Смерть на Барьере

На Барьер опустилась страшная чернобыльская ночь. Деревья стонали от порывов ветра и угрожающе гремели ветвями. Аномалии издавали потусторонние звуки, а тьма была такая, что хоть глаз коли. Кэп обходил свой участок с автоматом на взводе, и луч его фонарика казался жалким и бесполезным перед этой всепоглощающей тьмой.

Отличная ночь, чтобы напасть. Кэп удивился бы, если б монолитовцы не воспользовались такой прекрасной возможностью. Поэтому он был настороже и лично обходил все особенно подозрительные места. Но всё было спокойно.

Кэп совсем успокоился и собрался возвращаться, как вдруг увидел такое, отчего вставшие дыбом волосы приподняли противогаз, а очко стало таким маленьким, что в него вряд ли было возможно просунуть хотя бы иглу. Метрах в пятидесяти стояла огромная, долговязая фигура с косой, закутанная в тёмный плащ с низко надвинутым капюшоном. Действительно огромная – двух метров, а то и больше. Она слегка покачивалась и, казалось, медленно брела навстречу человеку.

Кэп заорал и выпустил одной очередью весь рожок, но результата это не принесло никакого. Сменить магазин трясущимися от суеверного ужаса руками никак не получалось, тогда Кэп бросил это дело и рванул назад. Пока бежал, бедняга всей шкурой ощущал чей-то взгляд и ожидал нападения в любое мгновение. В голове хороводом пронеслись воспоминания обо всех мистических страшилках, что так любили рассказывать друг дружке его бойцы. Тогда он смеялся над их детскими страхами, но сейчас ему было совсем не смешно.

К своему удивлению, до укрепточки Кэп добрался-таки живым. Увидев взмыленного, бледного командира, парни схватились за автоматы и хотели бежать во тьму, но Кэп не позволил. И объяснять ничего не стал, чтоб не вызывать паники. Всю ночь они просидели на постах, не сомкнув глаз в ожидании смерти, но она так и не явилась по их души.

Когда рассвело, Кэп долго маялся, но всё-таки заставил себя пойти на разведку. Взору его открылось тонкое, молодое деревце, закутанное в чёрную ткань. К стволу наискось была примотана верёвкой ржавая коса. На драной, простреленной ткани колыхался от ветра небольшой плакатик:

«Видел бы ты свою рожу! С уважением, ваш «Монолит»».