Глава 31. Через несколько часов я использовал свое право на один телефонный звонок и позвонил Лойс

Через несколько часов я использовал свое право на один телефонный звонок и позвонил Лойс. Она ответила. По ее голосу я понял, что она знает, где я нахожусь. Должно быть, ей сказал шеф.

Лойс сломалась. Она всхлипнула и судорожно вздохнула.

– Я твердила себе, что не заплачу. Господи Боже. Погоди секунду. – Она высморкалась и снова всхлипнула.

У меня внутри словно все кровоточило. Я весь дрожал. В голове у меня стучало, какого черта я дожидался Кайла на дороге, как я мог допустить, чтобы меня там увидели?

Лойс сказала:

– Я хочу тебе задать вопрос, Лоренс. Та история, которую ты мне рассказал про свою жену… Почему ты не сказал, что захватил с собой пистолет? Как ты мог целиться в свою жену, когда твой сын прятался позади нее?

– Лойс, пожалуйста…

Лойс повысила голос:

– Просто ответь мне. Как ты мог?

Продолжение все того же допроса. Думается, если набрать и выстроить в цепочку достаточно совпадений, проследить какое‑то количество поступков любого человека, то обязательно выявятся какие‑то подозрительные схемы.

– Почему ты вызвал меня в хижину? Как ты мог не заметить Макса, пока я не приехала? Ну, каким образом? Просто ответь мне, черт бы тебя побрал! – Я услышал, как отчаянно она плачет.

Я наклонился к телефону и сказал негромко:

– Ты обвиняешь меня в том, что я убил Макса?

Лойс сопротивлялась, всхлипывая в трубку.

– Я просто прошу тебя быть со мной честным. Ты сжег свою хижину?

– Нет.

– Но заявку на получение страховой премии ты, однако, заполнил, верно?

– Да.

– Зачем?

– Не знаю…

Полицейский указал на часы.

– Лойс, послушай меня, прошу тебя, пожалуйста. Я не знаю, сколько времени мне полагается на этот звонок. Нужно, чтобы ты подыскала мне адвоката, ведущего уголовные дела.

Лойс заколебалась.

– С какой, собственно, стати?

Я сказал:

– Никакой причины я придумать не могу.

В тишине я услышал, как Лойс справляется с собой. Она сказала:

– Очень надеюсь, что в твоих словах была хоть какая‑нибудь правда. – Ее голос стал спокойнее, но все еще дрожал.

– Будь я виновен, я бы не взял твои деньги. Клянусь тебе на десятке Библий, так я с тобой не поступил бы.

Под вечер я встретился с моим адвокатом, типом по имени Хейден Милс, одетым в плохо сидящий коричневый костюм и разящим дешевым лосьоном. Похоже, он стоил не дорого. Мы разговаривали в моей камере – комнатушке с керамической дырой в углу, выдававшей себя за унитаз, раковиной и металлической кроватью.

Хейден изложил мне вкратце, чего следует ожидать. Я задержан на сорок восемь часов, в течение этого срока я должен предстать перед судьей, мне будут предъявлены обвинения и назначена сумма залога, либо меня освободят. Затем он сказал:

– Для начала пройдемся по вашему допросу полицией. Что конкретно они вам вменяют?

Я сказал:

– Мошенничество со страховкой. И поджог… Это связано с моей попыткой получить страховую премию после пожара, спалившего мою хижину.

Хейден посмотрел на меня скептически:

– И все? Обвинение в попытке получить страховую премию путем обмана? И вас держат здесь за это?

В ту минуту я не мог заставить себя сказать что‑то еще.

Хейден поглядел на дверь камеры.

– Послушайте, если вы не готовы говорить… – Он сделал движение, словно собираясь уйти.

Я сказал:

– Погодите! – Я поглядел на него. – Ладно… есть и еще кое‑что. Меня обвиняют в шантаже.

Брови Хейдена изогнулись.

– Кого?

Когда я произнес имя Кайла Джонсона, Хейден вздрогнул.

– Того самого Кайла Джонсона, который убил свою подружку? Футбольной звезды?

– Того самого.

Хейден наклонился вперед:

– Кайл же мертв.

– Его отец. Эрл. Он меня обвинил.

