Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Огонь закаляет золото
Майя никогда не бывала на Лонг-Айленде, и ей казалось, что это тихое местечко вроде Нью-Джерси, где живут люди, работающие в Нью-Йорке. Она забросила рюкзак в багажник грузовика Джордана. Когда они встречались, Джордан водил потрепанную красную «тойоту», вечно захламленную мятыми стаканчиками из-под кофе и пустыми пакетами из-под гамбургеров. Пепельница была вечно переполнена окурками. А вот в салоне грузовичка было сравнительно чисто, если не считать стопки бумаг на пассажирском месте. Она отодвинула стопку и села, не сказав ни слова. Они выехали из Манхэттена на магистраль, ведущую к Лонг-Айленду, и Майя задремала. Когда грузовик подпрыгнул на ухабе, она проснулась и принялась тереть глаза. — Прости, — сказал Джордан. — Я думал, ты всю дорогу будешь спать. Майя села и осмотрелась. Они ехали по двухполосной дороге, небо начало светлеть. По обе стороны дороги тянулись поля, изредка мелькали деревянные домики, огороженные частоколом. — Здесь мило, — удивленно сказала она. — Ага. — Джордан переключил скорость и покосился на нее. — Раз уж ты проснулась, можно я тебе кое-что покажу? А потом поедем в штаб. Она на мгновение замешкалась, но потом кивнула, и они свернули на узкую грунтовку, обсаженную деревьями. Майя открыла окно и всей грудью вдохнула. Палая листва, соленая вода, перегной, мелкие животные — скорее всего, мыши-полевки… Грузовичок остановился на небольшой круглой площадке. Внизу к отливающей сталью воде тянулся пляж. Небо было почти лиловым. Майя посмотрела на Джордана. — Я сюда часто приходил, когда обучался в «Претор Люпусе», — сказал он. — Просто чтобы развеяться. Закаты здесь… они всегда разные, и всегда прекрасные. — Джордан… — А? — Прости меня. Ну, за то, что я тогда ушла… — Ничего страшного. По тому, как напряглись его плечи, как он сжал руль, она поняла, что все совсем не так. — Тебе было тяжело, я понимаю. Просто… я думаю, что нам не стоит переступать черту. Нужно остаться друзьями. — Я не хочу быть друзьями, — сказал он. — Не хочешь? — Она не смогла скрыть удивления. Из обогревателя струился теплый воздух, а из открытого окна веяло прохладой. — Майя, нам не стоит сейчас об этом говорить. — Но я хочу, — сказала она. — По-моему, сейчас самое время. Он прикусил губу. Спутанные волосы упали на лоб. — Майя… — Если ты не хочешь, чтобы мы были друзьями, тогда кто мы? Снова враги? Он повернулся к ней и заглянул в ее глаза. Они были такими же, какими он их запомнил: ореховые, с зелеными, голубыми и золотистыми пятнышками. — Я все еще люблю тебя, Майя. С тех пор как мы расстались, я никого не целовал. — Но Изабель… — Изабель напилась и хотела поговорить о Саймоне. А я… Я всю жизнь любил только тебя. Мысль о тебе помогла мне справиться с тренировками. Я думал о том, что когда-нибудь помирюсь с тобой. И я хочу помириться. Я не хочу только одного. — Ты не хочешь быть моим другом. — Я не могу быть тебе просто другом. Это меня убьет. Я люблю тебя. Всегда любил. Только тебя. Она посмотрела на океан, играющий золотыми, голубыми и пурпурными красками: — Здесь так красиво… — Поэтому я сюда и приходил. Не мог уснуть и шел, чтобы наблюдать за тем, как восходит солнце, — тихо сказал он. — А теперь ты можешь уснуть? — Майя… если ты хочешь сказать, что я тебе просто друг, так и скажи, ладно? Сдери пластырь. Он напрягся, словно ожидая удара. Густые ресницы бросали тень на скулы, на оливковой коже шеи были заметны бледные шрамы. Эти шрамы