Критический рационализм» - новейшая субъективистски-агностическая философия науки 4 page

В объяснении сущности научной революции представители «новой философии науки» по существу не иду1 дальше интерпретации ее в чисто структурном отношении. Лакатос представляет ее как смену программ, разница между которыми состоит лишь в количестве объяснимых фактов или отбрасываемых положений. В свою очередь интерпретация научной революции Т. Куном как смены парадигм, весьма напоминающая лакатосовскую, связана с релятивистскими установками. При смене парадигм осуществляется переход от одного способа миропо нимания к другому,- которое просто «иное» и не может быть соотнесено в качественном отношении с предшествующим. Происходит как бы смещение точки отсчета, сдвиг объектива. «В период революций ученые видят другие вещи, чем прежде, как будто они внезапно попали на другую планету... После революции ученые как бы сообщаются с другим миром... после революции ученые работают в другом мире» 34.

Не отрицая прогресс в науке, Т. Кун определяет его по таким критериям, которые не вносят ничего нового в старую эволюционистскую доктрину прогресса. Обычно указывается на «увеличение списка решенных проблем», на точность их решения в соединении с растущей специализацией. Но самым существенным недостатком является нераскрытость механизма революционных преобразований, что придает описанию научной революции мистический характер; последнее не определяется и не может быть определено правилами разума 35.Не случайно, что даже среди близких Куну по духу методологов

34 Kuhn T. The Structure of Scientific Revolution. Chicago, 1962 p.110-133.

35 Lakatos I. Falsification and the Methodology... — Criticism and Growth of Knowledge, p.93.

его концепция характеризуется как «ведущая к идеалистической теории познания» 36.

Основные недостатки буржуазной философии науки в области методологических проблем развития сказываются на самой трактовке процесса изменения. Большинство из них отрицает прогресс как ведущую линию движения науки. Это не делается в открытой форме (Т. Кун, И. Лакатос), однако в завуалированном виде обнаруживается достаточно легко, как отсутствие критериев прогресса, игнорирование его сущности и форм. Но есть и прямые нападки на идею прогресса (П. Фейера-бенд). Трактовка революции как какой-то аномалии, как чего-то непредсказуемого противоречит действительному процессу развития науки, раскрытому марксизмом и показавшему закономерный характер научной революции, многообразие ее форм.

Большинство буржуазных теоретиков рассматривают развитие науки вне процесса познания, как нечто независимое от него или так, что познание выступает как одна из функций науки. Оторвав науку от познания с его противоречиями и не поняв механизма связи науки с практикой, они лишили себя возможности определить действительный источник движения науки через противоречия познавательного процесса.

Необходимо отметить и принципиальное непонимание сторонниками этой концепции диалектического соотношения характера научной теории с действительностью и с практикой. Так, Хэнсон пишет о неоднозначности фактов, на которые опирается теория, о том, что вне теоретического контекста невозможно восприятие фактов, которые имеют сложный характер, что нет однозначных подтверждений теорий и т. д.37 По основным вопросам у постпозитивистов сходные позиции. Но, поставив вопрос о зависимости фактов от теоретической позиции, они по существу релятивизировали проблему эмпирической обоснованности теории, пришли к субъективистским выводам. Таковы утверждения Хэнсона и Фейера-бенда о том, что теория не имеет окончательного или абсолютного подтверждения, что в процессе развития меняются любые критерии и поэтому говорить о надежности подтверждения не приходится.

36 Toulmin S. Conceptual Revolutions in Sciences. — Synthese, 1967, vol. 17, p. 82.

37 Hanson N. R. Patterns of Discovery, p. 18, 41, 70-92.

Ход рассуждений представителей «новой философии науки» в основном совпадает с тем, какой задолго до них проделали теоретики махизма, решая вопрос о соотношении абсолютной и относительной истины и критерия практики в научном познании. Критикуя его философскую несостоятельность, В. И. Ленин показал, что «критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления» 38. Раскрывая диалектическую сущность критерия практики, В. И. Ленин показывает, что в относительном характере практической подтверждаемости науки содержится устойчивый момент: «Этот критерий тоже настолько «неопределенен», чтобы не позволять знаниям человека превратиться в «абсолют», и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма»39. Положение В. И. Ленина о том, что соответствие «теории с практикой не могут изменить никакие будущие обстоятельства по той же простой причине, по которой вечна истина» 40, прямо опровергает тезис «новой философии науки» о неопределенности соотношения науки и практики (и опыта).

