И вследствие этого чем требовательнее, тем более он становится любвеобильным

Часто он пытается заглушить с помощью сексуальных эксцессов тягостную внутреннюю

пустоту. Сексуальность, служащая самоудовлетворению за счет партнера или

агрессивному уничижению партнера, легко может перерасти в зависимость и

ревность, однако это не настоящая большая любовь. Также и страстность как

сексуальная зависимость не является признаком настоящей любви. Напротив, у

настоящей любви сексуальность является всегда выражением чувственного отклика и

интимной доверительности со всеми сопутствующими формами игры.

Фрейд, великий психолог и исследователь сексуальной сферы, почти не затронул

основную тему психологии - любовь. Хотя его ученик Теодор Рейк и в особенности

Эрих Фромм и новые психологи определили важное место настоящей любви в

психологии, у некоторых психиатров и неспециалистов все же осталось под влиянием

Фрейда грубое смешение любви и "удовлетворения сексуального инстинкта".

Сердечное чувство воспринимается просто как "сублимация" неудовлетворенного

сексуального инстинкта, как разновидность объезда при запрещенном движении по

улице.

Если же для нас большая любовь, настоящая любовь не является сделкой на рынке

потребностей и потребителей, то вопрос стоит не "Где мне найти большую любовь и

партнера, который бы меня безраздельно любил?", а "Как я способен на большую

любовь?" Ибо событие большой любви предполагает способность к настоящей любви.

То, каков должен быть партнер, вторично, первично то, каким я должен быть сам,

чтобы уметь любить по-настоящему.

Условия настоящей любви выполняет только незначительное число людей. Для

большинства большая любовь остается на всю жизнь иллюзией, т.к. они так и не

смогли научиться этому искусству. Кто не знает идеалов любви, не может постичь

искусство любви. Психологи, верящие в фрейдистскую сексуализацию, не знают этих

идеалов.

Теологи с их набожной робостью по отношению к сексуальности являются, как

моральные противники чувственности, не более чем кастрированными проповедниками

любви. Любовь без чувственности и нежности так же безжизненна, как и свадьба без

музыки.

Кто недоволен, хотя и нуждается в любви, в том, как его любили, сам не готов к

настоящей любви. Удовлетворенности можно научиться. С одной стороны, она

предполагает самоограничение, т.е. довольствование имеющимися - но, конечно, не

подчинение! - и, с другой стороны, самодоверие, т.е. уверенность в собственных

силах.

Этот ответ может неприятно удивить тех, кто ищет "идеального партнера", ибо

настоящая любовь возникает благодаря идеалам самоосуществления. Идеалы, с одной

стороны, представляют собой внутренние условия: самодоверие, а также скромность,

а, с другой стороны, способы поведения по отношению к партнеру: терпимость,

готовность помочь, искренность и прежде всего доброжелательность. Но эти

предпосылки потому так тяжело постичь, что подходящие в качестве примера люди не

раскрывают интимную сферу своей настоящей любви. Образы людей, которые может

каждый увидеть, например, диктор отдела новостей или популярный певец, не

являются образцами для подражания. И несмотря на это, звезды популярности

(певцы, телеактеры) на телевидении и в журналах выдаются в качестве образцов,

так как и потому что ими восхищается публика.

Подобные личности часто особенно нескромны, даже если они и выдают себя щедро на

публику в качестве таковых. Явный признак нескромности и нелюбви - это

стремление так называемых "сливок общества" заполнить тиражные издания фактами

своей интимной жизни и утвердить в автобиографической форме мнение, что они

совершенно не способны к интимности, которую следует скрывать от других.

В обществе, где все, даже обученное интимное поведение, служит для того, чтобы

играть импонирующую роль, исчезает скромность и тем самым естественность и

способность любить.