оставила она… Расстегнув ремень безопасности, Майя наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Потом вдохнула его запах. То же мыло, тот же шампунь… только теперь никаких сигарет. Она коснулась губами уголка его рта и наконец поцеловала по-настоящему. Джордан издал низкий рык. Оборотням не свойственна нежность, но он осторожно усадил ее к себе на колени и приобнял, страстно целуя. От теплоты его рук, стука его сердца, от сладости его губ у Майи перехватило дыхание. Она прижалась к нему, чувствуя, как ее щекочут мягкие, густые кудри. — Я много лет ждал этого… — сказал Джордан, и голос его дрогнул. Майя провела пальцем по его ключице, чувствуя, как колотится сердце. Ей казалось, что из оборотней, направлявшихся в штаб тайной организации, они превратились в обычных подростков, целующихся в машине на пляже. — Я оправдала твои ожидания? — Ты их даже превзошла, — улыбнулся Джордан. — Это значит… — Ну, — сказала она. — Этим не занимаются с друзьями, так ведь? — Правда? Надо сказать Саймону. Боюсь, он расстроится. — Джордан! Майя легонько ударила его по плечу и улыбнулась, он ответил ей тем же. Потом она прижалась к его шее и снова вдохнула его аромат.
Один ангел был златокрылым, крылья другого были темными и напоминали пламя. Ангелы схватились на замерзшем озере, а вдали сверкал ледяной город. Она стояла на льду, а вокруг нее текла кровь и сыпались перья. Золотые обжигали кожу, а черные были холодны, как лед. Клэри проснулась в незнакомой комнате, запутавшись в одеяле. Сердце билось с курьерской скоростью. Она села, подтянув одеяло до груди, и огляделась. Стены покрыты белой штукатуркой, кровать сделана из черного дерева. Сама она в той же одежде, что и вчера. Выскользнув из постели — босые ноги обжег холодный каменный пол, — она поискала глазами рюкзак. Он лежал на черном каменном стуле. В комнате не было окон, только висячая лампа из черного резного стекла. Пошарив в рюкзаке, Клэри с раздражением поняла, что в нем уже кто-то рылся. Пропала коробка с принадлежностями для рисования, а значит, и стилус. В рюкзаке остались только сменные джинсы и нижнее белье. Хорошо что она не снимала кольцо — оно по-прежнему было на пальце. Клэри дотронулась до него, посылая сигнал Саймону: «Я на месте». Ничего. «Саймон?» Ответа не было. Клэри тревожно сглотнула. Она понятия не имела, где она, как долго провела в забытьи и сколько сейчас времени. Может быть, Саймон спит? Она гнала от себя мысль, что кольца потеряли силу, — нельзя паниковать раньше времени. Ладно, будет действовать по наитию, а с Саймоном свяжется позже. Она попыталась сконцентрироваться на том, что ее окружало. В комнате были две двери. За одной оказалась ванная, отделанная стеклом и хромом; окон здесь тоже не было. Клэри быстро приняла душ, обтерлась пушистым белым полотенцем, натянула чистые джинсы и свитер, вернулась в комнату и попробовала открыть вторую дверь. Бинго! Перед ней оказалась просторная комната, большую часть которой занимал длинный стеклянный стол. С потолка свисали черные лампы, свет, льющийся из них, бросал на стены танцующие тени. В камине горел огонь, а значит, кто-то совсем недавно ушел отсюда; перед камином стояли кожаные кресла. На стене висел большой телевизор, под ним — столик с контроллерами и играми. Вверх вела спиральная лестница со стеклянными ступенями. Оглянувшись по сторонам, Клэри принялась подниматься по ней. Стекло было абсолютно прозрачным, и ей казалось, что она взбирается по невидимой лестнице в небо. Второй этаж. Бледные