Семья в настоящее время

Возможно, читатель помнит, что в главах II и III мы рассмотрели семью эпохи матриархата и эпохи патриархата и связь семейных отношений в эти эпохи с этикой отношений между полами. В данной главе мы вновь обращаемся к вопросам, связанным с семьей, чтобы сформулировать разумные ограничения сексуальной свободы. Мы довольно долго занимались тем, что изучали связь между понятием секса и понятием греха, связь, которая была такой ясной для первых христиан; правда, благодаря им эта идея стала избитой до невозможности и нашла свое воплощение в непосредственных суждениях каждого из нас. Но я больше не намерен заниматься теологической точкой зрения, согласно которой в половых отношениях есть нечто низменное и нечистое и только в браке, где есть дети, эти отношения становятся лучше.

Теперь мы перейдем к изучению вопроса, какова степень стабильности половой связи, необходимой для соблюдения интересов детей, иначе говоря, к рассмотрению семьи как результату устойчивого брака. Сразу скажем, что этот вопрос очень не простой. Ясно, что у ребенка как члена семьи есть и другая альтернатива, например, оказаться найденышем и воспитываться в одном из детских домов, в котором уход за детьми и их воспитание находятся на высоком уровне, недоступном большинству семей.

Мы рассмотрим также, насколько существенно важно участие отца в жизни семьи; напомним читателю, что лишь с точки зрения отца сохранение женской чести существенно необходимо для существования семьи. Мы должны будем рассмотреть, какое влияние оказывает семья на психологию ребенка; заметим, что Фрейд видел это влияние в несколько мрачном свете. Мы должны также рассмотреть воздействие экономических отношений на то, как велика или мала роль отца в семье. Мы попытаемся ответить на вопрос, желаем ли мы, чтобы государство взяло на себя функции отца или даже, как предлагал Платон, функции обоих родителей. Даже если предположить, что наилучшими условиями для развития ребенка будут такие, при которых о нем заботятся его отец и мать, нам все‑таки необходимо рассмотреть случаи, когда один из родителей – а иногда и оба – должен быть лишен родительской власти или же когда ребенок остается у одного из родителей.

Среди выступающих против свободы половых отношений есть те, кто пытается обосновать свою позицию теологически; они обычно утверждают, что развод противоречит интересам ребенка. Хотя теологическое обоснование налицо, но налицо также и лицемерие теолога, что видно хотя бы из того факта, что он нетерпимо относится как к разводу, так и к противозачаточным средствам и что для него совершенно все равно, является ли один из родителей сифилитиком и не заразит ли он ребенка. В такого рода случаях, когда интересы маленьких детей защищают с пафосом и со слезой в голосе, ясно, что за всем этим скрывается жестокость. Вопрос о том, как согласовать интересы ребенка и его родителей, должен решаться без предрассудков и при условии понимания, что ответ на него с самого начала не является очевидным. Здесь мы сделаем остановку, так как желательно рассмотреть вкратце уже известные нам вещи.

Семья существовала еще до появления человека, и ее биологическая функция заключается в том, что для выживания ребенка необходима помощь отца во время беременности и кормления ребенка грудью. Однако и в случае туземцев, живущих на Тробриандских островах, и в случае человекообразных обезьян эта помощь совсем другого рода, чем та, которую оказывает отец в современном цивилизованном обществе. В примитивной семье отец не догадывается о том, что его ребенок имеет биологическую связь с ним, для него он просто был рожден его женой, которую он любит. Для него это факт, поскольку он видел, как жена рожала ребенка, и именно благодаря этому факту появляется инстинктивная связь между ним и ребенком. Он не видит никакой биологической необходимости в том, чтобы его жена не изменяла ему, хотя он, без сомнения, испытывает инстинктивное чувство ревности, когда ее измена становится фактом. На этой стадии развития общества у отца еще не появилось чувство собственности на своего ребенка, потому что ребенок – собственность жены и ее брата; отцу остается только любить ребенка и заботиться о нем.

