Частные уроки 25 page

— Молодой человек, с которым они вместе работали, — уточнил отец. — Модель.

— Асано Йоичи, — сказал Хаято, и его передернуло от злости. Тоо-сан думает, что у Тетсу есть что-то с этим манерным заносчивым звездным мальчиком! — Они уже расстались.

— Как я рад это слышать, — Кеита вздохнул с облегчением.

Хаято внутренне напрягся.

— Понимаешь, — продолжал отец, снимая очки и массируя переносицу, — я очень надеюсь, что Тетсу это перерастет. Мне кажется, он просто очарован тобой. Настолько, что хочет подражать тебе во всем…

Парень открыл рот, чтобы возразить, но отец жестом заставил его дослушать.

— Я не говорю, что это плохо. Я думаю, что ты отлично влияешь на него: Тетсу стал более общительным, у него появились друзья, об этом я всегда мечтал. Когда я раньше приходил домой, то знал, что застану его за столом, учащим уроки. Его мобильный всегда молчал, он не ходил гулять. Благодаря тебе он стал нормальным подростком, но… — Кеита запнулся, не зная, как выразить мысль, и Хаято воспользовался паузой.

— Ты думаешь, что Тетсу подражает мне? И поэтому думает, что он — голубой?

Тоо-сан кивнул.

— Вдруг он просто еще не разобрался в себе?

— Ты неправ, — отрезал Хаято. — Я могу понять тебе: узнать, что оба сына — геи, конечно, тяжело. Но ты ничего не можешь с этим поделать. Я с самого первого дня увидел это в Тетсу. Все то, что он задавливал в себе, вместе со своей индивидуальностью. Он просто раскрылся, пап, и ты уже ничего не изменишь. Ты можешь только принять Тетсу таким, какой он есть.

Тоо-сан тяжело вздохнул.

— Это я и боялся услышать. Сынок, я обычный, среднестатистический трудоголик. Мне трудно понять все, о чем ты мне сейчас говоришь. Теперь мне кажется, что я упустил что-то. И Тетсу стал таким из-за меня.

— А может и я тоже по твоей вине стал голубым? — усмехнулся Хаято. — Тоо-сан, заканчивай с этим. Ты здесь ни при чем.

Хаято было жаль отца. Каждое слово Акимару-сана отдавалось болью в груди. Каждое собственное слово давалось с трудом и казалось ложью… попыткой оправдаться перед самим собой.

— И все же я рад, что он расстался с этим… Асано, — сказал тоо-сан, после небольшой паузы, возникшей в разговоре. — Все-таки он слишком взрослый для Тетсу.

— Наверное, ты прав, — Хаято проглотил неприятный комок, представив, что отец говорит не о Йоичи, а он нем самом.

— Знаешь, Тетсу затронул такую тему, когда рассказал мне о своей… ориентации, — Кеита запнулся. — Господи, как мне неудобно говорить с тобой об этом.

— Секс, — усмехнулся Хаято. — Ну да, кто не думает об этом в пятнадцать лет?

— Я все понимаю, и Тетсу нормальный мальчик, и это не плохо, просто… Представить, что какой-то парень… может сделать с ним… это.

Акимару-сана передернуло. Хаято заметил блеснувшее во взгляде отца отвращение. В груди парня вспыхнуло жаркое пламя: он вспомнил лицо Тетсу, его подрагивающие веки, открытый рот и громкие стоны. Хаято сам… сам делал "это" с братом. Это о нем сейчас говорил Кеита.

"Какой-то парень… Нет, папа, я сам лишил Тетсу девственности…"

Парень встал.

— Ты прав, пап, — сказал он тихо. — Все-таки рановато для таких вещей. Я поговорю с ним, если хочешь.

— Прошу тебя, — кивнул отец. — Мне кажется, что тебя он хотя бы выслушает.

— Все в порядке, — Хаято нашел в себе силы улыбнуться. — Тетсу — умный мальчик, и не даст себя в обиду.

"Боже, кому я лгу?!"