Таким образом, представители «новой философии науки» предприняли определенную попытку порвать с антиисторизмом в понимании процессов познания, но, не владея диалектическим методом в трактовке вопросов человеческого познания и его развития, они оказались на позициях релятивизма и субъективизма.

Глава VI

ИЗВРАЩЕНИЕ ДИАЛЕКТИКИ В ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОМ «АНАРХИЗМЕ»

Поход против материалистической диалектики в буржуазной философии 60 — 70-х годов XX в. нашел два наиболее резких выражения: первое из них — книга одного из главных представителей Франкфуртской школы, Т. В. Адорно, «Негативная диалектика», второе — вы-звавшее не меньшее обилие откликов сочинение самого

38 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 145 — 146.

39 Там же, с. 146.

40 Там же.

«смелого» позитивиста — П. Фейерабенда «Против метода. Набросок анархистской теории познания» (1975).

Если Адорно превратил диалектику в релятивистское учение, призванное уничтожить (якобы в полном соответствии с законами диалектики!) само себя 1, то Фейерабенд, указав на ряд действительно диалектических проблем теории познания и методологии науки, предложил не менее субъективистски-релятивистские, а потому и метафизические их решения, также нацеленные на упразднение диалектики. Адорно закончил свою «Негативную диалектику» словами о том, что диалектическое мышление «в момент своего катастрофического падения (Sturzes) солидарно с метафизикой» 2. Фейерабенд уже в начальных пассажах своей книги рассуждает о том, что в процессе познавательной деятельности можно делать все что угодно, причем этот лейтмотив выдвигается и рекламируется им вне всякого отношения к основной антитезе диалектического и метафизического методов.

Но на деле Фейерабенд занял вполне определенную позицию в борьбе диалектики и метафизики, и он «солидарен» с метафизикой в той ее форме, которая развивалась в крайнем релятивизме. О таком релятивизме, по существу враждебном диалектике, но на ней спекулирующем и пытающемся ее подорвать путем превращения в противоположность, В. И. Ленин писал, что «положить релятивизм в основу теории познания, значит неизбежно осудить себя либо на абсолютный скептицизм, агностицизм и софистику, либо на субъективизм» 3. Трудно указать на другого буржуазного представителя «новой философии науки», который бы таким бесцеремонным способом обессмысливал диалектические ситуации и проблемы, выводы и принципы, как это попытался сделать Фейерабенд.

Сложившееся в процессе странствий Фейерабенда по аудиториям Калифорнийского и многих западноевропейских университетов его методологическое построение выделяется среди всех современных концепций «новой философии науки» и эпистемологии 4. Его автор довел до

' Adorno Th. W. Negative Dialektik. Frankfurt a. M., 1966, S. 395.

2 Там же, с. 398.

3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 139.

4 См. об этом: Зиневич Ю. А., Федотова В. Г. Проблемы теории развития науки и методологический анархизм П. Фейерабенда. Вопросы истории естествознания и техники, 1980, № 3; Нарский И. С.

логического завершения и крайней степени обнаженности и «заостренности» те агностические и метафизические мотивы, которые уже содержались, но не были столь явно выражены в сочинениях представителей как «критического рационализма» (К. Поппер, Г. Альберт, И. Лака-тос и др.), так и историко-социологической, или психологической, школы (Т. Кун, С. Тулмин и др.).

