Люсьену Декаву 26 page

В воскресенье в Понтуаз состоялся наш последний воздушный подъем. Все же он решил рискнуть… Он не говорил ничего определенного!.. Мы, как могли, подлечили нашего несчастного страдальца, собрали бахрому по углам, вывернули ее и так и эдак… Немного укрепили целлофановыми полосками… каучуком, предохранителем и законопатили паклей! Но несмотря на все это, перед Мэрией свершилось неизбежное, состоялся заключительный приступ! Хоть мы и закачали в него почти целый газометр… Он терял значительно больше, чем принимал в себя… Это был эндосмос, Перейр сразу же поставил диагноз… А потом, как и следовало ожидать, он полностью лопнул… с ужасным шумом! Повсюду распространился отвратительный запах… Люди пытались спастись от газа… Началась паника! всеобщее смятение!.. А потом огромная оболочка обрушилась прямо на жандармов!.. Они запутались в складках и стали задыхаться… Дрыгать ногами… Они были похожи на крыс… В результате трехчасовых усилий освободили самого молодого!.. остальные были в обмороке… Нашей популярности пришел конец! На нас все набросились… Мальчишки дразнились!..

Все же нам удалось все это собрать… мир не без добрых людей… К счастью, недалеко от праздничного сада находился большой шлюз!.. Мы переговорили с хозяином баржи… И он нам разрешил там разместиться… Она спускалась к Парижу… Весь наш хлам сложили в глубине трюма…

Путешествие прошло хорошо… На него ушло около трех дней… Вечером мы прибыли в Порт Англэ… Воздухоплаванию пришел конец!.. Мы неплохо провели время на борту этой шаланды… Эти добрые люди, фламандцы с Севера… были очень любезны… Они все время пили кофе… отчего не могли спать, и замечательно играли на аккордеоне… Я как сейчас вижу белье, развевавшееся вдоль всего двигателя… Самых ярких цветов… земляничного, шафранного, зеленого, оранжевого… На любой вкус… Я научил их маленьких сопляков делать бумажные кораблики… Они их никогда не видели.

* * *

Как только хозяйка, мадам де Перейр, узнала роковую новость, она тут же примчалась в контору… Я никогда ее до этого не видел… все одиннадцать месяцев, что я там находился… Потребовалась настоящая катастрофа, чтобы она решила побеспокоиться… Ей было хорошо и в Монтрту.

В первый момент из‑за ее необычной походки я подумал было, что это «изобретательница», которая явилась поведать нам о своей «системе»… Она была в сильном возбуждении… Она открыла дверь крайне резко и возмущенно, она с трудом находила слова, а шляпа на ее башке совсем съехала набок. На ней была густая вуаль… Ее лица я не видел. Я помню черную бархатную юбку с тяжелыми складками и лиловый вышитый корсаж в стиле «болеро»… он был усеян жемчужинами того же цвета… Еще зонтик из переливающегося шелка… Я хорошо запомнил, как она выглядела.

После краткого вступления, я усадил ее в большое кресло для посетителей… Я посоветовал ей набраться терпения и немного подождать Учителя… Но она сразу же в меня вцепилась!..

«А! так это вы, Фердинанд?.. Я не ошибаюсь? О! Тогда вы знаете, в чем дело?.. Теперь это точно конец? Мой полишинель!.. Он дошел до ручки!.. Он ничего не хочет предпринимать, не так ли?..» Она уперла сжатые кулаки себе в бока! И развалилась в кресле! Она обращалась ко мне довольно грубо!..

— Он не хочет и пальцем пошевелить!.. Он перетрудился?.. Он считает, что мы можем спокойно жить!.. На что? На ренту? О! Голодранец! О! Олух, скот! Мерзкая гадина! Где он сейчас?

Она оглядела заднее помещение конторы…

— Его там нет, мадам!.. Он ушел к министру!..

— Ах! к министру! Что вы сказали? К министру! — Она расхохоталась! — О! Мой малыш! О! Скажите кому‑нибудь другому!.. Не мне!.. Я знаю его лучше, чем вы, эту обезьяну! К министру! О! нет! Скорее в дом терпимости! Это может быть! В дурдом! В дом призрения! Да! Это пожалуйста! Все равно куда! В Винсенн! В Сен‑Клу! Все может быть! Но к министру! О! нет!

