассказывала она.

– Он сам предложил потом… Пройти какой‑то курс… Отцу не говорить и, – кивнула она на девушку, – Марине тоже…, пока. Придумали, что вызвали на сборы через военкомат ночью… Стали сочинять… А что делать… Ужас какой‑то! А сами в клинику, в платную. После вчера и ездили… Мне сказали там, что форма начальная… Сможет вылечиться… Валентин ничего не знает ещё… Он бы ему дал…

– А где денег брал? – спросила Тамара.

– А где… Вон у него… – кивнула она в соседнюю комнату, – всё ремонтировать тащат… Магнитофоны, телевизоры…, ещё что‑то! Хотел антенну поставить…, эту спутниковую… Придумывал всё…

– Как же он, что же толкнуло‑то? – снова спросила Тамара.

Марина молчала. Пряталась лицом в платок, одни глаза горели. Только слушала.

– … Говорит, любопытно стало, решил попробовать. Потом ещё, думал не затянет… Так… Что и будут теперь! Всё поломал… Всё испортил… Вот ещё отец не знает… Вот, горе‑то… – навернулись у неё слёзы.

– Нам надо съездить… – сухо сказала Тамара, – пусть они… – повернулась к дочке, – сами решают!..

Маринка шмыгнула носом.

– Я с вами съезжу! Конечно… Чего откладывать‑то… Вот как, Мариночка, у нас… – проглотила она слезу.

– Сейчас я позвоню, машина приедет… Я уж, попросила на весь вечер… – поднималась Тамара с места.

Марина не шевельнулась, только глаза сомкнула. Болтливая и шумная, слегка капризная, не проронила за дорогу ни слова. Только ворочала глазами по сторонам. Странно, как‑то блестели глаза у неё. Кажется, поднеси бумагу и загорится.

Тихо и с расстановкой, мать Юры рассказывала ни на кого не гладя.

– Телевидение это хотел сделать. Кабельное. Такие планы были, бегал, бегал. Он ведь служил в ПВО, с приборами под землёй. Да и раньше увлекался, до службы. Собирал, разбирал. Сейчас телефон, какой‑то… Ходит везде и говорит. И наш звонит и у него. Ох…, и что дёрнуло…

– А знаете, Марина ребёнка ждёт…

Марина только блеснула очами на мать, как обожгла. И глубже утопилась лицом за воротник плаща. Ни звука не выдавила. Закрыла воротом рот и нос.

– Ты уж, не бросай его, Мариночка, вылечится он, правда! Поклялся! Выйдет из клиники! Всё! Любит он тебя. Сказать, говорит, не смог… Боялся, что сразу бросишь его! И не кололся он… Какие‑то порошки, что ли… Глотал… Ох… – с трудом выдавила она вздох.

– «Как быть, как быть! А если и ребёнок…, тоже! Или урод какой!.. Оставить? Что делать! Что делать‑то! – летели мысли у Маринки, – вот сволочь, хоть сказал бы!»

Потом остыла немного. Стала успокаивать себя. И его оправдывать пробовала. Бросить? Как же… Человек ведь… И не могла без него… Как без него? Что делать‑то. Ну не рак же, вылечится. Если лёгкая форма, то ничего. А он – что от неё ждёт? Что о ней думает? Ведь думает! Мучается тоже… Сейчас! Всё ясно будет! Всё сейчас решиться… Вот дурак!

Не помнит подробности. Только устремила, взгляд на дверь.

– «Нет, не он… Опять не он… Ну! Скоро ли? О!.. Боже…»

Вышел худой, длинный, нескладный в этой обвисшей одежде. Остановился сразу. Углядел всех издалека. Опять сделал шаг, увидел её. Встал снова.

– Мы сходим, с врачом пока побеседуем, – донёсся откуда‑то сбоку голос матери.

– Да… не своим голосом подтвердила мать Юры.

Медленно, не отворачиваясь шёл прямо на встречу. Лицо – словно из гипса. Остановился близко, не отводя глаз.

