Так играют только в Файфе

Вечером я опять в «Новом Готе», сижу себе, пивко попиваю. Братья‑кельты за Ирландским морем говорят, что наше темное на вкус – как будто в нем стирали исподнее самой задроченной потаскухи из Лохгелли, но сейчас кружка «Гиннесса» – как раз то, что надо.

– У него совсем крышу сорвало. Гондон просто спятил, съехал с катушек. – Сосед бухтит о Монти. – Говорю вам, это бешеный пес.

Нет у меня сейчас никакого желания говорить об этом отморозке. К счастью, подворачивается Реджи Комортон, мистер Тень Славы собственной персоной, и давай базаритьо Моссмэне, ну, о том парне, с которым мне завтра играть за Кубок Шотландии. Встреваю в разговор:

– Да этот пиздкж не знает, что с игроками делать. У него руки‑крюки, тычет, как лопало.

В своем замызганном плащике Комортон похож на Коломбо в исполнеии Питера Фалька. Так вот, он поворачивается ко мне и выдает:

– Узнаю стиль Файфа. Ты играешь по‑старому, Джейсон.

А все давно уже изменилось на игровом поле.

– Ты о чем, Комортон?

– После Кубка мира две тысячи второго года игра «Настольный футбол» разошлась в Корее почти миллионным тиражом.

Думаешь, мы здесь долго будем свои правила устанавливать?

Поворачиваюсь к Соседу. Прозвучит ли поддержка этого буржуазно‑ревизионистского наезда? Тот сидит с совершенно каменной рожей. А, плевать я хотел. Бабки на пиво кончились, утром серьезная игра, все, пора валить домой. А живу я здесь, за углом, рядом с железнодорожной станцией Файф‑центральная. Да уж, центральная. Других‑то и нет.

Поднимаюсь к себе, ставлю альбом Кэта Стивенса, спускаю штаны и дрочу, представляя Лару и ее пухленькую подружку Дженни. Их задницы в штанах для верховой езды подпрыгивают в седлах, потом лошади пускаются галопом, и вот уже две мокрощелки молотят что есть силы по лошадиному крупу… Черт, нехеровая у меня струя, да еще и без видео обошелся. Уф‑ф, хорошо‑то как. Кинг круче всех.

А что? Между прочим, многие из этих девиц‑наездниц так и кончают. Сколько их лишилось целки на спине жеребца! Да нет, не то чтобы они за этим делом на лошадь лезли, а так, на тренировках. А сколько брачных контрактов расторгли из‑за того, что на супружеском ложе в первую ночь жениху уже нечего было пробивать? Спортсменки‑наездницы, скажу я вам, могут лишиться этой ценности, не ведая о потере ни сном ни духом. Забавно, как подумаешь, что тогда еще юной принцессе Ди пришлось пройти унизительную процедуру «проверки целки» перед женитьбой с принцем Чарльзом. Камилле‑то уж точно не пришлось подвергать свою старую щель таким осмотрам. Вот те, бля, и прогресс. Феминизм пробивается в королевскую гинекологию. Но что касается кобыл и девчонок… Если они хоть раз почувствуют такую мощь между ног, требования меняют кардинально.

Лара девочка опрятная, но высокомерная – жуть. И тогда уже была высокомерной. Ей было четырнадцать, мне – двадцать один. Сомневаюсь я, чтобы ее папаша, доктор Грант, тот, что держит практику на Лохгелли‑роуд, благословил наши отношения. В смысле, чтобы я ее трахал. Поэтому мы и расстались. Кто‑то скажет, что она меня отшила, когда я вылетел из конюшни. Но, поверьте, это чистое совпадение. Думаю, она и сейчас меня ждет. Эх, да что говорить, при любом раскладе я ей теперь не ровня; ей подавай другого.

Ну а у меня расклад такой, что подавай только пиво, – уж пиву‑то любой хер ровня. Я тут поговорил обо всем этом со своим стариком, так вот в их время все было по‑другому. У ребят были подлиннее; если верить старикам, кончали они ядерными зарядами. Послушать моего папашу, так раньше Файф был просто секс‑землей обетованной.

