Дженс, - негромко позвал Джаред, натягивая джинсы. Эклз лишь опустил голову ниже. 7 page

- Что здесь? – Морган надел очки.

Джаред молча ткнул пальцем, потому что горло перехватила совершенно безумная надежда, что Джефф действительно видит эту статью в первый раз.

Морган быстрым профессиональным взглядом пробежал по написанному.

- И что? – непонимающе спросил он, поднимая на Падалеки глаза. – Все верно.

Джаред явственно услышал стеклянный звон – это рассыпались в прах все его надежды и иллюзии. Он сделал шаг назад и упал в кресло.

- Джеффри, как ты мог, - еле слышно прошептал он, не отводя взгляда от лица Моргана. Это так странно – смотреть на друга, и видеть перед собой незнакомца.

Джеффри опустил глаза. Ну надо же, неужели смутился? Нет, ничего подобного. Похоже, просто подбирает слова; наверное, это не так легко для умного человека – общаться с доверчивым идиотом вроде Джареда и делать вид, будто разговор идет на равных.

- Однажды ты скажешь мне спасибо, Джей, - негромко произнес Морган и уверенно посмотрел прямо в глаза Падалеки. – Это для твоего же блага.

Джаред покачал головой, не в силах поверить, что в самом деле слышит это из уст человека, которому так глупо и опрометчиво доверял. И ведь Джефф действительно серьезен, неужели он сам верит в эти пустые лицемерные слова?.. Пожалуй, дорога в ад выстилается благими намерениями не по недосмотру или случайности – люди прекрасно знают, куда идут, просто слишком привыкли передвигаться с комфортом…

- Спасибо? – интересно, откуда берутся слова, ведь в голове давно нет ни одной мысли, только обида и тянущее понимание - произошедшее уже не исправить. – За что? За то, что ты сломал жизнь мне? И Дженсену?

- Прекрати, - во взгляде Моргана появилось раздражение. – Что за мелодрама? У тебя таких Дженсенов до хрена было, и еще в четыре раза больше будет, а твоя болезненная зависимость от этого парня – уже достаточная причина, чтобы держаться от него подальше. Однажды ты поймешь это, и скажешь мне спасибо. И не надо передергивать – просто тебе удалось узнать правду об UCLA, а я об этом написал. Это работа, Джаред. Ничего больше.

Все же интересно – вот теряешь доверие к человеку, и все – больше не веришь ни одному его слову.

- Правду? Ты написал правду для Gospel? А чего ж тогда не сразу для LA Times? – тихо спросил Джаред. – Правда, она заслуживает лучшего соседства, чем статья о полтергейсте в спальне Линдси Лохан и фото пьяной Пэрис. Тебе насрать на правду, Джефф. Твоей целью был Дженсен. А еще - чтобы он узнал, откуда прилетело, иначе зачем было подписывать этот пасквиль своим именем. Скажи, это… из-за Майкла? Из-за той аварии?

Морган нахмурился, однако недоумение в его глазах было настолько явным, что Падалеки растерялся. Как же…

- При чем здесь авария? – резко спросил Джеффри.

- Но… Это ведь он попал в аварию вместе с твоим сыном.

Морган переплел пальцы рук с такой силой, что побелели костяшки, и отвел взгляд.

- Это не так, Джей. – глухо произнес он, глядя в сторону. – Тогда никто не выжил, я сам видел, как резали на части обе машины и доставали тела. Эклз – подонок, но в этом он не виноват.

В груди вновь болезненно сдавило – Джаред понял бы отчаяние отца, который мстит за сына, но просто так… Просто, потому что это работа … Если у Джеффри не найдется другой причины – Джаред его ударит. И хорошо, если только ударит.

- Тогда почему? – голос почти сорвался на крик, но Падалеки покрепче вцепился в подлокотники, чтобы удержать себя от решительных действий. До поры. Пока Джефф не объяснит.

Морган резко повернулся к нему. В глазах – боль и злость.

