Наутилус в Японии: иллюзии и реальность

Этой поездки в группе ждали давно и давно к ней готовились. В перспективе вырисовывались какие-то контракты, серия концертов в Токио и, при удачном стечении обстоятельств, целый тур по стране. Сам вариант с Японией возник после того, как один из японских представителей фирм “Virgin Records” и “Мицубиси” вышел на администраторов “Наутилуса” с пакетом конкретных предложений. По его словам, в Японии группу ждали с распростертыми объятиями.

Незадолго до отъезда Бутусов заявил в прессе:

Сейчас мы летим на гастроли на коммерческой основе. В зависимости от того, как пройдет эта пятидневная серия концертов, с нами заключат или не заключат долгосрочный контракт. Это будут не стадионные выступления – мы сразу предупредили, что на большие залы не претендуем. Кроме концертов в Токио и Осаке мы также отыграем в русском посольстве.

В жизни все сложилось иначе.

Вспоминает Бутусов:

Все сорвалось в последний момент. Мы уже были готовы подписать документы и оформлять бумаги для поездки в Японию, когда неожиданно выяснилось, что представитель “Virgin Records” бьется в конвульсиях, отравленный в одном из столичных ресторанов чем-то типа цианистого калия. Тем не менее Япония была для нас экзотикой, и мы все равно решили туда лететь – правда, без каких-либо гарантий с японской стороны.

Вспоминает Алик Потапкин:

Незадолго до Японии на одну из репетиций пришел Слава и сказал, что все планы срываются и будет только один концерт. Все жутко расстроились, а мы с Гогой Копыловым с горя напились и поехали кататься по городу на наутилусовской “Тиссе”. По дороге мы врезались в интуристовскую “Волгу”, и я оказался в милиции – без водительских прав, в незнакомом городе, где жил всего несколько месяцев, да к тому же нетрезвый. Выручили администраторы: через несколько часов меня отпустили, а ремонт двух машин обошелся всего в 600 рублей. То есть по самому минимуму – как затем выяснилось, питерская милиция во время дежурств любила послушать “Наутилус”.

...В Японию “Наутилус” вылетал через день – рейсом из Москвы. Когда вылетали, было шесть часов вечера и солнце еще не садилось. Когда прилетели, было девять утра и солнце уже взошло – впрочем, как и полагается в Стране восходящего солнца.

В Токио “Наутилус” был три дня. За это время он сыграл единственный концерт – “в каком-то совершенно стремном месте”, напоминавшем пресс-клуб японских молодежных изданий. На разогреве перед “Наутилусом” выступали местные команды – начиная от панк-рока и заканчивая хэви-металлической группой с миниатюрной девушкой-вокалисткой. “Такое впечатление, – вспоминали впоследствии музыканты, – что японцы только что закончили разгружать апельсины и тут же ринулись чесать хэви-метал”. На этом единственном концерте поездку в Японию можно было считать законченной. Вернувшись домой, “Наутилус” узнал, что в магазинах полным ходом продается только что появившаяся пластинка “Родившийся в эту ночь”, а в хит-параде “Комсомольской правды” группа поднялась до второго места, на котором и оставалась до конца лета 1991 года.

Юридический фасад “Наутилуса”

От старого “Наутилуса” в наследство группе досталась довольно разношерстная компания администраторов, которые до этого преимущественно занимались делами кинематографа. В частности, до сотрудничества с “Наутилусом” Дмитрий Гербачевский был директором картин на “Ленфильме”, а его помощник Михаил Милагин, организовавший поездку в Японию, был сыном директора тюрьмы “Кресты” и долгое время работал главным инженером станции техобслуживания.