Мы не будем рассматривать историю становления и эволюцию воззрений Фейерабенда, специально останавливаться на его ультралевых рассуждениях и требованиях «освободить» государства и народы от «угнетения» со стороны науки и ученых, что он делает по аналогии с требованием освободить народ и науку от угнетения со стороны церкви и религиозной идеологии, выдвинутым на заре Нового времени. В подобных рассуждениях и требованиях Фейерабенда немало демагогии и неоромантических призывов к уходу от цивилизации технического века назад, в природу5, но в его книге «Наука в свободном обществе» (1978) отчасти отразилась и реальная тревога, вызванная нарастающей опасностью использования современных научных достижений во вред человечеству. Этим и определяется ныне повышенный интерес лидеров партии «зеленых» в ФРГ к концепции Фейерабенда.

Мы рассмотрим далее главные гносеологические тезисы Фейерабенда, те выводы, которые он из них сделал, их действительные предпосылки и смысл, особенности, раскрывающиеся в их отношении к материалистической диалектике, что позволит показать их глубоко антидиалектическую направленность.

Демагогии Фейерабенда нет границ. Основную линию аргументации он начинает строить, обращаясь к ленинскому пониманию диалектики, на работы В. И. Ленина он ссылается несколько раз. Авторитет ленинских идей в современном мире чрезвычайно высок, использовать его пытается и П. Фейерабенд. В какой связи и как именно он это делает?

Методология и эпистемология К. Поппера в их существе и следствиях. — «Критический рационализм»: философия и политика, с.90;

Никифоров А. Л. Критический анализ буржуазных концепций развития науки. — Материалистическая диалектика как общая теория развития, кн. 2. Диалектика развития научного знания, с. 300 — 310.

5 П. Фейерабенд заявляет, что использование науки во вред человечеству имеет место как в империалистических государствах, так и в странах социализма.

В работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» В. И. Ленин писал, что «история вообще, история революций в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, «хитрее», чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов»6. Фейерабенд экстраполирует это положение на соотношение истории и теории познания, рассуждая о том, что даже самая разработанная теория познания никогда не сможет во всей полноте отобразить и учесть многообразие возрастающих и умножающихся уроков практического и научного познания, всякая история всегда содержательнее теории. До этих пределов экстраполяция допустима, и она соответствует реальной диалектике познания, раскрытой В. И. Лениным.

Но затем Фейерабенд совершает метафизическую абсолютизацию данного диалектического положения, утверждая, что из ленинских идей будто бы следует вывод, что гносеология и методология вообще невозможны, процесс познания хаотичен и непредсказуем7. Так он подготавливает основу для своих последующих эпистемологических тезисов. Чтобы сделать эту основу более надежной, Фейерабенд ссылается на работы В. И. Ленина «О лозунге Соединенных Штатов Европы» и «Военная программа пролетарской революции», в которых он указывал, что «неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма», в особенности в условиях империалистической стадии его эволюции 8. Фейерабенд прямо переносит это положение и на науку 9.

Конечно, и в науке наблюдается неравномерное развитие различных дисциплин и разных их частей, хотя аналогия с неравномерностью развития стран в условиях империализма проведена Фейерабендом на основе чисто внешней «наглядности», и внутренних оснований для этой аналогии искать тщетно. Другое дело, что в действительности особенности развития и общества и науки суть качественно разные проявления общей диалектической черты — неравномерности изменения вещей, процес-

6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 80.

7 Feyerabend P. Wider den Methodenzwang. Skizze einer anarchisti-schen Erkennthistheorie. Frankfurt a. M., 1976, S. 30.

8 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 354; т. 30, с. 133 9 Feyerabend P. Wider den Methodenzwang..., S. 202.

сов и событий, которая требует конкретного анализа. Но объективная диалектика для Фейерабенда — пустой звук, и не ее закономерности важны для него: ему хотелось лишь отыскать авторитетное подкрепление для одной из посылок своего в общем-то софистического рассуждения: науки развиваются крайне неравномерно, значит (а это вовсе не значит!), они изменяются случайно, а к случайному и неупорядоченному развитию никакая методология развития научного знания вообще неприложима.

Основной смысл концепции Фейерабенда выражен в двух тезисах: в принципе неограниченного «умножения» числа конкурирующих, и в том числе прямо альтернативных, гипотез, и в принципе теоретической «устойчивости», который не рекомендует введение в оборот альтернатив, вместо чего предпочтительным считает сохранение уже имеющихся теорий. Взаимоотношение этих двух принципов оказывается у Фейерабенда запутанным, но в конечном счете они взаимообусловлены и тяготеют к слиянию.