Он перевел дыхание, стараясь успокоиться, а затем отодвинул дверь комнаты брата и вошел.

Тетсу поднял взгляд от книжки. Улыбка озарила его лицо, и голубые с зеленым искры заплясали в глазах.

— Как-то долго ты… О чем говорили? — спросил мальчик.

Хаято молча опустился на край кровати и зарылся руками в его черные, все еще немного влажные волосы. Тетсу блаженно прикрыл глаза, в то время, как брат продолжал массировать его голову пальцами.

— Ну зачем? — прошептал мальчик и издал тихий стон. — Отец дома.

Рука брата тотчас отдернулась. Хаято опустил взгляд.

— Мы говорили о тебе, — грустно сказал он. — Обязательно было говорить отцу о том, что ты — гей?

Тетсу пожал плечами.

— Это вышло случайно. Я сболтнул лишнего, и он сам догадался.

Хаято вздохнул.

— Ладно. Теперь ничего не поделаешь. У тоо-сана появится еще одна причина подозревать нас.

— О чем ты? — спросил Тетсу так невинно, как будто не он по пути со станции останавливался через каждые пару метров, чтобы поцеловать брата. — Он никогда не подумает о чем-то подобном.

— Ты прав, пожалуй, — Хаято горько усмехнулся. — Надеюсь, нас это спасет. В любом случае, все тайное однажды становится…

— Послушай, — Тетсу резко вцепился руками в плечи парня, — если ты пришел сказать, что все было ошибкой, что хочешь прекратить это…

— Тетсу, тише!

— Заткнись! Только попробуй снова убежать, и отец узнает обо всем! В подробностях! Я расскажу ему, как ты стонал, что любишь меня, когда…

Хаято заткнул ему рот рукой, прижав спиной к подушке.

— Ты этого не сделаешь, — прошипел он зло. — Ты не скажешь отцу такое.

Тетсу не мог говорить, но по глазам его можно было понять, что братишка не шутил. Это были глаза не пятнадцатилетнего мальчика, нет, что-то изменилось во взгляде Тетсу — он стал казаться намного взрослее, наглее и… развратнее?! Хаято на мгновение отпрянул: неужели он сам воспитал в братике это существо? Куда делся скромный и невинный мальчик? Но этот взгляд, дерзкий и уверенный, заставлял Хаято желать его еще больше.

И Тетсу знал, черт возьми, прекрасно знал это.

— Какой же ты порочный, — прошептал парень, отнимая руку.

На губах мальчика появилась самодовольная ухмылка.

— Можно подумать, ты — сама невинность? — рассмеялся он негромко.

Хаято не стал отвечать, закрывая рот мальчишки страстным поцелуем. Тетсу задрожал всем телом и обвил брата руками.

Шаги взялись словно ниоткуда, как они могли не услышать?! Дверь скрипнула и если бы Хаято вовремя не перекатился на бок и не схватил подушку, делая вид, что бьет ей Тетсу по голове, их счастье могло закончиться прямо сегодня.

— Дурачитесь? — улыбнулся отец, стоя на пороге, а сердце Хаято обливалось кровью. Еще секундой позже… если бы он не услышал этих шагов…

— Этот идиот! — Тетсу закатил глаза, пытаясь изобразить раздражение, но щеки его пылали.

— У меня в комнате почему-то не работает компьютер, — сказал тоо-сан, подходя к столу Тетсу. — Можно я отправлю документы с твоего?

— Конечно.

— Никогда больше не заходи в мою комнату, если отец дома, — прошипел Тетсу, когда отец вышел.

Хаято только кивнул и отправился к себе.

* * *

Чирк! Отсеченные стебли я глухим стуком упали на татами. Иватари Кумико поставила в сосуд несколько побегов молодого бамбука рядом с веточками сосны и сливы.