После Нью-Йорка стало очевидным, что Гербачевский начинает плавно спиваться. В той же Америке, находясь в нулевом состоянии, он потерял загранпаспорт, а когда проходил таможню, его вынуждены были поддерживать как слева, так и справа. “Нам надоело перевозить это бревно через границу”, – решили на собрании музыканты, после чего группа фактически осталась без юридического фасада. На “совет старейшин” был в срочном порядке вызван Борис Агрест – директор “Наутилуса” 1988 года, человек, деловые качества которого заслуживают отдельной книги. К этому моменту Агрест уже перерос детские рок-н-ролльные забавы и вовсю занимался экспортом-импортом всевозможного сырья в промышленных масштабах. В качестве замены Гербачевскому он предложил Андрея Кузьмина, который в свое время выполнял функции дорожного менеджера “Наутилуса”.

Милагина решили оставить – человек он был достаточно энергичный, ловкий, и ему поручили заниматься изданием плакатов и кассет в центре под названием “Наутилус”. Милагин успел в считанные дни зарегистрировать вверенное ему предприятие при Управлении культуры города Ленинграда, поскольку в те времена с организаций, связанных с культурой, не взимали налоги. Спустя несколько месяцев при первой же серьезной финансовой проверке выяснилось, что данный центр вместо выполнения своих прямых обязанностей торгует под маркой “Наутилуса” финской сантехникой и стиральными машинами. После этого сотрудничество с Милагиным завершилось – первая попытка создания собственной юридической фирмы ознаменовалась полным крахом.

Следующим техническим директором, покинувшим группу, оказался Андрей Тарасенко, который в одиночку пробил на “Русском диске” издание пластинки “Родившийся в эту ночь”, вышедшей в течение 1991–1992 годов общим тиражом около 300000 экземпляров. Помимо этого, Тарасенко добился того, чтобы в условиях жутчайшей инфляции выпускающая фирма в обмен на мастер-фонограмму расплатилась с группой наличными деньгами еще до выхода пластинки. Не всем сегодня приятно это вспоминать, но в дело почему-то вмешалась администрация “ДДТ”, сообщившая Бутусову, что Тарасенко сбивает “нормальные цены” и слишком дешево отдал “Русскому диску” фонограмму. Не пытаясь вникнуть в нюансы, Бутусов устроил Тарасенко разнос: “Мы подводим наших коллег. А конкретно – подводишь ты”.

Для Тарасенко, отдавшего два года жизни на выпуск пластинки и заключившего, с его точки зрения, сверхвыгодный договор с “Русским диском”, это был удар.

Вспоминает Тарасенко:

Возможно, тогда я был слишком молод и слишком впечатлителен. Но после этого разговора я очень сильно расстроился.

Вскоре Тарасенко покинул “Наутилус” с формулировкой “по собственному желанию”.

Затем на горизонте появилась Ирина Аскольдовна Воскобойникова, работавшая при Гербачевском бухгалтером нескольких кинокартин и обладавшая феноменальными способностями в плане общения с представителями бирж, банков и крупных финансовых структур.

“Наутилусу” она клятвенно пообещала создать при киностудии собственную базу группы. “Я возьму в банке кредит, перекрою им ваш предыдущий кредит, и мы будем жить как у Христа за пазухой, – обещала музыкантам Ирина Аскольдовна. – Под маркой „Наутилуса“ мы будем снимать фильмы и иметь огромный успех”.

Первоначально все шло хорошо. Воскобойникова действительно набрала кредиты и организовала при “Ленфильме” так называемый “Творческий экспериментальный центр”, в котором хранились трудовые книжки всех участников группы, менеджеров и администраторов. Доверие группы она купила не очень дорогой ценой, отсняв при помощи своих болгарских друзей-операторов несколько видеоклипов “Наутилуса” весьма спорных художественных достоинств. Часть съемок, как водится, проводилась в Сочи – в разгар курортного сезона.