Но по мере того, как человек становился все более разумным существом и начал рано или поздно вкушать плоды с древа познания добра и зла, он осознал, что ребенок происходит от его семени и что теперь от г должен быть уверен, что его жена честная женщина. Жена и дети становятся его собственностью, причем по мере развития экономических отношений весьма ценной собственностью. В том, чтобы заставить жену и детей уважать и бояться его, он получает поддержку со стороны религии. Важно, чтобы дети никогда не забывали о своем страхе перед отцом, поскольку со временем, когда он станет старым и слабым, а они – молодыми и сильными мужчинами, этот страх поможет ему сохранять над ними свою власть. В десяти заповедях этот предмет трактуется двусмысленно; следовало бы эту заповедь читать так: «Почитай отца твоего и твою мать, ибо дни их могут быть долгими под солнцем». Ужасное преступление отцеубийства, которое мы находим в древних цивилизациях, показывает, какие огромные усилия были затрачены, чтобы преодолеть искушение совершить его. Это и другие преступления, например, каннибализм, уже не вызывают у нас священного ужаса, потому что наше воображение отказывается представить нам что‑либо подобное.

Семья достигла своего расцвета на заре цивилизации, с возникновением пастушеских и сельскохозяйственных общин. Для большинства членов общины применение, рабского труда было невозможно и поэтому самый простой способ получения рабочих рук состоял в том, чтобы родить их. Вот здесь‑то и потребовалась помощь религии, которая объявила семью священной, чтобы поддержать власть отца над работающими детьми. Отсюда со временем родилась идея первородства, которая укрепляла власть главы племени или клана; отсюда же ведут свое происхождение и королевская власть, и аристократия, и даже идея божества, поскольку Зевс, например, был отцом богов и людей¹.

Хотя это и не совсем правильно, с развитием цивилизации возрастало и значение семьи в обществе. Однако, достигнув своего максимума, это значение пошло на убыль, так что теперь в западном обществе от него осталась только тень былого влияния. Причины этого явления связаны отчасти с развитием экономики, отчасти с развитием культуры. Даже во времена своего расцвета рамки семьи были тесны для горожан и моряков. Во все времена, за исключением нашего, торговля служила развитию культуры, поскольку благодаря торговым связям люди знакомились с обычаями и порядками в других странах и становились свободными от племенных предрассудков. Между прочим, у греков, которые занимались морскими перевозками, семейное рабство было развито в меньшей степени, чем у их современников. Другие примеры того, как море раскрепощает психологию людей, мы находим в Венеции, Голландии и Англии времен королевы Елизаветы. Впрочем, это к делу не относится, поскольку нас интересует случай, когда один из членов семьи уезжает куда‑то надолго. При этом он уже не испытывает на себе влияние семьи, а в семье на одного работника становится меньше.

С развитием цивилизации возрастает приток сельского населения в города, и это также ослабляет семью, как и уход из семьи кого‑либо из ее членов. Рабство также ослабляло семью, особенно если это касалось низших классов общества. Рабовладельцу были безразличны семейные отношения его рабов; по своей прихоти он мог разлучить жену с мужем или, наоборот, мужа с женой. Он мог иметь половые отношения с любой рабыней, которая ему понравилась. Однако семьи из аристократического класса оставались нерушимыми, так как для них доброе имя и честь семьи много значили; для этих семей много значит также успех в борьбе кланов, пример этого – борьба между Монтекки и Капулетти, которая была характерна для античного города или для Италии времен конца средневековья и эпохи Возрождения. Закат аристократии начался еще в первые века Римской империи и усилился благодаря победе христианства, первоначально религии рабов и пролетариев, над языческой религией. Ослабление семьи связано с тем фактом, что первые христиане относились к семье враждебно; в этических нормах, по которым они жили, семье отводилось также мало места – если взять другие существовавшие тогда религии, – как и в буддизме. В этике христианства самое главное – это связь души человека с Богом, а не связь людей друг с другом.