Мимиру ненавидела составлять икебаны, но занятия нельзя было пропускать. Бабушка пыталась таким образом сделать из нее "человека". Собственно, сами занятия сводились к составлению букетов: бабушка никогда подолгу с Мимиру не разговаривала, считая это ниже своего достоинства. Она сухо объясняла о значении каждого элемента, его символике, и переходила к практике. От Мимиру требовалось поначалу копировать букеты Кумико, а затем добавлять что-то свое, но так, чтобы икебана не выбивалась из общего стиля и тематики. Сегодня они делали долголетие.

"Долголетие, — девочка усмехнулась про себя. — Надеюсь, это не про тебя, бабуля…"

Юрика неслышно скользнула в комнату и села на татами напротив матери, подложив под себя ноги. Она поклонилась пожилой женщине, та удостоила ее беглым взглядом и еще плотнее поджала губы. Полминуты они сидели молча, и слышно было лишь звуки ножниц.

— Ты уже определилась с датой свадьбы? — спросила Кумико тоном строгого учителя, не терпящего промашек.

Юрика еще раз поклонилась.

— Нет, мама, еще пока…

— Время, отведенное тебе, уже на исходе, — заметила старшая Иватари и хрипловато усмехнулась. Мимиру поджала губы и уставилась в пол, прожигая гневным взглядом дырку в татами. Как она может разговаривать так с родной дочерью, эта старуха?!

— Я знаю, мама, — мягко сказала Юрика. — Нужно еще немного подождать. Кеита очень хороший человек. Но у него были проблемы в семье. Я говорила тебе, его старший сын уходил из дома. Он против свадьбы. Кеита обещал все уладить, но…

— Старший, хммм? — недовольно протянула бабушка. — Тот хулиган и извращенец?

— Он не хулиган, — возразила женщина. — Просто очень сложный молодой человек. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы Хаято жил отдельно. Но у него… — она запнулась, — очень тесные отношения с младшим братом. Тетсуя…

"Да уж, это точно, — с досадой подумала Мимиру. — Эти двое всегда вместе. Словно они какая-нибудь парочка!"

— Тот самый гениальный ребенок? — Кумико перебила дочь. — Которому Кеита собирается передать свою компанию?

Юрика кивнула.

— Не дай этому извращенному выродку испортить хорошего ребенка. Если мы примем мальчика в семью, его репутации ничто не должно угрожать. Ты поняла?

Мимиру почувствовала раздражение: бабушка говорила о Хаято точь-в-точь, как о ней. Тем же холодным тоном, в котором звучало неприкрытое отвращение.

— Я поняла, мама, — Юрика почтительно опустила голову.

— А этот Хаято… — задумчиво произнесла Кумико. — Им нужно заняться. Я распоряжусь, чтобы Учияма с ним поговорил и убедил его не вмешиваться. А еще лучше: вообще уехать подальше. Я боюсь, что такой человек может повредить нашей репутации.

Лицо Мимиру вспыхнуло. Учияма! Неужели бабушка хочет, чтобы с Хаято разобрались парни из якудза? Но ведь они не умеют нормально разговаривать. Наверняка изобьют парня. А если он еще и будет сопротивляться, то… Мимиру не было особенно жаль старшего Акимару, однако она понимала, что была обязана ему жизнью. Да и Тетсу… Девочка вспомнила каменное лицо мальчика, когда он запирал ее в подсобке, его холодный голос.

"Я хочу, чтобы ты умерла!"

Тетсу никогда ее не простит, если с Хаято что-то случится. Девочка была уверена что младший Акимару способен ради брата на страшные вещи.

— Пожалуйста, бабушка! — ее голос прорезал спокойную тишину комнаты. — Не надо!

Мимиру удивилась сама себе. В присутствии Кумико ей не разрешалось заговаривать первой. Но в этот раз она должна была что-то сделать.

Пожилая женщина сначала даже не поняла, что произошло. Она привыкла, что внучка молча следует ее указаниям, поэтому слышать голос Мимиру, да еще такой громкий и требовательный, было для нее удивительно.

Девочка склонилась перед бабушкой, почти упираясь лбом в татами.

— Пожалуйста, — просила она. — Не трогайте Хаято!