С Элиеон Брюн все сложилось попроще; во была девка, как раз для меня. Очень я хотел, чтобы она ко мне вернулась. Мой рост в пять футов и полдюйма ее не очень волновал, во всяком случае, она так говорила. А теперь она замужем и в Канаде. Говорят, трое детей и все такое прочее.

Слишком далеко, чтобы даже подумать о поездке к ней. Просто так, в гости. Поэтому достаю настольный футбол и тренируюсь – завтра игра. Только я собрался провести матч между Кауденбитом и Данфермлином, как зазвонил телефон. Старика в доме вроде и не слышно, наверное, читает свои социалистические трактаты в библиотеке. Спускаюсь вниз, поднимаю трубку.

– Ваше величество! Где вас носило? Дрочить изволили?

Верный дружбан Крейви, звонит из Испании.

– Тебя, как всегда, не проведешь, дружище. Да, погонял лысого по старым адресам.

– Что, все от своих наездниц торчишь? Сменил бы ты пластинку.

– Я так рассуждаю, брат: пока не поломаюсь – не лезь чинить.

– Извини, что сбиваю с ритма.

– А, ерунда, – говорю. И вдруг чувствую: телефон телефоном, сигнал везде одинаковый, но Крейви где‑то здесь, поближе, чем в Испании. – Ты откуда звонишь?

– Вот только‑только вошел в «Новый Гот» по адресу: Кауденбит, округ Файф, Шотландия. Откуда же еще мне звонить?

– Ну ты даешь! А как же Испания?

– Приехал к своей старой кляче. Представляешь, полетела с высоченной лестницы в «Майнерз Велфэр» – какая‑то сволочь ее толкнула – и сломала бедро.

– Теперь он называется Бильярдный зал с баром и фонтаном!

Мы помолчали.

– Да, слышал, название поменяли. Вот и бедро моей кляче поменяли.

– Болезненная операция.

– Врачи сказали, что сустав все равно поражен артритом, и воткнули ей пластиковый. Ты как насчет пропустить по кружке?

А ведь завтра сражение с Моссмэном, «Мышиной Рожей».

– Знаешь, в карманах у меня сегодня негусто; получил пособие на прошлой неделе, да остались от него лишь ностальгические воспоминания.

– Я плачу. Бабла хватит скупить всю выпивку в городе.

Что ж, особого приглашения мне не требуется.

Тут, слышу, дверь открывается, и заходит мой старик; ба, да он затарившись!

– Как дела, приятель? – Сверху доносится Кэт Стивене, и отец ставит выпивку на стол, покачивая головой. – Даже в дни моей молодости никто не слушал Кэта Стивенса. Это считалось музыкой для придурков. «Фифти сентс», вот кого слушать надо.

Сам старик такое добро целыми днями не выключает.

– Отец, да как у тебя язык поворачивается? Ты ведь вырастил меня на Элдридже Кливере, Бобе Силе и Малькольме Эксе.

Негритос уже совсем не тот; ему только цацки подавай, и чтоб можно было баб потрахать да нагреть своих братьев по крови.

Короче, такой же, как мы здесь, в Файфе.

– В отличие от нас, шотландцев, этот черномазый еще способен на гнев, на сильные чувства!

– Ну, ты загнул. Только взгляни на местную шпану – эти психопаты оторвут башку и глазом не моргнут.

– Да что от них толку‑то, с их ножичками? То ли дело штатовский негритос со стволом. Буржуев‑правителей заточками не напугаешь.

Дело ясное, старикан мой надрался не по‑детски, и, похоже, это только начало: достает из упаковки и открывает банку «Теннентса», а там еще пузырь «Джонни Уокера» выглядывает.

Он кивком головы приглашает меня, как будто мне нужна его выпивка. Вообще‑то в другой раз, может, и нужна, но на сегодня у меня планы получше, и я не собираюсь выслушивать его бредни.