стены, черный пол, длинный коридор с дверями. Клэри толкнула одну из дверей и оказалась в спальне. Большую часть комнаты занимала огромная кровать из палисандрового дерева с прозрачным белым балдахином. Здесь были окна — темно-синие. Клэри подошла к окну. Может, она вернулась в Аликанте? За окном протекал канал, на другой стороне канала стоял дом с зелеными спущенными жалюзи. Небо было серым, вода в канале — темно-голубой с зеленоватым отливом. Справа виднелся мост. На мосту стояли двое. Один из них увлеченно фотографировал окрестности. Значит, не Аликанте. Может быть, Амстердам? Венеция? Она попробовала открыть окно, но не поняла, как это делается. Тогда она принялась стучать по стеклу и кричать, но люди на мосту не заметили ее и вскоре ушли. Клэри подошла к одному из шкафов и распахнула дверцу. Шкаф был переполнен одеждой — женской одеждой. Роскошные платья: кружева, атлас, бусины и цветы. На полках лежали ночные рубашки и нижнее белье, хлопчатобумажные и шелковые топы и юбки — и никаких джинсов. Обувь — кожаные сандалии и изящные туфли на каблуках. Упаковки с колготками. Она уставилась на это богатство, думая о том, кому это все могло принадлежать. Мелькнула глупая мысль: может быть, Себастьян переодевается в женскую одежду? Но на всем, что лежало в шкафу, были бирки, и все подходило ей по размеру. Более того, здесь была собрана одежда ее любимых цветов: синего, зеленого и желтого. В конце концов она решила примерить темно-зеленую блузку без рукавов с шелковой шнуровкой спереди. Сбросив свитер, надела блузку и посмотрелась в зеркало, висевшее внутри шкафа. Блузка сидела идеально, подчеркивая фигуру, а цвет выгодно оттенял зеленые глаза. Клэри сорвала бирку, не желая видеть цену, и быстро выбежала из спальни, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Комната по соседству явно принадлежала Джейсу. Она поняла это сразу, как только вошла. Здесь витал его запах. Его одеколон, его мыло, запах его кожи. Кровать из черного дерева была аккуратно застелена. Чисто и уютно. На прикроватной тумбочке лежали книги с названиями на французском, итальянском и латыни. В стену был вонзен серебряный кинжал Эрондейлов с рукоятью в виде птиц. Подойдя ближе, Клэри разглядела приколотую кинжалом фотографию. А… это их с Джейсом снимала Изабель. Она прекрасно помнила тот ясный день в начале октября. Джейс разлегся на ступеньках Института с книгой на коленях, а она, сидя выше, положила руку на его плечо и наклонилась вперед, чтобы разглядеть, что он читает. На фотографии Джейс улыбался. Она почувствовала, как к горлу подступил комок, и вышла из комнаты, чтобы перевести дыхание. Нельзя так, упрекнула себя Клэри. Каждый раз, когда она видела Джейса, ей казалось, что кто-то бьет ее под дых. Нормальные девушки делают вид, что им все равно, что все это не имеет значения… Она зашла в комнату по соседству. Здесь царил бардак. Черные шелковые простыни на кровати скомканы, стол из стекла завален книгами и бумагой, повсюду разбросана мужская одежда: джинсы, футболки, куртки. На прикроватной тумбочке что-то блестело. Не может быть… Клэри не верила своим глазам. Это была маленькая шкатулка ее мамы, с инициалами Д. К., та самая, над которой мама так часто беззвучно рыдала. Клэри знала, что лежит в этой шкатулке: прядка волос, белых и нежных, как пух одуванчика, детская рубашечка и башмачок, умещающийся на ладони. Мелочи, напоминавшие матери о ребенке, которого она потеряла… которого Валентин превратил в чудовище. Ее брат. Д. К. Джонатан Кристофер. У Клэри скрутило живот, и она быстро выбежала из комнаты. Ее тут же обхватили чьи-то руки, и она подумала, что это Джейс. — Что ты делаешь в моей комнате? — раздался голос Себастьяна.