Она сунула мне под нос свой зонтик…

— Вы соучастник, Фердинанд! Слушайте! соучастник! Вот! Вы слышите меня? Вы все кончите в тюрьме!.. Вот к чему вас это приведет!.. Все эти ваши плутни!.. ваши мерзости!.. и гнусные махинации!..

Она снова упала в кресло, опустив локти на колени, она больше не сдерживалась… после вспышки гнева последовала прострация… она забормотала что‑то бессвязное сквозь рыдания!.. Выложив мне все!..

— Знаете, я же понимаю!.. Я не хотела приходить! Я всегда знала, что мне будет плохо!.. Я прекрасно знаю, что он неисправим!.. Вот уже тридцать лет, как я его терплю!..

В Монтрту ей было спокойней… она могла следить за собой. Она чувствовала себя слабой… Она не любила перемещаться, выходить из дому… Только раньше… Раньше! Самое первое время после свадьбы она много путешествовала с де Перейром… Теперь она больше не любила перемен… Она любила лишь свой интерьер… Особенно из‑за своих болезней… Если она переохлаждалась или попадала под дождь, она потом мучилась несколько месяцев… Безжалостный ревматизм, а потом еще жестокий бронхит, настоящий катар… Они преследовали ее всю зиму и весь прошлый год… Коснувшись дел, она детально объяснила, что их дом еще нужно оплатить… Потребуется еще четырнадцать лет экономии… Она старалась войти ко мне в доверие, прибегнув к нежностям…

— Мой маленький Фердинанд! Мой малыш! Пожалейте старую добрую женщину!.. Я могла бы быть вашей бабушкой, не забывайте этого! Скажите мне, пожалуйста! Скажите мне, прошу вас! Действительно ли он потерял «Верный»? Куртиалю нельзя верить… В его рассказах никогда толком не знаешь, где правда… Как ему доверять? Он всегда столько лгал!.. Он так обленился… Но вы, Фердинанд! Вы же видите, в каком я состоянии!.. Вы понимаете мое горе!.. Вы не станете рассказывать мне басни! Вы знаете, я совсем старуха!.. У меня большой жизненный опыт!.. Я все могу понять!.. Мне нужно только, чтобы мне объяснили…

Мне пришлось ей все повторить… Поклясться своей собственной головой, что этот «Верный» пропал, развалился, и прогнил, как снаружи, так и изнутри! Во всей его оболочке не осталось ни одной целой нитки!.. И каркас, и корзина… это только грязные лохмотья… Жалкие обломки… совершенно невосстановимые!..

По мере того как я это говорил, ее огорчение возрастало! Но зато теперь она мне доверяла, она убедилась, что я ее не обманываю… Она снова вернулась к своей исповеди!.. Она все подробно мне рассказала… Со дня их свадьбы… Когда она была еще акушеркой, дипломированной по первому разряду!.. Как она помогала Куртиалю готовиться к полетам… Она отказалась из‑за него и шара от своей собственной карьеры! Только чтобы не покидать его ни на секунду!.. Они проделали на воздушном шаре свое свадебное путешествие!.. Перелетали с одной ярмарки на другую!.. Тогда она еще поднималась вместе со своим супругом… Они добрались так до Бергамо в Италии… Даже до Феррары… и до Трентино около Везувия… По мере того как она изливала мне свою душу, я начинал понимать, что эта женщина наверняка захочет сохранить «Верный»!.. и ярмарки тоже!.. Все это должно было продолжать существовать!.. К тому же для этого был хороший повод, абсолютно бесспорный… Плата за дом!.. Домик в Монтрту… Они должны были еще выплатить за шесть месяцев по векселям и остатки долга… Куртиаль больше не приносил денег… Они уже задержались на два с половиной месяца с выплатой поземельного налога… Она говорила об этом позоре срывающимся голосом… Это навело меня на мысль, что плата за наш магазин тоже задерживается!.. А за газ?.. А телефон!.. Об этом и говорить нечего!.. Печатник, вероятно, доставит нам хлопот на этот раз… Было ясно, что это проклятое отродье Тапонье сумеет обтяпать дело! Он наложит арест на наше заведение… Оно достанется ему даром!.. Дело было верное!.. Он был самым гнусным из всех!.. Тогда нам небо покажется с овчинку!.. Я снова почувствовал весь трагизм моего положения, всю лавину невзгод, преследовавшую меня по пятам… Все было перечеркнуто — наше будущее и наши мечты!.. Иллюзий больше не оставалось!.. Старая кукла продолжала хрипеть в свою вуаль!.. Повздыхав, она немного пришла в себя!.. Сняла шляпу!.. Я узнал ее по портрету и описанию де Перейра… Но все же я был удивлен… Он рассказывал мне об ее усах… которые она не хотела удалять… Оказалось, он не шутил!.. Они начали расти сразу после операции… Ей удалили в один присест оба яичника и матку!.. Вначале думали, что это аппендицит… но, вскрыв брюшину, обнаружили огромную фиброму… Ее оперировал сам Пеан…