Фейерабенд кратко выразил суть принципа «умножения» гипотез посредством крылатого оборота «Все сгодится» 10, повторяющего девиз на воротах Телемской обители у Рабле: «Делай, что хочешь (mach, was du willst)» ч. Содержание этого требования в не меньшей мере может быть отнесено и к принципу «устойчивости», из которого, по Фейерабенду, вытекает полное равнодушие ученого к недостаткам существующих теорий и готовность, «если хочется», примириться с любой из тех, которые уже имеются и которыми пока пользуются за неимением лучших или к ним просто привыкли.

Нередко в существующих теориях обнаруживаются недостатки: они не могут объяснить новых фактов и разрешить вытекающие из них «загадки», а также дать убедительные объяснения всем уже известным фактам данной области знания и тем более преодолеть прямые противоречия между фактами и теорией.

Эти недостатки, по Фейерабенду, должны считаться достаточным основанием для того, чтобы теории, которым они присущи, без сожаления были отброшены,

10 Этот оборот проходит красной нитью через все англоязычное издание книги (Feyerabend P. Against Method. Outline of alf Anarchistic Theory of Knowledge. L., 1975).

11 Именно так сказано в авторизованном немецком издании этой книги (Feyerabend Р. Wider den Methodenzwang..., S. 35, 45).

после чего необходимо обратиться к иным теориям, в том числе прямо альтернативным. Таким образом, при построении гипотез Фейерабенд рекомендует исходить из их будто бы всеобщей изначальной обесцененности; тогда, естественно, ими дорожить незачем, и никакая из них не заслуживает того, чтобы пытаться сохранить ее посредством усовершенствования. Как видно, это — принцип фальсификации К. Поппера, используемый, как говорится, «напрямую». Принцип «умножения числа гипотез» Фейерабенда ведет к неразборчивому отношению к вновь предлагаемым теориям, тогда как «принцип устойчивости» ориентирует на такую же неразборчивость, но уже в отношении ныне существующих теорий.

«Принцип устойчивости» ведет к игнорированию противоречащих данной теории фактов, как бы много их ни было. При любом количестве таких фактов (Лакатос называет их «контрпримерами»), по Фейерабенду, теория может сохраниться благодаря различного рода конвенциональным «добавкам» к ней, т. е., проще говоря, с помощью различных субъективистских ухищрений.

По сути дела «принцип устойчивости» Фейерабенда не отличается от известного в буржуазной философии науки принципа Дюгема — Куайна I2, содержащего оправдание произвольных решений в отношении научных теорий. Это оправдание метафизично, потому что данный принцип приводит к абсолютизации относительной устойчивости тех или иных прежних научных теорий и оправдыванию любых, а значит и произвольных, решений в духе позитивистского конценционализма ради сохранения таких теорий. То же относится и к «принципу устойчивости», которому также присущ антидиалектический характер. Из методологии диалектического материализма следует разумное требование не отказываться от ранее принятых и во многом себя оправдавших в практике познания теорий, пока не исчерпаны все возможности их концептуального усовершенствования.

Выдвинув «принцип умножения гипотез», т. е. ничем не ограничиваемого их продуцирования, Фейерабенд, казалось бы, рекомендует нечто прямо противоположное «принципу устойчивости». В действительности у Фейерабенда эти два принципа не только не противоречат друг

12 Принцип Дюгема — Куайна гласит: любая научная теория в случае обнаружения ее противоречия некоторым фактам может быть усовершенствована путем включения в нее новых фрагментов.

другу, но в конечном счете означают одно и то же. В самом деле, Фейерабенд советует не доверять никакой теории, несмотря на то, сколько и каких фактов ее подтверждает, как, впрочем, не обращать внимания и на то, сколько фактов ее опровергает или хотя бы с ней не согласуется. Он предлагает доверять возможным альтернативам, считать их не менее устойчивыми, чем первоначальная теория. В качестве средств обеспечения их правомерности он рекомендует конвенционалистские ухищрения, ссылаясь на ряд известных конвенционали-стов.