Пример буддизма показывает, как ошибочно видеть причины возникновения религии в изменении экономических отношений. Хотя я не так хорошо знаком с историей Индии времен буддизма, я не думаю, что экономические причины влияли на души людей, когда они принимали эту религию; более того, я весьма сомневаюсь, что такие причины вообще существовали. В течение периода наибольшего распространения буддизма, это была в основном религия принцев, для которых семейные отношения значили гораздо больше, чем для других классов. Тем не менее презрение к миру и попытка обрести спасение от ига повторных рождений стали всеобщими. Заметим, что в буддийской этике семье отводится очень мало места².

Великие основатели религий – за исключением Магомета и Конфуция, учение которого вряд ли можно назвать религиозным, – не уделяли большого внимания социальным и политическим вопросам; их главная цель была побудить людей к самосовершенствованию путем дисциплины, медитаций и самоограничения. Эти религии, возникшие в историческое время и противостоящие уже существовавшим религиям древности, носили индивидуалистический характер и стремились убедить людей в том, что долг человека состоит в достижении душевного покоя. Разумеется, эти новые религии настаивали на

том, что человек должен выполнять возложенные на него обязанности, поскольку он является членом общества, но при этом формирование новых отношений не рассматривалось как необходимое. И это особенно верно в отношении христианства, где мы наблюдаем противоречивые взгляды на семейный вопрос. Например, в Евангелии мы читаем: «Всякий, кто любит отца и мать больше, чем Меня, не достоин Меня», а это, по сути дела, означает, что человек должен делать то, что он считает правильным независимо от того, будут ли родители рассматривать его поступки плохими. Такая точка зрения в Древнем Риме или в старом Китае не нашла бы последователей.

В христианстве влияние индивидуализма распространялось медленно, но оно постепенно ослабляло связи между людьми, особенно между такими, которые привыкли размышлять и воспринимать все всерьез. Это влияние гораздо слабее в католицизме, чем в протестантстве, поскольку в последнем действует безумный принцип: на первое место ставится не человек с его интересами, а подчинение Богу. На практике это означает подчинение велениям собственной совести, которая действует у разных людей по‑разному. В результате иногда возникает конфликт между велениями совести и требованиями закона. При этом истинный христианин испытывает глубокое уважение к тем людям, которые следуют велениям совести, а не букве закона[22]³. В древних цивилизациях отец был чем‑то вроде бога; для христиан Бог есть Отец, и это, конечно, привело к ослаблению реального авторитета одного из родителей.

Распад семьи, наблюдающийся с недавних пор, безусловно, обязан продолжающейся промышленной революции, но начался этот распад тогда, когда у людей появились индивидуалистические настроения. Они проявляются в том, что молодые люди отстаивают свое право жениться на тех, кто им нравится, даже если с их выбором не согласны родители. Не существует также обычай приводить жену в дом, где живут родители. Теперь сыновья покидают родительский дом после того, как они получили образование.

В начале промышленной революции на фабриках наряду со взрослыми работали также и маленькие дети. Если они не умирали от тяжелой работы и ужасных условий труда, они приносили в семью дополнительный доход. Однако с принятием фабричного закона⁴ детский труд на фабриках был запрещен, несмотря на протесты родителей. С этого момента дети из источника дохода превратились в обузу. Примерно в это же время появились противозачаточные средства и началось падение рождаемости. Здесь будет кстати заметить, что у людей во все времена было столько детей, сколько они могли себе позволить – не больше, но и не меньше. По‑видимому, это справедливо в отношении австралийских аборигенов, ткачей из Ланкашира и даже британских лордов. Я не намерен отстаивать эту точку зрения теоретически, но она не так далека от истины, как это могло бы показаться.