Раньше это была очень красивая женщина, Ирэн де Перейр, привлекательная, симпатичная, очаровательная и все такое!.. Только после этого хирургического вмешательства, спустя четыре или пять лет, у нее стали явственно проступать мужские черты!.. У нее росли настоящие усы и даже что‑то вроде бороды!.. Все это теперь было залито слезами! Из‑за макияжа капли стали цветными! Она пудрилась… белилась… и румянилась теперь гораздо больше! Она делала себе ресницы одалиски, когда собиралась пойти в город!.. Свою объемистую шапку с цветами гортензии она надела снова… она уже немного раскаивалась… что не смогла сдержаться! Она откинулась назад!.. И хлопнула по ней сверху… она снова воткнула свои длинные шпильки… и опять завязала вуаль. Тут я заметил, что она роется в своих юбках… Наконец она достала огромную трубку и зажигалку… Об этом он меня тоже предупреждал…

— Вас не стеснит, если я закурю? — спросила она…

— Нет, мадам, нет, только нужно внимательно смотреть за пеплом! Из‑за бумаг на полу! Все это может легко воспламениться! Ха! Ха!.. — Мне хотелось немного разрядить обстановку…

— А вы не курите, Фердинанд?

— Нет! Я, вы знаете, обхожусь без этого. Я недостаточно внимателен. Я боюсь превратиться в факел! Ха! Ха!..

Она пускала клубы дыма… Поплевала на пол! То туда, то сюда!.. Она немного успокоилась!.. Опять надела свою вуаль! И лишь приподнимала слегка уголок мизинцем! Полностью выкурив трубку, она опять достала кисет… Я думал, что она собирается снова набить ее!..

— Скажите‑ка, Фердинанд, — прервала она меня… Вдруг ее словно осенило и она внезапно выпрямилась… — Вы точно уверены, что он не прячется наверху?..

Я боялся показаться излишне категоричным… Это был вопрос деликатный!.. Я хотел избежать конфронтации…

— О! — не дожидаясь ответа, она вскочила, — Фердинанд! Вы мне лжете! Вы такой же лжец, как и он!..

Она больше не хотела ничего слушать… Она оттолкнула меня с дороги… Запрыгнула на маленькую винтовую лестницу и стремительно бросилась наверх… Тот был явно не готов… Она набросилась на него совершенно неожиданно!.. Я прислушался… Сразу же началась настоящая битва!.. Она всыпала ему по первое число! Сначала пара затрещин! а потом вопли…

«Посмотрите на этого сатира!.. Этого грязного ублюдка!.. Этого подонка!.. Вот как он проводит время!.. Я сомневалась в существовании этой грязи! Я правильно сделала, что пришла!..» Она, должно быть, накрыла его, когда он перебирал открытки… весьма откровенные… в альбоме, те самые, что я продавал по воскресеньям!.. Он часто так развлекался после завтрака…

Он напрасно старался оправдаться! Она не слушала его ответов! «Порнограф! Дифтерийная пленка! Вонючка! Онанист! Развратник!..» Вот она как его честила!..

Я поднялся и рискнул заглянуть за перила!.. Когда слова иссякли, она снова обрушилась на него… Он упал на софу… Такая она была здоровая и сильная!