– Прости… Не смог сказать…

С шумом выскочил подавленный вопль. Белые пальцы обвисли вокруг его шеи. Пол, кажется, качался под ногами. Почувствовала, только, что сели в большое кожаное кресло.

Откуда‑то сверху, донёсся тревожный крик. Потом ещё голос, потом ещё. Перекликались будто между собой. Кирилл задрал вверх голову, прищурил глаза.

– Смотри, Кать!..

Катя рылась в машине на заднем сидении. Отошла не закрывая дверь, встала рядом с ним.

– Видишь?

– Ага… Здорово!.. А почему они клином летят, а не один за другим.

– Хм!.. Потому что за птицей, разряжение образуется… А что бы крыльями отталкиваться, воздух нужен… Турбулентность…

– Ух ты! А я не знала…

– Я тоже… – ухмыльнулся он, – сейчас в голову пришло!

– Гуси? – разглядывала Катя с улыбкой.

– Да…, утки не так кричат… – И крыльями чаще машут…

– И шеи покороче!.. – засмеялась Катя, – пошли выгружать!

– Устала?

– Да! – со вздохом усмехнулась она.

– Ты за Никиткой беги, я выгружу…

– Всё! Больше в город – долго не поеду! Кирюш! А где луковицы мои?..

– В «бардачке» посмотри…

– А коробка где?

– Примерить хочешь, похвастаться?

– Да! Буду! – засмеялась она, – сейчас одену, увидишь, как здорово! Ну я побегу? Смотри. Кирюш! Тимка скачет! – на ходу говорила Катя.

Кирилл захлопнул дверь и стал отцеплять прицеп. Всего два дня дома не были, а будто целая вечность прошла!.. Гудели руки от напряжения. Ещё бы, с пол тысячи точно проехали…

– «Нет! Дома лучше! – улыбаясь думал он, оглядывая усадьбу, присев у колеса прицепа. Потом вообще, сел на траву, протянул ноги и прижавшись к железному борту спиной, уткнулся головой в мягкий тент. Стая гусей медленно скрывалась из виду. Пропадала резкость очертаний, потом всё слилось в точку.

– «Ничего, весной снова прилетят! Всех домой тянет!» – с улыбкой рассуждал он. Потом память закружила, закружила, возвращая к двум прошедшим в дороге дням. Он сидел и вспоминал. И вспомнить было что. Первый раз такое увидел. Знал, слышал. Но не видел никогда. Не ожидал, когда рядом с тобой. Да ещё у Катьки… Она и сама не ожидала. Лишь потом, испугалась как‑то. Оцепенела вся, долго молчала. Только потом почувствовала, как устала. Сразу, домой запросилась. Когда он расспрашивать стал, Катя ответила неохотно, а потом и вообще сказала:

– Кирюш, давай потом, не могу я сейчас…

Ещё поездили по магазинам, за городом в разных местах, на рынки, в лесничество, карасей случайно купили… Катька отошла немножко, повеселела. Она быстро отходит. Но домой засобиралась сразу. Стала задумчивой какой‑то. Всю дорогу на него поглядывала.

Ещё загадка. Зачем ей захотелось ехать так срочно. Неужели за этим? Ничего. Пусть в себя придёт. Когда захочет – сама расскажет!

– А дома в самом деле здорово! – рассуждал он.

Только сейчас почувствовал, как похолодела спина от железного борта. С трудом поднялся, чувствуя усталость во всех жилах. Взглянул на дорогу.

– «Что‑то Катьки нет!.. Ох, влетит нам! Ругают наверное, за Никитку!..» – подумал он.

Нехотя сдирал тент с прицепа.

– Рыбки! Рыбок сразу выпустить!.. Не задохнулись бы! – вспомнил вдруг.

Полез в машину. Поднял с пола большую банку.

– «Нет! Дышат!..» – открыл он крышку и сразу пошёл быстро через поляну по спуску вниз, к пруду.

– «А здорово дома!» – ещё раз отметил про себя, смотря по сторонам, улыбаясь.

Оглянулся на дорожку.

– «Нет Катьки… Надо сходить, свою порцию получить!» – ухмыльнулся он.