В настоящее время положение семьи оказывается во многом связано с действиями государства. Во времена своего расцвета семья состояла из главы семьи, престарелого патриарха, его многочисленных взрослых сыновей, невесток, внуков и даже иногда правнуков, живущих в одном доме, объединенных общими хозяйственными интересами и противостоящих внешнему миру так же, как противостоят остальным странам граждане современного милитаристского государства. Теперь семья состоит из отца, матери и детей, не достигших совершеннолетия; дети обязаны посещать школу – там они проводят бóльшую часть своего времени – и изучать то, что государство считает необходимым, даже если родители с какими‑то положениями не согласны. Впрочем, есть еще не подчиненная государству религия. Если власть главы семьи в Древнем Риме простиралась до того, что от него зависела жизнь и смерть ребенка, то теперь глава семьи в Великобритании может быть привлечен к суду за жестокое обращение с ребенком, если ему вздумается, как в былые времена, дать строптивому чаду строгий урок хорошего поведения. Сейчас государство взяло на себя заботу о здоровье ребенка и даже дает средства на содержание детей в необеспеченных семьях. Таким образом, значение роли отца в семье сведено до минимума, поскольку часть его обязанностей взяло на себя государство.

Развитие цивилизации всегда приводит к этому результату. Если в примитивном обществе отец поддерживает благополучное существование семьи и защищает мать и детей от возможного насилия, то теперь последняя функция уже относится к компетенции государства. Даже если у ребенка умер отец, убийство ребенка столь же маловероятно, как и в том случае, если бы его отец был жив. Впрочем, в богатых семьях для благополучного существования детей иногда выгодна ранняя смерть отца, потому что все его деньги переходят к детям. Однако в тех семьях, которые живут за счет зарплаты отца, благополучие семьи зависит от его заработка, хотя общество может оказывать гуманитарную помощь таким семьям в случае потери кормильца. Только в средних классах роль отца по‑прежнему велика, поскольку он благодаря занимаемому положению имеет возможность дать своим детям дорогостоящее образование, которое в свою очередь позволяет им сохранять положение в обществе; если отец умирает, когда дети еще маленькие, то вероятность того, что дети опустятся на несколько ступенек ниже по общественной лестнице, велика. Впрочем, вероятность этой прискорбной ситуации значительно уменьшается благодаря пожизненному страхованию – заботливый отец может оставить детям средства после своей смерти.

В современном мире большую часть своего времени, отцы проводят на работе, так что они очень редко общаются со своими детьми. Утром они так торопятся на работу, что им даже некогда перекинуться парой слов со своим ребенком; когда они возвращаются вечером домой, дети уже обычно спят. Я от кого‑то слышал, что дети называют своего отца «мужчиной, который приходит по выходным дням». Отец практически не принимает участия в серьезном деле воспитания своих детей, которым наряду с матерью занимаются дипломированные педагоги. Конечно, несмотря на недостаток времени для общения с детьми, отец любит их и проводит с ними время, когда он им располагает. По воскресеньям в бедных кварталах Лондона часто видишь, как отцы гуляют со своими детьми; очевидно, отец и дети рады этой возможности, которая появилась на очень короткое время. Но какое бы значение ни придавал этой возможности отец, ребенок видит в ней своего рода игру и не придает ей большого значения.

В верхнем классе и в среде высокообразованной интеллигенции воспитанием детей, пока они маленькие, обычно занимаются няни и гувернантки, а затем детей отправляют учиться в закрытые частные школы, так что у отцов не остается никакой возможности оказать влияние на их воспитание. Это влияние гораздо сильнее, когда отец ребенка рабочий. То же самое можно сказать и о тесном личном контакте между матерью и ребенком, который гораздо глубже и интимнее в семьях рабочих, чем в богатых семьях. И в богатой семье отец по выходным дням играет с ребенком, но он, конечно, оказывает гораздо большее влияние на воспитание своего ребенка, чем это может позволить себе рабочий. У богатого отца есть возможность тратить на ребенка больше денег и выбрать для него престижное учебное заведение, но его интимный контакт с ребенком обычно носит несерьезный характер.