И вот я снова в «Готе», а вот и Элли Крейвиц, красавчик‑мотоциклист. Этот детина много лет назад сбежал в Испанию, а теперь вернулся. Выглядит ништяк. Все та же жесткая щетка волос чернеет на голове; чистая и загорелая кожа. На вид – настоящий ромалэ, или, как сказали бы – да и говорят – парни погрубее, – цыган. Черт, до чего же я рад его видеть. Да, пусть в нашей дружбе не обошлось без предательства – а кто здесь ангел? Когда Крейви только купил байк, мы вдвоем собирались удрать в Испанию, подальше от всего этого. А потом на горизонте появилась Шона Кэмерон. Куда мне было с ней равняться! В общем, билет на мотоцикл в Испанию выиграла она, а я остался здесь, получать пособие в центре соцобеспечения и сливать его в «Готе».

Двенадцать лет прошло, и вот он вернулся.

– А как же скачки? – спрашивает.

– Не сложилось. А как там Испания?

– Брат мой, это земля обетованная. – Крейви жадно глотает сидр. – Там душа поет. Шона просто не въехала. В каждой земле звучат голоса, они поют на ветру. Но Шона так и не услышала голосов, понимаешь?

– Угу.

– С ней было сказочно, понимаешь? Ветер в ее волосах…

Но Шона не услышала песню ветра, понимаешь?

– Как не хер делать.

– Джейс, я знал, что ты‑то меня поймешь, сразу поймешь.

Крейви только раз приезжал домой из Испании, на похороны своего отчима, Коко Форсайта. Личность настоящего отца Крейви, донора спермы и фамилии, покрыта ореолом загадки, – кроме, пожалуй, имени и национальности. Известно, что это русский; днем его корабль пришвартовался в Росите, а ночью он сам – к мамаше Крейви. А наутро поднял якоря и двинул обратно в Россию, освободив постель для Коко Форсайта и оставив тому захребетника. Бедняга Коко скопытился от сердечного приступа. Он не особо‑то и пил, и наркотой не баловался, зато отправлял по пачке сливочного масла в глотку ежедневно. А в Файфе недостатка в этой дряни нет. Ну и выходит, что даже один мелкий грешок запросто сведет в могилу, когда увлекаешься им безмерно. Если повезет, можно протянуть свой век, лишь изредка получая предупреждения от судьи с косой. Если очень повезет, то он, может, еще к этому веку и время добавит. Но в наших краях таким овертаймом мало кто похвастать может.

Мы выходим на улицу, там стоит его последнее приобретение, чудище, на котором Крейви промчался по всей Европе, – «Тракстон 900», первоклассный жеребец из конюшен «Триумфа».

– Джейс, машина – зверь. Отзывчивый восьмисотшестидесятипятикубовый движок, рядная двойка, – заливается Крейви. – И на дальняк ходить задница не устает, и преднатяг пружин, и обе подвески регулируемые. А еще алюминиевые обода, липучие шины, плавающие передние диски. Что еще надо? Любая селянка запрыгнет в седло! Если, конечно, она не совсем лохушка. Девочки так тоскуют в своем захолустье, что сначала сигают на мотоцикл, а потом вспоминают об оплате натурой!

Да, вот это жизнь! Но добивает меня Крейви в кабаке: покупает две водки с «Ред Буллом», которые отправляются вслед за моим «черным золотом» – «Гиннессом» и его сидром.

– Так как себя чувствует мать, Крейви? Я и не слышал, что она грохнулась с лестницы.

– Да вот, толкнули ее, и полетела с обледенелых ступенек «Майнерз Велфэр». И до кучи юбка задралась всему Файфу на показ! Стыдоба! – Крейви добавил со злобой в голосе: – Какие‑то мелкие ублюдки сняли все на свои мобильники, а потом вывесили в Интернете, – на «Ю‑тьюбе» и сайте «Блю Бразил».

– Вот уроды, совсем оборзели, – говорю. А сам думаю: надо не забыть зайти на сайты, когда из библиотеки в сеть выйду.

