Глава 5. Быки и гильдии 3 page

Судя по лицам женщин — они этому только обрадуются. Хотя на лице самой младшей после перевода что-то промелькнуло. Словно тень…

Показалось, наверное…

* * *

Ровно через десять минут, подробно проинструктировав девушек по уходу, Лиля вошла в комнату.

— Господа ваше время истекло. Больному надо отдыхать…

М-да.

Судя по тому, какими взглядами ее встретили…

В комнате царила безнадежность. Клиническая.

Патологическая.

И Лиля внутренне ощетинилась. Вот что она ненавидела больше министерства здравоохранения — так это подобные настроения. Когда больной складывает лапки и идет ко дну. Закатывает глазки и жалобно вздыхает «Да все равно помру, зачем меня лечить …» или еще какую глупость в этом роде.

И рядом суетится заботливая родня: «Давай мы тебе последние дни скрасим… не перетруждайся, хочешь подушечку под голову, ты ведь так страдаешь… болезный».

От этого Лилю просто трясло.

Только вот раньше она ничего не могла сделать. А сейчас, в статусе графини… эх, не выдать бы себя…

— Господин дин Тахирджиан, как докторус (вспомнила, хвала Аллаху, как это здесь называется!) я должна настоять на своем. Ваши родные вас утомили. Поэтому больше двух человек к вам допускаться не будет — до выздоровления.

— Женщина, ты что — не видишь, что он — калека?

Лиля впилась глазами в произнесшего.

Молодой. Лет семнадцати, даже моложе. Бриться не начал и тщательно лелеет козлиную поросль. Халат из дорогой красной ткани расшит золотом, на сабле блестят драгоценные камни…

Еще по той жизни Аля знала, что хорошее оружие не украшают. Оно говорит само за себя. Вот сталь — отличная. А драгоценности — нет, это для парадки…

Еще один «молодежник»?

А где их нету?

Женщина выпрямилась. Она — графиня. И позволить такого не может.

— Ты, сопляк… Женщиной свою кобылу звать будешь после бурной ночи. А ко мне можешь обращаться просто — ваше сиятельство графиня Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон.

И сама удивилась — как надменно прозвучал ее голос.

Мальчишка вспыхнул порохом. Выругался и шагнул вперед. Что он хотел сделать Лиля так и не узнала. Она бы и сама справилась — замахивался щенок так, что пьяный бы увернулся. В явном расчете на то, что она сейчас съежится и голову руками закроет.

Лиля собиралась увернуться — и от души пнуть его по ноге. Повезет — вынесет коленную чашечку. Не смертельно, но боль зверская. А главное — поди, почини…

Ей это доступно. А остальным медикам в этом мире?

Ой ли.

Не успела. Перед ней, словно владея секретом нуль-транспортировки, воздвиглись вирмане. Сверкнули топоры.

— Не трогать.

Лиля не преминула воспользоваться моментом.

— Господин дин Тахирджиан, из уважения к вам я не прикажу спустить сопляка пинками с лестницы. Но если он себе еще что-то такое позволит…

Судя по лицу отца — не позволит.

Отца-отца, сходство фамильное.

— Госпожа, — подал голос раненный, — Ваше сиятельство, прошу простить моего племянника за грубость и неучтивость, он впервые…

Племянник? Все лучше, чем сын. Но все равно — урод.

— Видит женщину, которая умнее него?

Лиля добавила в голос яду. И тут же смягчилась.

Вывернулась из-под защиты вирман, прошла к больному и ловко поправила подушки. Ну да. Хоть ты и хирург, но основы сестринского дела у тебя все равно были.

— Господин дин Тахирджиан, я прощаю мальчишку. Но пусть он больше мне на глаза не попадается. Вот встанете на ноги — тогда его и воспитывайте. Сами.

Один из мужчин откашлялся, явно привлекая к себе внимание.

— Ваше сиятельство…

Лиля повернулась, вскинув брови.

— Да?