«Проси прощения! Проси прощения, холера! Проси прощения у твоей жертвы!» Он пытался слабо отбиваться… Она схватила его за манишку, но материя была прочная, она ударила по ней обеими ладонями… Он был весь в крови… но она все равно не отпускала его…

«Не нравится? не правда ли? не нравится? — кричала она и колотила его… — А! Не нравится! Трепло! Скажи, засранец! Ты не рад, что вывел меня из себя!» Она полностью взгромоздилась на него! И подпрыгивала у него на пузе! «Ой! Ой! Ой! — он задыхался, — я же задохнусь, здоровая лошадь! Я сдохну! Ты меня задушишь!..» Тогда наконец она его отпустила, у него сильно шла носом кровь… Она быстро спустилась… И подскочила к крану…

«Фердинанд! Фердинанд! Подумать только, вот уже восемь дней, вы меня слышите! Уже целых восемь дней я его жду! И за восемь дней он ни разу не появился!.. Он решил доконать меня! Я вся высохла!.. Ему наплевать!.. Он прислал мне открытку: „Шар вышел из строя. Все живы!“ Вот! И это все!.. Я спрашиваю его, что он собирается делать? „Отвяжись!“ — ответил он мне!.. Полный крах!.. А он даже пальцем не пошевелил! Месье исчез! Где он? Что делает?.. „Бенуатон“ пристает ко мне со сроками платежей!.. Я ничего не знаю!.. Они звонят по десять раз в день… Булочник ходит за мной по пятам!.. Газ отключили!.. Завтра отключат воду!.. А месье загулял!.. Я вся извелась!.. А этот грязный неудачник!.. Этот гнусный извращенец!.. Этот полоумный!.. Это омерзительное отродье! Эта обезьяна!.. Нет, я предпочла бы, слышишь, Фердинанд! жить с настоящей обезьяной!.. Ее хоть можно понять!.. И она бы меня понимала! Я бы по крайней мере знала, что меня ждет! А с этим ненормальным вот уже целых тридцать пять лет, стоит мне только отвернуться, как происходит черт знает что! Пьяница! Лжец! Бабник! Вор! Хорош, ничего не скажешь!.. Вы не представляете, как я ненавижу эту скотину!.. Где он? Этот вопрос я задаю себе по пятьдесят раз за день… В то время, как я кручусь как белка в колесе! Отказываю себе во всем ради него!.. стараюсь все время отдать долги… экономлю на всем… Месье развлекается! Сорит деньгами! Направо и налево… И еще одаривает всех своих грязных шлюх! моими деньгами! Теми, что я сэкономила, отказывая себе во всем! На что это все уходит? На удовлетворение самых низменных желаний! Я‑то это хорошо знаю! Хоть он и скрывается!.. В Винсенн!.. В Пари‑Мютюэль! В Энгьен, на Блондель!.. На Барбэс, неважно где, впрочем… Ему все равно, стоит ему только разойтись! Ему подойдет любой притон!.. Ему все сойдет! Главное, побольше грязи! Он шикует! Пока я лезу вон из кожи!.. Чтобы сэкономить одно су! Даже на домработнице!.. Я делаю все сама! Даже несмотря на мое здоровье!.. Я надрываюсь! Мою полы! Все! Несмотря на температуру и ревматизм!.. Я едва держусь на ногах! Я убиваю себя! И что же? Это еще не все? Когда нас выгонят… Где мы будем спать? Можешь ты сказать? Босяк! Говори, грязная тварь! Подонок! Бандит! — Она кричала ему снизу!.. — В одном очень уютном местечке! Ты помнишь эти адреса? Ты должен вспомнить их!.. Он ходил туда до женитьбы!.. Под мосты!.. Фердинанд! Там мне и надо было его оставить… Это было бы лучше всего! Ты отравил мою жизнь! Своим паразитизмом! Своей злобой! Он вполне заслуживал этого! Он нашел бы там свое счастье! О! Я отправлю тебя в Сен‑Луи! Месье хочет потакать своим страстям! Он ненормальный, Фердинанд! Самый гнусный подонок, какого только можно себе представить! Его ничем не образумить! Ни достоинством!.. Ни разумом! Ни хорошим отношением!.. Ничем!.. Это человек, который всю жизнь только издевался надо мной, он обманул меня, отравил все мое существование!.. Ах! Он чистенький! Добренький! Ах! Да, я‑то это знаю! Я имела возможность в этом убедиться! Я была настоящей дурой, Фердинанд! Это просто смешно! Какой‑то глупый, бессмысленный фарс!.. Послушайте, ему уже 55 лет! Скоро будет 56! В апреле месяце! И чем же он занимается, этот старый паяц? Он нас разоряет! Он решил довести нас до сумы! Ему все равно! Месье больше не напрягается! Он погряз в пороках! Месье опустился! Он плывет по течению! А я его вылавливаю! Я стараюсь! Выбиваюсь из сил!.. А месье на это совершенно наплевать! Месье не хочет ни в чем себе отказывать!.. Я спасаю его! Плачу его долги! Только я, не так ли, Арлекин? А он забросил и свой шар! У него не осталось храбрости и на два су!.. Хотите знать, что он делает на Северном вокзале? Вместо того, чтобы возвращаться домой?.. Вы, может быть, и об этом знаете? Где растрачивает он свои силы? В туалете, Фердинанд! Да! Все это видели! И узнали тебя, мой милый!.. Видели, как он занимался онанизмом… Его заставали и в зале! И в коридорах! Там он показывал! Свои органы!.. Свои грязные причиндалы!.. Маленьким девочкам! Да, хорош, нечего сказать! Маленьким детям! О! Да, были и жалобы! Я говорю не просто так! Да, скотина! Тебя уже давно заметили! Прямо на вокзале, Фердинанд! Среди людей, которые все нас знают! Ко мне пришли и сказали об этом!.. И кто мне это сказал? Ты не станешь отрицать, конечно? Ты не можешь сказать, что это был кто‑то другой!.. У этой свиньи хватит наглости! Да, это был сам комиссар, мой друг! Он специально приходил вчера вечером… Чтобы рассказать, до чего ты дошел!.. У него были доказательства и даже фотографии!.. Ты видишь, ты становишься известным! О! Это началось не вчера! Он взял все твои бумаги! Ну что, неправда? Ты уже знаешь это!.. Поэтому ты не приходил?.. Ты знал, что тебя ждет?.. Впрочем, он тебя предупреждал!.. Теперь еще дети! Младенцы!.. Это просто страшно!.. Игра! Пьянство! Ложь!.. Мот! Подонок! Женщины! Все пороки! Малолетки? Грязный ублюдок!.. Я обо всем этом, конечно, знала! Я достаточно страдала от этого! Я дорого заплатила за свое знание! Но теперь еще девочки!.. Это просто невообразимо!» Она сверлила его взглядом издалека… Он стоял на ступенях… винтовой лестницы… И делал мне заговорщические знаки, чтобы я не нервировал ее… …и стоял совершенно спокойно… Мол, это пройдет… но я не должен был шевелиться!.. Действительно, она постепенно успокаивалась…