– В чем конкретно?

Я вздохнул, покачав головой.

– Сколько у вас в запасе времени?

Хейден достал желтый блокнот.

– Столько, сколько потребуется.

Снаружи к двери подошел охранник, открыл окошко и посмотрел на нас. Хейден оглянулся, но охранник ничего не сказал, только оглядел помещение и закрыл окошко. Хейден выждал, и мы вместе слушали глухой звук шагов охранника по холодному бетонному полу, услышали лязг его ключей.

Почему‑то эти звуки заставили меня осознать всю серьезность моего положения. Я был в разводе, разорен и сидел в тюремной камере, ожидая обвинения в мошенничестве и шантаже.

– Вы готовы? – Хейдену пришлось назвать меня по имени, чтобы я посмотрел на него.

Я сказал:

– Я не знаю, с чего начать…

– С начала, обычно это оказывается наилучшим способом.

– С начала… – Я кивнул. – Все началось в Хэллоуин. Была убита девочка… сбита машиной. Она лежала в куче листьев. Вы слышали об этом деле?

Хейден покачал головой.

– Ночью позвонили… Жалоба на лихачество вблизи места, где была найдена девочка. Номер проверили. Машина принадлежала Джонсонам.

– И что произошло?

– Кайл стал потенциальным подозреваемым или, по меньшей мере, мог что‑то знать. Я встретился с мэром и начальником полиции… – Я замялся, сообразив, что вовсе не должен говорить Хейдену все. – Мы решили не называть Кайла как подозреваемого. Он и так уже был предметом всеобщего интереса. В конце недели предстояла игра за выход в полуфинал чемпионата штата. Мэр и начальник полиции считали, что будет лучше вести расследование, не привлекая внимания к Кайлу.

Хейден писал в своем блокноте, но теперь остановился и посмотрел на меня. Он не выразил сомнения, но я знал – он не поверил моим словам о нашем совещании.

Я продолжал:

– Но мы ничего не прикрывали. Я, как положено, заехал на ферму Джонсонов, чтобы осмотреть машину, а затем расспросить подозреваемого. Все это есть в представленной мной докладной. Я пришел к заключению, что Кайл не причастен к гибели девочки. На его пикапе не было никаких следов наезда.

Хейден что‑то записал, затем снова поглядел на меня с адвокатским скептицизмом. Он использовал свой портфель как письменный стол, держа его на коленях.

– Позвольте мне разобраться поточнее: вы, и мэр, и начальник полиции договорились между собой провести закулисное расследование, так?

– Ну, я не стал бы формулировать это подобным образом. Мы защищали права личности, одновременно проводя тщательное расследование. Вот так сформулировал бы это я.

Хейден повторил мои слова и записал их в свой желтый блокнот.

– Вы считаете, этот шеф полиции и мэр подтвердят ваши слова?

Я встретил его взгляд и кивнул.

– Ну да.

– Вы как будто не так уж уверены.

– Это долгая история, но они подтвердят.

– Ладно… Мне придется взять у них эти показания.

Секунд десять Хейден выдерживал паузу, потом снова заговорил:

– Если все подтвердится и вы исключили Кайла из числа причастных к смерти этой девочки, каким образом возникло заявление, что вы шантажировали Кайла Джонсона?

– Этот полицейский, Бейнс, который засадил меня сюда, утверждает, что в пикапе Кайла находились пассажиры. Они видели, как Кайл сбил девочку.

– Это не совсем ответ на мой вопрос о том, почему вас обвинили в шантаже. Но пока скажите мне, как вы могли остаться в неведении, что в пикапе были другие ребята? Вы не спросили об этом Кайла, когда говорили с ним?

– Знаете, вы задаете те же вопросы, что и Бейнс, – сказал я.

– Мы имеем дело с одними и теми же фактами… – продолжал Хейден, глядя на меня. – Значит, вы не спросили Кайла, был ли с ним в пикапе кто‑нибудь еще?

Я сказал негромко: «Нет», – и покачал головой.

– Это был недосмотр с моей стороны, но, как я уже объяснил Бейнсу, почти всю предыдущую ночь я провел на ногах. Я был донельзя измучен. Не помню, говорил ли об этом вам, но это я нашел девочку.