— Меня зовут Алим Омар дин Рашшайя. Я первый помощник Али…

Лиля кивнула. По имени зовет господина? Явно, явно не последняя личность. Доверенное лицо?

— Графиня Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон. Рада нашему знакомству. Хотя и предпочла бы, чтобы оно состоялось при других обстоятельствах.

— Да. Ваше сиятельство, прошу простить мне невежливость и заверяю, я ни в коем случае не хотел бы вас оскорбить…

— Так не оскорбляйте.

— То, что вы сказали господину — это правда?

Лиля вздохнула. Лекцию по медицине ей не проплатят. Ну и пусть.

— Господин дин Рашшайя. Господин дин Тахирджиан встретился на узкой тропинке с быком. После чего приобрел рану на боку и перелом ноги. Рану я промыла, зашила и перевязала. Жизни она не угрожает. А перелом… Я знаю, что у вас принято изгонять калек?

Омар улыбнулся.

— Сейчас это уже не так строго соблюдается. Но господин, испытавший телесный ущерб, не может вести за собой людей. Звездная кобылица не потерпит на своей спине калеку и на нас обрушатся неисчислимые беды…

Ага… Вот оно что…

— господин дин Рашшайя, перелом тем более не будет иметь последствий. Скажите, у вас ведь их не лечат?

— Переломы?

— Ну да. Вы даете костям срастись самостоятельно, так?

Судя по глазам мужчин — так оно и было.

— А наше лекарское искусство ушло вперед. Я вытянула ногу, сложила поврежденную кость и крепко зафиксировала… короче, она не двигается и не сдвигается. Примерно через пятьдесят дней ваш господин начнет ходить. И даже прихрамывать не будет.

— Пятьдесят дней, госпожа?!

Лиля кивнула.

— Ваш господин должен лежать. Неподвижно. Вы можете его перенести, но только дней через пять, когда я буду уверена, что все сделано правильно. И пусть лежит. На борту корабля. Я расскажу, что и как правильно делать…

Судя по лицу помощника — с его плеч свалился большой и тяжелый груз.

— ваше сиятельство…

Лиля подняла руку.

— я понимаю, что в такое сложно поверить. Но вы сами убедитесь. Скоро заживет рана на боку. А потом и нога. Слово графини Иртон. Ваш господин не останется хромым. Разве что кости к дождю ныть будут.

— госпожа, в пустыне дождь бывает редко.

Лиля улыбнулась.

— Господин дин Рашшайя, я прошу вас взять своих людей — и покинуть эту комнату. Посмотрите на господина. Ему нужен покой. А мы с вами поговорим внизу, если хотите.

Мужчина отвесил поклон, странным жестом сложив руки перед грудью и почти переломившись в поясе. Вслед за ним то же самое сделали все остальные. Разве что «племянник» бросил ненавидящий взгляд. Ну и плевать на него три раза. Пусть скалится сколько пожелает, пока зубки не повыдергивали.

Лиля поклонилась в ответ, не сильно, вежливым наклонением головы — и через минуту осталась одна в комнате. Посмотрела на мужчину.

— Господин дин Тахирджиан, мое слово — вы не останетесь калекой.

Судя по лицу — ей пока еще нее верили. Женщина пожала плечами.

— Полежите и постарайтесь уснуть. Я пришлю кого-нибудь из женщин, чтобы за вами приглядывали.

Омар ждал ее внизу. Мужчина сидел за столом, пил что-то белое из кружки и встретил Лилиан поклоном. Племянника не было. Женщины трещали и грызли что-то сладкое за отдельным столом. Рядом стояли телохранители.

Лиля присела к помощнику.

— Господин дин Рашшайя, я полагаю, что пока господин дин Тахирджиан болеет — вы главный?

— Да, ваше сиятельство.