Вообще‑то мне прикрыли доступ в Интернет несколько месяцев назад. Нельзя у них, видите ли, смотреть порнуху. Но как они мне запретят просматривать сайт «Блю Бразил»? Да, на футбольный матч сейчас всего‑то несколько сотен человек собираются, зато кажется, что у любого всякого, кто платит налоги, есть собственный интернет‑сайт. Вот появятся у меня бабки, куплю себе компьютер, тогда держись!

В аквариуме за стеной Сосед и Дюк возятся у бильярдного стола. Тихо так спрашиваю:

– А она хоть в трусах‑то была?

Крейви обиженно качает головой.

– Ты пораскинь мозгами, Джейсон. Субботний вечер, народ тусуется, а она, между прочим, одинокая женщина.

Все, первым делом проверю страничку «Блю Бразил».

– Эти гаденыши‑бандючата допрыгаются! Забыли, что их место у параши! – бушует Крейви. Затем успокаивается и, хохотнув, продолжает: – Старый добрый Файф! Чего еще ожидать? Слушай, я сейчас поставлю мотоцикл у дома своей старухи, вернусь через пять минут, и этот городишко, и все это долбаное королевство обагрится кровью!

– Обагрится, как менструирующая дырка! – мрачно, в тон ему добавляю я.

Парень хохочет и хлопает меня по плечу.

– Ну ты и мудак, Джейсон! Зато – единственный здесь мудак, который меня понимает!

– Это уж точно, братан, – говорю ему вслед. Слышно, как на улице взревел стальной зверюга, и вот уже мотоцикл турбо‑пердит по улице.

Бросаю взгляд на доску объявлений, и душа радостно поет. Там пришпилена страничка из местной газеты «Сентрал Файф тайме энд эдвертайзер»:

И вновь на линии старта в борьбе за Кубок совета графства Фермана выстроились участники состязаний. Соревнования прошли в воскресенье, на территории живописного парка у замка Некарн. Праздник получился международным: к нам приехали команды любителей пони из Англии и Шотландии. Шотландцы выставили детскую, юношескую и взрослую команды против ирландских хозяев турнира. Лара Грант, спортсменка из команды «Файф Бавариан Уормблад», выступавшая на Алом Шуте, получила престижную награду «Морн Розетс» промежуточного чемпионата.

Вот молодец! Набрала шестьдесят восемь с четвертью процента на высшем уровне из ста шести баллов! Эту девицу не устроит ни средний, ни легкий уровень, ей подавай больше. И все на Алом Шуте!

Тут подкатывает Сосед Уотсон:

– Джейсон, вредно дрочить на заносчивых девиц в жокейских штанишках. Ей на тебя совершенно насрать. Только ладонь натрешь, а завтра футбольный матч.

– Много ты понимаешь, – отвечаю этому говнюку. – Я так руку тренирую.

Сосед заглядывает в свой стакан.

– Знаешь, как можно руку потренировать, сынок? Поскреби по карманам и налей еще пинту старому доброму соседу.

Ну, как всегда, бля. Хотел я заныкать последнюю пятерку, поужинать с рыбкой, выпить «Айрн Брю» у Марко. А куда ведут добрые намерения?.. Хотя Крейви вроде обещал спонсировать. Тем хуже для этого козла Джоки Моссмэна. Пусть только подойдет к столу. Я ему так в рыло дыхну, мало не покажется.

Тут заходит Крейви, кивает Дюку и Соседу, который топает к своему дружку несолоно хлебавши. Крейви барабанит пальцами по стойке бара.

– Что‑то меня здесь не прикалывает, Джейс, – тихонько говорит он. – Может, пойдем ко мне? Нас ждет полный холодильник пива и вес кокса. – Крейви бросает взгляд на игроков в бильярдной. – И лучше его поделить на двоих, чем на пятерых.

Слышу, к Крейви возвращается говор Файфа: этакая хитреца, словно на шлюшьей роже. Мол, вернулась девка после пьянки на приличную работу.

– Понеслась! – говорю и опрокидываю в глотку остатки пива. Мы делаем ручкой унылым рылам у бильярдного стола и топаем на выход. Счастливо оставаться, и не приведи господи остаться с вами навсегда!

Date: 2015-07-27; view: 310; Нарушение авторских прав