- Ты помнишь, как звали парня, убитого в кампусе? – резко спросил он, и Джаред ответил автоматически, не задумываясь, все еще ничего не понимая:

- СиДжей Маккена…

Джеффри горько усмехнулся.

- Калеб Джереми Маккена, - негромко уточнил он. - В UCLA убили друга моего сына. И Дженсен Эклз покрывает его настоящих убийц.

Дыхание перехватило - то ли от шока, то ли от возмущения.

- Да с чего ты взял?!!

И в тот же миг Джаред понял, что никогда в жизни не чувствовал себя до такой степени беспомощным – потому что Моргана на самом деле не интересовали доказательства. Точнее – его абсолютно не интересовало их отсутствие. Он просто верил в вину Дженсена с исступленностью религиозного фанатика - «верю, потому что нелепо». Теперь бы еще понять, почему, хотя – это все равно ничего не изменит.

Мысль заработала неожиданно четко, Джаред не ожидал, что в такой ситуации окажется способен что-либо сопоставлять и анализировать.

- Джефф, ты ведь лично знаком с Эклзом, верно?

Морган спокойно кивнул, не считая больше необходимым что-либо отрицать.

- Почему ты решил, что он причастен к убийству?

- Он сам мне рассказал.

Наверное, на лице Падалеки отразилось настолько искреннее изумление, что взгляд Моргана немного смягчился.

- Джаред, я всего лишь хотел знать, что произошло. Пойми, судьба Калеба была мне небезразлична, это я настоял на его поступлении в UCLA, я искренне надеялся, что так будет лучше… А видишь, как все вышло… В полиции со мной даже не стали разговаривать, заявив, что не собираются давать информацию о ходе следствия постороннему человеку, а то, что мать Калеба в это время находилась в больнице с сердечным приступом, их не сильно впечатлило. Руководство университета отделывалось отговорками и советовало обратиться в полицию. И тогда этот ублюдок заявился ко мне домой. Разложил на столе полицейские отчеты, к которым я и не мечтал подобраться, заключение коронера, результаты внутреннего университетского расследования. И заявил, что это был несчастный случай. Он издевался, понимаешь? Он показал мне, какое место занимаю я, так и не сумевший выяснить хотя бы точную причину смерти, и он – самоуверенный щенок в дорогом костюме, которому, не иначе, достаточно было сделать пару звонков, чтобы все эти бумаги копы ему в кампус привезли. Впрочем, возможно, и возить ничего никуда не потребовалось, если все эти фальшивки прямо в братстве и были состряпаны…

- Джефф, ты сказал, что Дженсен лично признался тебе… - негромко напомнил Джаред. На душе было паршиво до тошноты. Словно обнаружил на дне выпитой банки пива крысиный хвостик – тут уж только блевать, никаких сентиментальных сожалений о прекрасно проведенном времени. Он думал, будто успел узнать Моргана. Ни хрена он его не знал.

- Ну разумеется, не напрямую, - раздраженно бросил Джефф, недовольный глупым вопросом. – Он кто угодно, только не идиот. Но Джей, ты же понимаешь, кто лучше всего осведомлен в обстоятельствах убийства? Не думаю, что ему пришлось сильно утруждаться, собирая всю эту хрень, поскольку он просто сфабриковал все сам. И это не был несчастный случай, потому что…

Прозревать – это всегда больно. А еще сразу мучительно хочется вновь закрыть глаза и больше ничего не видеть, потому что внешний мир на проверку далеко не так хорош, как ты можешь представлять себе в своем уютном незрячем существовании. Но даже если ты сомкнешь веки, это ничего не изменит по сути. Прозревать – это не только больно. Это еще и необратимо.

- …потому что, если это был несчастный случай, тебе будет некого винить в произошедшем, кроме самого себя, верно, Джефф?

Лицо Моргана пошло пятнами.

- Прекрати! – взревел он, с силой шарахнув кулаком по столу. – Не смей говорить о том, о чем не имеешь ни малейшего представления, щенок!!! Я никогда не снимал с себя ответственности и…

На самом деле, уже не осталось ни боли, ни гнева. Разочарование. Горечь. Вечный привкус большинства уроков, которые преподносит нам жизнь. И – сожаление, что не понял всего раньше. И доверился не тому, кому следовало.