— Отлично. Говорю сразу — перевозить его можно будет дней через десять. Пока господину дин Тахирджиану лучше оставаться здесь. И в связи с этим… что лучше — вы заплатите трактирным служанкам — или за ним присмотрят… — Лиля кивнула в сторону женщин, не зная, как их обозначить.

— Это жены господина, — Омар улыбнулся.

Лиля нахмурила лоб.

— А разве…

— Да, официально у господина три жены. Лейша, Зальвия и Сулейма. А Лилака, Талия и Нилей — наложницы. Но любимые. Что тоже многое значит.

— Предлагаю вам организовать их… пусть по две сидят с господином по восемь часов каждая пара, а потом меняются. Воды подать, разговором развлечь…

— Да, госпожа. Я так и сделаю. И охрана…

— Если вы считаете, что она нужна. Только договоритесь с вирманами и укажите охране, чтобы меня пропускали в любое время дня и ночи.

— Ночи, госпожа?

Лиля сдвинула брови. Опять лажанулась! Срочно исправляем!

— Человеку может стать плохо и днем и ночью. Достаточно ли опытны ваши женщины, чтобы это распознать вовремя?

Мужчина медленно кивнул.

— Госпожа, я предупрежу людей.

— Вот и договорились. У вас на корабле есть докторус?

— Наш боцман немного знает лекарское дело. С чем-то мелким он справлялся.

— У него есть что-нибудь для облегчения боли?

— Да.

— Пусть как только возможно, он придет сюда. Я не успела закупить ничего полезного на ярмарке. А ваш господин будет испытывать боль какое-то время.

— Боль для мужчины — пустяк…

Омар снисходительно улыбнулся.

Лиля вскипела. Пустяк! Вот и терпят некоторые кретины до сердечного приступа! Или до перитонита — ведь колика в животе — это так недостойно… идиоты!!! Знала она таких…. Кого-то и спасти не удавалось.

— Любезнейший, — голос ее был полон холода, — я понимаю, что настоящий мужчина должен смеяться, даже когда с него сдирают кожу. Но хочу заметить, что боль не способствует выздоровлению. Так что если желаете видеть господина живым и здоровым, забудьте про эти глупости.

Омар тоже сверкнул глазами.

— Хотелось бы знать, кто учил вас лекарскому делу?

Лиля пожала плечами.

— моя мать. Сначала. Потом мне нанимали учителей. За деньги возможно многое.

— Вы очень уверены в себе, ваше сиятельство.

— Ваш господин — не первый человек с такой бедой в моей жизни. И все встали на ноги. Еще и бегали.

Кончилось тем, что Омар оставил двух самых старших женщин, одного телохранителя — и пообещав прислать еще людей, удалился на корабль с остальным курятником. На прощание Лиля поймала на себе злобный взгляд племянника. Ну и плевать четыре раза.

Надо еще разок проведать больного — и ложиться спать. Завтра с утра ярмарка, потом надо найти кузнеца обычного и кузнеца по стеклу, наведаться к градоправителю… и наверняка еще что-нибудь да наклюнется. Эх, столько дел, столько дел… хоть разорвись!

* * *

Анелия Уэльстерская идет по лесу.

За ней идут два охранника, но страшно все равно до истерики. Она не рискнула спросить у шута — почему нельзя ведьму пригласить в замок? И зачем идти к ней ночью?

Она просто повиновалась, холодея под пристальным взглядом светлых глаз.

Еще один стражник идет впереди, показывая дорогу. К поясу у девушки привешен мешочек с монетами. Старое платье пачкается травой, грязью и росой. Мокрые юбки неприятно липнут к ногам. Туфли давно отсырели и мерзко холодят ноги. Как бы еще не заболеть…

Вот и поляна. И небольшая избушка. Анелия не знает, что тут недалеко деревня. Она вообще отвратительно ориентируется на местности. Даже днем. А уж когда ночь. И темнота. И страшные деревья тянут к ней свои лапы….

И за каждой лапой чудится страшный зверь или разбойники. Или нечистая сила…

Женщину пробирает дрожь.