Изабель привыкла просыпаться спозаранку каждое утро, и легкое похмелье не нарушило привычного хода вещей. Она села и уставилась на Саймона. Ну и дела… Ей еще никогда не доводилось проводить ночь в одной постели с кем-то, если не считать сопливого детства, когда она боялась гроз и залезала в кровать к родителям. Саймон лежал на спине, слегка приоткрыв рот. Темно-каштановые волосы. По-юношески нежное лицо. Футболка слегка задралась. В отличие от Сумеречных охотников, он не был мускулистым. Живот плоский и гладкий, без кубиков пресса. Чем же он так очаровал ее? — Изабель, — пробормотал Саймон, не открывая глаз. — Хватит на меня пялиться. Изабель раздраженно вздохнула и выбралась из постели. Достала из рюкзака одежду и отправилась искать ванную. Ванная располагалась посередине коридора — дверь открылась, и оттуда вышел Алек в облаке пара. Он энергично ворошил мокрые черные волосы. — От тебя пахнет сандаловым деревом, — сказала Изабель вместо приветствия. Она ненавидела запах сандалового дерева и любила сладкие ароматы: ваниль, корицу и гардению. Алек подмигнул ей: — А нам нравится сандаловое дерево. — Это царское «мы» или вы с Магнусом воображаете себя одним существом? «Мы любим сандаловое дерево», «Мы обожаем эту симфонию», «Мы надеемся, тебе понравится наш рождественский подарок». Конечно! — можно сэкономить и не покупать два подарка, — скривилась Изабель. Алек с жалостью посмотрел на нее: — Ты поймешь… — Скажешь сейчас «Ты поймешь, когда полюбишь» — придушу полотенцем. — А я, если ты не заткнешься, попрошу Магнуса призвать фей, которые навяжут тебе узелков в волосах. — Эй, дай пройти в ванную! — Изабель стукнула брата по лодыжке, и он, притворно хромая, заковылял по коридору. Она заперлась в ванной и включила душ на полную мощность. Потом посмотрела на полочку и выразилась так, как девушкам выражаться не подобает. Сандаловый шампунь, сандаловый кондиционер и сандаловое мыло. Гадость! Когда она привела себя в порядок и прошла в кухню, Алек, Магнус и Джослин уже ждали ее. На завтрак были пончики (она бы и без них прекрасно обошлась) и кофе (вот это в самый раз). Налив в кофе вдоволь молока, Изабель откинулась на спинку стула и критически осмотрела Джослин, одетую, как обычно одеваются Сумеречные охотники. Странно, подумала она. Ей часто говорили, что она похожа на мать, хотя сама она так не считала. А вот Клэри похожа на Джослин. Тот же цвет волос, тот же наклон головы, те же упрямые скулы. И у той и у другой за красивой внешностью скрывалась сталь. Изабель хотелось, чтобы ей достались голубые глаза Маризы и Роберта, как Клэри достались зеленые глаза Джослин. Голубой в сто раз красивее черного. — В Адамантовую цитадель ведет много дверей, — сказал Магнус. — Ближайшая — в старом августинском монастыре, в том, что расположен в окрестностях Граймс-Хилла на Статен-Айленде. Мы с Алеком откроем портал и подождем вашего возвращения, но с вами мы пойти не можем. — Знаю, знаю, — сказала Изабель. — Потому что вы… мальчики. — Будь серьезна, Изабель, — попросил Алек. — Железные сестры не любят, когда их беспокоят. — Обещаю вести себя хорошо, — пропищала Изабель голоском пай-девочки и поставила пустую чашку на стол. Магнус пожал плечами. Волосы его топорщились миллионом острых колючек, глаза были подведены черной тушью, и потому