Довольный, легко спускался к пруду. Вылил воду с карасями. Те, сразу на дно канули. Заюлили хвостами, подняли муть. Ничего не разглядишь.

– «Вот теперь вторым этажом займусь! А картины!» – он уже видел их, нет – они шевелились, жили в воображении!

Только нанести это надо на ватман! Это можно! Он это сумеет! Было бы что!..

Несмотря на усталость, почти бегом побежал за Катей. Она уже двигалась навстречу, спустившись с крыльца бабушкиного дома, держа Никитку на руках, и в сопровождении Тимки, вертящегося под ногами, шла не спеша навстречу.

Увидела – махнула рукой, шевеля пальчиками.

– «Вот птичка!..» – улыбнулся Кирилл, прибавив шагу.

– Ну что, Кать? Попало, да? – нетерпеливо и ещё издалека, сказал громко.

– Бабушка поворчала!.. – переводя дух, сказала быстро Катя, – а мама в школе ещё, и папки нет, – где‑то в городе!..

– Ну, как он? – наклонился Кирилл над сыном, когда Катя подошла и остановилась, – давай!

– Ха!.. Бабушка говорит, даже не пискнул!..

– Так мужчина ведь!.. – хохотнул Кирилл, принимая малыша на руки.

– Да уж… Даже и не сосёт у меня… Что‑то другое надо ему… – дышала глубоко Катя, – идём? Спать хочу!.. – пропела она – потом мереть буду!.. Сейчас завалимся с Никиткой! Бабушка говорит, не спал тоже! Выгрузишь сам!

– Конечно, Кать, ложитесь! Два дня эти…

– Город выматывает… – грустно ответила она.

Наступило некоторое затишье в деревне. Первая группа туристов, отбыла за границу. Антон, наконец, перевёл дух. Можно и отдохнуть немного. Но только немного. Через месяц – новая группа. Через месяц, Том приедет. Может, даже с Ирмой вместе. Сейчас, попутно отдыхая, нужно подготовиться к новой группе. Проанализировать, подвести первые итоги. Но делать ничего не хотелось. Голова была заполнена до предела. И Антон решил для начала, просто повалять дурака с недельку. Спал долго. Гулял с дочкой, обходя всех по очереди. Ездили с Люсей в город, подкупали необходимое. Доходов от предприятия пока не было. И ещё расходы предстояли. Средства с Томом, тратили осторожно, страхуясь, пользуя опыт совместной работы. Но первые впечатления – дело себя оправдывало. Ожидаемое – подтвердилось. Появились новые, неожиданные варианты. Но это всё – потом. Отдыхать! Решил Антон, и категорически не говорил о работе ни с кем.

А меж тем, семя, однажды брошенное в почву, давало всходы. Сначала поселился Миша Костин, приятель. Потом ещё один знакомый, Серафименко, бизнесмен – партнёр по строительству, решил дачку построить с посёлком рядом. Теперь Виктор Васильевич, чуть ли не каждый день заезжает. Места правда, у реки с этой стороны не нашлось. Там, тесть отгородил, чуть ли не пол поля. Пришлось ему на другое место согласиться. Но детская мечта, не давала покоя. У речки хотелось! Нашли – таки выход, решили узнать на той стороне, рядом с Севидовым. Физику понравилось очень. Да и Сашка с Ленкой обрадовались, новому соседу. Душой он был – как ребёнок! Радовался – искренне! Печалился – всё на лице написано. Как человек в науке работал? Не остался сухарём. Может, другое повлияло? Встретив, как‑то Ирину Санникову, оживились глаза у Виктора. Стал между делом спрашивать про неё, больше обычного, заглядывал на её окна проезжая мимо дома, бывая у Антона.

Все дела на Антона взвалил. Никакого вопроса по строительству не мог решить сам. Да и не хотел, очевидно, вдаваться в это. Будто и в самом деле только ощутил ноздрями свежий воздух жизни, выбравшись из каменных катакомб лабораторий. Острый умом, схватывающий всё на лету, не кичился своей учёностью, а в делах и вообще терялся. Долго раздумывал и не мог никак не на что решиться. Но энергия, через край била. Он только не знал, с какого конца приступить к делу.