Пока “Наутилус” колесил с концертами по стране, центр жил своей трудовой жизнью. Как выяснилось позднее – весьма оригинальной. Примерно через полтора года в новоявленную организацию “Рога и копыта” пришли мрачные люди в штатском. После проведенной ревизии выяснилось, что Воскобойникова брала немыслимые деньги у каких-то бирж и “Ленфильма” под создание фильма о “Наутилусе”, а затем под предлогом инфляции значительная часть этих средств вкладывалась в антиквариат и недвижимость. С документами и финансовыми договорами творилась полная неразбериха. Когда представители ОБХСС встретились с музыкантами, искренне пытаясь понять, куда же, собственно, подевался этот антиквариат (сразу трудно было поверить, что так просто и в таких размерах совершались финансовые махинации), произошла немая сцена, достойная пера классика. Надо было видеть лица музыкантов, когда у них стали выяснять, не дарила ли им Воскобойникова шахматного набора со стойкой из малахита и золотыми фигурками...

В скобках заметим, что после выхода из тюрьмы Воскобойникова продала квартиру, раздала часть долгов и организовала “Центр экстрасенсорики”, который, в частности, определяет местонахождение пропавших родственников и украденных автомобилей. Трудовых книжек музыкантов с тех пор так никто и не видел.

Что же касается нового директора группы Андрея Кузьмина, то вскоре после его вступления в должность музыканты стали замечать, что концертов играется достаточно много, а наличных денег выдается на руки на удивление мало. На все вопросы по этому поводу Кузьмин отвечал, что группа “не пользуется популярностью”. Глаза его при этом постоянно бегали по сторонам.

Уход Кузьмина был делом времени. Он произошел во время осеннего тура 1991 года. Этому событию предшествовал “случай в Одессе”, когда подвыпивший Кузьмин попытался провести мимо ОМОНа в артистическую гримерку барышень из кабака.

– Ты кто такой? Чего прешься в гримерку? – спросили омоновцы, на что Кузьмин лихо ответил:

– Да вы что, ох...ли? Я – Кузьмин!!!

Ему почему-то тут же больно ударили по почкам, приговаривая при этом:

– Мы шо, в Одессе Кузьмина не знаем?!

Через несколько дней после концерта в Сочи подвыпивший Кузьмин жизнерадостно заявил группе, что он ее покидает, так как ему предложили быть директором то ли “Русских Медведей”, то ли “Красных Ястребов”.

Вспоминает Бутусов:

Мы спросили у него: “А кто это? Бандиты, что ли?” На что Кузьмин гордо ответил, что его ждут большие дела, а “Русские Медведи” – это перспективная команда, играющая в американский футбол.

После этого Кузьмин со смаком рассказал музыкантам, как он их обманывал и сколько денег воровал, пользуясь при организации концертов двойными договорами.

Безнаказанно уйдя из “Наутилуса”, Кузьмин оставил в группе своего приятеля Игоря Воеводина. Воеводин оказался порядочным человеком.

Вспоминает Бутусов:

Он был и администратором, и завхозом, и всем, кем только можно.

Вспоминает Копылов:

Воеводин был для нас всем на свете – отцом, братом, другом. Он постоянно мотался с нами по всем городам, таскал на себе барабаны и охранял инструменты. Когда мы поздно вечером приезжали в другой город голодные, Воеводин чуть ли не из-под земли находил для нас еду.

Более того, когда во время осенних концертов “Наутилуса” в “Зеленом театре” у группы случился неприятный инцидент с “Ночными волками”, Игорь в драке прикрывал телом оказавшегося на земле Сашу Беляева.

Вскоре Воеводин вполне освоился в премудростях директорской деятельности и ближайшие три года проблем с “юридическим фасадом” у группы не возникало.

“Чужая земля”

Летом 1991 года Воеводин договорился с московской студией “Видеофильм”, на которой до этого работали “ДДТ”, о записи нового альбома. Этому предшествовали изнурительные репетиции, которые начались еще во времена зимних полуакустических джемов с Джавадом в Коломягах. После того как группой были отрепетированы три новые композиции: “Монгольская степь”, “Эти реки” и “Прогулки по воде”, было принято решение сделать их предварительную запись при помощи Андрея Макарова в студии на Фонтанке. Впоследствии следы ее оригинала оказались утеряны (в частности, одна из копий была переправлена через Стингрей в Америку), но многие из участников той сессии сходятся на мысли, что этот прикидочный вариант получился ярче конечной альбомной версии.