В калитку она заходит одна. Робко скребется в дверь старого домика.

И дверь медленно открывается перед ней, оскаливаясь, как пасть голодного чудовища. Будь Анелия одна — она бы развернулась и удрала со всех ног. Но за оградой стоят стражники. А шут еще страшнее. И женщина робко скребется еще раз. И еще.

Пока из темноты не долетает голос:

— Заходи, кто пришел…

Ведьма оказывается немолодой женщиной в простом темном платье. Вроде бы обыкновенная крестьянка. Но глаза…

Слишком холодные, умные, жесткие… что-то в них напоминает шута. Анелия на миг теряется. А ведьма улыбается.

— Соперницу тебе извести не надо. И приворотное зелье тоже. Яду пришла просить?

И Анелия сама не понимает, как с губ срывается отчаянное:

— И яду тоже!

Ведьма поднимает брови.

— а что еще?

— я не девушка…

Дальше объяснять не требуется.

— кровь есть — или дать?

— Пока речь только об обручении…

— Это хорошо. Если бы ты пришла в последнюю минуту — я бы ничего не смогла сделать. Сейчас будет легче. Я дам тебе один порошок. Будешь разводить ложку на кувшин с водой — и промывать там — ведьма простонародным жестом показывает где и добавляет с едкой ухмылкой, — где мужик гулял. За двадцать дней у тебя там все станет узким, как у девочки. Любой поверит. Особенно если кровью в нужный момент… измажешь.

Анелия кивает.

— А вот…

— Восстановить не могу. Нет такого средства, чтобы там все срослось. Но могу тебе еще дать настойку. Две капли каждый вечер — и детей не жди.

Анелия кивает.

— Дайте.

— А монет у тебя хватит, хорошая моя?

Анелия судорожным жестом отцепляет кошелек от пояса. Ведьма берет его, высыпает на ладонь серебро и медь, потом кивает…

— Хорошо. Главное — не спутай.

Женщина мотает головой. И ведьма принимается собирать порошки и травы.

Избушку ведьмы Анелия покидает только через час.

В руках у нее мешочек с порошком, которым надо промывать… там…

В кармане плаща — средство против зачатия.

И самое важное. Глубоко за пазухой спрятан маленький флакончик. И кажется, что он леденит кожу.

Две капли. Всего две капли хватит, чтобы убить любого человека. Анелия сама не знает, зачем она взяла яд. Но…

Она никому про это не скажет.

Это — на крайний случай.

* * *

Мужчина откинулся на кровать. Отпил вина из бокала. Улыбнулся, глядя через него на пламя свечи.

Благородный пурпур.

Хорошее вино. Раньше он такого себе позволить не мог. Но Ада умница.

Денег она у своего графа не просит. Но подарки он ей дарит. Много и часто. А она то сережку потеряет, то у брошки расстегнется застежка: «ах, милый Джес, я бываю такой неловкой…»

«Милый Джес» только улыбается. Женщины — они такие милые растеряшки. И дарит что-то новенькое, благо — не только знатен, но и богат…

Ада умничка.

Алекс улыбается.

Завтра его кузина уезжает. Поэтому сегодня они спят порознь. Сборы, дела, заботы… пусть отдохнет. Они еще наверстают.

Он сразу оценил милую девочку. Еще когда дядюшка, старый жлоб, изволил жениться. Не мог племяннику поместье оставить. Ну и что, что сын сестры! И что отец был обычным безземельным дворянином! Собственно говоря, отец Алекса вообще жил с военной службы и карточной игры. Потому и денег не скопил. И после его смерти в приграничной стычке с пиратами, мать Алекса с ребенком на руках вынуждена была вернуться к брату. Вроде бы Алекс должен был благодарить дядю. Но где там!