На густо напудренных щеках Кумико выступил еле заметный румянец. Лицо ее выражало крайнее недовольство.

— Ты защищаешь этого недостойного молодого человека? Этого выродка и извращенца? Как это понимать?

Мимиру тряслась от страха. Голос бабушки не предвещал ничего хорошего. Но девочка нашла в себе силы чуть приподнять голову и взглянуть в глаза Кумико. Она сжала пальцами подол бордового бабушкиного кимоно.

— Пожалуйста, бабушка! — попросила она снова. — Хаято… спас меня. Если бы не он, я бы… я бы наверное была мертва. Или еще хуже…

Прозвучала гулкая пощечина, и девочка, вскрикнув, прижала ладонь к лицу.

— Убери руки! — приказала пожилая женщина, а затем повернулась к Юрике и продолжала спокойно, так, словно и не слышала внучку. — Это правда?

Та кивнула.

— Хаято защитил Мимиру от троих хулиганов. Его ранили тогда. Она действительно должна ему.

Кумико вздохнула.

— Что ж, тогда я не могу тебе никак помочь, Юрика, — сказала она. — Было бы бесчестно угрожать ему. Я не буду посылать Учияму, но ты должна все уладить сама. Сделай так, чтобы этот парень не мешал нам.

"Я сделала это не ради него… Ради себя. Ради Тетсу", — убеждала себя Мимиру.

Сердце билось очень часто, в животе сжимался неприятный комок. Было страшно. Еще ни разу она не вела себя с бабушкой так дерзко. Но что-то подсказывало девочке, что она совершила правильный поступок.

* * *

Часы на тумбочке показывали без двенадцати четыре. А Тетсу все никак не мог сомкнуть глаз. Не помогала ни одна из техник, вычитанных из книг по психологии. Сон просто не шел к мальчику. Мысли копошились в голове тесным клубком. Очень разные, непонятные, какие-то отвлеченные мрачные мысли. Почему-то вспомнились одноклассники из прошлой школы. Вот его запирают в кабинке туалета… вот макают головой в унитаз… отбирают деньги, избивают за углом школы… Спортивная подсобка, где Тетсу чуть ли не пришлось заночевать… Ощущения были столь отчетливы, словно все это произошло вчера. Мальчик помнил свою беспомощность, слезы, дикое желание отомстить… и осознание того, что защитить его некому. Отец… он, конечно переживал. Только вот решать подобные проблемы не умел. Да и не было времени, наверное. Проще было перевести сына в другую школу.

Тетсу сжал край подушки. Он понял, что совершенно не жалеет тоо-сана. Даже если отец узнает об их с Хаято отношениях, мальчику не будет стыдно. Наверное, во всем, что случилось, был виноват один лишь тоо-сан, но Тетсу и не думал сбрасывать на отца всю вину: он был только благодарен. Как получилось, что один единственный человек пришел в его жизнь и разом решил все проблемы. Одиночество. Боль. Унижение. Хаято смел их и заполнил унылую жизнь Тетсу целиком и полностью.

Тетсу улыбнулся, приложив руку к груди. Оно билось. Тук-тук. Гулко и сильно.

И лицо брата перед глазами. Улыбающееся, сияющее лицо.

Мальчик понял, почему бессонница была такой мучительной: нельзя спать, когда Хаято за стенкой, такой близкий, такой родной — и невозможно не хотеть быть рядом с ним. Те три ночи, что братья провели вместе, не давали Тетсу покоя: он уже привык засыпать на плече Хаято, привык чувствовать на себе сильные руки брата. Без этих объятий мальчик ощущал беспокойство и тревогу. Он тихо откинул одеяло и на цыпочках подошел к двери. Аккуратно отодвинув ее в сторону, мальчик просунул голову в проем. Прислушался: из спальни отца не доносилось ни звука. Тетсу потихоньку выскользнул из комнаты и босиком, на цыпочках подкрался к двери Хаято.