– Нет, этого вы мне не говорили. – Хейден опять что‑то записал, и я наклонился вперед, сжав ладонями виски.

– Когда я расспрашивал Кайла, то был в таком же состоянии, как сейчас, – вконец измученным.

Хейден кивнул.

– Не спали ночь. Хорошо. Что‑то, с чем мы можем поработать.

Наши взгляды встретились.

– Перейдем к отцу Кайла. Что конкретно он вам приписывает?

– Я знаю только то, что сказал Бейнс.

– А именно?

– Эрл обвиняет меня в том, что я шантажировал Кайла. Он сказал, что я заключил сделку с Кайлом в тот вечер, когда расспрашивал его о смерти девочки.

Нижняя губа Хейдена показала, что он что‑то взвешивает.

– Как вы думаете, почему Эрл выступил со своим обвинением сейчас? Как давно умер Кайл?

– Три недели назад.

– Ну, так почему теперь?

– Бейнс.

– При чем тут Бейнс?

– У Бейнса на нас зуб. Думаю, вы знаете, что произошло в школе, – как Кайл убил директора перед тем, как застрелился?

Хейден кивнул.

– Конечно. Настоящее фиаско.

– Фиаско Бейнса. Все винили Бейнса за смерть директора – за то, что он не арестовал Кайла раньше, а ждал, пока Кайл пришел в школу. Кайла вызвали по школьному радио. У него было время впасть в панику. – Я поглядел на Хейдена. – Многие считают, что мы в то утро еще легко отделались и нам очень повезло, что был убит только директор.

– И Бейнс стал козлом отпущения?

– Да… Он вроде как сломался после того, что произошло в школе. И с того момента из кожи лез вон, чтобы что‑то обнаружить, чтобы обелить себя. Бейнс считает, что мы направили его на ложный путь.

– Не те же ли самые МЫ – вы, мэр и начальник полиции, – решившие под сурдинку расследовать потенциальную причастность Кайла к наезду?

– Да.

– И почему Бейнс думает, что его направили на ложный путь?

– Он явился в мэрию после того, как смерть Черил сочли убийством. Я пришел, когда совещание уже началось. Оно было неофициальным. Бейнс выуживал информацию, расспрашивал про Черил. К тому времени, когда я пришел, они уже сошлись на версии, что в убийстве Черил могла быть замешана команда Оуэнсборо, с которой нам предстояла встреча.

– Как так?

– Поскольку на теле Черил было множество колотых ран, возникла идея, что в убийстве могло участвовать несколько человек. Тогда мы просто искали хоть какое‑то объяснение. Черил убили за неделю до финальной игры. Кто мог подумать, что парень вот так погубит свою жизнь? Мы просто чувствовали… то есть мэр, он просто хотел, чтобы Бейнс не сосредотачивался на явном подозреваемом. Мэр заботился о Кайле, он всего лишь пытался дать ему шанс в жизни.

– Но Кайл же убил Черил.

Я сказал негромко:

– Мы знаем это сейчас.

Хейден перестал писать. Его ручка плоско прижалась к блокноту. Я продолжал:

– Смерть директора, вот что довело Бейнса. Он сказал мне, что хотел пойти на похороны Тэннера, выразить соболезнование жене Тэннера, но ему было велено воздержаться. Думается, тогда‑то Бейнс и приступил к своей вендетте. Он считает, что в ту ночь мы покрывали Кайла.

Хейден снова взял ручку.

– Бейнс оказался слишком лично замешан.

Я кивнул.

– Потому‑то я и здесь. Бейнс жаждет мести. Я говорил с ним примерно накануне его предполагаемого отъезда. Он буквально перехватил меня в коридоре, отвел в кабинет, который у него был в мэрии. Вот тогда я и понял, как он зол на меня. Он копался в моей личной жизни, вынюхивал что‑нибудь, чтобы прикончить меня. Узнал, что я разведен, что я разорен, что несколько месяцев не платил алименты. В заключение разговора он спросил меня про пожар в моей хижине. Он узнал, что мое страховое требование оспаривается. Я тогда решил, что он хочет передать всю эту финансовую информацию страховой компании и тем мне отомстить. – Я умолк и покачал головой. Потом продолжал: – На следующее утро, когда я отправился на работу, Бейнс приволок меня сюда. Вот тогда я и узнал, какова его цель. Когда он сказал, что Эрл Джонсон обвинил меня в шантаже.