Мальчик уродился смышленым. И прекрасно помнил, как дядюшка шпынял мать за невыгодный брак. Как навязывал ей своих друзей. Не силком, нет. Из его матери не делали шлюху. Но разве быть приживалкой, которую попрекают каждым куском хлеба — легче? Слышать: «хоть бы ты замуж за Ральфа, Джека, Джона, а не за своего нищеброда» — легче?!

А то, что если Ральфа, Джека и Джона на поле выставить — вороны от ужаса упадут — разве это важно?

Отца мальчик помнил плохо, но мама говорила — он его копия. А Алекс знал, что красив. Слегка слащавой красотой, но… для женщин он был неотразим. Светлые кудри, голубые глаза…

Мама умерла во время эпидемии лихорадки, когда маленькому Алексу было десять лет. И дядя воспитал ребенка. Не особо любя. Нанял ему учителя — и забыл о мальчике.

Сам дядюшка был женат один раз. Но ему не повезло. Когда его жена носила первого ребенка, она отправилась покататься верхом. Она еще не знала о малыше, иначе не стала бы рисковать. Но… она не знала.

А лошадь понесла. И сбросила наездницу.

Когда ее нашли…

Тетя Дженни ударилась спиной о камень. Итогом стал мертвый ребенок. А сама тетушка после выкидыша не смогла больше двигаться. Вся нижняя часть ее тела осталась парализована. Она могла говорить, кушать сама, но уже справить нужду — нет. Только со служанкой.

Докторусы сказали одно и то же — детей у нее больше не будет. И дядя смотрел на сына сестры со злостью. И завистью. Как на то. Что хотел сам, но не мог получить. Законного наследника.

Тетя умерла, когда Алексу было восемнадцать. И на следующий год. Сразу после траура в доме появилась Аделаида.

Яркая. Красивая. И по возрасту — намного ближе к племяннику, чем к своему законному мужу. общий язык они нашли почти сразу.

Дядя до последнего дня так и не узнал, что его рога в дверь не пролезали. Зачем? Еще перепишет завещание…

В любом случае, денег у них было немного. Да еще Алексу нравились бои. Ну и ставки тоже.

А это дорогое удовольствие.

И почему-то Алексу часто не везло.

А когда ему повезло, выигранные деньги он потратил на важное.

Ну зачем Джесу Иртон законная жена?

Аделаида станет прекрасной графиней! И разумеется, не забудет про своего кузена. А если забудет — он не постесняется напомнить.

* * *

Утром Лиля ощущала себя совершенно разбитой.

Вечер пришлось потратить на баб. А ночью — четыре раза вставать к пациенту. Корабельный «докторус» таки явился, но из всех средств у него были только обезболивающее, в котором Лиля по описанию узнала кору ивы. А остальные средства вообще не порадовали. Лимоны от цинги и несколько порошков о которых он отозвался так «докторус дал». От желудка. От горячки. От сердцебиения. Очистительное. И промывательное.

Шикарно, правда?

С другой стороны, в плавание по определению больных не берут.

В очистительном Лиля узнала траву сенны. Уж очень характерный запах и вкус, отвар ни с чем не спутаешь. Хотя боцману это было глубоко параллельно. Очистительное — и все тут.

Ну да!

Вот шесть баб с собой взять — это нормально! Это все пятачком! А на одного лекаря места не хватило! Блин!

От желудка было что-то вроде лакрицы. От сердцебиения — наперстянка.

Кровеостанавливающее узнать не удалось. Промывательное — тоже.

Так что Лиля была не в восторге. По ее меркам этот тип даже на медбрата не тянул. Но другого пока не было. Так что Лиля взяла обезболивающее, срезала корочки с лимонов, заварила их кипятком, потом выжала в воду сок лимона и приказала бабам поить господина только этим. Витамин «С» вещь полезная.

А жаропонижающее…

Авось завтра найдет. На ярмарке.

То есть уже сегодня.

Лиля встала и чуть не взвыла.

Голова болела так, словно по ней всю ночь молотом лупили.

Ну и наплевать! Умыться ледяной водой, нацепить очередной розовый балахон — и на ярмарку!