Вспоминает Андрей Тарасенков:

На Фонтанке все по-настоящему оттянулись. Возможно, музыканты знали о том, что это их последняя совместная сессия с Джавадом. По-видимому, на “Наутилус” перестал давить груз взаимных претензий и упреков и наконец-то группа психологически расслабилась. А для Джавада это вообще был “Abbey Road”. Любопытно, что из трех композиций: “Монгольская степь”, “Эти реки” и “Прогулки по воде” – наиболее перспективной тогда казалась “Монгольская степь”. Макаров – от Бога наутилусовский звукооператор и прекрасно знает, какой именно звук следует выставлять для группы. Жалко, что этот вариант записи не попал в альбом.

Вскоре после сессии на Фонтанке “Наутилус” переехал в ДК железнодорожников – место, где базировались “ДДТ”.

Вспоминает Бутусов:

Это был период наших самых сочных перемещений с места на место. Такого количества репетиционных точек у нас не было за всю жизнь. В тот момент мы постоянно находились в прямой зависимости от спонсоров. А с ними ты чувствуешь себя в положении игрушки, которой очень быстро можно наиграться. При этом игрушки из нас не очень хорошие, не очень веселые.

В начале лета группа отыграла в Ленинграде концерт, приуроченный к выходу диска “Родившийся в эту ночь”, а затем, сознательно отказавшись от дальнейших выступлений, сосредоточила силы на создании новой программы.

На одну из репетиций Бутусов принес наброски композиции “На берегу безымянной реки” и, наиграв ее под гитару, сказал: “В идеале она должна быть тропической. Теплой. Хорошей теплой песней”. Музыканты, не сговариваясь, вспомнили о ламбаде. Белкин тут же сочинил симпатичное гитарное соло, и буквально через пару часов песня была готова.

Особенно удачно получилась конечная аранжировка “Прогулок по воде”.

Вспоминает Копылов:

Наконец-то нам удалось разложить партии всех трех гитар по своим местам, благодаря чему в музыке резко поубавилось “смурятины”, так сильно переполнявшей “Наугад”.

В свою очередь, Олег Сакмаров считает, что очевидный прогресс в создании нового саунда произошел благодаря временному взаимопониманию, наконец-то возникшему между Беляевым и Белкиным:

Дело в том, что Белкин по своей натуре – упертый рок-н-ролльщик, воспитанный на группах типа “Led Zeppelin”, а Беляев внимательно следил за тем, что происходит в современном музыкальном мире, и старался играть конструктивную гитарную музыку конца восьмидесятых. Их совместные “поиски истины” нередко сопровождались дикими криками, но именно подобные надрывы в итоге стали давать ощутимые результаты.

В октябре гастрольные ветры занесли группу в Новосибирск на довольно необычный рок-фестиваль с незатасканным названием “Rock Microbiologia”. Новизна ситуации состояла в том, что “Наутилус” выступал в роли хедлайнера после целой обоймы ведущих команд советского рок-индепендента, в число которых входили “Миссия: Антициклон”, “Раббота Хо”, “Восточный Синдром”, “Там! Нет Ничего”, “Классификация Д”. Добрую традицию играть в Новосибирске свои лучшие концерты “Наутилус” не нарушил и на этот раз. Местная пресса отметила “великолепные акустические гитары и духовые уже любимого в Новосибирске Олега Сакмарова”, а рок-музыканты из других команд в первую очередь выделили профессионализм Копылова, Белкина и особенно Полковника.

Действительно, когда на этом аппарате рубились другие группы, все вокруг благополучно шипело и разваливалось. Пока “Наутилус” настраивался в пустом зале, расчищенном ОМОНом перед выступлением Бутусова и К°, Полковник умудрился без всяких процессоров выставить такой звук, что группа зазвучала со сцены, словно на компакт-диске. По крайней мере, “Прогулки по воде” выглядели на концерте значительно убедительнее последующего студийного варианта. Как ни странно, в этой песне был рок.