Хейден перевернул лист и продолжал писать.

– Теперь у нас кое‑что набирается. Бейнс сказал вам, какие у Эрла есть доказательства, что вы шантажировали Кайла?

– Доказательств никаких нет. Я Кайла не шантажировал.

– А что конкретно Бейнс сказал вам?

– По его словам, Эрл утверждает, будто застиг меня, когда я ожидал Кайла утром в воскресенье вблизи их фермы, а потом Кайл сказал ему, что я хочу денег.

Хейден постучал ручкой по блокноту.

– В последние месяцы вы вносили в свой банк какие‑нибудь необычные вклады?

– Нет!

– Вы уверены?

– Да.

– Теперь об этом пожаре в вашей хижине. Вы наполняли канистры бензином на местной заправке, покупали что‑нибудь пожароопасное в последнее время, что‑нибудь по кредитной карточке, что можно проследить?

– Нет.

– Они все это проверят. Я просто хочу знать, могут ли они что‑нибудь подобное найти?

Мне снова стало холодно. Я сказал решительно:

– Нет.

Снаружи снова прошел охранник. Он не остановился. Эхо его шагов замерло.

Хейден посмотрел на меня без утайки.

– Думаю, я получил полную картину. Как вы и сказали, имеется полицейский, завязший в трагедии, который ищет что угодно, лишь бы выгородить себя. Может быть, он обнаружил что‑то, что вы упустили, может быть, Кайл действительно переехал эту девочку. Может быть, даже имелись свидетели. Ну и что? Не вижу никакой связи с вами. Вы составили докладную, изложив то, что вам удалось собрать после осмотра пикапа Кайла и разговоров с ним. Конец истории. Это был тупик, верно?

Наводящий вопрос.

Я сказал:

– Да…

– Что до Бейнса, полагаю, он прибегнул тут к типичному полицейскому маневру, попытавшись подкрепить хилую версию, засадив вас сюда. Он действовал по наитию. Откопал вашу докладную о посещении Кайла, затем присовокупил к ней ваше финансовое положение, а также свою встречу с вами в мэрии, когда вы состряпали нелепую версию про Оуэнсборо. А потому я вижу, куда он клонил, как действовал по наитию. – Хейден глядел мне прямо в лицо. – Но теперь не имеет значения, как близко Бейнс подобрался к правде или частичной правде, поскольку до тех пор, пока все причастные к делу будут хранить абсолютное молчание, у Бейнса есть только предположения.

Я сказал тихо:

– Кайла я не шантажировал.

– Я же не говорил, что вы его шантажировали, верно?

– Я просто хочу, чтобы вы знали, – этого не было. Даю слово.

Хейден кивнул.

– Ладно… Хорошо, что вы мне это сказали.

Но я видел, что ему абсолютно все равно. Он продолжал:

– Я вижу это так: тот, кто мог бы сказать нам, что произошло на самом деле, мертв, и это для нас главное, а мертвые – плохие свидетели. Никаких следов получения денег не существует, и чем больше я об этом думаю… Где, черт подери, мальчишка вроде Кайла мог бы добыть сумму, которая вам требуется? Полная бессмыслица. Вы же в долгах примерно на… какой у вас долг по кредитным карточкам?

– Двадцать две тысячи долларов.

Хейден присвистнул.

– Что задумал Бейнс? Связать ваше тяжелое финансовое положение с планом взять за горло мальчишку? Не смешите меня.

Хейден говорил с величайшим недоумением, будто выступал в суде. Он закрыл свой блокнот, убрал его в портфель, затем встал.