Фейерабенд требует создания новых гипотез при наличии хотя бы одного противоречащего теории факта. В.таком случае его принцип совпадает с принципом фальсифицируемости К. Поппера в исходной его редакции i3. Но автор принципа «умножения гипотез» идет по пути субъективизма еще дальше: он предлагает применять этот принцип при отсутствии всякого фальсифицирующего факта, еще до появления таковых и вообще невзирая на то, будут они или нет. В согласии с Поппером он считает, что фальсифицирующие факты рано или поздно, но появятся и поэтому всякая теория есть не более чем гипотеза, предположение, временный эрзац, и в будущем она все равно будет отброшена.

Таким образом, Фейерабенд извратил существо диалектического процесса восхождения от относительных истин к абсолютному знанию. Конечно, нельзя возражать против того, что «ни одна теория никогда не согласуется (за пределами ошибок вычисления) с имеющимися данными» 14 и что всегда есть не только такие факты, которые выходят за пределы действия данной теории, не могут быть ею объяснены, но и такие, которые не укладываются в ее рамки и даже ей противоречат. Поэтому нельзя найти абсолютно полного подтверждения теории. На это обращал внимание В. И. Ленин, когда рассматривал вопрос о практике как будто бы совершенно «абсолютном критерии» истины. Он подчеркивал «неопределенность» критерия практики и его «определенность» одновременно 15.

13 Popper К. The Logic of Scientific Discovery. N. Y., 1961, p. 70. См. также: «Критический рационализм»: философия и политика, с. 79 — 91.

14 Фейерабенд П. Ответ на критику. — Структура и развитие науки..., с. 420.

15 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 145-146.

Из фактов несовершенства существующих научных теорий Фейерабенд сделал вывод, что они вообще не могут развиваться в направлении к абсолютной истине, что познание «не является процессом, который приближается к некоторому идеалу» i6. Как и Т. Кун, Фейерабенд расценивает идею восхождения от относительных истин к абсолютным как некую «теологию», а относительность имеющегося знания, т. е. его неполноту, невсесторонность, неточность и отягощенность моментами субъективности, изображает как отсутствие объективного знания вообще: «...в науке нет ничего абсолютно устойчивого» 17, т. е. неотменяемого, пишет он.

Здесь агностицизм и метафизика идут рука об руку, но Фейерабенд делает вид, что такой подход как раз и представляет собой подлинно научную методологию. Оправдывая и расхваливая тех, кто всерьез последовал бы в научной практике его совету «Делай, что хочешь», он заявляет, что такие люди выдвигают «диалектические аргументы», поскольку вводят в практику научного исследования «изменчивую рациональность, а не фиксированное множество стандартов...» 18. Защитник «изменчивой рациональности» полагает, что запас альтернативных теорий никогда не повредит. На самом деле это — метафизический постулат. Предварительное обозрение множества разных гипотез, в том числе альтернативных, бывает в определенных ситуациях полезно (скажем, в' случае различных гипотез, выдвинутых для объяснения Тунгусского метеорита или для раскрытия причин возникновения теперешних очертаний континентов Земли). Но умножать число гипотез, вместо того чтобы направить усилия на совершенствование тех теорий, которые обладают неиспользованными резервами для такого усовершенствования, а затем на то, чтобы выделить наиболее близкую к истине среди них, принесет только вред.

Оба методологических принципа Фейерабенда по сути дела совпадают, поскольку принцип «умножения гипотез» предписывает в качестве нормы принятие новых теоретических утверждений, несмотря на противоречие им прежних, а «принцип устойчивости» предполагает сохра-

16 Фейерабенд П. Ответ на критику. — Структура и развитие науки..., с. 421.

17 Там же, с. 422.