- Но ответственность, которую можно с кем-то разделить, это уже пол-ответственности, правильно? – негромко произнес Джаред. – Джефф, самое ужасное, что ты уже сам во все это веришь. Тебе так нужен враг, которого ты сможешь возненавидеть вместо самого себя, что готов сделать козлом отпущения парня, который просто оказался не в том месте и не в то время, причем, что самое смешное – затем, чтобы дать тебе то, в чем ты так нуждался – информацию. Прости. Это без меня. Наверное, я веду не самую праведную жизнь, но у меня всегда хватало мужества посмотреть правде в глаза и не искать других виноватых там, где их нет. Джефф, ты хоть сам понимаешь, что до такой степени боишься принять истинное положение дел, что готов не только предать мое доверие - утопить кого угодно, лишь бы тебе оставили твои заблуждения… Вина Дженсена лишь в том, что он знает, как все было на самом деле… А все было не так, как хотелось бы тебе. Джефф, когда же до тебя наконец дойдет, что это был несчастный случай?.. Но вместо того, чтобы давно принять и отпустить, ты лучше уничтожишь Дженсена, потому что не станет его – и ты с чистой совестью сможешь дальше верить во все, что захочешь, потому что в отсутствие свидетелей это будет уже не паранойя, а точка зрения…

Морган словно постарел лет на десять. Только взгляд остался прежним – уверенным и тяжелым, словно он вынужден слушать лепет несмышленого ребенка, которого слишком любит, чтобы заткнуть оплеухой.

- Джей, знаешь, в чем твоя проблема? – тихо спросил он. – Впрочем, не только твоя, всех вас, молодых недоумков… Вы, не имея ни достаточных знаний, ни достаточного опыта, почему-то твердо уверены, что самые умные. Что понимаете абсолютно все. Что вы во всем разбираетесь лучше нас, маразматичных стариков. Что вы, черт возьми, в курсе, как для вас будет лучше, что вы со всем справитесь, что вы, блядь, бессмертны…

- Знаешь, Морган, что самое смешное? – отозвался Джаред, вставая с кресла. – Я тебе действительно верил.

- Джей, сядь немедленно! – рявкнул Морган. – Мы не договорили.

- Не думаю.

Джаред развернулся и направился к двери.

- Сынок, ну как ты не понимаешь!!!..

- Еще одно заблуждение, Джефф, - негромко произнес Падалеки, на миг притормозив на пороге. – Майкл мертв. А я не твой сын. Прощай.

***

- …с позором, к чертовой матери!

- За что?

- Бля, Майкл, ты еще спрашиваешь? За то, что этот пидор распустил свой вонючий язык, вот за что!!! Пиздец, я всегда знал, что он гомик!

- Джастин, тебя уже все поняли, дай другим сказать. Майкл, что думаешь ты?

- Веллинг, я думаю, что если Хартли не завяжет с наркотой, у него атрофируются не только мозги, но и яйца.

- Блядь, Розенбаум!!!

- Хартли, заткнись. Давай без предисловий, Майкл.

- Если мы выгоняем Эклза из братства, тем самым мы признаем, что в статье написана правда, которая, как известно, глаза колет. Если мы встаем на его защиту – мы поддерживаем нашего оболганного товарища. По-моему, все очевидно. И потом – я не думаю, что имел место злой умысел. Полагаю, инквизитора подставили так же, как и всех нас.

- Хорошо. Эшмор.

- Розенбаум прав. Сейчас мы должны выступить на стороне Дженсена, а там видно будет.

- Какой, нах, Дженсен!!! Он точно Дженни, блядь!!!

- Хартли, если ты не уймешься, я скажу, чтобы тебя вывели. Джонсон.

