Немецкий след

Помимо воздушных замков и несбывшихся устных обещаний западных партнеров поездка в Америку все‑таки имела одно ощутимое достоинство. Речь шла о реальном контракте с вышеупоминавшейся фирмой “LRO Music”. Миллионами в контракте и не пахло, но зато западные партнеры обязывались обеспечить участие “Наутилуса” в ряде немецких рок‑фестивалей, а также профинансировать и спродюсировать запись нового альбома. Поэтому в течение лета и ранней осени 1990 года группа сыграла в Германии невероятное количество концертов. К примеру, “Hay” выступил вместе с “АукцЫоном” и “Поп‑механикой” на советско‑германском фестивале “Dawai Rock‑n‑Roll” в Касселе, а затем с небольшим перерывом отыграл в Ганновере, Гессене и Берлине.

“Наутилус” разъезжал по Германии на собственном микроавтобусе, с которым в пути вечно что‑нибудь происходило. По дороге в Ганновер автобус попал в жуткую дорожную пробку, в результате чего группа явно опаздывала к началу концерта. Выбравшись на встречную полосу, водителю всеми правдами‑неправдами удалось развернуться, поехать в обратном направлении, сделать огромный крюк, но все же успеть к началу. После концерта Бутусов мрачно пошутил, что в этой дорожной пробке лицом к лицу столкнулись беженцы: бизнесмены, мигрирующие из Восточной Германии в Западную, и панки, перебирающиеся из Западной Германии в Восточную.

В другой раз где‑то в районе Потсдама в автобусе закончился бензин. Благо невдалеке находилась воинская часть, и три добровольца – Джавад, Бутусов и Белкин – отправились в расположение советских войск зарабатывать высоким искусством на топливо. На местных инструментах они втроем отыграли незабываемый концерт, причем Бутусов играл на басу, а Белкин пилил на гитаре “Урал”. Особым успехом у офицерского состава Красной Армии пользовалась композиция “Бриллиантовые дороги”, нежданно‑негаданно приобретшая в данном контексте совершенно новую окраску.

Вернувшись из Германии домой, “Наутилус” планировал записать первую для нового состава пластинку. На студии “Телевизора” на Фонтанке было выкуплено студийное время, и с ноября 1990 года “Наутилус” начал записывать там новые песни. По контракту с “LRO Music” ее представитель Франк Остеланд взял на себя обязанности по звукопродюсированию альбома.

В Западном Берлине на средства матери (зубного техника по специальности) он приобрел небольшую студию, которая была расположена на втором этаже полуразрушенного дома и в которой записывались небогатые студенческие панк‑группы, не слишком трепетно относящиеся к нюансам собственного звучания. В середине 1990 года “Наутилус” попытался сделать на этой студии запись нескольких композиций, но ничего выдающегося из этой затеи не вышло.

Вспоминает Джавад:

Франк заставлял нас работать под метроном и с немецкой пунктуальностью следил за тем, чтобы каждая нота была сыграна правильно. В итоге в студии начался “напряг” и запись получилась какой‑то мертвой.

После берлинской неудачи запись альбома решено было перенести в Ленинград.

Вспоминает звукорежиссер “Наутилуса” Александр “Полковник” Гноевых:

В то время у нас было ощущение, что на Западе все хорошо и халява там отсутствует по определению. Это оказалось иллюзией – халявы там не меньше, чем у нас... У Франка Остеланда это была первая крупная работа, он абсолютно не имел звукорежиссерского опыта, и очень скоро стало понятно, что ничего особенного из нашего союза не получится. Я должен был работать в студии вместе с ним, но так и не смог найти общий язык. В конце концов я решил: “Пусть из нас двоих это делает кто‑нибудь один”.

Франк неприятно поразил не только звукооператора, но и самих музыкантов.

Вспоминает Игорь Копылов:

Франк слишком по‑панковски относился ко всему, что попадало ему под руки в студии. Если под ногами путался длинный шнур, от него тут же отрезался “лишний” кусок, если барабан звучал чересчур звонко, то брались кусачки и откусывались “ненужные” пружины – “чтобы не мешали”. Апофеоз наступил в тот момент, когда немцы развинтили бас‑гитару Александра Титова(одолженную басистом “Аквариума” Копылову на время записи) со словами, что в ней, мол, все стоит неправильно.