еще больше напоминали кошачьи. Он подошел к стене, бормоча что-то на латыни. Появились знакомые очертания портала. Резкий порыв холодного ветра взъерошил волосы Изабель. Джослин сделала шаг вперед. Ее словно захлестнуло волной: рыжие волосы потускнели, и вскоре она исчезла в серебристом тумане. — Иди, — подтолкнул сестру Алек. Изабель закрыла глаза и шагнула, чувствуя, как ее увлекает за собой невидимый вихрь. Упав в сухую траву, она встала, отряхнув колени, и увидела, что за ней наблюдает Джослин. Еще через минуту на траву около Изабель упал Алек, а за ним — Магнус. Даже проход через портал не нарушил прически на его голове. Он гордо подергал за одну из колючек и сказал: — Жду восхищенных рукоплесканий! — Магия? — поинтересовалась Изабель. — Гель для волос. Три доллара девяносто девять центов в магазине «У Рикки». Девушка закатила глаза и повернулась, чтобы осмотреться. Они стояли на холме, вершина которого поросла пожухлой травой и сухим кустарником. Вдали виднелся мост, соединявший Статен-Айленд с Бруклином. Монастырь был позади них — большое здание из красного кирпича с заколоченными окнами, изрисованное граффити. Вокруг разрушенной колокольни кружили стервятники, потревоженные прибытием гостей. Изабель прищурилась — не наложены ли на колокольню чары? Если да, то очень сильные — ничего, кроме разрушенного здания, она не видела. — Чар здесь нет, — сказала Джослин, напугав Изабель. — Все именно такое, каким кажется. Джослин направилась к монастырю, и за ней последовали остальные. Здесь не было тропинок, и идти было довольно трудно. Изабель заметила на земле выжженные пентаграммы и рунические круги, начерченные аэрозольной краской. — Люди, — усмехнулся Магнус, убирая ветку с ее пути. — Играют в волшебство, не понимая, что к чему. Их часто тянет в такие места, как это. Тусуются здесь, оставляя граффити на стенах. Им кажется, что человек способен прикоснуться к волшебству… Вот глупцы! Они дошли до заколоченной двери в кирпичной стене. — Мы на месте, — сказал Магнус. Изабель внимательно осмотрела дверь. Она и в этот раз не почувствовала чар — заметила лишь слабое свечение, похожее на отражение солнечных лучей от воды. Джослин и Магнус переглянулись. — Ты готова? — спросила Джослин, поворачиваясь к девушке. Изабель кивнула, и Джослин, шагнув вперед, прошла сквозь доски, которыми была заколочена дверь. Магнус выжидающе посмотрел на Изабель. Алек прикоснулся к ее плечу. — Не волнуйся, — сказал он. — Все будет хорошо, Из. — Я знаю, — ответила она и последовала за Джослин.
Прежде чем Клэри успела ответить Себастьяну, послышались шаги, и в дальнем конце коридора появился Джейс. Себастьян тут же отпустил девушку и с милой улыбкой подергал ее за ухо: — Рад тебя видеть, сестренка! Клэри потеряла дар речи. Джейс подошел к ним. Он был бос, одет в джинсы, белую футболку и черную кожаную куртку. — Я не ошибся, ты обнимал Клэри? — спросил он Себастьяна. Тот пожал плечами: — Она моя сестра, и я рад ее видеть. — Обычно ты никого не обнимаешь… — Джейс, все просто, — встряла Клэри. — Я поскользнулась, и он не дал мне упасть. Если Себастьян и удивился тому, что она его защищает, то не подал виду. Клэри подошла к Джейсу, и он поцеловал ее в щеку, дотронувшись до нее ледяными пальцами. — Что ты здесь делаешь? — спросил Джейс. — Тебя ищу. — Она пожала плечами. — Я проснулась, а тебя нет. Думала, может, ты спишь. — Вижу, ты нашла наши запасы одежды. Нравится? — Себастьян жестом указал на ее блузку. Джейс бросил на него быстрый