- Э-э… Ну, я – как все…

- Вот она – буриданова проблема выбора…

- Майкл!!! Так, я тоже согласен с тем, что нам не стоит выносить поспешных решений. В конце концов – Дженсен один из нас. А то, кого он предпочитает в сексе… Кстати, а он точно гей? Блин, Розенбаум, ты-то чего так уверенно киваешь? Ладно, будем считать, что это его личное дело. Пожалуй, стоит принять в братство пару парнишек из GSA, чтобы хоть на сторону не ходил, трепло озабоченное… Черт, да с кем же он так неудачно перепихнулся, с этим ДиДи Морганом, что ли?..

- Веллинг!

- Я занят. Что?

- Там Эклза спрашивают.

- Кто?

- Парень, высокий такой, лохматый. Не представился, пытался войти силой. Наши его скрутили, че дальше-то?

- Господи, ну кто там еще высокий и лохматый...

- Можешь не ходить, Том. Я знаю, кто это. Помнишь, тот клоун из журнала?

- Ну помню. И что ему нужно?

- Он и есть любовник Эклза.

- О-ху-еть, бля!!!

- Так, все, Хартли, на выход! Откуда такая информация?

- Я сам его нанял. Кто же знал, что у них все так хорошо срастется.

- Бля-я!!!

- Так ты полагаешь…

- Слив произошел через него, я уверен. Автор статьи – его главный редактор.

- Майкл, а когда ты собирался поделиться этим с нами?

- Эшмор, считай это разовой благотворительной акцией, потому как информация стоит денег, и только исключительность данной…

- Ладно, хватит! Ты… как тебя?

- Кори.

- Кори. Парня отпустить, Эклз уехал. Все понятно? Выполняй.

- Веллинг, кстати… Полагаю, если кто и может создать проблему…

- Я понял. Хартли.

- Ну?

- Займись журналистом. Позже.

- Вот это мы завсегда и с удовольствием…

- Без удовольствия, пожалуйста. Ну что - все решили? Хорошо. Эй, кто там! Пригласите Эклза.

- Веллинг, можно тебя? На минуточку... Том, ты с ума сошел? Хартли невменяем, он грохнет пацана к чертовой матери!

- Принцип встречного огня, Майкл. Новый скандал отвлечет внимание от старого, а Джастин и так позволяет себе слишком многое; если он спалится сам по себе, это будет покруче, чем сомнительные гейские откровения Эклза. Будет лучше, если все произойдет подконтрольно, он косячит – мы отдаем его газетчикам. А журналист… Ну что - журналист. Зато, если получится, на Хартли удастся списать и малолеток, и тренировки младших… Паршивая овца, понимаешь?

- Хм… Ну что ж, значит – прощайте, мистер Падалеки.

- Как? Ах да, точно. Вот ведь дал бог имечко… Ну что там еще?!!

- Том, он… он сломал Кевину нос!!!

- А если он еще раз попробует до меня дотронуться, сверну шею. Чего надо?

- Он всего лишь слегка подтолкнул…

- Довольно! Эклз, не кипятись. Так, закрыли дверь с той стороны, живо! Дженни, мы понимаем, ты расстроен… Но не забывай - ты наш брат. Глупо было скрывать от нас правду; черт возьми, в каком веке ты живешь, нестандартная ориентация давно уже ни для кого не является проблемой! Если бы ты захотел – ну приняли бы мы в братство несколько смазливых пе… прости, гомосексуалов, и жил бы ты себе спокойно, так нет… Видишь, к чему это привело?

- Том, если ты не прекратишь кудахтать, я и тебе нос сломаю. Последний раз спрашиваю – чего надо?

- Веллинг, подожди, дай я. Торквемада, кончай истерить. Братство тебя поддержит. Ты свой, а мы своих не бросаем.

- Я польщен, Майкл. Одного не понимаю – чего вы хотите от меня конкретно здесь и сейчас?

- Том!

- Да закройте уже эту гребаную дверь!!!

- Том, Эклза к декану Харрису! Немедленно!