У брата горел свет. Тетсу решил, что ради конспирации можно было и не стучаться, и просто вошел. Хаято поднял голову от черной тетрадки. Брат сидел, прикрывшись одеялом и при свете ночника что-то сочинял. На нем не было футболки, только ключик болтался на груди.

— С ума сошел? — тихо, почти шепотом спросил Хаято. — Отец же.

— Мне не спится, — Тетсу подошел к кровати и сел рядом с братом. Мальчик протянул руку и погладил парня по щеке. — Привык засыпать с тобой.

— Понимаю. Мне тоже не спится. Мысли всякие.

Хаято подвинулся и откинул одеяло — Тетсу радостно устроился рядом с ним, прижавшись холодными ступнями к теплым ногам брата.

— Песню пишешь? — спросил мальчик, положив голову Хаято на плечо. Без очков и контактных линз он не мог различить ни строчки, заметил только, что писал брат по-европейски. — Снова на английском?

Парень кивнул.

— Я не могу писать такое на японском. Было бы слишком очевидно.

— Почему ты так боишься, что кто-то поймет? — удивился Тетсу. — Может, люди думают, что ты поешь про любовь к мальчикам? Это ведь тоже табу в некотором роде.

— Не знаю, — Хаято крепче прижал к себе братишку. — Не знаю. Просто боюсь, и все.

— Боишься, что про нас узнают?

— Я не знаю, как после этого смотреть в глаза отцу, — признался парень.

Слушая брата, Тетсу не сводил взгляда с его бледноватых тонких губ. Ему хотелось касаться их пальцами, гладить, ласкать… Хотелось целовать их, облизывать, нежно-нежно кусать. Мальчик поежился. От таких мыслей тело его стало таять, низ живота наливался приятным теплом. И, хотя Хаято не подавал виду, он тоже хотел своего младшего братишку в этот момент. Что-то очень горячее и твердое упиралось в бедро Тетсу. И мальчик точно знал, что именно. Он поерзал немного, поглаживая ноги брата своими, стараясь возбудить его еще больше, однако Хаято делал вид, что не замечает его действий.

Тетсу запрокинул голову и коснулся губами жилки на шее брата, поднялся выше, целуя Хаято за ухом, поиграл языком с сережками, немного прикусил мочку и стал подбираться к губам. Парень издал тихий вздох и расслабился, выпуская тетрадку и карандаш из рук.

— Пожалуйста, Тетсу… не надо… — простонал он чуть слышно. — Тоо-сан дома.

— Он спит, — отозвался младший горячим смехом прямо в ухо. — Если не будем громко стонать, он ничего и не услышит.

Запрокинув голову, Хаято часто дышал, стараясь справиться со своим желанием. Тетсу же наслаждался видом его подрагивающих ресниц, полураскрытого рта и острого кадыка, вздымавшегося вверх, при каждом вдохе. Мальчик взял брата за подбородок и слегка развернул его лицо к себе. Тронул языком нижнюю губу, чуть зацепив сережку. Лизнул еще раз, а затем скользнул внутрь. Губы Хаято податливо раскрылись, принимая поцелуй. Брат вцепился руками в плечи мальчика, судорожно сжимая пальцы.

— Как будто ничего и не было, — шепнул Тетсу, чуть отстраняясь от призывно открытого рта Хаято, а затем снова впился в его губы.

Руки мальчика мягко скользили по телу брата. Тетсу хотел, чтобы тот расслабился, и мог просто получать удовольствие. Мальчик вдруг понял, что ласкать Хаято было намного приятнее, чем самому принимать эти ласки. Тихие стоны парня, которые тот безуспешно пытался заглушить, звучали, как музыка, дрожь его была такой трогательной и сладкой, что у Тетсу жар разливался в груди. Мальчик скользил губами по телу брата, чувствуя, как пылают его собственные уши и щеки. Он чувствовал свою неопытность и удивлялся: неужели Хаято так сильно хотел его ласк, что даже эти неумелые движения доставляют брату удовольствие? Тетсу вдруг понял, что это не так уж и сложно… Нужно просто представить, как бы это делал Хаято. Он вспомнил, как срывало крышу, когда брат целовал его грудь. Он спустился ниже, тронул языком на сосок парня, облизнул его и слегка прикусил. Изо рта брата вырвался глухой стон.

