Единственное, что делало ее сильной

Фиона завязала нос и рот носовым платком. От пыли в подвале она задыхалась. В куче пожелтевших газет обнаружилось ее ружье «вестли‑ричардс» и коробка с патронами.

Стоило Фионе взять в руки оружие – и она сразу почувствовала себя увереннее. Пожалуй, имеет резон постоянно носить обрез в сумке, раз вокруг нее происходит столько всего странного.

Интересно, похожа ли она на преступницу с ружьем в руках и маской на лице? А может, она стала чуточку походить на Роберта? И в ней появилось что‑то бунтарское?

Элиот нашел свою скрипку в дальнем углу подвала и настроил ее. Фиона навела на брата луч фонарика, но он так сосредоточился на своем инструменте, что даже не заметил этого.

Пылинки, плясавшие в луче фонарика, с каждым звуком скрипки выстраивались в мозаичные орнаменты.

Это зрелище зачаровало Фиону, и ее сердце кольнуло. От зависти?

Может быть.

Элиот и его скрипка… он словно родился с ней в руках. Он усмирил крыс, утихомирил Соухка, а теперь, похоже, заставил воздух танцевать. На что еще он способен?

А она что умела? Извергать факты и цифры, как ходячая энциклопедия? Цитировать наизусть автобусные расписания? Какой от всего этого будет толк, когда сегодня ночью они столкнутся лицом к лицу с маньяком‑поджигателем?

Но она умела рассекать все, что угодно.

Фиона вытащила из кармана резиновый браслетик и приготовилась нацепить его на запястье, но вдруг почувствовала резкую боль и испуганно уставилась на собственную руку.

Надо быть осторожной, следить за своим настроением. Она могла пораниться и истечь кровью.

Так в чем же заключался ее талант? Быть разрушительницей? Значит, ее удел – резня? Это дар или проклятие?

Фиона туго натянула резинку и бросила ее в стоявшую неподалеку садовую скульптуру. Резинка перерезала бетонного купидона, словно он был сделан из масла.

Голова статуи упала на пол детским личиком вверх. Купидон как будто смотрел на Фиону.

Это было приятно.

Если она сумеет держать себя в руках и сосредотачиваться в нужные моменты, то сможет рассечь что угодно. И никто не сможет помешать ей. Даже импозантный дядя Аарон. Даже бабушка.

От этой мысли Фиона похолодела.

Нет, она ни за что не сможет перерезать что‑нибудь живое. Девочка опустилась на колени и прикоснулась к щеке бетонного купидона.

– Прости, – прошептала она.

У нее заурчало в животе, кровь застыла в жилах. Ей срочно нужно было поесть.

Фиона ощутила на губах вкус шоколада, но конфеты улетели в мусоропровод. Она ведь решила расстаться с ними, поняв, что с каждым разом ей будет нужно все больше и больше конфет, чтобы сахар подстегивал ее.

Элиот закончил настраивать скрипку и обернулся.

– Я готов.

– Иди. Я сейчас.

– Ты в порядке?

– Конечно. – Фиона медленно встала. – Все нормально. Мне просто нужно еще на секундочку задержаться.

– Я скажу бабушке, что ты скоро будешь, – кивнул Элиот.

Он растерялся и помедлил – казалось, желая сказать еще что‑то. Словно почувствовал, что сестра в беде. Но в следующее мгновение повернулся и побежал к лестнице. Луч его фонарика безумно плясал в темноте.

Ей оставалось жить всего один день – как же это могло быть правдой? Но тетя Даллас сочла, что это правда. И когда Фиона сосредоточилась на том, что она видела и чувствовала, – на том, что пророчила ей нить, – она тоже поняла, что это правда.

Как же ей нужна сейчас конфета… Ощутить вкус шоколадного крема, вишневой начинки… Всего одна конфетка.

А почему бы и нет? Конечно, она могла быть прежней, самой обычной Фионой Пост. Смотреть себе под ноги, вечно отмалчиваться… Но ведь сегодня ночью на карту поставлена жизнь маленькой девочки. Не говоря уже о собственной жизни Фионы и жизни Элиота.

И ей следовало сделать все, что в ее силах.

Если уж на то пошло, разве она не повела себя эгоистично, выбросив то единственное, что придавало ей сил?

И если ей осталось жить всего один день, почему она должна лишать себя радостей жизни?

Фиона сделала глубокий вдох. Она поняла, что нужно сделать.

Поднявшись на один лестничный пролет, девочка вышла в переулок, где стоял мусорный бак. В него выбрасывали мусор из мусоропровода.

Она подняла крышку бака и забралась внутрь.

Ее окутала вонь. Пахло мочой от подгузников, гнилым мясом, морскими водорослями и бензином. Фиона покачнулась и чуть не упала. Затем прижала к носу платок и стала водить по сторонам лучом фонарика.

На нее уставилась крыса. Ничуть не испугавшись девочки, грызун продолжил пожирать заплесневелый пончик.

«Что я делаю? – думала Фиона. – Копаюсь в мусорном баке среди ночи? Ищу то, что, как мне кажется, может пригодиться? Но ведь я сама в этом сомневаюсь! Я рискую опоздать ко второму испытанию».

Но она уже не могла остановиться.

Луч фонарика упал на красное атласное сердечко, лежавшее под пакетами от фастфуда. Фиона схватила коробку, стерла с нее жир и майонез и прижала к груди. Покрепче закрыла крышку коробки и сунула ее в сумку.

Отлично.

Она вылезла из бака и стряхнула мусор с одежды. В конце переулка появилась тень. Дважды загудел клаксон. Фиона опрометью бросилась к бабушкиной машине. Теперь она была готова встретиться со смертью лицом к лицу.