- Так, Эклз, послушай меня. Главное – не разговаривай ни с кем из посторонних. На тебя наверняка начнут охотиться газетчики, поэтому просто молчи, хорошо? Джонсон, вызови своих парней, пускай проводят. Ну и… вообще. Дженни, договорились? Мы тебя вытащим, не сомневайся, главное – не испорть все сам.

- Я понял.

- Вот и хорошо. Все, иди. Джонсон, проследи.

- …Ха!

- Черт, Джастин, ну что еще?!!

- Да все никак начитаться не могу. Не, он че, реально жопой на подиуме крутил?.. Бля, пиздец. Кстати, Том, тут про это, к сожалению, не написано, но это правда, что его мать бросила твоего отца чуть ли не в церкви и сбежала к какому-то актеришке?

- Эй, кто там есть! Хартли запереть и не выпускать, пока не придет в себя. Будет орать – вызовите Эвана, пусть загрузит его по полной. Задолбал, мудак.

***

Дом братства гудел встревоженным ульем. Джаред в полной мере оценил это сходство в тот самый момент, когда ему заломили руки за спину и, вытащив на улицу, подбили ноги, заставляя встать на колени. У пчел ведь есть специальные особи, которые охраняют леток? Или это у муравьев? Бля, самое главное, что все остальные, рабочие пчелы, продолжают просто деловито сновать туда-сюда, не обращая на задержанного нарушителя ни малейшего внимания. Вот только как-то очень быстро снуют. Да и слишком их много для полудня, когда занятия в самом разгаре.

Вернувшийся сучонок, тот, что не пустил Джареда в дом и вызвал подкрепление, несколько секунд любовался коленопреклоненным обидчиком молча, явно растягивая удовольствие. А потом невозмутимо сообщил, что мистера Эклза нет, равно как и информации о времени его возвращения, и что лично он очень сожалеет об имевшем место недопонимании и применении силы; после чего выразил надежду, что Падалеки все поймет правильно, и сделал парням знак отпустить свою добычу.

Джаред поднялся на ноги, разминая затекшие плечи, и с тоской окинул дом взглядом. Блядь, телефон Эклза выключен, сюда не прорваться… Ему все равно надо добраться до Дженсена. Любой ценой. Хотя бы затем, чтобы убедиться, что он в порядке. А потом просто взять в охапку и забрать отсюда. В братстве не прощают предательства, ведь так? Значит – сделать все, чтобы не дать причинить ему вред. А Дженсен… Он поймет. Ведь всё это просто дурацкое недоразумение; если бы Джаред мог хотя бы предположить, чем все закончится, когда откровенничал с этим чертовым параноиком… Черт, Падалеки больше никогда и ни с кем словом не обмолвится, пожалуйста, только пусть все обойдется… Эклз простил ему возможную измену, он простил даже то дебильное видео… Неужели он не простит глупую доверчивость и чрезмерно длинный язык?

Ладно, возможно, его и в самом деле нет. Джаред вернется позже. Окна комнаты Эклза выходят на другую сторону; в конце концов, если ничего не получится, так сказать, с парадного входа, Джаред просто залезет к нему в окно. Увидеть и поговорить – это все, что нужно Падалеки. Потому что, если он получит возможность увидеть и поговорить – остальное приложится, обязательно. Ведь приложится, правда?..

Джаред уже засунул руки в карманы и зашагал прочь, когда его словно ударило в спину. Анализировать это ощущение не было необходимости, он все понял, еще только начиная разворачиваться.

Дженсен показался на пороге дома в окружении четырех парней спортивного вида. Охрана?.. Конвой?.. Лицо бледное и спокойное, ничего не выражающий взгляд. Джаред хотел бы успокоить самого себя, что точно так же Эклз выглядел и тогда, в библиотеке, но грудь моментально пронзило болезненное понимание: все не просто плохо. Все хуже некуда.

Он рванул по газону, с отчаянием видя, что не успевает – вслед за Эклзом и его спутниками из дверей показалось еще несколько молодых людей, и двое из них уже заходили ему наперерез натренированными гончими.