– Послушайте, разбирательство вашего дела назначено завтра на десять тридцать, так почему бы нам не посмотреть, что припас прокурор? Им необходимо представить реальные улики, вероятную причину и тому подобное, прежде чем вам смогут предъявить обвинение. А это все – косвенная белиберда. Пока же я намерен ходатайствовать перед судом об отстранении Бейнса от дела. – Голова Хейдена подергивалась в такт словам. – Послушайте, мне не хотелось как‑либо на вас повлиять, а потому я не сказал вам, что знаю Бейнса. Он может нагнать страху, мастерски пляшет на юридическом канате и всегда готов вести нечестную игру. – Хейден положил руку мне на плечо. – Думаю, худшее вы уже выдержали. Бейнс вполне мог сам подкинуть Эрлу Джонсону идейку о шантаже. Вы понимаете, насколько полезным это может оказаться для Эрла Джонсона в смысле общественного мнения? Эрлу же придется жить здесь до конца своих дней, так? Пришпилить вам обвинение в шантаже – значит сделать большой шаг к превращению Кайла в жертву. Даже если не будет доказано, что вы шантажировали Кайла, самого намека вполне достаточно, чтобы пробудить симпатию к Кайлу. И в процессе этого Бейнс сможет реабилитировать себя как полицейского, который попал в ловушку махинаторов маленького городка.

Я сказал:

– Эрлу Джонсону дела нет до общественного мнения.

– Послушайте, когда речь идет о деньгах, люди начинают быстро понимать, что к чему. Например, Эрл может предъявить гражданский иск вам или управлению. Вполне могу представить, как Бейнс подбивает его на что‑нибудь эдакое, на возможность извлечь из случившегося какую‑то компенсацию. Ведь Эрл сейчас сокрушен, верно? Всю жизнь он рассчитывал, что сын избавит его от беспросветного существования. Я видел по телевизору, где они живут. Я знаю людей, с которыми имею тут дело. Для Эрла это последний шанс хоть что‑то исправить. На месте Бейнса я избрал бы именно такую тактику, чтобы привлечь Эрла на свою сторону. Я бы сказал ему, что полицейский, который приехал к ним официально допросить его сына, был кругом в долгах и намекнул Кайлу на возможность сделки. – Хейден повысил голос. – Я вижу тактику Бейнса. Он использует Эрла Джонсона в собственных целях, дразня его возможностью предъявить иск о возмещении ущерба, причиненного ему смертью сына. И знаете что?

Я был словно в гипнотическом трансе и практически перестал слушать Хейдена.

Он поднял ладони, словно уступая. Потом слегка улыбнулся.

– Тут я забегаю немножко вперед, знаю. Послушайте, вот что я намерен сделать – нанести Эрлу визит, открыть ему глаза на то, как действует закон. Признав, что ему было известно о подкупе, Эрл может понести гражданскую ответственность, особенно за смерть директора, если вдова директора захочет пойти таким путем. Я намерен показать этому Эрлу, как Бейнс забрасывает удочку, чтобы заполучить что‑то из ничего. Думаю, Эрлу еще не поздно забрать свое заявление. Я покажу ему, как Бейнс его использует.

Я сказал:

– Вы можете попытаться.

Хейден снова положил ладонь мне на плечо.

– Люди быстро умнеют, когда им это необходимо. Инстинкт самосохранения присущ нам всем.

– Значит, вы не хотите выслушать, что я думаю об этом самоубийстве… – сказал я.

Хейден подмигнул.

– Мы возьмемся за версию психического расстройства, когда возникнет такая нужда.

С этим он постучал в стальную дверь камеры. Охранник из коридора попросил меня встать у дальней стены. Хейден ушел, дверь закрылась, щелкнул запорный механизм.

Звук был прямо как в кино.

Вопреки внезапному ощущению полной опустошенности, а возможно, благодаря ему, я спал уж не знаю как долго.

Проснулся я, когда поднос с едой появился в окошечке в двери моей камеры. Я лежал, свернувшись клубком на узкой тюремной койке.

Снаружи стоял Бейнс, его жирная голова маячила в рамке окошечка. Он сказал:

– Думаю, мы на одной стороне, Лоренс, я правда так думаю.

Я отвернулся от Бейнса, уткнул лицо в холодную стену.

– По совету моего адвоката, мне нечего сказать.

– Я здесь, чтобы помочь вам. Просто выслушайте меня. Я хочу разобраться в этом вместе с вами, в этом совпадении. Я вижу, что вы чуть не погибли в тот уик‑энд, когда убили Черил. Такое вот совпадение. Вы верите в совпадения?