взгляд. — Мы ходили за продуктами, — сказал он. — Ничего особенного. Сыр и хлеб. Хочешь по ужинать? Несколько минут спустя Клэри сидела за большим столом. По продуктам она поняла, что они и в самом деле в Венеции. Итальянские сыры и хлеб, салями, прошутто, виноград, фиговый джем и красное вино. Джейс сидел напротив нее, Себастьян — во главе стола. Все это напомнило ей вечер в Нью-Йорке. Во главе стола, между Джейсом и Клэри, сидел тогда Валентин. Он предложил им вина и сказал, что они брат и сестра. Она украдкой взглянула на Себастьяна, своего настоящего брата, и вспомнила выражение лица матери, когда та увидела его. Себастьян не был точной копией Валентина. Она видела фотографии отца, когда тот был еще юношей. Во внешности Себастьяна грубые черты отца сочетались с красотой матери: он был высок, но не широкоплеч, как Валентин, а строен и грациозен. Скулы и нежные губы достались ему от Джослин, темные глаза и белые волосы — от Валентина. — Вина? — предложил Себастьян. Клэри кивнула, хотя вино ей никогда не нравилось, а после той встречи с Валентином она его и вовсе ненавидела. Себастьян наполнил бокал, и она спросила: — Это твой дом? — Он принадлежал нашему отцу, — ответил Себастьян, ставя бутылку на стол. — Отец уединялся здесь и с его же помощью перемещался между мирами. Он приводил меня сюда несколько раз, показал, как входить и выходить и как заставить дом перемещаться. — Здесь нет входной двери? — Есть, только надо знать, где искать, — усмехнулся Себастьян. — Отец очень хитро все устроил. Клэри посмотрела на Джейса. — Мне он никогда этот дом не показывал. Я даже не знал, что он существует, — сказал тот. — Я бы и не подумала, что у Валентина… — …есть телевизор с плоским экраном? — договорил за нее Джейс. — Он ничего не ловит, но DVD смотреть можно. Когда-то у нас был короб со льдом на колдовском огне. Но здесь — мощный морозильник. — Это все для Джослин, — сказал Себастьян. — Что? — не поняла Клэри. — Все эти современные штуки. Все удобства. И одежда. В том числе блузка, что на тебе. Это все для мамы. На тот случай, если она захочет вернуться. Клэри встретилась взглядом с Себастьяном. Ей стало дурно. Это мой брат, и мы разговариваем о родителях. Голова кружилась — слишком много информации, слишком быстро все происходит. Она никогда не думала о Себастьяне как о родном брате. Когда она узнала, кто он, он был уже… мертв. — Прости, если тебя это коробит… — Джейс указал на блузку, — захочешь — купим другую одежду. Клэри осторожно дотронулась до рукава. Ткань была мягкой, шелковистой, явно дорогой. Теперь понятно, почему вся одежда подходила ей и по цвету, и по размеру. Ведь они с матерью так похожи. Она сделала глубокий вдох: — Ничего. Просто… А как это, вы сидите в доме и… — Путешествуем? Бывают вещи и похлеще, — весело ответил Джейс. — Но так же не может продолжаться вечно… Себастьян почти не ел, но пил уже третий бокал вина. Его глаза блестели. — Почему? — Хотя бы потому, что вас ищут. Не можете же вы вечно скрываться… Клэри умолкла. Себастьян и Джейс переглянулись. — Ты задаешь вопрос или это так — мысли вслух? — спросил Себастьян. — Она имеет право знать о наших планах, — нахмурился Джейс. — Она пришла сюда, зная, что не сможет вернуться. — Рискованный поступок, — усмехнулся Себастьян и провел пальцем по краю бокала. Клэри вспомнила, что Валентин делал так же. — Она верит тебе. Любит тебя, поэтому и оказалась здесь. Разве не так? — Даже если и так, что с того? — ответила Клэри. Острые темные глаза Себастьяна