Она опять опустилась в кресло… И тихо обмахивалась развернутой газетой… Она отдувалась… сморкалась… Наконец, и мы с Куртиалем смогли вставить несколько слов!.. И потом даже произнесли маленькую речь, стараясь объяснить ей, как и почему произошел этот крах… О девочках больше не говорили… говорили только о шаре… Это немного меняло дело… Мы говорили… что в оболочке действительно не осталось ни одной живой нитки… Он пытался говорить ей комплименты…

«О, моя Ирэн! Фердинанд! Вы, конечно, сами видите, что она восхитительна!.. Она замечательная супруга!.. Возвышенная натура! Я обязан ей всем, Фердинанд! Всем! Это совершенно очевидно! Я готов кричать об этом на каждом шагу!.. Я никогда ни на секунду не мог усомниться в ее любви ко мне! В ее преданности! Готовности к самопожертвованию! Нет!.. Она просто одержима! Конечно, резка до невозможности! Это от сильной любви! Она очень импульсивна! Но совсем не злопамятна! Вовсе нет! Вовсе нет! Она сама доброта!.. Она просто очень вспыльчива! Не правда ли, моя обожаемая Ирэн?..» Он пододвинулся и попытался ее обнять!..

«Оставь меня! Оставь меня, скотина!..»

Он не держал на нее злобы… Он только хотел, чтобы она все поняла. Но она упорствовала в своей злобе!.. Он говорил ей, что испробовал невозможное!.. уже добавлено десять тысяч кусков… все перешито… подложены подкладки всех цветов и размеров, но «Верный» уже невозможно починить… он весь топорщится, как гармошка… моль сожрала все проймы… крысы прогрызли клапаны… и он больше не держится в воздухе! ни прямо, ни криво! Его нельзя использовать даже как мочалку! даже как тряпку! даже как подтирку для задницы!.. Он больше ни на что не годился!.. Она же по‑настоящему не верила нам!.. Напрасно мы перечисляли все детали… Просили ее не расстраиваться! Изощрялись! Клялись! Уверяли! Преувеличивали! Там, где это было возможно!.. Она оставалась при своем!.. Она не верила нам!.. Мы показали ей письма, где были засвидетельствованы все наши неудачи… они приходили отовсюду!.. Нас больше нигде не хотели видеть… даже бесплатно и с благотворительной целью. Нам везде отказывали… и порой не очень вежливо… Летательные аппараты, которые были тяжелее воздуха, завоевывали все! города!.. порты… ярмарки!.. И так действительно было!.. Воздушные шары вышли из употребления… даже в самом захолустье, в Бретани!.. А из департамента Финистер нам так прямо и написали в ответ на наше предложение приехать:

«Месье, с вашим хламом вам место в музее, а у нас в Кралок‑сюр‑Иль его нет! Я поражаюсь, почему вам еще позволяют выходить! Кладбищенский смотритель пренебрегает своими обязанностями! Наша молодежь здесь не интересуется трупами! Она хочет развлекаться! Попытайтесь усвоить это раз и навсегда!.. Имеющему уши!..

Жоэль Балавэ, насмешник местный и бретонский».

Она перерыла все досье, но это мало на нее подействовало… Наконец она смягчилась… И захотела выйти… Мы повели ее в сад… Устроили между собой на скамейке… На сей раз она говорила вполне разумно… Но продолжала настаивать, что «Верный», несмотря ни на что, можно еще починить… и он еще нам послужит… во время двух праздников в Провансе… Этого бы хватило, чтобы задобрить архитектора… Они получили бы новую отсрочку… и дом был бы спасен… надо действовать!.. еще ничего не потеряно!.. Она оставалась при своем мнении… Она больше ничего не хотела понимать… Мы опять набили ей трубку… Куртиаль, сидя рядом, жевал табак. Он всегда жевал сигареты.

Прохожие оглядывались на нас… они были явно заинтригованы… особенно толстушкой… Похоже, она доверяла мне больше, чем своему мужу… Я же продолжал свои разглагольствования о трагических обстоятельствах… Я пытался объяснить ей, какие препятствия возникли на нашем пути… И как мы тщетно пытались их преодолеть. Она слушала меня в нерешительности, ей казалось, что я морочу ей голову… Она опять начала хныкать…

— Но у вас нет даже желания! Я прекрасно вижу это! Ни у того, ни у другого! Тогда я! Я сама возьмусь за это!.. Я сама поднимусь на шаре! Вы увидите, как я полечу! Я поднимусь на 1200 метров! Если им хочется чего‑то необычного! На 1500 метров! На 2000! Все равно, на сколько! Как скажут! Я им покажу!..

— Ты ошибаешься, моя милая курочка, — прервал ее де Перейр… — Ты страшно ошибаешься!.. С такой оболочкой, как наша, ты не поднимешься и на двадцать метров!.. Даже на один! Ты упадешь в водосток! Да до этого и не дойдет! Они не пригласят тебя, несмотря ни на что! Даже капитан с его «Другом облаков» и его лошадью! Со всем его базаром и шумом! Этот Растони с дочерью! Вместе с трапецией и букетами… Даже они больше никому не нужны!.. Им везде отказывают! Везде одно и то же! Дело не в нас, Ирэн! Такое время!.. Это конец!.. И не только для «Верного»!..

Но напрасно он говорил, клялся и божился… она оставалась непоколебима… Она спорила все с большим упорством…