Эклз даже не посмотрел в их сторону.

- Дженсен! – заорал Джаред за миг до того, как первый из парней врезался в него, сбивая с ног.

Они упали на редкость удачно для Падалеки, Джаред оказался сверху и, приложив нападающего локтем в лицо, получил возможность подняться на колени.

- Дженс, - хрипло выдохнул он, и даже не почувствовал, как на него навалился второй. Потому что успел поймать взгляд Дженсена, который хоть и не замедлил шаг, но все же повернул голову.

Холодный короткий взгляд, в котором не было ничего, кроме брезгливости и презрения. Ни гнева. Ни ненависти. Чуть-чуть приукрашенное отвращением, но все равно - безразличие. Самое страшное, что можно себе представить.

Кажется, прежде чем отпустить, Джареда все же приложили несколько раз, причем весьма ощутимо. Он не пытался дать сдачи, закрывался абсолютно машинально, и думал лишь об одном: похоже, они с Дженсеном вкладывают в понятие измены слишком разный смысл. И то, что произошло сейчас… Дженсен не простит. Никогда. И разговорами уже ничего не исправить.

Глава 10.

-...в пятницу. С речью от имени братства должен был выступать Веллинг, ты его заменишь. С общей частью все понятно, можешь взять у Тома заготовки. Под конец дашь ненавязчивое опровержение этому пасквилю. Тон – легкая доброжелательная ирония, смысл – мы открыты для всех, но не все это ценят; пара шуток, но без неуместной веселости, главное - донести до присутствующей прессы, что, хотя мы и не придаем значения злобной клевете, но мириться с подобным отношением в дальнейшем не намерены. Да, и ты – не гей. Дьявол, что бы такого еще с твоей смазливой мордой сделать... Ладно, есть вещи, с которыми остается только смириться. Завтра принесешь мне текст, я посмотрю.

- Мистер Харрис, у меня создается впечатление, что вы меня не расслышали. Все, написанное в статье – абсолютная правда. И я - гей.

- Господи, Эклз, нашел, чем гордиться! Да кого, к чертовой матери, интересует твоя правда?.. Впрочем, вы, молокососы, действительно совсем распоясались в своей Дельте; ничего, вот пройдет бал, имейте в виду – конец вашей вольнице. Вы мне по три раза в день драг-скрин делать будете, а тот, у кого в койке обнаружится ссыкуха младше восемнадцати, вообще вылетит из университета без права на восстановление!..

- Мистер Харрис...

- Что?! Ты хочешь еще раз порадовать меня новостью, что ты гей? Так я уже понял! Дженсен, бог ты мой, ну не будь уже совсем идиотом. Держал себя в рамках приличий пять лет - и вдруг разошелся... Сказал бы раньше, есть же нормальные закрытые клубы!

- Сэр, при всем уважении...

- Помолчи. Я тебя выслушал, будь добр ответить мне тем же. Итак, в пятницу ты выступаешь с речью. Возможно, потом еще пара интервью в каких-нибудь приличных изданиях... Да, и не вздумай распускать язык по собственной инициативе, больше никаких несанкционированных откровений – надеюсь, это понятно. Так, теперь по поводу свадьбы...

- Свадьбы?..

- Полагаю, ждать окончания твоего обучения в сложившейся ситуации не стоит, промедление лишь подогреет слухи. Полагаю, пару месяцев нам хватит, чтобы все подготовить. Да и эта чертова сука Эстер, того и гляди, к праотцам отправится, и тогда все ее миллионы в буквальном смысле пойдут коту под хвост, на содержание какого-нибудь приюта для этих блохастых тварей... Но Данниль она любит, и значит, вы сможете рассчитывать на очень приличный свадебный подарок; а если удастся ее достаточно растрогать – возможно, и по завещанию что-нибудь перепадет. Кстати, навестите ее в следующие выходные. Хоть раз в жизни направите свою кипучую энергию в правильное русло; надеюсь, в тебе хватит гетеросексуальности, чтобы обаять старую деву?