Антону он нравился. Попутно поручая ему мелкие дела, Антон удивлялся, как быстро решает проблемы Виктор, но только теоретически. А что до практики, так терялся сразу. Видимо привык – быть исполнителем.

Мужчины любовались его машиной. Всегда чистая, голубовато‑белая «Тойота», мощная и резвая, как необъезженный жеребец. Но ездил он коряво, неумело и неуверенно. Дёргал машину и совсем не использовал её достоинства, да и вникать не хотел в них. Антон морщился, когда видел как отъезжает физик от его дома, и с опаской ждал, что точно помнёт где‑нибудь в городской пробке.

Появилась и живность осенью в деревне. Сначала лошадь привели мужики, вернее дядя Коля. Старый чудак пожалел скотинку, плохо содержимую в соседнем хозяйстве, выпросил для себя. Приятели, посмеявшись, предложили конягу в деле использовать. Стали шутками озадачивать товарища, один смешнее другого предлагал. А потом вдруг и зацепились за мысль. А что? Карету сделать, пусть иностранцы катаются! А ещё и на свадьбу кому сгодиться, или для другой потехи, вот – в масленицу, например! А зимой – сани! Под новый год, по горкам кататься! А может, ещё куда?.. Разыгралась фантазия Пошли к Антону. Больше, что б Николая утешить, без большой надежды… Ведь, скотину – кормить надо!

Антон поулыбался, послушал, мёрзнув у крыльца в одной рубашке, и согласился неожиданно!.. Деньги на корма – выделил. А вот, ухаживать, дяде Коле и поручил. Тот, совсем счастливый, повёл лошадку себе на двор, давно пустующий и заваленный всяким хламом. Сначала откормить кобылку решили. А карету – в мастерской автомобильной заказать.

Ушли мужики, весьма собой довольные! Зорька! Так назвали лошадь. А то бывшие хозяева и об имени не побеспокоились

Холодало. Вот‑вот первый снежок выпадет. Осень, как и в прошлом году, немного запаздывала. Все занимались своими делами, пользуясь последним теплом.

Было ещё светло, а в комнате у Ани горел свет. Дверь скрипнула легонько. Бочком как‑то, неловко, в комнату вошла сестра. Расстегнула медленно на половину, расправила по плечам куртку и сделав пару шагов, присела на стул рядом с Аней.

Сидевшая за книжками Анька, повернула глаза на сестру. Та, неуютно поёжившись, улыбнулась неохотно.

– Ань… Я из Холмов иду, от Вадима… Там… Тебе Антон звонил?

– Ну?.. – отложила книжку Аня.

– Ань… Там… Только ты не волнуйся, Ань!.. Там… Там Андрюшку сбили на мотоцикле… Так, Ань, не сильно, в общем, нормально уже всё…

Раздался скрип стула. Аня поднялась резко.

– Кто? Как?..

– Да ты не переживай!.. – Привстала Марина тоже, – он ничего, только ногу ушиб и всё! А мотоцикл – вообще! Колесо впереди смяло всё, руль отлетел и бак тоже… Укатился… Ань! Стой! Куда ты?.. Говорю же – ничего не случилось! – ловила за руку сестру Марина.

Поймала у двери.

– Погоди ты!.. Они сюда сейчас приедут!.. Антон звонил же, да? Нормально с ним всё! Ну, сядь, Ань!.. Скажут, разболтала всё! Они сейчас сидят там, у Антона, и этот тоже, Виктор что ли, учёный! Ну, за рекой, который, строиться! У него иномарка такая, с блестящими колёсами, видела? Ну, сядь! Ань!..

Потянула Аню к столу. Она только хлопала глазами, не в силах ничего спросить.