— Это вы! Вы сами позволяете себя победить! Мода на аэропланы? Она пройдет уже в следующем году!.. Вы ищете отговорок, потому что уже наделали в штаны!.. Так бы прямо и сказали! Вместо того, чтобы оправдываться! Если бы у вас хватило смелости… скажите это прямо… вместо того, чтобы вешать мне на уши лапшу… вы бы побольше работали!.. Это все болтовня! А как же быть с домом? Как мы его оплатим? Чем? И так уже три месяца просрочено! Плюс две кредитных отсрочки!.. Не при помощи ли твоей жалкой газетенки?.. Она наверняка приносит одни убытки!.. А повестки!.. Я в этом совершенно уверена… ты думаешь, я этого не знаю?.. Значит, ты все бросаешь? Это уже решено, не так ли? Свиное рыло!.. Ты уже навсегда распрощался со всем! Целый дом!.. 18 лет экономии!.. Выкупленный по камешку… По сантиметру!.. Участок, который столько лет благоустраивался! Ты отдаешь все это в залог!.. Ты все бросаешь!.. Тебе на все наплевать!.. Тебя трясет со страха… — Она затрясла своей головой… — Дело не в шаре!.. Я знаю!.. Так что же? Кончить свою жизнь под мостом? Ты свободен!.. Свободен! Грязный идиот, скотина! Тебе даже не стыдно за свое поведение!.. Ты вернешься назад, гнусный бродяга, к таким же мошенникам!.. Туда, откуда я тебя вытащила!.. О! Да!.. А у меня, Фердинанд, вы знаете, была семья!.. Он исковеркал всю мою жизнь!.. Он испортил мой характер! Он разлучил меня с моими близкими!. Вампир! Оборванец! А мое здоровье!.. Он сожрал меня, уничтожил!.. Чтобы закончить бесчестьем!.. Ну давайте! О! Мужчинам не привыкать! Это удивительно! Это не укладывается в голове! 18 лет экономии! Лишений… бедствий!.. все мои жертвы…

Де Перейр, услышав, с какой страстью его проклинают… потерял все свою наглость!.. Он уже больше не храбрился!.. Он тоже заплакал!.. Залился слезами… И бросился в ее объятия!.. Он вымаливал у нее прощение!.. Ее трубка упала!.. Они стали лихорадочно обниматься… На глазах у всех!.. И довольно долго… Но даже в его объятиях она не замолкала… И продолжала в том же духе…

— Я хочу починить его, Куртиаль! Я хочу его починить! Я чувствую, что я могу это сделать! Я уверена, что он еще выдержит! Я уверена в этом! Я готова поспорить!.. Посмотри на нашего «Архимеда». Он продержался сорок лет!.. Подумай, ведь он еще мог бы летать!..

— Но это ведь был только «привязной»… Послушай, моя душенька… Это совсем другое дело!..

— Я полечу сама!.. Я говорю тебе!.. Я полечу! Если вы не хотите!..

Она упорно стояла на своем… Она перебирала все возможные варианты… Любыми средствами она хотела выкарабкаться.

— Я хочу помочь тебе! Ты это хорошо знаешь, Куртиаль!..

— Ну да! Я хорошо это знаю, любовь моя!.. Дело не в этом!..

— Мне ничего не надо… Ты знаешь, что я не бездельница!.. Я готова даже пойти принимать роды, если это может нам помочь!.. Я бы взялась и за это… Если бы могла! О! Я бы не стала сидеть и ждать!.. Даже в Монтрту! Господи!.. Я готова даже прислуживать Коломб, той, что забрала мой кабинет!.. Я готова на все!.. Только чтобы нас не выселили!.. Ты видишь, какова я!.. Впрочем, я у всех спрашивала… Но у меня уже не те руки… И потом мое лицо!.. Это было бы ужасно! Я очень изменилась… Так все говорят… Мне нужно немного привести себя в порядок… Не знаю!.. Побриться!.. Я не хочу выщипывать волосы!..

Она опять подняла вуаль… Ну и видок! Вот так, среди бела дня… с засохшей пудрой! Румянами на скулах и фиолетовыми тенями на веках! И с пышными усами, даже небольшими бакенбардами! А брови еще гуще, чем у Куртиаля!.. Как у людоеда! Конечно, она пугала всех рожениц своей мохнатой физиономией! Ей нужно было основательно привести себя в порядок, изменить все лицо… Было над чем поработать!..

Мы еще долго так сидели, рядом, в саду, рассказывая всевозможные истории, утешая друг друга… Незаметно опустилась ночь… Вдруг она опять разрыдалась и так сильно, что сильнее уже и нельзя было!.. Это была вершина отчаяния!..

— Фердинанд! — умоляла она меня… — По крайней мере, вы не уходите? Посмотрите! До чего мы дошли!.. Я знаю вас недолго! Но я уже убедилась, что вы рассудительны, мой малыш! А?.. К тому же все равно все уладится!.. Вы меня не переубедите!.. В общем, все это временно!.. Бывало и хуже, знаете! Так долго продолжаться не может!.. Надо только взяться за дело всем вместе!.. Дружно! Сначала я должна все посмотреть!.. Я хочу сама во всем убедиться!..

