Первые воспоминания

родилась в центральной части большого и шумного города. Родители мои отправились пешком по заснеженной и холодной Москве в роддом, который находился у стен заброшенного монастыря.

Старое кирпичное здание роддома, построенное еще до революции, уже многие десятилетия являлось местом входа в жизнь многих и многих душ. Отсюда в положенный срок и унесли меня родители домой.

Дом, в котором жила моя семья, возвышался над площадью и небольшими окрестными домиками, был украшен лепниной, большими вазонами на крыше и барельефами нимф на стенах подъезда. Построенный как гостиница знаменитого булочника Филиппова, он стал постоянным кровом для «бывших», чьи владения, работу и семейные устои пыталась уничтожить революция. Прадед мой когда-то служил офицером морского флота и еще до революции снимал здесь номер, приезжая в Москву по долгу службы. В смутное время, потеряв все, он перевез сюда семью и прожил здесь до самой своей смерти. Бывшее «родовое гнездо» у моря стало санаторием, а маленький номер в гостинице — постоянным местом проживания нескольких поколений.

Однако это еще не мои воспоминания, а рассказы бабушки. Все детство ее прошло у берегов Черного моря, и только в восемнадцать лет, вместе со всей семьей, а кроме нее в семье еще было семеро детей и няня, она переехала в Москву. Впервые бабушка увидела природу средней полосы. Из ее рассказов я хорошо запомнила, что самым ярким воспоминанием ее молодости была встреча с русской березой. Березка оставила в душе неизгладимое впечатление. Потом уже, когда появились шесть соток в Подмосковье, березки на участке никогда не вырубались. Бабушки любили сидеть под ними, читать или пить чай.

Говорят, что наследственные программы играют большую роль в жизни человека. Родившись в бывшей гостинице, я затем многие годы жила вместе с другими людьми в перенаселенной квартирке, а затем и в коммуналке. Кармические последствия революционных событий оставили свой тяжелый след.

Мои детские годы, проведенные в загородном детском саду, где у каждой группы был свой одноэтажный домик и спальная комната на тридцать детей, также были результатами родовой кармы. Что касается природы, меня наполняет силой жизни и энергией творчества южная природа, хотя я родилась и живу совсем в другой климатической полосе.

Карма души ребенка притягивается кармой родителей и родственников, давая все возможности постигнуть и изменить то, что мешает на пути духовного развития.

Нас часто раздражает в других то, что мы совсем не замечаем в себе самих. Порой взаимодействие с родными и близкими людьми выносит на поверхность те проблемы, которые мы тщательно маскировали в себе. Хорошее, светлое стремительно поднимается на освобожденное место и также испытывает влияние окружающих. Мечты, стремления и ожидания близких людей формируют наше будущее и наше окружение.

Случайных контактов и встреч в жизни не бывает. Все встречи посланы нам для осознания себя и своего места во вселенной. Многие встречи являются кармическими. Они могут задействовать тот или иной кармический узел, дать осознание и подсказку.

Говоря о карме, мы говорим о законе «причин и следствий», благодаря которому мы получаем последствия тех наших мыслей, поступков и эмоций, которые проявляли в прошлом. Этим прошлым может быть и прошлая жизнь. Я верю в то, что душа приходит многократно на Землю. Меняя тела, пол, время и территории обитания, она получает опыт. Совершенствуясь таким образом, душа стремится вернуться и слиться с Абсолютом, Богом или чем- то еще, что, по сути, является одним и тем же. Все верования и религии для меня — лишь разные пути к одному Великому.

Какие поступки и мысли послужили тем следствием, что объединило меня с моими родителями, пока оставалось тайной.

По их рассказам, они принесли меня в свою комнату и стали пробовать на мне модные системы воспитания. Не веря своим родительским инстинктам, они полностью доверились книге и советам сотрудников по работе.

Мои первые детские воспоминания относятся к самому нежному возрасту. Я лежу на детских весах у стены, головой к двери. Там, за моими ногами, залитое солнцем окно, яркий снег на ветвях дерева, и кричат наперебой воробьи. Снег на ветвях искрится, хлопьями падает от порывов ветра и светится в лучах солнца. Всю комнату залил этот чудесный солнечный свет морозного зимнего утра. Мама слева от меня стоит перед столом врача и увлеченно беседует с ней об артисте Баталове. Мои голые ножки охвачены солнечным светом и прохладой, спину сковывает чувство, похожее на давящий жар.