– Послушай! Честно говорю! Он ходит даже, сама видела! Прихрамывает только… Тут забегали все! Люська пришла сразу к Ольге. А я там, она за Ириной Санниковой ходила, хорошо, та дома была. Сразу пришла. Тот, вообще, Ань! Плохо с сердцем сделалось! Испугался так, потом ничего… Ирина ему капель каких‑то сразу, потом ещё чего‑то! Он всё ходил сперва, руками махал, «что я наделал!» К Андрею приставал всё, как он, да как! Потом собрался за новым мотоциклом ему. Потом еле успокоили, а он так чуть и не лёг…

А Андрею Ирина – кости осмотрела…

Анька снова соскочила со стула.

– Какие… Кости! – дрогнулся у неё подбородок.

– Ну ноги, руки, смотрела всё, целы ли кости! Всё цело, Ань! Нет сломов. Люся говорит, приседать его заставляла, руки заводила туда‑сюда, сгибала всяко… Да сядь ты, Ань! Он легко отделался… Только ссадина на ноге и синяк такой… Ему компрессы со льдом сделали. А он всё уйти хотел. Говорил, что обещал, ему ехать надо… К тебе, в общем…

Аня снова встала, медленно заходила по комнате.

– Ты только не говори, что я тебе рассказала, а то скажут… Они скоро приедут… Просто Андрей всё убежать хотел, а сначала уехать!.. – повеселела Марина, – а мотоцикл‑то – того… Его Антон во двор к себе затащил.

Марина пыталась улыбаться. Смягчить впечатления. Но только морщилась губа.

– Ань! Это ещё не всё! – разжигала сестра страсть.

– Что, не всё?.. – чесала Анька руки.

– Ты слушай, что дальше было! Вообще!..

– Толком говори!

– Да сядь ты! Маячишь тут, не могу я говорить так…

Аня остановилась у стола, толкнув книги, присела на край. Уставив на сестру распахнутые глаза.

– Когда понял, этот, что не купить мотоцикл!.. А он так, извинялся всё, охал всё! Андрею машину стал предлагать свою! Представляешь, Ань! Тот, конечно, только руками махал, как на привидение. – Хихикнула Марина, – это Люся, так рассказывала, Ань…

В общем, потом к Антону пристал, чтоб тот у него машину взял, а свою – красную, Андрею отдал. Успокоиться не мог, говорил, «вот что я наделал тут, человека сшиб и технику смял!»

Антон продавать хотел свою, старенькая у него, хотел другую – джип, только весной… А этот Виктор – бери и всё! А свою, говорит, отдай парню. Так они долго тут говорили дома уже у Антона. Пока Ирина смотрела, да занималась обоими. А Антон, всё отнекивался сперва. Потом согласился купить. И Андрею, серьёзно так, спрашивал всё, возьмёт ли тот его «коляску». Говорил, что не новая и гремит всё. Не много лучше мотоцикла. Ну уговаривал всё… Так вот и решили наконец, целый час сидели.

Потом Ирина снотворного дала этому учёному, сказала, чтоб поспал обязательно. Его оставили и уложили вроде. Когда решили про машину, он успокоился и согласился лечь. Они ещё чаю попили, посмеялись даже… Потом этот Виктор и уснул. А Антон с Андреем сидели после в машине и долго разговаривали о чём‑то. Не знаю о чём. Так что нормально всё там, в общем… – устало закончила она.

Расстегнула куртку, сняла. Заулыбалась.

– Ань!.. Так что на машине кататься будете… Вот…

Анька тоже, устало сползла на стул. Посидела молча, опустив голову. Потом спросила сестру:

– А ты чего к Вадьке ходила…

– Я не только к Вадьке. Я к Ольге… Надо было… Узнать… Спросить…

– Чего спросить?

– Чего… Чего… На приём мне надо, и решать что‑то…

– Ты что? Решила?.. Из‑за него?..

– Да ничего я не решила… – потускнела Марина, – отговорила она меня, в общем… Сказал если любишь, ничего не бойся… – опустила она голову, вытирая появившиеся слёзы.

Анька улыбнулась нежно.

– Ну и правильно!.. Человек же, уже есть! Нельзя значит!..

Марина улыбнулась, сквозь слёзы. Вытирая нос.