- Мистер Харрис, я не вполне понимаю...

- Боже, Дженсен... Ну что ты не понимаешь? Что тебе предоставляется еще один шанс? Так вот, предоставляется. Почему? Дженсен, все мы совершаем ошибки и делаем глупости, особенно по молодости. Это не всем сходит с рук, но иногда можно и нужно сделать исключение. Я знал и уважал твою мать, я не хочу, чтобы ее сын так же глупо испортил себе жизнь, как она когда-то. И потом... Ты прости мне мой невольный цинизм, но это даже неплохо, что все так получилось. Потому что теперь ты точно никогда и ни в чем не сможешь упрекнуть мою дочь.

- Я и без того никогда и ни в чем не упрекал Данниль.

- Вот и еще одна причина, почему я не вижу необходимости слишком жестоко наказывать тебя. У вас получилось найти общий язык; учитывая ее характер, это уже достаточное наказание, ха. В любом случае, она по-своему привязана к тебе, а ты, я знаю, очень хорошо относишься к ней. Поверь старику, для счастливой семейной жизни этого более чем достаточно. Кстати, она уже звонила и просила за тебя.

- Спасибо. Ей.

- Все, Эклз. Иди. Завтра жду текст речи. Да, если тебя будут доставать газетчики...

- Я понял.

- Вот и хорошо. Иди.

...

- Боже, ну за что мне все это... Мало мне было проблем с дочерью, прости господи... теперь еще и зять - педик. Господи, ну за что, а?..

***

Потолок был серым. В углу – неопрятный комок паутины, которая словно дышала под струями воздуха из этого долбаного кондиционера. Надо его просто вырубить к чертовой матери, ночи уже достаточно холодные. Кстати, крайне верно подмечено – холодные. Потому что теперь уже никто не будет прижиматься, согревая своим телом. Почти над самой кроватью – обвалившаяся штукатурка. Интересно, почему Джаред не замечал этого раньше? Ах да, он никогда не смотрел в потолок. Даже когда у него была такая возможность. Смотреть в глаза того, кто в эту минуту с тобой, и видеть, как в них загораются звезды - это всегда было более важным. Ну что ж, теперь у него будет много времени, чтобы в полной мере насладиться деталями интерьера. Не будет больше никаких глаз. Кстати, всего остального – тоже.

Падалеки не знал, сколько времени провел, лежа на кровати и изучая облупившуюся штукатурку на потолке. Он словно выпал из реальности и погрузился в мертвый вакуум, в котором для минут и часов просто не было места. Как и для чувств. И для мыслей.

Впрочем, нет - одна мысль размеренно стучала в висках эхом слишком молодого и слишком живучего сердца. Доигрался. Доигрался. Доигрался...

И можно хоть голос сорвать, утверждая, что «не хотел»... Какая теперь разница?

Джаред всегда гордился, что ему неизменно удавалось выпутываться из любых неприятностей с минимальными потерями; сейчас он впервые в жизни об этом пожалел. Потому что пока не нарвешься хотя бы один раз так, чтобы по собственной вине и действительно всерьез, в глубине души сохраняется наивная детская убежденность – с тобой никогда не произойдет ничего по-настоящему плохого. Как бы все ни было ужасно, в последний момент обязательно появится человеколюбивый коп, которому почему-то будет не насрать на оглушенного мальчишку в руках двух громил; из ниоткуда примчится Ники с залогом и командой спецназа; Энди не захочет подавать заявление об изнасиловании, а потом невероятно вовремя увлечется Вегой... Надежда, что Дженсен с легкостью все поймет и простит – из этого же списка, верно?..

Падалеки всегда считал свои приключения охренительным жизненным опытом. Ну что ж, пора понять – он ошибался.

Для того чтобы научиться делать выводы из позитива, для начала надо по самое не хочу нажраться дерьма. Пережить предательство - чтобы начать ценить доверие и верность. В полной мере насладиться последствиями собственной глупости – чтобы привыкнуть задумываться о том, к чему могут привести твои слова и поступки. Раз за разом нарываться на безразличие и равнодушие, чтобы понять - в этом мире тебе никто ничего не должен.