Когда же ребенок становится юношей, между ним и родителями обычно назревает конфликт, поскольку юноша считает, что теперь он в состоянии сам управляться со своими делами; однако родители, озабоченные его судьбой, не позволяют ему это сделать – кроме искренней озабоченности, под этим иногда скрывается желание проявить свою родительскую власть. Обычно в юношеском возрасте приходится самому решать некоторые вопросы из области морали, но родители считают, что решение таких вопросов должно быть предоставлено им одним. Юноша, хорошо знающий, как догматичны и несправедливы их суждения, редко советуется с ними и предпочитает идти своим путем. В результате получается, что на этой стадии развития помощь родителей оказывается минимальной.

Итак, мы познакомились со всеми теми факторами, которые ослабляют влияние современной семьи. Теперь нам предстоит рассмотреть, почему семья все еще достаточно жизнеспособна. В настоящее время семья все еще сохраняет свое значение только по одной и никакой другой причине, потому что благодаря ей у людей появляются родительские эмоции. Родительские эмоции – и у мужчин и у женщин – вероятно, гораздо важнее, чем какие‑либо другие, потому что они побуждают людей к решительным действиям. И мужчины и женщины, когда у них появились дети, строят свою жизнь с оглядкой на них; благодаря детям у самых обыкновенных мужчин и женщин исчезают эгоистические интересы, по крайней мере, они сильно ослаблены; наиболее ярким примером такого поведения является пожизненное страхование.

Лет сто тому назад в книгах по политэкономии человек как участник производства никогда не рассматривался как семьянин. Авторы этих книг, конечно, допускали, что у него могут быть дети, но они считали – как само собой разумеющееся, – что экономической конкуренции между отцом и сыном быть не может. Мотивы хозяйственной деятельности, которые находятся в центре внимания классической политической экономии, разумеется, не могут объяснить, почему люди хотят застраховать свою жизнь. Однако политэкономии следовало бы обратить внимание на психологические мотивы деятельности, поскольку желание обладать собственностью весьма сильно связано с родительскими чувствами. Риверс⁵ даже делает далеко идущее предположение, что частная собственность является результатом семейных отношений. В качестве примера он приводит некоторые виды птиц, которые на время выхаживания птенцов закрепляют за собой определенный участок территории. Мне кажется, многие согласятся со мной, что инстинкт к приобретательству ощущается особенно остро, когда у вас появляются дети. Конечно, инстинкт этот заложен в подсознании и проявляется совершенно непроизвольно. Именно поэтому семья играет такую важную и еще не полностью осознанную роль в развитии экономики; во всяком случае только интересы семьи заставляют людей делать сбережения.

В семье иногда возникает непонимание между отцом и детьми. Отец, упорно занимающийся своим делом, может сказать своему бездельнику сыну, что он работал всю жизнь как вол ради своих детей. Между тем, сын был бы очень доволен, если бы отец подписал чек на небольшую сумму и вместо нотаций поболтал с ним; такой ход дела нравится ему больше, чем большое наследство в отдаленном будущем. Кроме того, сын подумает – не исключено, что правильно, – отец ездит в свою контору по привычке, а не из любви к детям. Сын еще подумает, что его отец лицемер и жулик, а отец подумает, что его сын ни на что негодный бездельник. Безусловно, сын относится к отцу несправедливо. Ведь он видит в отце зрелого мужчину с вполне сформировавшимися привычками и ему невдомек, благодаря каким, иногда неосознанным, мотивам у отца появились эти привычки. Возможно, отец в молодости был очень беден и, когда у него родился первенец, он поклялся, что его сын никогда не испытает в жизни то, что пришлось испытать ему. Такого рода решения становятся доминантой поведения, благодаря таким мотивам семья становится мощной силой.