Рассказывает лидер и идеолог киевской “Рабботы Хо” Сергей Попович:

Меня очень впечатлила техника Копылова. Он ковырял на бас-гитаре так, что просто заворачивалась рубашка. То, что он творил с инструментом, не поддается никакому описанию – похоже, что в музыке он умеет практически все. Бросалась в глаза роль в “Наутилусе” Белкина, который не потрясал техникой, но делал для группы очень много в плане аранжировок. Если отождествлять Белкина с западными музыкантами, то ближайшим аналогом мог бы оказаться Дэйв Стюарт. Чувствуется, что они оба очень хорошо знают, как НЕ НАДО играть на гитаре. А это совсем не мало.

Вернувшись из Новосибирска, группа к середине ноября завершила сведение “предвариловки” и, сыграв два концерта с “ДДТ” перед переполненным залом Спортивно-концертного комплекса, отправилась в Москву записывать новый альбом.

Запись на “Видеофильме” продолжалась с декабря 1991-го по февраль 1992 года. С точки зрения Алика Потапкина, на ее конечный результат сильно повлияло досадное происшествие, случившееся с его барабанами. Дело в том, что после концертов в Новосибирске сотрудники “Аэрофлота” по ошибке загрузили часть багажа ленинградского рейса в самолет, который улетал в Ташкент. Дело привычное, но среди прочих пропавших вещей оказались и потапкинские барабаны. Через несколько месяцев они чудесным образом нашлись, но в Москву Алик приехал без собственных барабанов и весь альбом отстучал на электронных плашках “Simmons”, стоявших в студии “Видеофильма”.

Вспоминает Потапкин:

Первые две недели мы с Полковником только тем и занимались, что отстраивали барабаны. Я больше мучился, чем играл, и к концу работы из меня уже были выжаты все соки. На предварительной записи на Фонтанке мы использовали живые барабаны, которые сохраняли эмоции, настроение и драйв. Звук электронных барабанов убил все.

Одним из важных моментов при подготовке “Чужой земли” явилась попытка Бутусова вернуться в отдельных фрагментах к клавишному звуку. Это не слишком афишировалось, но в отсутствие Могилевского все клавишные партии на альбоме написал Потапкин. На синтезаторе, одолженном у Андрея Муратова из “ДДТ”, Алик набросал эскизы фортепианных проигрышей в “Иване Человекове”, “Чужой земле” и “Прогулках по воде” и сыграл их на альбоме, “наложив” партию клавиш в самом конце – уже после записи вокала.

Это были первые студийные эксперименты Потапкинане в качестве барабанщика. Незаметно он становился вторым музыкальным центром “Наутилуса”. Во что это выльется, показали дальнейшие события, которые не заставили себя долго ждать.

Окончательно запись “Чужой земли” была завершена в самом начале февраля. В это же время был подготовлен макет обложки, сделанный известным свердловским фотохудожником Александром Коротичем, автором обложки легендарного альбома “15” группы “Урфин Джюс”. Оформление “Чужой земли” почему-то тяготело к интригующей анонимности. Вполне возможно, что эта работа оказалась одной из самых таинственных пластинок “Наутилуса”. Ни на одном из изданий “Чужой земли” не были указаны ни фамилии музыкантов, ни авторы композиций, в результате чего любой образованный меломан автоматически вспоминал про “Residents”. Мало того – хитрые картинки, иллюстрирующие песни альбома, служили темой для небеспочвенных домыслов о том, что в них скрываются разные варианты изображения вагины.

Отдав макет обложки и оригинал альбома на “Русский диск”, группа практически сразу отправилась обкатывать программу. Уже в середине февраля “Наутилус” дал три концерта в Свердловске, характерных появлением Могилевского в “Прощальном письме”, а также забавными рецензиями в местной прессе – с настойчивыми резюме о том, что “концерт стоил этих денег”.

