Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Опасные воды
Несколькими мгновениями спустя великолепно появляются близнецы — Хадсон и Харрисон, и я едва успеваю с ними поздороваться, как Кэролайн и ее помощник сталкивают нас для большой семейной фотографии. Рив и мой отец располагаются посередине, Эр Джей становится около отца, а я — недавно коронованная подружка невесты (третий раз уже) — рядом с его типа застенчивой невестой. Хадсон и Харрисон — по обе стороны от группы. — Мы приносим извинения за отсутствие одного из членов семьи, — обращается к прессе Кэролайн. — Как вам всем известно, Купер Ларраби путешествует с Корпусом Мира. В настоящее время он в Судане, кормит голодным, поэтому не смог быть здесь сегодня. Но он передает наилучшие пожелания своему отцу и будущей мачехе. Рив выглядит тронутой, кладя руку на сердце и шепча: — Люблю этого мальчишку. Мы позируем, кажется, целую вечность. Фотографы по очереди снимают нас, запечатлевая поистине радостный день в семье Ларраби — принятие нового члена в наш счастливый клан. Вскоре после, как по будильнику, пресса пакует свои вещички и выметается на своих минивэнах. Начинают прибывать гости. Выпуск моих братьев из Йельской школы права — горячая тема вечеринки. Наверное, из-за того, что это единственная тема разговоров, что является безопасной... и неизменной. Никто ничего не смеет сказать о предстоящем браке моего отца с Мисс Исполнительный Помощник Тире Золотоискательница, за исключением поздравлений и замечаний о прелести ее платья и безупречности кожи. Всем известно, что все другое — шаги по опасной территории. Потому что это может и будет использовано против вас через примерно два с половиной года, когда две половины будут сидеть по разные стороны стола переговоров и рассматривать стандартный беспрекословный брачный договор моего отца. Но темы Йельского права и выпуска с верхних строк списка лучших студентов класса вечны. Неизменны. Так что умные люди просто придерживаются их. На самом деле, мои братья настолько монополизировали всю вечеринку, что у меня нет даже шанса поговорить с ними. Не то что бы мне есть, о чем говорить. Эр Джей и его жена не оставляют отца, Купер (обычный мой соучастник в подобные вечера) нарабатывает себе карму в Судане, а мои подруги на Средиземном море. А я осталась одна. Похоже, моим единственным другом на сегодня становится водка, которую я втихаря подлила в свою минералку. Я скольжу от группки к группке, подслушивая разговоры и цепляясь за то, что кажется интересным, оправдывая свое внимание. Группа исполнительных директоров собралась у бара, судача о какой-то французской медиа-корпорации, с которой они надеются устроить слияние. Скукота. Дальше. Вот, ютясь в углу, подростки сплетничают о сайте какой-то пятнадцатилетней девчонки, на котором можно голосовать за различные аспекты ее жизни. Наивная. Дальше. Я подбредаю к бассейну, к столу с закусками. Выбираю с подноса канапе и проглатываю его, запивая большим глотком своей «минералки». — Вот видишь, я помню времена, когда он был женат на Элизабет, — раздается за мной громкая, но невнятная речь. При упоминании имени моей матери я оживляюсь. По крайне мере, я предполагаю, что он говорит о моей маме. В этом есть смысл, учитывая, что это помолвка ее вдовца. Хотя предполагаю, в мире существует много Элизабет. — Да? — с интересом отвечает женский голос. — У меня не было возможности познакомиться с ней, но я слышала о ней столько хорошего. — Ну конечно, — продолжает невнятно говорящий. — Ведь за это было заплачено издателям. Но Лиззи я знал давно и говорю тебе, это не слишком-то большое удовольствие. Она была на редкость неприятной личностью. Ну вот, думаю, вопрос решен. Они не могли говорить о моей маме. Я никогда не слышала, чтобы кто-то описывал Элизабет Ларраби как «неприятную личность». Я отключаюсь от них, полностью концентрируясь на выборе следующей жертвы среди канапе, пока не слышу, как он говорит: — И казалось, чем более успешным становился Ричард, тем хуже становилась она. Мне было жаль бедолагу. Он перенес много драмы. Внезапно я вся внимание. Он только что сказал Ричард? Типа Ричард Ларраби — мой отец? Нет, это невозможно. Он не мог говорить о том Ричарде, потому что это значило бы, что Элизабет, которую он упоминал, действительно была моей матерью. Я едва поворачиваю голову в сторону источника голоса и мой взгляд натыкается на пузатого, явно напившегося мужчины с покрасневшим лицом, которого я немного признаю. Он разговаривает с женщиной, которая, похоже, пытается найти способ вежливо распрощаться с этой неудобной (не говоря уже о нарушающей правило) беседой. Вот она умна, да. Только кто-то вроде этого парня достаточно глуп, чтобы разговаривать о моей матери на подобном приеме. Не говоря уже об открытом оскорблении ее. — Говорю тебе, — алкогольный мужик резко взмахивает рукой с бутылкой виски за двадцать тысяч долларов, отчего ее содержимое выплескивается на его рубашку, — после всего того дерьма я не могу