Разумеется, в этом есть своя прелесть – пребывать в счастливом неведении относительно того, как на самом деле обстоят дела за пределами твоего личного придуманного мирка, в котором плохие вещи происходят только с плохими людьми, а хорошие люди всегда находят выход из самой сложной ситуации. И вполне возможно, кому-то посчастливится прожить до глубокой старости, так ни разу и не столкнувшись с реальностью.

Только жить подобным образом – значит, вечно балансировать на грани. И, если сорвешься, падать будет безумно больно. А еще, летя в пропасть, ты рискуешь разрушить все то, что было тебе дорого, что составляло смысл твоей глупой удобной жизни...

По крайней мере, Джаред – разрушил. И некого в этом винить, кроме себя. В очередной раз. Впрочем, как всегда.

За окном сгущалась темнота. Падалеки лежал и смотрел в потолок.

«Господи! Они убили Кенни!!! Сволочи!!!»

…Почему-то этот рингтон Дженсену понравился. Ну, не то чтобы понравился, но он вполне добродушно хмыкнул и покачал головой, когда в том баре, в Палм-Спрингс, Падалеки неожиданно позвонила Мэган. А потом преувеличенно серьезно заметил, что налицо интеллектуальный рост, раз от Бон Джови Джаред уже дорос до Саус-парка...

- Слушаю.

Разговаривать не хотелось. Ни с кем. Как и смотреть на номер абонента. Может, вообще выкинуть этот долбанный телефон к чертовой матери?

Вот только молчание в трубке словно прошлось наждаком по нервам. И заставило взвиться над кроватью, садясь еще за секунду до того, как раздался ровный спокойный голос:

- Где ты?

Во всем гребаном Лос-Анджелесе внезапно закончился воздух.

- Здесь… в смысле, в мотеле… Дженс…

- Открой.

Никогда в жизни Джаред не передвигался так быстро. Он еще и сам не успел осознать, что делает – а уже замер перед настежь распахнутой дверью, не зная, что думать и чувствовать, потому что с другой ее стороны действительно стоял Дженсен.

Джинсы, футболка, кожаная куртка. Может, его все же выгнали из этого проклятого... может, он пришел…

Глупые, отчаянные мысли захлестнули волной, вновь лишая возможности дышать.

- Ну что ж ты в темноте-то сидишь? – короткий равнодушный вопрос, два шага в комнату, щелчок выключателя.

Свет ударил по глазам, Джаред автоматически заслонился рукой. Он уже понял, что ошибся. Блядь, ну почему он всегда ошибается, что бы ни думал и что бы ни делал…

Падалеки машинально последовал за Дженсеном. Так уже было, всего несколько дней назад, но в этот раз Эклз вряд ли позволит снять с себя куртку.

Джаред тяжело опустился на кровать. Он смотрел в пол, поднять глаза было не просто стыдно – до одури страшно. Дженсен остался стоять, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

- Джаред, я пришел попрощаться.

Голос спокойный и равнодушный. Как обычно. У Дженсена Эклза, студента юридического факультета Калифорнийского университета, будущего партнера в фирме и жениха мисс Данниль Харрис, всегда такой голос.

Джаред медленно поднял голову. Глаза Дженсена, это наваждение дягиля и полыни, эти темные зеленые омуты - не были пустыми, нет. Просто в них внезапно появилось нечто, отделяющее настоящего Дженсена от внешнего мира. Заслон. Преграда. Стена. Нет, пожалуйста, только не так. Джаред не умеет понимать его, он может его только чувствовать… Но он не в состоянии чувствовать сквозь стены.

Пожалуй, последний раз что-то похожее Джаред переживал в ту ночь, когда до него дошло, что Блонди уехал. Высасывающая все пустота, закручивающаяся тугой спиралью где-то в сердце. Самое время было оправдываться, что-то объяснять... Но он просто не нашел, что сказать. Да и не факт, что смог бы.