С точки зрения Джавада, в не совсем удачном конечном результате в первую очередь были виноваты сами музыканты:

Ни у кого из нас не было опыта настоящей студийной работы. Подсознательно мы пытались приблизить студийный звук к концертному. У нас была куча материала, и фактически в студии мы занимались тем, что грубо его отесывали. В итоге все получилось достаточно суховато.

Покидая Ленинград, Франк в сердцах сказал, что, кроме Бутусова, никто в группе к записи не был готов. Вполне возможно, что за этой версией скрывалась не только пресловутая разница в менталитетах.

Запись на Фонтанке, вышедшая впоследствии на пластинке под названием “Родившийся в эту ночь”, оказалась как минимум четвертой студийной попыткой зафиксировать одну и ту же программу. Впервые часть этих композиций была записана вместе с Умецким, Беляевым, Джавадом и Игорем Доценко из “ДДТ” в студии “Ленфильма”, причем мелодия “Джульетты” обрамляла тогда текст песни “Звездные мальчики”. Во второй раз половина композиций, вошедших в “Родившийся в эту ночь”, писалась в ДК Русакова и распространялась на магнитоальбомах под названием “Наугад”. Примечательно, что в магнитофонном варианте московская запись была добита фрагментами концерта, записанного 14 и 15 июня 1990 года на концертах в ДК Ленсовета и обработанного режиссером Андреем Макаровым вместе с Полковником. Магнитоальбом – с обложкой, отпечатанной в типографии, и размноженный чуть ли не в домашних условиях, распространялся на кассетах при помощи какого‑то ленинградского кооператива.

Третья попытка записать эту программу произошла на студии у Франка в Берлине.

Студийная запись, сделанная на Фонтанке, оказалась четвертой попыткой. Сложно оценивать, была ли эта сессия самой удачной, но именно ее оригинал под названием “Родившийся в эту ночь” был отдан в Москву на фирму “Русский диск”. Первые партии виниловых пластинок появились в продаже лишь в конце следующей весны, а повторный тираж в 200000 экземпляров увидел свет в 1992 году.

В это время фаны группы, заслушав до дыр концертные записи 1988–1990‑х годов (вышедшие позднее под названиями “Ни кому ни кабельность”, “Разъезд” и “Отбой”) и недоношенный мелодиевский “Князь тишины”, с чувством легкого мандража ставили на вертушки опальный плод непродолжительной советско‑немецкой дружбы. Очарование “Джульетты”, камерная болезненная прелесть “Тихих игр”, трагичность “Падшего ангела” с ходу были доступны далеко не всем. “Родившийся в эту ночь” выявил важную тенденцию, сохранившуюся во всех последующих альбомах, – пластинка нравилась не сразу, и тем больше, чем больше слушалась. Это кардинально отличало альбомы обновленного “Наутилуса” от “Разлуки” и “Невидимки”, которые с первых же аккордов волокли безропотных слушателей за собой. Теперь музыка “Hay” требоваласопереживания и, следовательно, сотворчества.

Еще одним характерным моментом, который стал патагномоничным признаком группы вплоть до 1997 года, была полная, за исключением легкой рефлексии, аполитичность. В принципе, при большом желании в текстах “Hay” можно было выискать аллюзии на злобу дня, но это уже была не борьба с системой, а уход в себя и борьба с собой же. Похоже, это было взросление.

Реакция прессы на магнитоальбом “Наугад” и его виниловую версию была вполне предсказуемой. Жестковатый альтернативный рок “Наутилуса” с безупречной работой ритм‑секции и нездешним гитарным минимализмом был откровенно недооценен в то время. Чаще всего данная программа воспринималась массмедиа как неоправданная экзотика и чуть ли не предательство былых идеалов.

Свердловская “Рок‑хроника” писала:

В перегруженности философией – определенный недостаток альбома. В нем нет цельности, будто авторы стремились так или иначе потрясти слушателей набором экстраординарных мыслей. Что ж, им трудно отказать в интеллектуализме. Но альбом при этом слушается как сборник случайных вещей, лишенных общего стержня.

Любопытно, что когда спустя несколько лет “Наугад” решили переиздать на фирме “Мороз Рекордз”, то в качестве дизайна его обложки с невероятной смелостью было использовано оформление альбома “Achtung Baby” ирландской группы “U2”. Сходство получилось просто вызывающим.