Вкус дзэн

Мы – это то, что мы думаем: Мы – все то, что возникает В наших мыслях. Своими мыслями Мы сотворяем мир.

Будда

Дзэн встречается на Востоке повсюду, особенно в Китае и Японии. Говорят, что Дзэн отражается в поэзии, каллиграфии и живописи этих стран, равно как и в творческих направлениях составления букетов, ландшафтного садоводства (помните знаменитые сады камней?), стрельбы из лука и в большинстве аспектов повседневной жизни. И, конечно же. Дзэн является неразрывной частью восточных боевых искусств, поскольку он – не только философия, но и правильный образ поведения человека в жизни.

Одно только знание того, где может применяться Дзэн, не может помочь вам обнаружить или постичь его, ибо как только вы начнете искать Дзэн, он немедленно исчезнет или превратится в нечто настолько неясное, что никто не сможет с уверенностью выявить его. Однако стихосложение или рисование картин, создание каллиграфических записей, работа в саду и даже исполнение ритуалов чайной церемонии имеют нечто общее – все они основаны на дисциплине.

Очевидно, впрочем, что Дзэн представляет собой большее. Одна из моих любимых пословиц о Дзэн: у Дзэн такой же вкус, как у чая. Это типичное дзэнское изречение – обманчиво простое, но позволяющее предполагать самые разнообразные толкования. Дзэн имеет тот же вкус, что и чай, потому что он возбуждает тело так же, как это делает чай; он очищает разум и пробуждает человека. Он заставляет нас проснуться и увидеть самих себя и свое окружение. Поэтому вкус Дзэн представляет собой возвышенное чувство осознанности, при котором мы способны видеть красоту и простоту в самых обыкновенных вещах.

Истории и афоризмы Дзэн, большинство из которых возникло очень давно и передавалось из поколения в поколение, предлагают легкие намеки на подлинное значение Дзэн и просвещают нас окольными путями. Одна из моих излюбленных историй – возможно, потому, что я занимаюсь боевыми искусствами, – рассказывает о молодом человеке, который хотел научиться искусству сражения на мечах.

Он поднялся высоко в горы к известному старому мастеру фехтования, который проводил последние годы своей жизни в скромной хижине. Мастер согласился взять его в ученики, и юноша остался жить в горах вместе с ним, С самого начала у мастера нашлось множество дел для своего ученика: ухаживание за садом, колка дров, разведение огня, приготовление риса, ношение воды из ручья, уборка в комнате и во дворе и так далее. Шли дни, недели, но мастер не обмолвился и словом о мечах или фехтовании; по утрам вместо тренировок ученика встречал очередной список повседневных дел. Наконец юноше надоело так долго быть в услужении у старого мастера и ничего не узнать об искусстве владения мечом. Он обратился к мастеру и попросил того учить его тому, ради чего он сюда пришел. Мастер согласился, и ученик вернулся к своим повседневным бытовым обязанностям.

И уроки действительно начались. На следующее утро, когда ученик начал готовить рис, перед ним внезапно возник мастер, ударил его деревянным мечом и удалился, не сказав ни слова. Затем ученик начал подметать пол. В тот момент, когда он меньше всего этого ожидал, возле него вновь появился мастер, опять ударил его мечом и исчез. Независимо от того, чем занимался ученик, он уже не мог оставаться спокойным, зная, что в любой миг его учитель может появиться рядом и огреть его деревянным мечом.

Прошло несколько лет – по крайней мере, так говорится в моей любимой версии этой истории, рассказанной Д.Т. Судзуки, – и ученик наконец научился искусно уклоняться от ударов мастера, под каким бы углом они ни были направлены. Ученик почувствовал, что кое‑чего достиг, но учитель все еще не был доволен им.

Однажды утром ученик застал своего учителя готовящим на костре овощи. Он решил поменяться ролями, подобрал большую палку и подкрался к мастеру. Когда тот нагнулся над котлом с похлебкой, ученик поднял палку над своим учителем, но тот мгновенно снял с котла крышку, развернулся и отразил ею удар.

В этот миг ученик испытал ту форму внезапного озарения, какой славится Дзэн: он познал один из секретов искусства фехтования, заключающийся в том, что чувственная осознанность должна развиваться до степени, когда человек научится реагировать не только на движения, но и на мысли противника. Он постиг, кроме того, что разум человека всегда должен быть открытым к изучению нового. Впервые юноша понял и глубоко оценил истинную доброту своего учителя.

Изучение любого боевого искусства включает в себя постепенное запоминание и совершенствование движений и техники, но даже величайшая отточенность техники еще не создает великого мастера боевых искусств и, по сути, ничего не значит, если она предлагается разуму, не способному к ее использованию. Мастер фехтования мог давать ученику уроки, как следует держать меч, выполнять различные стойки, приемы отражения удара и выпадов, но все это было бы бесполезным и бессмысленным.

Вместо этого мастер обучил его состоянию разума, необходимому хорошему фехтовальщику, – тому складу ума, при котором человек с мечом целиком сливается с окружающей его обстановкой и в каждый момент готов отреагировать на любые ее изменения. После этого можно было начать все остальные уроки, ибо ученик уже усвоил кое‑что из того, что можно было бы назвать Дзэн фехтования.