– Да ладно… Утешила…

– Ну правда! – подошла к сестре, положила на плечо руку, – вот скоро на свадьбе погуляем у вас!..

– Погуляешь, погуляешь!.. – хрипло усмехнулась Маринка.

– А что? – присела Аня рядом, – скажи честно, а? Ведь любишь? Да? Или так…

– Да нет, не так… – отвернула лицо в сторону сестра, вдруг заревев громче.

– Ну чего ты!.. – улыбнулась Анька.

– Иди… – криво улыбалась Марина, – гости приедут сейчас – растирала глаза, глубоко вздыхая.

– Марин, ты извини… Я не знала…

– Да ладно!.. – нарочно безразлично махнула та ладонью, я тоже… Не мёд, да? – хихикнула, вытирая слёзы.

Аня только хмыкнула радостно, рванув на себя дверь.

Медленно продвигаясь вдоль палисада, «Газель», наполняя двор дымом, пятилась осторожно к крыльцу.

– Всё, всё! Хватит! – махала Наташа рукой.

Дмитрий ловко выпрыгнул из двери и мимо жены проскочил на крыльцо. Потопов ногами об коврик, с ехидной улыбкой повернулся весело.

– Сейчас! Маму обрадую!..

Бабушка уже смотрела в окно, как большая крыша машины придвигалась к самому стеклу и закрыла свет.

– Мама! Иди‑ка… Мы тебе сюрприз приготовили! – с порога громко заявил Дмитрий.

– Ох… Любите вы сюрпризы!.. У Кати научились видно! – шаркала бабушка о пол шлёпками.

– Да… У неё все учатся!.. – ухмыльнулся неопределённо он, – ты выйди, выйди на крыльцо!

– Да сейчас! Что там у вас… – ворчливо улыбалась баба Варя, не спеша подходя к двери.

– Это у вас, с Катей мечта была!.. – хохотнул он.

– Ну Наташ, открывай!

Грохнула железная дверь.

– Ой!.. – вырвалось у бабушки, – ой какой! Да от куда хоть!.. Где взяли‑то! Ой! Надо же!.. – не сходя с места причитала она.

– Ирина присмотрела да подсказала… Они и корову продают и дом продают. Уезжают!

– Ой какой! – спускалась со ступенек баба Варя, – только чем кормить‑то будем! Пятнышко на лбу! Красивый какой! – тянула руку в распахнутую дверь.

– Так и сено продают! Мы уж купили… Антон привезёт на своей… Нравиться? Вы же хотели с Катей! Вот! Занимайтесь теперь! – посмеялся он.

Телёнок выпучив тёмные глаза, тянул шею и водил носом. Потом, ткнувшись липкой мордой, лизнул бабушкину руку шершавым языком.

– Ирина говорит, лучше своего вырастить, чем взрослую корову брать!

– Да, с маленьких лучше!.. Ну!.. Сводить надо… – топталась баба Варя у двери, – да хоть молока надо купить, попоить!.. – глядела на Наталью с улыбкой.

– Ну да! – опять посмеялся Дмитрий, – ты ему салатик сделай!

– А Катя? Не знает ещё? Надо!.. Доску, что ли…

– Да сниму! Не велик и сам‑то! – улыбнулся он, довольный, что угодил матери, – Наташ, позвони Катьке! Пусть полюбуется!

Бабушка хлопотливо пересекла двор, распахнула воротницу в хлеву.

– Ничего нет, ни подстилки… Любите вы, свои сюрпризы, приготовить надо всё сначала! – ворчала она приветливо.

– Как нет? Вон! Мешки стоят! – показал Дмитрий вглубь салона. – Хватит пока! Может завтра, Антон привезёт!

– Надо, конечно, коровку!.. – щурилась в улыбке баба Варя, подходя к телёнку, – Светланке, Никитке молочка… Да и самим… Всё бегай к кому‑то… А своё‑то, оно лучше всегда! – причитала мягко она, – ну иди, маленький! Иди!

Телёнок стоял на пожухлой траве, таращив глаза и опустив шею. Хвост, болтался как верёвка, без движения.