— Тише, придурок! — шепнул Тетсу и поразился тому, как развратно звучал собственный голос. — Отец услышит.

Опасность быть обнаруженными придавала особое очарование, и мальчик с ужасом осознал, что ему это нравится. Мысль об отце, заходящем в комнату, заводила со страшной силой. Тетсу откинул одеяло, спускаясь еще ниже. На Хаято не было брюк, только черные трусы, и мальчик без стеснения потянул их вниз…

Он хотел ласкать брата так же, как и тот — его. Почему-то он вспомнил слова Кирито о том, что больше всего нравится Хаято в сексе. Мальчик не мог смириться с тем, что какой-то панк делал это с его братом, слушал, как тот стонет, как издает эти прекраснейшие звуки, как он дрожит и извивается от наслаждения… Тетсу должен был сделать это сам.

Вкус был непривычным, но мальчик не почувствовал отвращения. Это было легко и естественно — ласкать Хаято вот так. Брат запрокинул голову, заведя руки за голову и впившись в подушку. Тетсу окинул его быстрым взглядом. Не удержался и, оторвавшись от главного занятия, укусил брата за выступающую косточку таза. Хаято облизнул губы.

— Тетсу… пожалуйста, хватит, — умолял он хрипло.

— Тебе не нравится? — тихо спросил мальчик, снова спускаясь и проводя кончиком языка вдоль члена брата, а потом обхватил его губами…

… Так глубоко, как только можно… Непривычно, но возбуждающе. Лаская брата, Тетсу обнаружил, что сам получает от этого удовольствие.

Хаято уже не смог ответить на вопрос: он затолкал себе в рот край подушки, чтобы не застонать в голос. Движения мальчика становились все быстрее и увереннее. Тетсу знал, что уже не может остановиться… До самого… последнего…

До того, как…

Хаято извивался в его руках, словно пытался вырваться, у Тетсу появилось ощущение, что он насилует своего брата. Это заводило… это было так сладко… так сладко, что сводило с ума. Мальчик чувствовал, что Хаято уже на пределе. Скоро. Скоро.

Движение. Еще одно. Взгляды встретились на секунду. А потом Хаято откинул голову назад и, все так же впиваясь зубами в подушку, глухо застонал. Почувствовав во рту солоноватый вкус, Тетсу напрягся, замер на секунду. Потом сделал глоток.

— Ну зачем? — Хаято все никак не мог отдышаться, когда мальчик пристроился у него на плече, довольно улыбаясь.

— Зачем что?

— Зачем было так рисковать? — глаза брата были все еще закрыты, когда он повернулся к Тетсу и, нащупав губами его лоб, уткнулся в него нежным и немного усталым поцелуем.

— Просто потому что я хотел, чтобы…

— Тссс…

Братья отчетливо услышали звук льющейся в ванной воды. Тоо-сан проснулся. Тетсу зажал себе рот рукой.

— Он же сегодня в Чибу едет, — прошептал мальчик с ужасом. — Поезд рано утром.

Хаято взглянул на часы.

— Половина пятого.

— Тсс…

Парень, не глядя, нащупал выключатель ночника. Комната погрузилась в темноту.

— Что делать? — спросил Тетсу шепотом, крепче прижимаясь к Хаято. — Он всегда заходит к нам попрощаться. Если он сделает это сейчас?

— Тебе нужно в свою комнату, — прошептал брат в ответ. — Сейчас же. Пока тоо-сан умывается.

— А если попадусь, когда буду выходить? — мальчик был не на шутку напуган, представив себе, что если бы отец встал немного раньше… И если бы он услышал их… то, как они…

— Я первый выйду, — сказал Хаято. — Вставай. Быстро.