Дальнейшие события развивались следующим образом. По недоброй традиции выпускающая пластинку фирма срывала оговоренные сроки выхода альбома, и “Наутилус” был вынужден самостоятельно заявлять о его планирующемся существовании.

Вспоминает Бутусов:

По возможности мы отдавали новый материал на радио, а приезжая на концерты, глупо улыбались, сообщая при этом, что у нас новая программа.

Из выступлений того времени имеет смысл выделить летний концерт памяти Цоя, состоявшийся 20 июня в Лужниках, под названием “Звезда по имени Солнце” – с “Бригадой С”, “ЧайФом”, “Алисой”, “ДДТ” и фантастически сильно сыгравшим тогда “Калиновым Мостом”.

В тот день в Москве стояла 30-градусная жара: в гримерке у музыкантов находился специальный бассейн, а зрителей периодически поливали водой беззлобные солдаты.

“Наутилус” выступал на закате – даже по телевизору это выглядело удивительно красиво. В их короткую программу вошли акустические версии “На берегу” и “Прогулок”, а также вдохновенно сыгранный стоунзовский “Paint it black” и финальная композиция “Все, кто нес” – со словами “все, что нес, я не донес, значит, я ничего не принес”. Эта песня, написанная в 1985 году и сыгранная на бис в Подольске, не входила ни в один номерной альбом и в тогдашнем гитарном изложении (с Беляевым на втором вокале) выглядела значительно проникновенней и душевней, чем в последующем вальсово-клавишном варианте.

Осенью наконец-то появилась долгожданная пластинка, а следом за ней – два видеоклипа, отснятых по песне “Прогулки по воде”, а также видеоверсия композиции “На берегу безымянной реки”. Готико-романтическая музыка “Чужой земли” с “достаточно жесткими, ритмичными, в меру сентиментальными композициями” нашла отклик у самых разных слоев слушателей. Усложнение поэтических образов опять-таки лило воду на мельницу таинственности. Как бывало уже много раз в истории советского рока, атмосфера вокруг пластинки почти целиком заслонила некоторую аморфность и монотонность музыки. И произошло это несмотря на то, что “Чужая земля” в целом была довольно бескомпромиссной работой – с налетом мистики в текстах и с десятком наслаивающихся друг на друга гитарных партий. Похоже, “Наутилус” сделал именно такой альбом, какой ему давно хотелось записать.

Презентация “Чужой земли”, прошедшая в Москве, Питере и Свердловске, носила чуть ли не истерически-параноидальный характер.

После презентации “Чужой земли” в Свердловске вовремя интервью на местном телевидении Бутусов сказал:

Такая пластинка вряд ли могла появиться пять лет тому назад. Все-таки раньше у нас были немного другие музыкальные наклонности и немного другой подход к аранжировкам. Для нашего собственного развития нам надо было в течение двух последних лет немного пошуметь, поэтому этот крен носил чисто экспериментальный характер. Было бы неплохо иногда впадать в какие-то крайности – для того, чтобы до конца пройти все стадии подготовительно-переходного периода. Я считаю, что самое главное у нас впереди.

Для “подготовительно-переходного периода” реакция на альбом превзошла все ожидания. Возможно, свою роль сыграли видеоклипы и раскрученные по радио “На берегу”, “Монгольская степь”, “Чужая земля”, не говоря уже о “Прогулках по воде”. В итоговом хит-параде за 1992 год сам альбом попал в “топ-10”, Бутусов вошел в десятку лучших рок-вокалистов, а группа несколько неожиданно очутилась в категории “Возвращение года”. Это были неплохие новости, но не они определяли прогноз погоды внутри коллектива. Самым весомым приобретением этого периода оказалось возобновление активного сотрудничества между Бутусовым и Кормильцевым.

Date: 2015-08-24; view: 355; Нарушение авторских прав