– Испугался! Ну иди, иди! – журчал бабушкин голос.

– Пусть погуляет немножко, на место посмотрит! – улыбалась Наташа, не сводя глаз с телёнка.

– Не убежал бы… – гладила по тонкому хребту бабушка, – испугался поди, в машине! Да и озябнет! Смотри, дрожит как!..

– Ну мать! – хохотнул Дмитрий, – не голый ведь!.. Сама‑то! Оденься сходи… Мы Катю подождём!

Вот и первый снежок пошёл. Дождались. Небо нахмурилось совсем и после дождя, к вечеру полетели белые мухи. Только странно смотреть было, в небе снег есть а на земле чисто, будто сквозь землю проходили снежинки не задерживаясь на поверхности.

В эти дни, по первому снежку, сделала свои первые шаги маленькая Светланка. Задымили трубы в Холмах. Бабушка смотрела в окошко, рассуждала вслух:

– Вот сколько! А раньше, только у Иринки да у Игнатьевых видать было. Теперь вот, по всей деревне дымы! Везде жизнь затеплилась! А то, как тоскливо было… Сидишь, как медведь в берлоге… Бело кругом… И следов нет… А сейчас! Туда‑сюда, туда‑сюда… И всё свои… И всё весёлые… Все в заботах… Хорошо стало! Приветливо… – говорила она тихо Наталье, разглядывая снег за окошком, – вон! И у Кати видать за тополями… А Олег‑то? Тоже зимой баню топить будут, не знаешь, Наташа?

В один из дней, пожаловала к Антону неожиданная гостья. Оказалось – мама Ольги. Не заходя к дочке, подошла к дому Антона. Он, открыв багажник, возился со своей новой машиной. Оглядев придирчиво со стороны, женщина подошла к нему нерешительно.

– Вы, Антон Алексеевич, будете?

– Я…

– Я – мама Андрея… И Оли! – отрекомендовалась она, кивнув на соседний дом. – Объясните пожалуйста, что за машина у него появилась! Какой подарок ещё!.. Как так можно! Ничего не понимаю! Я думала – врёт сначала… А он – документы показал… Вот, говорит, бывший владелец, а вот – новый будет владелец… Какой он владелец! Того гляди, из школы выгонят!.. А тут машина ещё! Откуда? Ходит, ключами трясёт… Зачем ему, что за подарки такие, за что ещё… Не хорошо это!.. Не зачем… В драных штанах ходит, а тут… Машина! Да ему учиться надо! Антон Алексеевич! Объясните мне, что это такое…

– Вас как зовут?

– Людмила.

– У меня жена, тоже Людмила! А по отчеству как?

– Борисовна…

– Давайте в дом пройдём! Я сейчас всё объясню вам…

– Да что мне в дом, я вот… К Оле зайду ещё! Я хотела у вас спросить, что это такое?.. Машина! Такие деньги! Зачем ему! За что вообще!.. Надо ли это…

– Людмила Борисовна, – улыбаясь захлопнул багажник Антон, – давайте в дом, там и поговорим, посмотрите, как мы живём! Давайте!.. – указал он рукой на калитку.

– Да что мне смотреть… – покорно шагнула она к калитке, я поговорить хотела с вами, не о машине ему думать, о другом надо! А он и в школу на ней ещё ездил! Ходят парни теперь, смотрят, лазают по ней, роются чего‑то там… – на ходу говорила она, остановившись в крыльце.

Антон улыбался.

– А за школу, вы не волнуйтесь! У нас – уговор был!

После этого случая, Андрей ходил несколько дней возбуждённый. Помоет машину, прокатиться. Приехал один раз в школу. Разговоры начались. Кто с завистью смотрел, кто с лёгким раздражением. Через несколько дней, все уже всё знали. Деревня! Приятели громко выражали восторг, хлопали по плечу, улыбались. Андрей вертел головой. Ходил гордый по деревне. Только во взглядах, что на него смотрели, заметил странные огоньки. То ли завидовали, то ли жалели… В лицо прямо, никто ничего не говорил. Учителя тоже, держались подчёркнуто отстранённо.