Хаято выглянул из комнаты и, убедившись, что тоо-сан все еще был в ванной, подал знак Тетсу. Тот, как можно быстрее и неслышней прокрался к своей комнате и нырнул внутрь.

Лишь только забравшись под холодное одеяло, мальчик облегченно вздохнул.

"Это было близко…" — подумал Тетсу, взбивая под головой подушку.

Но это было неописуемое ощущение. К чувству страха примешивалась какая-то странная эйфория. Лицо до сих пор горело, губы дрожали, а сердце бешено колотилось. И это… было… приятно. Так здорово, что Тетсу закрыл глаза и на мгновение представил, что тоо-сан все-таки зашел к ним. Что бы он подумал? Что бы сказал? Какую сказку они бы сочинили? Мальчика передернуло. Нет. Это уже слишком. Но чувство рискованного ликования не покидало его. Тетсу наслаждался приливом адреналина, продолжая думать о том, как они с Хаято балансируют на грани… Когда можно сорваться в любой момент. В пропасть, в пропасть.

Возбуждение немного спало. Мальчик повернулся на бок, обхватил подушку и сладко зевнул. Долгожданный сон раскрыл объятья. Уже в полудреме Тетсу почувствовал тяжесть другого тела и накрывшие его мягкие руки.

* * *

Стоя на пороге кухни, Тетсу наблюдал за быстрыми движениями рук Хаято, когда тот нарезал дайкон кружочками. Мальчик и сам не заметил, как губы его растянулись в довольной улыбке: смотреть на брата было так приятно, что он мог делать это часами напролет. Во время готовки Хаято снимал все фенечки и кольца. Не было сейчас и маникюра, и от этого руки брата смотрелись по-домашнему нежно и трогательно.

Хаято заметил пристальный взгляд братишки.

— Ты меня смущаешь, — сказал он с улыбкой.

— Врешь ты все, — рассмеялся в ответ Тетсу. — Тебе же нравится, я вижу.

Парень лишь пожал плечами. Нравилось. Конечно, ему нравилось. Тетсу подумал: интересно, если бы они жили одни, проводили бы они вот так вечера? И вообще как это — жить с любимым человеком?

Тетсу изучал Хаято пристальным взглядом: так, как делал это уже сотни раз до этого. И каждый раз в облике брата было что-то новое, неуловимое и загадочное. Чему не было объяснения. Хаято всегда был разным: взбалмошным, но и серьезным, грубоватым, но и нежным… Тетсу вспомнил, как они встретились и рассмеялся про себя: а ведь Хаято его сильно раздражал. Можно ли было тогда представить себе, во что выльется их знакомство?

Пальцы левой руки крепко держали корешок, правая двигалась быстро и четко: раз-раз-раз-раз… Взгляд Тетсу скользнул вверх, уперся в аккуратные выступающие ключицы, чуть ниже которых болтался ключик. Хаято так и не снял его. Почему? Вдруг этот ключ не просто стильная штучка? Вдруг это нечто большее? Попытка сохранить старые воспоминания? Тетсу ненавидел всех бывших парней Хаято, он хотел, чтобы старший брат принадлежал ему безраздельно и душой, и телом. Думать, что какие-то другие мужчины прикасались к этому телу, целовали эти губы, было противно.

Неожиданно для себя Тетсу произнес это вслух:

— Я хочу, чтобы ты был моим.

Нож на секунду замер. Хаято поднял на брата удивленный взгляд.

— Что бы это значило? — спросил он.

— Поклянись, что всегда будешь принадлежать только мне, — потребовал мальчик.

— Разве может быть иначе? — улыбнулся брат.

— Поклянись.

— Клянусь, — сказал Хаято. — Я твой и всегда буду твоим.

От этих слов на душе Тетсу потеплело. В груди приятно защемило. Кружилась голова…

"Он мой… мой…Он принадлежит только мне… Эти губы… эти руки… эти глаза…"

Желание загорелось в мальчике со страшной силой. Он подошел сзади и положил руки на талию Хаято. Парень напрягся — это чувствовалось во всем — но продолжил резать овощи. Пальцы Тетсу медленно поползли вниз по бедрам, прижимаясь сильно и требовательно. Мальчик выставил вперед одну ногу и уперся ей в стол, между ног брата, Хаято тихо вздохнул и простонал его имя.