18 Feyerabend P. Science in a Free Society. L., 1978, p. 40.

нение прежних утверждений, несмотря на противоречие им новых. В обоих случаях выход из положения достигается при помощи конвенционалистских кунсштюков, а различие между ними, состоящее в том, что в одном случае речь идет о привилегированности новых утверждений, а в другом — о преимуществе старых, сходит на нет. Так получается потому, что Фейерабенд отказывается сравнивать эти утверждения друг с другом. Он отвергает диалектику возрастания абсолютного знания на основе относительного. Выдвижение альтернатив, по Фейе-рабенду, не увеличивает, но и не уменьшает приемлемости иных (тоже новых, а также старых) утверждений и теорий, конвенционализм в равной мере все их обесценивает.

Одна из черт диалектики процесса познания состоит в том, что борьба мнений между учеными, придерживающимися альтернативных концепций, является одной из движущих сил развития науки. Фейерабенд же представляет будущее науки не как процесс ее развития, а как усиление.путаницы, углубляющийся разброд. Будущее науки — это океан «постоянно увеличивающихся альтернатив» i9, считает он.

По сути это крайне метафизическая антикумулятивная концепция. Она состоит в отрицании сохранения и в конечном счете увеличения в научном знании его «ядра», т. е. моментов абсолютной истины. Антикумулятивисты разрывают единый процесс развития познания на обособленные, друг с другом не связанные периоды и этапы, а Фейерабенд занимает среди антикумулятивистов самую непримиримую позицию. Он нападает на глубоко диалектический по содержанию физический принцип соответствия, указывающий на то, что новые, более глубокие и широкие теории включают в себя в «снятом» виде, как предельный случай или как приблизительный вариант, прежние, более узкие и односторонние, либо неполные теории (например, соотношение теории относительности А. Эйнштейна с классической механикой И. Ньютона).

Гносеологической основой позиций Фейерабенда является тезис о «взаимонесоизмеримости» (incommensurability) и взаимонепереводимости содержания альтерна-

19 См. Фейерабенд П. Ответ на критику. — Структура и развитие науки..., с. 421.

тивных т,еории и концепции разных этапов истории науки. Но если согласиться с этим его тезисом, то принцип соответствия окажется здесь неприменимым.

В число «взаимонепереводимых», но равноправных альтернатив Фейерабенд относит также древние суеверия, сказания и сказки, мифы и вообще любые измышления. Коль скоро они взаимонепереводимы, значит, невозможно сравнить их познавательную ценность. «Нет такой идеи, — утверждает Фейерабенд, — пусть самой древней и абсурдной, которая не была бы в состоянии усовершенствовать наше знание»20. Каждая идея по-своему хороша и в конечном счете равноценна другой, считает Фейерабенд, поскольку движение познания от явлений к сущности он отрицает. Обратной стороной этого утверждения является тезис, что каждой из этих идей можно и пренебречь, ибо наличие познавательной ценности у любой из них можно вообще отрицать. Поистине крайности сходятся!

Рассуждения Фейерабенда о взаимонепереводимости идей и о равноценности научных теорий и мифов абсолютизируют факты теоретической «нагруженности» эмпирических выводов и законов, в которых находит выражение обратное воздействие теоретического уровня познания на его эмпирический уровень, а также данные истории науки, которые подчиняются диалектическому закону отрицания отрицания и подтверждают его действие в истории науки.

Фейерабенд метафизически «переосмыслил» воздействие теории на эмпирию, на которое давно было указано классиками марксизма. Ф. Энгельс в труде «Диалектика природы» писал, что беспредпосылочной эмпирии никогда не бывает и что исходящее из некоторых теоретических установок толкование этих данных «прокрадывается» в эмпирию и тем самым несколько изменяет ее 21. В. И. Ленин в «Философских тетрадях» указал, что на подобное обстоятельство обратил внимание еще Гегель, но он истолковал его в духе объективного идеализма 22. Широко известно, что Птолемей «видел» Солнце движущимся, а Коперник, опираясь на другие теоретические соображения, считал его неподвижным.

20 Feyerabend P. Against Method..., p. 1, 179. Сравни: Feyerabend P Wider den Methodenzwang..., S. 69.

21 См.-.Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 456.

22 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 192.