Анька, прятала глаза в школе, улыбалась сдержанно при встрече. Не приходила сидеть на подоконнике у окна. У неё – всё стало «некогда». Девчонки, кривили губы, улыбались завистливо.

Прошло несколько дней. Но что‑то не по себе ему было. Не уютно внутри. Не хорошие ощущения. Вроде, радоваться должен. И не хвастался ни кому. Спрашивали, показывал. Рассказывать подробности – тоже не хотелось. Так. Отшучивался.

Один раз приехал к Аньке в деревню. Помыл машину, почистил. Аня вышла на крыльцо, взглянула издалека, подошла не спеша, засунув в карманы руки. Улыбаясь, осторожно обошла несколько раз машину вокруг. Всё блестело и отсвечивало на ней. Анька осмотрела придирчиво снаружи, открыла заднюю дверь, забралась внутрь, уселась на сидение по середине. Глянула на него, улыбнулась странно, потом, покачавшись немного, выбралась через другую дверь.

Андрей смотрел на неё очень внимательно, улыбался тоже. Из окна, раскрыв рот, таращила глаза сестра. Вышла и Тамара зачем‑то. Скромно поздоровавшись, стрельнула на него острым взглядом.

– Ну как… Нравиться? – почему‑то, не смело спросил он, – прокатимся, может… Недалеко?

Анька улыбалась вкрадчиво, мурлыкала что‑то себе под нос, ещё раз медленно обошла машину, положив голову на плечо, захлопнула обе дверцы и так же медленно подошла к нему вплотную. Глянула, как‑то непонятно, помолчала.

– Ты лучше так приходи… Ладно? – сказала сдержанно.

От её голоса холодок пробежал по телу…

– Почему?.. – спросил он сухим горлом.

Анька ничего не ответила. Он больше ничего не спрашивал. На машине больше не приезжал. И вообще, когда пошёл снег, протёр всё насухо и затянул целлофановыми кусками, загнав в угол двора. Ходил с неделю хмурый, задумчивый. От друзей отмахивался осторожно, когда про машину спрашивали. Учителя стали придирчивы, но к удивлению, справедливы. Потом увидели, что парень‑то, вовсе не глуп. Легко отвечал по всем предметам, хоть и не показательно, но всё же… Вполне пристойно. Какой‑то вакуум образовался вокруг. Думал. Много думал. Дома все притихли. Даже бабка не задавала вопросов. Всё молчала. Будто не замечает вовсе.

Соседи вдруг стали здороваться учтиво, но коротко и сухо. Вот странно. Мечтал ведь. Всё время мечтал. И раньше и сейчас особенно. Представлял, как летом поедут с Анькой в город по шоссе. Как даст – сто двадцать! Через открытые стёкла разлетятся её волосы. И видел, как наяву, её улыбку. Счастливую улыбку.

А тут… Распахнёт свои глаза, смотрит, смотрит, улыбается как‑то натянуто. Даже на права сдавать расхотелось. Антон говорил – можно, только будут не действительны, пока 18 не исполнится. Ну и что… Главное сдать. Не хочется уже…

Не сиделось дома. Пошёл в холмы. Анька не приходила сегодня. Выйдя от сестры, побрёл на новое место. Сыро и холодно. Наворочали трактором. Кучи песка разровняли кое‑как… Наложили блоков по периметру, бетонных. Всё. Теперь до весны останется. Очищение брёвна лежали тесно скатанные, сложенные, обитые рубероидом.

Андрей подошёл к маленькой ёлке, искривлённо торчащей в сторону. Ёлка была надломлена, но не совсем. Рядом след от машины.

– Вот гады… – вырвалось у него.

Вспомнил, как Анька, крутилась у ёлочки, рассказывая ему, что когда подрастёт, будут встречать около неё новый год. А он тесал брёвна и ухмылялся над её детскими фантазиями, смотря как она дурачилась и смеялась. Весело светились у неё глаза. Не то, что сейчас.