Много раз за свою жизнь я испытывала это ощущение сковывающего холода, которое воспринималось как боль.

Это зимнее утро сменяется другим впечатлением, из которого меня периодически возвращает тихая беседа матери с врачом. Языки пламени охватывают мои ноги и половину тела. Спина плотно прижата к чему-то твердому. Бедра привязаны веревкой — грубой, лохматой и чем-то пахнущей. Слева от меня, чуть ниже, фигура человека в темно-коричневом одеянии с капюшоном. Его лицо, закрытое этим капюшоном до половины, — серое, отекшее.

Его глаза смотрят совершенно равнодушно, под ними — темно-желтые разводы. Эти глаза потом много лет будут преследовать меня — глаза человека, которому глубоко надоело все происходящее, и человеческие страдания он давно не воспринимает.

Много позже я осознала, что навязывание того, что «правильно» и современно, вопреки чувствованию истины внутри себя, было главной проблемой окружавших меня людей. Все судили по внешним проявлениям и пытались сделать меня удобной и послушной. Монах-инквизитор и мои родители хотели одного - повиновения. Мама как-то призналась, что всегда боялась меня и не понимала. Именно поэтому она стремилась апеллировать к мнению окружающих и вызвать «всеобщее осуждение» любых моих самостоятельных поступков.

Для взрослых я была послушным и странным ребенком. Часто накатывающие воспоминания и ощущения, которых я не встречала в этой жизни, делали меня ребенком, который «ловил ворон». Им трудно было представить, чем занималась эта маленькая девочка, замирая и устремляясь всем своим существом в невидимые дали.

Порой я внимательно следила за различными свечениями, окружающими людей. У одних они были цветными и яркими, другие лишь немного светились серовато-коричневым цветом. Это свечение давало основную информацию о том, кто подходит ко мне, и, увлеченная изучением свечения вокруг, я не слушала то, что они мне говорили. Очень часто внутреннее свечение и та информация, что отделялась от них с разговором, были совсем разного цвета. Многие, когда говорили, сначала втягивали в себя свое свечение, напрягались и выдавали залп грязной энергии, которую направляли на собеседника. Во всем этом было столько неправды, что она пугала меня и вызывала еще большее желание находиться подальше от взрослых. Единственные, пожалуй, лица, четко запечатлевшиеся в моей детской памяти — это лица моего отца и бабушки. Мама существовала для меня облаком цвета и запаха. Подходя ко мне, она, казалось, брала меня в это облако, обволакивала все мое существо, что, правда, не мешало мне проваливаться в свои воспоминания.

Многие моменты этого периода жизни помнятся отчетливо, но те странные видения, которые преследовали меня всю жизнь и о которых я боялась почему-то говорить взрослым, вызывали во мне наибольший интерес. Одним из таких выдений было огромное растение, которое росло на улице у обширного водного пространства. Попадая в это воспоминание, я всегда оказывалась стоящей на широкой каменной лестнице, и это странное растение в большом горшке украшало набережную.

Передо мной расстилался морской залив. Теплые волны ударялись о ступеньку лестницы, на которой я стояла. Солнце играло и перекатывалось в ленивой ряби воды. Вдалеке виднелись корабли с опущенными парусами. По-видимому, было утро. По небу и по воде расплывался легкий лиловый цвет. Пахло рыбой и тем удивительным запахом моря, который не опишешь словами, но который заполняет изнутри своей свежестью и бодростью, поднимает и влечет куда-то вдаль к неизведанному.

Это воспоминание накатывало на меня, подобно морской волне, и глубокая тоска заполняла все мое тело — чувство одиночества, сопровождающееся осознанием собственной власти и материальных возможностей, благодаря которым становилось возможным реализовать любые желания. Любые, кроме желания разорвать этот нескончаемый круг и найти близкую, понимающую душу.

Сила этого чувства заполняла меня и распространилась на многие годы уже этой жизни. Никакие заботы моих родителей не могли заглушить и развеять одиночества, сжимающего меня изнутри. Само море я увидела много позже, когда вся семья поехала отдыхать в Крым. Море встретило меня родными запахами и звуками. Так бывает, когда после многолетней разлуки, наконец, возвращаешься в родные места.

Date: 2015-09-03; view: 280; Нарушение авторских прав