говорили о том, что он не верит ей. — Я здесь потому, что доверяю Джейсу. — Но не мне, — сказал Себастьян. — Если Джейс верит тебе, то и я хочу тебе верить, — произнесла она, тщательно подбирая слова. — Ты мой брат. Это уже что-то значит… — Ложь загорчила во рту. — Но я тебя почти не знаю. — Может, тебе стоит узнать меня поближе? Вот тогда мы и расскажем тебе о своих планах. — Я не хочу держать ее в неведении, — вставил Джейс. — Мы ей все скажем через неделю. Разве неделя — большой срок? Джейс бросил на него быстрый взгляд: — Две недели назад ты был мертв. — А я и не говорил про две недели, — сказал Себастьян. — Я же еще не сошел с ума. — Я готова подождать, — сказала Клэри, зная, что так нужно. Ее тошнило от собственных слов. — Подожду столько, сколько потребуется. — Неделю, — сказал Джейс. — Неделю, — согласился Себастьян. — Но ей придется остаться здесь, в доме. Никакого общения с кем бы то ни было. Ни входить, ни выходить, ни открывать дверь нельзя. — А если я пойду с ней? — спросил Джейс. Себастьян оценивающе посмотрел на него. — Ладно, — сказал он снисходительно. — Если ты будешь с ней, выходить не запрещаю. Клэри посмотрела на свой бокал, не решаясь взглянуть на Джейса. Джейс всегда делал, что вздумается. А теперь он спрашивает разрешения. Ей хотелось встать и разбить бутылку с вином о голову Себастьяна, но она понимала, что это невозможно. Если поранить одного, кровь потечет у другого. — Как тебе вино? — весело спросил Себастьян. Она осушила бокал, давясь горьким напитком: — Очень вкусное.
Изабель с любопытством осмотрелась. Перед ней простиралась зеленая равнина, над головой нависало серо-сизое небо. Она никогда не видела ни такой просторной равнины, ни такого безбрежного неба. Наклонившись и проведя рукой по земле, она поняла, что равнина была зеленой из-за мха, которым поросли черные камни, рассеянные по такой же черной, как уголь, земле. — Это вулканическая равнина, — сказала Джослин. Она стояла рядом с Изабель, и ветер трепал ее золотисто-рыжие волосы. Она была так похожа на Клэри, что становилось жутко. — Здесь раньше текла лава. Похоже, здесь все вулканического происхождения. Сестры работают с адамантом, и в их кузницах нужно поддерживать высочайшую температуру. — В таком случае, в этих краях могло быть и потеплее, — пробормотала девушка. — Ты меня поражаешь, Изабель. Иногда ты так похожа на свою мать. — Это комплимент? — прищурилась Изабель. Никто не имел права оскорблять ее семью. — Я никого не хотела оскорбить, — словно прочитав ее мысли, сказала Джослин. Шагая, Изабель не отрывала глаз от горизонта, где темное небо сходилось с изумрудно-зеленой травой. — Как хорошо ты знала моих родителей? Джослин бросила на нее короткий взгляд: — Мы были близки, когда жили в Идрисе. Потом я много лет ничего не слышала о них и увидела снова совсем недавно. — Вы общались, когда они поженились? Тропинка стала подниматься в гору, и Джослин ответила, слегка запыхавшись: — Да. — Они любили друг друга? Джослин резко остановилась: — Изабель, о чем ты? — О любви, — буркнула та. — Не знаю, с чего ты решила, что я в этом эксперт. — Ну, Люк с тобой почти всю жизнь, а ты только недавно согласилась выйти за него замуж. Это впечатляет. Хотелось бы и мне иметь такую власть над мужчиной. — Такого не стоит желать, — сказала Джослин. Она поправила волосы, и Изабель словно током ударило. Тонкие руки Джослин напоминали руки Себастьяна, одну из которых Изабель отсекла в долине Идриса, перерубив кости и мясо. — Твои родители