винить парня за брак с безмозглой супермоделькой. Канапе падает из моей руки на газон. Я замираю на месте, буквально ошеломленная тем, что слышу. Да как он смеет распространять такие мерзкие, лживые слухи о моей матери! И где? На ее собственном заднем дворе! Я уже собираюсь подойти к нему и попросить засунуть его ложь куда солнышко не светит, но мне на плечо опускается чья-то теплая рука. — Привет, — раздается за мной знакомый голос. Я разворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Люком, который держит едва пригубленный бокал шампанского в одной руке и пустую тарелку от закусок в другой. — Привет, — рассеянно отвечаю я, бросая злобные взгляды позади себя. — Что случилось? — вопрошает Люк, прослеживая мой взгляд. Я бурчу: — Просто один бухой идиот треплет всякую чушь. — Тогда игнорируй его, — предлагает Люк. Я делаю глубокий вдох. Люк прав. Нужно игнорировать его. Он залил горло, и все, что из него вылетает, не имеет никакого смысла. Это, конечно, не первый раз, когда мне приходится игнорировать злостные сплетни о членах моей семьи, и определенно он не будет последним. Я не уверена, почему этот разговор затрагивает меня сильнее, чем обычно. Быть может, потому, что среди всех тех игнорируемых сплетен никогда не было ни одной о моей матери. Или, быть может, потому, что этот конкретный человек более раздражающий, чем большинство. Но когда я снова гляжу в его направлении, я вижу, что женщина, с которой он разговаривал, покинула его, и сейчас он стоит один, тоскливо смотря на пустой стакан для скотча. Так ему и надо. Неудачник. Быстрым глотком напитка мне удается избавиться от своего раздражения и сосредоточиться на Люке. И только сейчас я замечаю, как ужасно неуместно он выглядит. И это, наверное, из-за того, что на нем действительно странное сочетание плиссированных спереди брюк цвета хаки, белой рубашки, свитера в узор «ромбиками», повязанного на плечах, и темно-коричневых туфель с кисточками. Он выглядит так, словно сошел с глянцевой брошюры загородного клуба. Осмотрев его, я критически качаю головой. Он нервно опускает взгляд на свой наряд. — Что? Совсем плохо? — Паника в его голосе показывает, что он провел в раздумьях не меньше часа, прежде чем выбрать эти вещи. Я с жалостью гляжу на него. — Когда в следующий раз понадобится помощь в выборе одежды, звони мне, окей? Выдохнув, он усмехается: — Хорошо. — И после крохотного глотка шампанского добавляет: — Я рад, что нашел тут хоть кого-то знакомого. — Он тепло мне улыбается, и я не могу избавиться от ощущения некоторой жалости к этому парню. В смысле, как, должно быть, грустно, что я — тот человек, которого он рад видеть? Он обводит взглядом толпы гостей, заполонивших почти каждый уголок нашего заднего двора. — Ты знакома со всеми этими людьми? — Нет. Даже не с половиной. — Знакомые твоего отца? — Едва ли. Он на мгновение задумывается, осматривая окружающую его обстановку с благоговейным страхом. — Каково это — расти вот с этим? — С чем «этим»? Он показывает на сад. — Со всем этим! С машинами, домами и... — он приподнимает напиток, — шампанским, которое стоит дороже, чем я зарабатываю. Я подавляю хихиканье, внезапно осознавая, почему содержимое его бокала относительно нетронуто. Он боится пить его. — Ну, — подталкивает он меня, — каково это? Я пожимаю плечами. — Не знаю. То есть, я не знаю ничего другого. Это как если бы я спросила, каково тебе живется в твоей семье. — Паршиво, — отвечает он так быстро, что на это я только моргаю. — О, — и больше мне нечего сказать. — У нас никогда не было денег. Мы всегда переезжали с места на место. Нас продолжали выселять из наших квартир, потому что папа продолжал терять работу. Родители постоянно спорили из-за денег. Это было ужасно. И потом в один прекрасный день папа ушел искать новую работу и не вернулся. — О, — снова бормочу я, вдруг почувствовав себя крайне неуютно. Я опрокидываю в себя остатки своего напитка и ставлю бокал на стол. — Сожалею. Пожатием плеч Люк отгоняет мое сочувствие. — Мне удалось сбежать практически без потерь. Он продолжает восхищаться всем его окружающим. Словно он персонаж черно-белого кино, и это первый раз, когда он видит мир в цвете. Он медленно ходит кругами, вбирая все это, пока не упирается, наконец, в заднюю часть дома. И потом он стоит там, в изумлении качая головой. — Даже представить себе не могу, что значит быть внутри всего этого. Я усмехаюсь. — Ну, к счастью, тебе не придется мучиться, представляя. Я хватаю его за локоть и тяну в сторону лестницы. Беру пустую тарелку из-под закусок у него из рук и оставляю ее на первой ступеньке, не дойдя несколько шагов до ближайшей мусорки. Но мой взгляд медленно подползает к брошенной тарелке, и внутри образуется непонятное чувство. Я отпускаю руку Люка, возвращаюсь обратно, подбираю тарелку и отправляю ее в мусорную корзину. И затем я догоняю Люка, беру его под руку и говорю: — Пошли. Устрою тебе большую экскурсию.
Date: 2015-08-15; view: 262; Нарушение авторских прав |