То есть это значит “нет”? Черт… - хрипло выругался Том и нервно схватился за голову

Мне вдруг стало жаль этого человека, со всеми его косяками и говнистым характером. Но я же не виноват, что вот так… Что не склеивается… Мы не можем быть парой, вместе у нас ничего не получится.

Знаешь, что? – вдруг подскочил он ко мне и посмотрел прямо в глаза.

Что? – испуганно спросил я.

Пошел ты!

На этом слова закончились, и я почувствовал, как холодные ладони обхватили мое лицо, а затем горячие, просто раскаленные губы впиваются в мои.

От шока я забыл, как дышать. Все мое тело расслабилось, я перестал чувствовать холод. Трюмпер целовал меня страстно, больно, мои ноги подкашивались. Я не мог сказать вообще ничего, не мог промычать или оттолкнуть этого подлеца.

Неожиданно стало безразличным все, что я говорил ранее. Но гордость, мать ее, придала мне сил.

Я оттолкнул этого маньяка, вереща:

Ты что, бл*дь, делаешь?! Охр*нел?!

Ты мне уже надоел, истерик! Я вижу, что ты строишь из себя. Вижу, как тебя ломает, когда я рядом. Прекрати этот цирк, Каулитц!

Я чуть было не упал в обморок от такой наглости. Глядя на злого Трюмпера, который казался сейчас таким уверенным и мужественным, я беззвучно открывал и закрывал рот, но обвинить в клевете этого дебила не мог.

Желтый свет окон освещал его лицо, позволяя лучше рассмотреть взволнованное выражение, поблескивал в темноте пирсинг, который он лихорадочно теребил языком. Небрежно свисали с плеч дреды, нахлобученная кепка придавала Дредастику еще более неряшливый вид, но такой знакомый...

А мои губы все еще были влажные, я чувствовал горьковатый вкус сигарет во рту, ощущал в воздухе запах одеколона Трюмпера, как будто мне брызнули им прямо в нос. И так, черт возьми, мне стало грустно, так уныло, что я чуть не растекся лужицей по земле.

Это ты псих, - недовольно пробурчал я, сам себя обнимая, чтобы хоть чуть-чуть стало теплее.