Она снова встала… И вернулась в лавку… Зажгла два подсвечника… Мы не вмешивались… пусть делает, что хочет… Она осмотрела вход в погреб… Спустилась… и осталась одна в подвале!.. Перерыла там весь хлам… развернула оболочку… вытащила все обрывки!.. прогнившие! изорванные в клочья!.. Я был в конторе совсем один, когда она наконец снова поднялась… Ей действительно было нечего сказать… Она как будто была полностью подавлена горем… Сидела в кресле, как парализованная, совершенно разбитая… ослабевшая… и обессилевшая… Ее шляпка болталась сзади… На старуху здорово подействовало то, что она увидела… Я думал, что она будет молчать… и ей больше нечего сказать… а она снова разволновалась!.. Она опять принялась за свое!.. Через каких‑нибудь четверть часа!.. Но теперь она жаловалась… И говорила со мной совсем тихо… как во сне!..

— Конечно! Фердинанд!.. Я сама вижу… Да… Правда… Вы были правы! Конечно!.. Вы очень добры, Фердинанд, что не покидаете нас сейчас. Нас, двух стариков… А? Вы не оставите нас?.. Так сразу? А? Фердинанд? Не торопитесь… Хотя бы еще несколько дней… несколько недель… Вы согласны, а?.. Нет? Скажите, Фердинанд?..

— Ну да, мадам!.. Конечно, да!..

* * *

К одиннадцати часам следующего дня, когда Куртиаль вернулся из Монтрту, он был еще сильно смущен…

— Ну что, Фердинанд? Ничего нового?..

— О! Нет! — ответил я… — ничего особенного… — и спросил его в свою очередь: — Ну что? Все уладилось?..

— Уладилось что?.. — он прикидывался идиотом… — А! Вы имеете в виду вчерашнее? — он вытер с лица пот и перешел в наступление. — О! Послушайте меня, Фердинанд! Вы, следовательно, приняли эти сплетни за чистую монету, не так ли?.. Конечно, это моя жена!.. Я ее очень уважаю… Мы всегда с ней жили душа в душу… Ладно!.. Но все же следует признать очевидное… При всем благородстве ее натуры у нее есть масса недостатков!.. Она максималистка!.. И очень властолюбивая!.. Вы улавливаете, Фердинанд?.. Она просто одержимая!.. Это настоящий вулкан!.. Динамит!.. На любую неудачу она реагирует, как вихрь!.. Меня она иногда пугает!.. Она уехала!.. Я проснулся! И я не могу прийти в себя!.. Я заговариваюсь!.. Я не знаю, что предпринять!.. Я весь разваливаюсь! Все прошло!.. Все это так же быстро проходит, как гроза!.. И я говорю тебе, Фердинанд!.. За тридцать лет жизни… конечно, у нас было много сложностей… Но ни одного настоящего скандала!.. У всех пар бывают ссоры… Надо сказать, что сейчас у нас тяжелый период!.. Это действительно так… Но в конце концов было и другое… самое страшное позади!.. Это еще не конец!.. Нельзя даже вообразить нас полностью сломленными!.. Вышедшими в тираж! Изгнанными! Нищими!.. Удаленными от дел! Это все плоды нездорового воображения… Я решительно протестую! Бедная моя душенька! Я бы меньше всего хотел, чтобы с ней произошло нечто подобное!.. Но все это вполне объяснимо!.. Сидя дома, она сама создает себе химеры! Целыми днями совсем одна!.. Она много думает!.. И это действует на нее… Ею начинают овладевать навязчивые идеи!.. Она чрезмерно возбуждается!.. Сама того не замечая!.. Она начинает видеть и слышать то, чего нет на самом деле!.. Впрочем, она стала подвержена фантазиям после своей операции!.. Чрезмерная возбудимость!.. Не больше… Иногда она немного бредит!.. О! Да! Несколько раз она даже удивляла меня… Настоящие галлюцинации… Она так непосредственна… Вот как с этими ее жалобами!.. О! Ля! Ля! Ты сразу догадался, конечно?.. Ты моментально понял?.. Это даже не смешно!.. Это комично!.. Она все это и мне уже говорила!.. Вот почему я ничего не возразил!.. Я дал ей закончить!.. У меня ведь был не очень удивленный вид, а?.. Ты не обратил внимания? Я старался показать ей, что считаю ее нормальной… Так и надо себя вести! Не надо ее пугать! Не надо!..

Date: 2015-07-27; view: 306; Нарушение авторских прав