Должны же в этом мире быть травники?! Обязаны!!!

* * *

Лейф ждал внизу. И с ним еще пятеро вирман. Ингрид робко улыбнулась графине.

— Ваше сиятельство…

Лиля ласково улыбнулась девушке. Нет. Если бы она была Лилиан Иртон — вирманка вызвала бы у нее только раздражение. Как любая красивая женщина у некрасивой. Но Лиля в глубине души считала себя привлекательной. Она помнила свое первое тело. И Ингрид вызывала у нее только улыбку. Да, красивая. Но красота — ее так много в мире. Кто сказал, что Лиля — хуже?!

Она просто другая.

— Как ты себя чувствуешь, маленькая?

Ингрид улыбнулась.

— Все в порядке, ваше сиятельство. Я просто так испугалась за мужа вчера…

— Я тоже вчера испугалась, — призналась Лиля. — Очень.

— Лейф мне рассказал. Вы потом еще раненному помогали… госпожа, а меня вы научите так раны зашивать?

Лиля подняла брови.

— Зачем?

— Вы же умеете…

Лиля пожала плечами. А потом взглянула на Лейфа. Ремесло воина — опасное. Кто знает, в один кошмарный день его могут привести Ингрид полуразобранным на части. И надо учиться…

— А тебя ничему не учили?

— Не такому, нет…

— а травы ты знаешь?

— Немного, ваше сиятельство.

— Ты мне — я тебе? Ты мне помогаешь с травами, а я учу тебя тому, что сама знаю.

Ингрид кивнула. И лицо ее осветилось улыбкой.

— Ваше сиятельство. Я надеюсь, там, где торгуют травами, быков не будет?

Лиля едва удержала на языке едкое замечание, что только козлы. Где ж без них!

* * *

Спустя пару часов она была в этом абсолютно уверена.

Травяные ряды оказались…. Сокровищем! Иначе и не скажешь!

Ромашка, подорожник, который тут называли придорожником, душица (она же медвяница), чабрец, зверобой, иван-чай (лиловый цвет), тысячелистник и прорва всего полезного…. Оона опознавала знакомые растения. Но…

Стоило начать ворошить пучки — и упс!

Лиля сама много чего собирала и сушила. А каких усилий стоило уберечь траву от мышей? А высушить правильно?

Нет, тут все понятно. что получше — себе. что похуже, или вообще прошлогоднее прошлогоднее — на продажу. Лохам. Ничего нового под солнцем. Но Лиля-то не готова была на такие жертвы. Простите, ее не устроит сено по такой цене! Денег мало…

Его и так накосить можно! Только вот с лекарственными растениями его путать не надо!

Да и Ингрид морщила нос.

А ведь Лиле растения нужны были большими дозами. Это — до следующей осени. А люди болеют круглый год. Но сочетания цены и качества она пока ни у кого не видела.

А если бы не вирмане — торговцы бы вообще обнаглели. Факт! Травники тут на особом положении — докторусов-то мало. Да и лечат в основном клистирами и кровопусканиями. Поэтому торговцы держались…. слегка высокомерно.

Сейчас-то они были и вежливы, и не слишком завышали цену. Но втюхать гадость пытались.

Так или иначе, Лиля успела разжиться мешком плодов шиповника, боярышника, с радостью вцепилась в алоэ, который здесь вырастили до размеров маленького кустарника и продавали в здоровущем ведре. И сейчас остановилась у очередного прилавка.

Прилавок был буквально завален травой. Ровные пучки топорщились сухими цветами. Стоящий за прилавком мальчишка смотрел волком. Единственное, видимо, что мог себе позволить. Ибо за погляд — не поколотят. Хотя бы сразу.

Лиля тоже пристально поглядела на парнишку. Молодой, лет пятнадцати, глаза сверкают, светлые волосы пострижены кое-как, но при этом чистые. И одежда тоже. Старая, заплатка на заплатке, но чистенькая и опрятная.