несовершенны, Изабель. Никто не совершенен. Они сложные люди, и совсем недавно потеряли ребенка. Та к что если ты о том, почему твой отец остался в Идрисе… — Мой отец изменял маме, — выпалила Изабель и тут же осеклась. Она долго держала это в секрете, и теперь чувствовала, что, сказав об этом Джослин, совершила предательство. Теперь лицо Джослин выражало сочувствие. — Я знаю. — Об этом что, все знают? — поразилась Изабель. Джослин помотала головой: — Нет. Я узнала об этом благодаря своему положению. Большего сказать не могу. — Кто это был? С кем он ей изменял? — потребовала ответа Изабель. — Ты ее не знаешь … — Откуда тебе известно, кого я знаю, а кого нет? — Изабель повысила голос. — И перестань разговаривать со мной так, будто я маленькая девочка. Вместо ответа Джослин снова пошла вперед. Изабель поспешила за ней. Тропинка стала еще круче. — Я имею полное право знать. Это мои родители. И если ты мне не скажешь, я… Она недоговорила. Внизу перед ними была крепость из серебристо-белого адаманта, отражающего облачное небо. Крепость окружала высокая стена, в стене были ворота в форме двух огромных лезвий, вкопанных в землю под углом и напоминающих ножницы. — Адамантовая цитадель, — сказала Джослин. — Спасибо, — огрызнулась Изабель, — я уж поняла. Джослин издала звук, который Изабель уже слышала от своих родителей. Скорее всего, он означал «Ох уж эти подростки!». Они стали спускаться. Изабель была выше Джослин, ноги у нее были длиннее, и она бесцеремонно обогнала женщину, злорадно думая о том, что нечего обращаться с ней как с ребенком. Юркнув в похожие на ножницы ворота, она застыла. Перед ней была пропасть. Внизу бушевала красно-золотистая лава. Перепрыгнуть через пропасть не смог бы даже самый ловкий Сумеречный охотник. Но смог бы пройти — по разводному мосту, который находился на другой стороне и был поднят. — Некоторые вещи не так просты, как кажется, — раздался за спиной голос Джослин. Изабель вздрогнула: — Не самое подходящее место, чтобы вот так подкрадываться! Джослин подняла брови: — Я думала, Ходж говорил тебе, как входить в Адамантовую цитадель. Ведь она открыта для всех Сумеречных охотниц, кто на хорошем счету у Конклава и Совета. — Конечно, говорил. — Изабель лихорадочно пыталась вспомнить слова Ходжа. «Только те, в ком течет кровь нефилимов…» Она вынула из волос заколку и покрутила ее. Заколка со щелчком раскрылась, превратившись в кинжал; на клинок была нанесена руна Мужества. Затем девушка вскинула руки над бездной. — Ignis aurum probat, — сказала она, и рассекла кинжалом левую ладонь. В бездну потекла рубиновая струйка крови. Когда кровь достигла лавы, заискрились голубые всполохи, и разводной мост с противным скрежетом стал опускаться. Изабель довольно улыбнулась, вытерла кинжал, покрутила ручку, и оружие снова приняло форму заколки. — Ты знаешь, что это значит? — спросила Джослин, наблюдая за тем, как опускается мост. — Ты о чем? — Ignis aurum probat. — Это девиз Железных сестер: «Огонь закаляет золото». — Верно, — кивнула Джослин, — но речь идет не только о кузнечном ремесле. «Неприятности испытывают силу нашего характера» — вот как следовало это перевести. Но можно и так: «Трудности закаляют и раскрывают характер». — Да? — пожала плечами Изабель. — А меня уже тошнит от трудностей. И раскрываться я тоже не хочу. Разводной мост с грохотом опустился к их ногам. — Если ты похожа на свою мать, тебе придется это сделать, — покачала головой Джослин.
Date: 2015-09-03; view: 759; Нарушение авторских прав |