Я не позволил себе перевернуться на другой бок.

Бейнс снова заговорил:

– Я мог бы поверить в совпадение, но вспомните, как убили вашу собаку. Ей перерезали горло ножом, верно? А Черил Карпентер была не только задушена, но и заколота – заколота ножом. Ограничься дело пожаром, я мог бы согласиться, что это – простое совпадение, но в обоих случаях был использован нож. А это наводит на подозрения.

Я продолжал лежать спиной к Бейнсу, но глаза у меня широко открылись.

– Кто‑нибудь пытался убить вас в тот же уикэнд, когда была убита Черил?

И я повернулся лицом к Бейнсу. Нижняя часть его лица была заслонена, и все, что он говорил, казалось исходило из бестелесного существа.

– Помогите мне, Лоренс. Вы встретились с мэром и начальником полиции в десять утра, а осмотрели пикап Кайла только после половины шестого вечера. Вот, что сказано в вашей докладной. Пять часов сорок пять минут пополудни. Чертовски долгая задержка перед тем, как приступить к проверке возможной улики.

Я заговорил в первый раз:

– Я всю ночь искал девочку.

Бейнс сказал:

– Кто назначил вам время проверки пикапа – мэр или начальник полиции? Все было заранее обговорено между вами тремя? Хотите сотрудничать со мной, Лоренс? Я не целюсь в вас. Бог свидетель, мы с вами похожи. Целюсь я в мэра и начальника полиции. Вот кто мне нужен. Просто поговорите со мной.

Наши взгляды сцепились в молчании. Его голова покачивалась в прямоугольнике смотрового окошечка, словно голова огромной куклы – бибабо.

Он снова заговорил с лицемерной мягкостью:

– Я не целюсь в вас. И поместил вас сюда только потому, что хотел поговорить. Думаете, я не знал, что дело нечисто, когда мы встретились в кабинете мэра. Неужели, по‑вашему, я не заметил напряженности между вами и ими? Да эта полная чушь с Оуэнсборо, которую придумал ваш шеф! Я не дурак. Кто угодно, да только не дурак.

Я почувствовал, что его слова меня затягивают. Наступило утро, когда я предстану перед судьей. Меня обвиняли в шантаже парня, который убил двоих. Мысль об обвинении и о сроке, который мне, возможно, придется отбывать, давила страшно.

Голова Бейнса заполняла окошечко.

– Я предоставляю вам шанс заговорить первым. По‑моему, Эрл знал все с самого начала. Все это было подстроено мэром и начальником полиции – и Эрлом, разве не так? Давайте же, Лоренс. Просто расскажите мне, что вы знаете. В конце концов, кто‑нибудь заговорит. Тот, кто первый пойдет на сделку, сможет договориться с окружным прокурором. Вы хотите следующие десять лет провести в камере вроде этой? Хотите пойти на такой риск?

Я был уже готов рассказать ему все.

– Я хочу, чтобы вы подписали показания, которые у меня с собой, – что начальник полиции и мэр взялись покрывать Кайла. – Бейнс просунул бумажный рулон в окошечко. – Подпишите! – Он повысил голос. – Ну же, Лоренс, подпишите! Мы сможем сотрудничать, вы и я. Мы же дети одних кварталов.

Лицо у него смягчилось, он слабо улыбнулся, и это почему‑то разрушило чары.

Я снова повернулся к белой стене и сказал:

– Оставьте меня в покое.

Голос Бейнса сохранил невозмутимость, хотя я заметил, что это дается ему с трудом.

– Это последний шанс. Я намерен сотрудничать с тем, кто будет сотрудничать со мной. Я бы предпочел сотрудничать с невиновным, но, если вы не хотите помочь мне, у меня не остается выбора. – Он снова тяжело задышал. – Подпишите. Вы что, намерены разорить эту вашу приятельницу, Лойс, кажется? Зачем вы швыряете ее тяжким трудом заработанные деньги на этого грошового адвокатишку? Неужто вам всем уже не хватает погубленных жизней? Что подумает ваш сынишка, когда это дело дойдет до суда? Такую травму не залечишь!