— придорожник есть?

— Есть, — мальчишка старался быть вежливым, — госпожа.

Явно ломал себя через колено, но не хамил.

— покажешь?

Мальчишка даже не стал рыться. Залез под прилавок — и выложил пучок. Лиля повертела его в руках, чуть-чуть помяла, растерла в пальцах один лист.

Вообще — нормально. И собран вовремя, и высушен…

— Сколько просишь?

— Медяк за три пучка.

Лиля прищурилась.

— Дорого.

— Так вам, госпожа, разве больше нужно?

Подтекст был ясен: купи больше — получишь скидку. Не бесплатно ж отдавать?

— А покажи, что еще есть? Глядишь, еще чего возьму…

В результате часового копания в травах — Лиля поняла, что счастье есть.

Теперь она была обеспечена травами по самое дальше некуда. И на ближайшую осень и на весну. А там и свои поспеют.

Было даже несколько трав, про которые она не знала. Лиля подробно расспросила парнишку — и купила несколько пучков. Надо.

А мальчик — молодец. Из молодых, но ранних. Хотя здесь пятнадцать лет — это уже серьезно.

— а ты в травах хорошо разбираешься, — похвалила она.

Паренек поклонился. Злобы в глазах уже не было. Одно дело — отдавать свой труд безмозглому хаму. Другое — человеку, который оценил тебя по достоинству.

— Вы, госпожа, тоже в них разбираетесь.

— Если будет еще что интересное — ты найди графиню Иртон. Я куплю, — Лиля улыбнулась. — У тебя сборы хорошие…

— Бабка учила.

— А…

— Померла этой весной. Она хорошей травницей была, госпожа. Я хуже.

Лиля вздохнула. Жаль.

— Ладно. Если будет еще что хорошее — найди меня. Травы я куплю охотно. Я остановилась в «Свинье и собаке».

— Я запомню, госпожа…

Голова вроде бы и покорно опущена. А глаза дерзкие. Умные. Непохожие на коровьи глаза крестьян.

Интересный парнишка.

Ну да ей-то какое дело?

* * *

Травы сгрузили в гостинице. Пришлось для этого взять свободный номер. И Лиля с Ингрид аккуратно раскладывали свои сокровища по кучкам.

Лиля жалела только об отсутствии кофемолки.

Сейчас бы прогнать через нее сухую траву… а потом и хранить легче, и смеси составлять удобнее… интересно, а есть ли здесь ручные мельницы?

Мельницы были. Но когда их показали Лиле — та чуть со смеху не скончалась. Ага!

Мельница!!!

Два жернова один над другим. Из нижнего точит железный штифт, на него насажен верхний. Зерно подсыпаешь в отверстие на верхнем камне — а собираешь внизу. Песец!!!

Чтобы этим траву перетирать?

Нет уж. Вот о чем надо с кузнецом переговорить!

Но когда Лиля отхохоталась и объяснила Ингрид, что это дело можно сделать и проще и лучше — лицо вирманки стало серьезным.

— Ваше сиятельство, сделает вам кузнец эту игрушку. А потом что?

Лиля прекратила хохотать и задумалась.

А ведь и верно. Стоит ли дарить такое изобретение, как ручная мельница — легкая и удобная — просто так?

Сможет ли ее сделать деревенский кузнец?

Вряд ли. Не тот человек… Но кто тогда?

— госпожа, вам виднее, но…

Ингрид договаривать не стала. А Лиля в очередной раз подумала, что с вирманами ей повезло.

— Вот если получится сманить кузнеца с собой — задумчиво произнесла она.

— Ингрид покачала головой.

— Кузнеца? Если мастера — вряд ли. У него здесь дом, место, его уважают…

— А если подмастерья? — понятливо ухмыльнулась Лиля.

— а вот это возможно. А если им дать возможность стать мастерами — им ведь надо взнос в гильдию уплатить, а где деньги взять? Да и живут они обычно впроголодь…

Лиля сдвинула брови.