Братишка приподнялся на носочки и укусил парня за шею.

— Ммм? — сладко протянул он.

— Не дразни, умоляю, — попросил Хаято. — Я сейчас не выдержу.

"Боже, какой я стал! — думал Тетсу, продолжая гладить брата по бедрам. — И как мне только не стыдно?!"

— А может, я хочу, чтобы ты сделал это со мной прямо тут, а? — проворковал он на ухо Хаято и погладил выпирающий бугорок на брюках брата. — Да ты ведь и сам хочешь.

— Имей хоть какой-нибудь здравый смысл, — нахмурился Хаято и попытался оттолкнуть мальчика. — Отец может прийти с минуты на минуту.

— Мы успеем, — пообещал Тетсу, опускаясь на колени и одновременно расстегивая ширинку братских джинсов.

— Нет! — взмолился тот.

— Да, — улыбнулся мальчишка, с силой поворачивая брата к себе.

Тетсу не закрывал глаза. Ему нравилось встречаться глазами с удивленно-восхищенным взглядом Хаято, замутненным страстью и удовольствием. Он с замиранием сердца рассматривал руки брата, когда тот с силой вцеплялся в край стола, да так, что пальцы белели от напряжения… Смотрел, как Хаято запрокидывал голову, слушал, как из его приоткрытого рта вылетали сладкие, почти мученические стоны… Они отдавались, вибрируя, в голове Тетсу, и мальчик получал почти такое же удовольствие, как и его брат. Еще ему нравилось дразнить Хаято и, глядя в глаза, слизывать с пальцев соленые капли, проводить языком по губам, ждать, когда же, наконец, брат не выдержит и вопьется в него требовательным и страстным поцелуем. И возьмет его. Прямо здесь, на кухонном столе. Хотя бы пальцами, чтобы не было слишком больно… Но даже так это будет восхитительно возбуждающе… И прилив адреналина заставит сердце выскакивать из груди. При одной только мысли, что дверь может открыться почти бесшумно… при мысли, что их стоны слышны еще на лестничной площадке.

Безумие поглощало Тетсу, когда он двигался навстречу руке Хаято и, не в силах справиться с эмоциями, он наклонился и сильно укусил брата чуть пониже шеи. Тот издал глухой стон, больше похожий на рык и крепче прижал к себе братишку. Пальцы двигались быстро. Часто. И Хаято выдыхал горячий воздух, целуя мальчика за ухом.

"Мы сходим с ума… Что же дальше? Что?!"

Тетсу с улыбкой наблюдал, как разгоряченный Хаято с горящими щеками пытается возобновить приготовление ужина. Его руки дрожали, и мальчик всерьез беспокоился, как бы тот не порезался ненароком.

— Мы могли бы делать это каждый день, — мечтательно произнес Тетсу, уставившись в окно. — Если бы жили отдельно…

Хаято хотел что-то сказать, но прикусил губу и промолчал.

— Думаю, нам надо как можно раньше уехать отсюда, — продолжал Тетсу. — Что ты планируешь делать, когда закончишь школу?

— Работать пойду, наверное, — задумчиво произнес Хаято. — А вообще, конечно, хотелось бы и дальше музыкой заниматься. Только вот не все ребята в группе этого хотят. Юкио отпадает. Он и в этом-то году играть не будет, я так думаю… Маэда за границу едет. У Кена тоже все неопределенно. Один Така остается.

— Найдешь новых ребят, — сказал Тетсу.

— Найти-то не проблема, только пока сыграемся, притремся друг к другу, столько времени пройдет.

— Ты должен заниматься музыкой! У тебя талант! — воскликнул мальчик. — Можно попросить отца подключить его связи. Уверен, какое-нибудь агентство тобой точно заинтересуется!

Хаято горько усмехнулся.