Если посмотреть на семью глазами ребенка, то станет ясно, что только от родителей он может получить заботу и ласку, которые получают и его братья и сестры. С одной стороны, это хорошо, с другой – нет. Но я не хочу рассматривать здесь вопросы влияния семьи на психологию детей и на формирование характера. Например, дети, воспитывавшиеся без родителей, могут отличаться от обычных детей как в лучшую, так и в худшую сторону. Все эти вопросы я буду обсуждать в следующей главе.

В аристократическом обществе, как и в любом другом, признающем за отдельными лицами привилегированное положение, семья, из которой выходят выдающиеся личности, имеет свою историю. Опыт показывает, что выходцы из семьи, носящие фамилию Дарвин, гораздо более способны к научной работе именно по этой причине и что, вероятно, они были бы менее способны, если бы носили фамилию Снукс. Полагаю, если бы родившийся ребенок носил фамилию матери, отмеченный мною эффект остался бы в силе. Вообще говоря, совершенно невозможно оценить влияние наследственности и влияние среды, но я убежден, что семейные традиции играют весьма значительную роль в тех явлениях, которые Гальтон⁶и его ученики объясняют влиянием наследственности. В качестве примера влияния семейной традиции можно, по– видимому, привести Сэмюела Батлера⁷, который выдвинул теорию неосознанной памяти и развивал неоламаркистскую теорию наследственности. Дело в том, что именно в силу семейной традиции он ввязался в спор с Чарлзом Дарвином. Кажется, его дед находился в ссоре с дедом Дарвина, а его отец – с отцом Дарвина, так что ему сам Бог велел спорить с Дарвином. В результате пьеса Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу»⁸ обязана своим идейным содержанием тому факту, что дед Дарвина и дед Батлера были неуравновешенными людьми.

Возможно, вся великая притягательная сила семьи в наши дни широкого использования противозачаточных средств заключается в том, что благодаря ей на свет появляются дети. Ведь если бы мужчина был лишен возможности передать своему ребенку какую‑либо собственность и если бы у него не возникало чувство нежной привязанности к нему, он вряд ли бы стал зачинать ребенка. Возможно, изменения в экономике приведут к тому, что главой семьи будет только мать и она одна будет воспитывать ребенка, но я не буду рассматривать такую семью, потому что для такой семьи не существует понятия о женской чести. В данной работе я рассматриваю только семью, которая основана на нерушимом браке. Мне кажется, может так случиться, что отец полностью утратит в семье свою главенствующую роль, кроме семей богачей, если предположить, что богачи будут и при социализме. В этом случае женщинам придется поделиться своей властью над детьми с государством. Они будут иметь столько детей, сколько пожелают, причем тогда в результате случайных половых связей будет невозможно определить, кто отец ребенка. Если дело пойдет таким образом, в психологии и мотивах деятельности мужчин произойдут такие глубокие изменения, о которых даже невозможно что‑либо сказать.

Лично я не осмелюсь предполагать, будет ли это плохо или хорошо. Во всяком случае ясно, что в жизни мужчины уже не будет той мощной эмоции, которая по своему значению сравнима только с половой любовью. Да и это чувство станет всего лишь тривиальным. Мужчины потеряют интерес к тому, что будет после их смерти, они станут менее активными и, вероятно, будут раньше уходить на покой. У них пропадет интерес к событиям и к истории, потому что этот интерес уже не будет поддерживаться семейной традицией. В то же время в них могут проснуться самые зверские инстинкты, на которые только способен цивилизованный человек; что‑то вроде тех чувств, которые появляются у белого человека, когда он видит, как цветные плохо обращаются с белыми женщинами и детьми. Вероятно, у мужчин пропадет желание воевать, как и желание приобретать. Однако едва ли возможно оценить как хорошее, так и плохое влияние возможных изменений; очевидно только, что это влияние будет глубоким и далеко идущим. Впрочем, патриархальная семья все еще сохраняет свое большое значение, хотя сомнительно, что так будет продолжаться долго.

Date: 2015-09-03; view: 305; Нарушение авторских прав