— Ладно. Попробуем.

С этим они и отправились к кузнецу. Да и врачебные инструменты заказать надо было. Лиля сначала думала про ювелира, но ей нужны были вещи серьезные, много и из хорошей стали. Хельке точно бы не управился. У эввира и так забот хватало с ее идеями. а потому — кузнец.

Кузнец располагался неподалеку от городской стены. Каменный домик, основательное подворье, чистый двор… Лиле понравилось. Пока она не услышала дикий рев из кузни:

— Ты, свинячье отродье!!!

И на улицу вылетел мальчишка, за которым несся здоровенный бугай, размером два на три, размахивая палкой.

Лиля даже «мяу» сказать не успела. Вирмане сделали шаг вперед. Сверкнули лезвия топоров.

— Ты что себе позволяешь при ее сиятельстве графине Иртон?! — ледяным тоном осведомился Лейф у мужика.

Товарищ остановился. Затормозил. И рассыпался в поклонах и извинениях. Палку, правда, не выпустил. Мальчишка поспешил убраться подальше от карающей длани. Явно подмастерье. Тощий, конечно, но мышца прослеживается. А ты помахай молотом с утра до вечера. или меха покачай… Лиля плохо себе представляла этот труд, но полагала, что мышцы он накачивает на раз. Качкам двадцатого века это бы на заметку. никакого протеина не потребуется, еще и польза в хозяйстве будет.

Но рванина на парне была вообще невообразимая. Нищий — и то такому милостыню подаст.

Слушать мужика было противно. И Лиля оборвала его взмахом руки.

— мне нужен кузнец. Это ты?

Мужик опять рассыпался в уверениях. И да — он кузнец. И самый лучший на все окрестности. И круче него только звезды, а выше — только яйца всмятку.

Лиля еще раз махнула рукой.

— Помолчи! Мне нужно кое-что отковать. Справишься — награжу. Не справишься — ни копейки не получишь. Покажи-ка самую лучшую сталь, что у тебя есть?

Спустя полчаса Лиля признала, что кузнец и правда был профессионалом. Откованные ножи блестели хищной льдистой синевой и резали платок на весу.

Ну что ж…

Лиля потребовала бересту, с которой уже освоилась — и принялась рисовать то, что ей было нужно. Скальпели. Зажимы. Ранорасширители. Пинцеты. И кучу прочей прелести.

Кузнец только глазами хлопал. А получив на руки свиток, принялся чесать в затылке.

— Госпожа, а размеры-то…

Лиля вздохнула. Потом предъявила свою ладонь. И начала показывать на пальцах, что вот это — длиной как от кончика большого до кончика указательного пальца, это — до кончика мизинца, а это…

А что делать, если госстандартов и сантиметра тут нету?!

Кстати говоря — изобрести бы…

Ага облезнешь и неровно обрастешь. Ты вообще представляешь, откуда взялись метры с километрами? Даже отдаленно не…

Увы.

А если заговорить тут о меридианах — тебя лечиться отправят. Факт. Земля плоская. Так утверждает святая церковь. А знания — грех.

— Госпожа, а когда это вам надо?

— а когда сделать сможете?

— Дней за десять, если поторопиться, да ежели — вам ведь лучшая сталь нужна…

Лиля кивнула. И поторопиться, и нужна…

— а побыстрее?

— Госпожа так ить… у меня еще заказы…

— Ты считаешь, что ковать лошадей крестьянам — важнее желаний графини Иртон? — Лейф говорил вроде бы мягко, но… у Лили мурашки по спине побежали. Ровным строем.

— Ваше сиятельство! Альдонаем прошу! Не погубите!!! — кузнец плюхнулся на колени. — Стали мало! Дней за восемь — раньше никак не успеть!!!

Лиля сдвинула брови.

— Во сколько мне это встанет?

Date: 2015-07-27; view: 285; Нарушение авторских прав