Но теоретическая «нагруженность» эмпирии не превращает факты в «пасынков» существующих теорий и не может стереть относительной, но вполне определенной границы между эмпирией и теорией, между фактами и законами науки. Эта граница носит диалектический, а значит, при всей ее подвижности достаточно четкий характер. Фейерабенд же утверждает, будто никакой разграничительной линии между теорией и фактами вообще не существует и данный теоретический язык полностью подчиняет себе язык наблюдения, деформируя его по своему образу и подобию, так что все положения науки носят сугубо теоретический характер, определяя смысл всех эмпирических понятий, имеющих отношение к данной теории. Констатации фактов всегда будто бы подвергаются в науке конвенционалистским преобразованиям, теория их «моделирует» так, как ей это наиболее выгодно, т. е. так, чтобы они соответствовали и могли быть под нее «подогнаны» 23.

Что касается вопроса о «пользе» для науки мифов, древних сказаний, предрассудков и ложных теорий, то он не так прост, и недаром известный этнограф Дж. Фрэзер заметил, что магия и колдовство быстро исчезли бы с лица земли, если бы люди, занимавшиеся этим делом (шаманы, колдуны, прорицатели и т. д.), не накапливали постепенно определенных знаний, включавшихся ими в свои идеи и помогавших им сохранить свой авторитет и влияние на окружающих24. Известно, что алхимики собрали немало наблюдений над реакциями и свойствами веществ, а астрологи неплохо изучили движения многих светил на небосводе. Из истории науки известно немало случаев, когда на более высоком уровне знаний происходило возвращение к давним и иногда уже основательно забытым идеям. Так, сам Фейерабенд напомнил, что Н. Коперник в некотором роде «возвратился» к гелиоцентрической догадке пифагорейца Филолая и астронома Аристарха Самосского. Такие «возвраты» происходят не произвольно и не на каждом шагу; они возникают в процессе развития науки, в результате накопления определенных данных и осуществляются на базе диалектического закона отрицания отрицания. Современная медицина, например, расшифровала смысл многих загадок древней

23 Feyerabend P. Science in a Free Society, p. 70. Сравни: Фейерабенд П. Ответ на критику. - Структура и развитие науки..., с. 430.

24 См: Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1980, с. 76.

фармакопеи, установив действительную (или мнимую) пользу от применения тех или иных народных средств. Метеорология и фенология наших дней аналогичным образом отнеслись к так называемым народным приметам погоды.

Однако Фейерабенд метафизически извращает подобного рода факты. Он исходит из полного произвола и требует ничем не ограничиваемого простора для включения в качестве возможных «альтернатив» любых отброшенных в свое время предрассудков, фантазий и сказочных объяснений: наука, по его мнению, «ближе к мифу», чем это обычно кажется 25. По сути дела Фейерабенд снимает преграды на пути не только реанимации старых, но и изобретения новых фантастических предположений. Перед нами — в новом оформлении «метод проб и ошибок» К. Поппера.

Этот метод имеет некоторый резон: в повседневном опыте он не потерял значения и в наши дни, хотя чем меньше мы прибегали бы к нему, тем было бы лучше. Даже в рамках высокоразвитой науки он находит применение как прием перебора большого множества возможных случаев решения задачи, проработки на ЭВМ игровых ситуаций и т. д. Поппер и Фейерабенд абсолютизировали рациональный момент «метода проб и ошибок», объявив его панацеей при любых эпистемологических трудностях.

В целом идея о несоизмеримости научных теорий не вполне укладывается в концепцию Фейерабенда. Сам он критикует Т. Куна за резкое противопоставление «революционных» и «нормальных» периодов в истории науки, резонно замечая, что преобразования в науках не обязательно происходят вследствие «революционного разрыва» постепенности, поскольку старая и новая парадигмы в науках нередко взаимодействуют друг с другом (впрочем, Фейерабенд понимает революции в науке совершенно метафизически, как полный разрыв с ее прежним содержанием) 26.Он верно отмечает, что Поппер, придерживаясь принципа несоизмеримых теорий, подрывает собственное же понимание «правдоподобия», которое предполагает сравнение разных теорий, несравнимых