Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 25. Неделя прошла спокойно, я занимался бизнесом, хотя заниматься было особенно нечем
Неделя прошла спокойно, я занимался бизнесом, хотя заниматься было особенно нечем. Однажды утром позвонил Джордж Питерс из агентства Карне и рассказал, что он случайно проезжал по Ущелью Сепульведа и из чистого любопытства заглянул к д‑ру Верингеру. Однако доктора там уже не было. Там трудилось полдюжины землемеров, наносили участок на карту. Никто из них слыхом не слыхивал про доктора Верингера. – У бедняги все оттяпали, – сообщил Питерс. – Я проверил. Ему дали тысчонку отступного, чтобы не возиться, а землю поделили на жилые участки, и кто‑то заработает на этом миллиончик. Вот в чем разница между уголовщиной и бизнесом. Для бизнеса надо иметь капитал. Иногда мне кажется, что другой разницы нет. – Замечание циничное и верное, – сказал я, – но на крупную уголовщину тоже требуются капиталы. – А кто их предоставляет, дружище? Уж наверно, не те ребята, что грабят винные лавки. Пока. До встречи. Уэйд позвонил мне в четверг, без десяти одиннадцать вечера. Язык у него еле ворочался, но я все‑таки его узнал. В трубке слышалось тяжелое, отрывистое дыхание. – Мне плохо, Марлоу. Совсем паршиво. Якоря не держат. Можете приехать побыстрей? – Конечно, только дайте мне на минутку м‑с Уэйд. Он не отвечал. Раздался громкий треск, потом мертвое молчание, а немного спустя какое‑то постукивание. Я что‑то крикнул, ответа не было. Шло время. Наконец, щелчок – трубку положили – и длинный гудок. Через пять минут я был уже в пути. Я домчался туда за полчаса, сам не знаю как. Через холмы я перелетал на крыльях, приземлился на бульваре Вентура при красном свете, ухитрился сделать левый поворот, проскочил между грузовиками и вообще вел себя как последний дурак. Через Энсино я пронесся со скоростью почти сто километров, освещая фарами припаркованные машины, чтобы никто не вздумал вылезти с моей стороны. Везло мне так, как бывает, когда на все наплевать. Ни полиции, ни сирен, ни красных мигалок. Перед глазами стояло то, что, возможно, происходило сейчас в доме Уэйдов – не самые приятные видения. Она была наедине с пьяным маньяком; она валялась у лестницы со сломанной шеей; она скорчилась за запертой дверью, а кто‑то, завывая, пытался эту дверь взломать; она бежала босиком по залитой лунным светом дороге, а за ней гнался здоровенный негр с топором. Все оказалось не так. Когда машина подлетела к дому, во всех окнах горел свет, а она стояла на пороге с сигаретой в зубах. Я вышел и пошел к ней по мощеной дорожке. На ней были брюки и рубашка с отложным воротничком. Она поглядела на меня. Все было спокойно, волновался один я. Мои первые слова были такими же идиотскими, как и все мое поведение. – Я думал, вы не курите. – Что? Нет, вообще не курю. – Она вынула сигарету изо рта, оглядела, бросила и наступила на нее. – Только изредка. Он звонил д‑ру Верингеру. Голос ее звучал отчужденно и безмятежно, как звучат по ночам голоса над водой. Она была совершенно спокойна. – Не может быть, – сказал я. – Д‑р Верингер там больше не живет. Это он мне звонил. – Правда? Я слышала, как он просил кого‑то приехать побыстрее. Решила, что это д‑р Верингер. – Где он сейчас? – Он упал, – сказала она. – Должно быть, качался на стуле и поскользнулся. Это и раньше бывало. Разбил обо что‑то голову. До крови, но не сильно. – Что же, прекрасно, – сказал я. – Зачем нам много крови? Я спрашиваю, где он сейчас? Она серьезно поглядела на меня. Потом указала пальцем. – Где‑то там. На обочине или в кустах у забора. Я наклонился и всмотрелся в нее. – Черт побери, неужели вы не поискали? – Тут я решил, что она в шоке. Потом бросил взгляд на лужайку. Ничего не увидел, но у забора была густая тень. – Нет, не поискала, – невозмутимо отвечала она. – Идите сами ищите. С меня хватит. Не могу больше. Сами ищите. Она повернулась и вошла в дом, оставив дверь открытой. Далеко она не ушла. Через три шага просто свалилась на пол, как подкошенная. Я подхватил ее на руки и уложил на один из двух больших диванов, стоявших друг против друга возле длинного светлого столика. Я пощупал у нее пульс. Не могу сказать, чтобы он был очень слабый или неровный. Глаза у нее были закрыты, веки по краям голубые. Я оставил ее лежать и вышел на улицу. Он оказался именно там, куда она показывала. Лежал на боку в тени шиповника. Пульс бился быстро, толчками, дыхание неровное. Затылок был в чем‑то липком. Я позвал его, потряс. Похлопал по щекам. Он замычал, но в себя не пришел. С трудом посадив его, я закинул его руку себе на плечо, повернулся спиной, взвалил его на себя и попытался ухватить его за ногу. Не вышло. Тяжелый был, как цементная плита. Мы оба шлепнулись на траву, я передохнул и сделал новую попытку. Наконец, кое‑как взвалив его на закорки, я поплелся по лужайке к распахнутой двери. Расстояние до дома было, как до Китая и обратно. Каждая из обеих ступенек крыльца оказалась в три метра высотой. Шатаясь, я добрался до дивана, стал на колени и скатил тело на подушки. Когда я выпрямился, мне показалось, что позвоночник треснул по крайней мере в трех местах. Эйлин Уэйд исчезла. Вся комната была в моем распоряжении. Но мне было уже не до того, кто куда делся. Я сел, поглядев на Уэйда, ожидая, чтобы он вздохнул. Потом осмотрел его голову. Волосы слиплись от крови. На вид не так уж страшно, но повреждение головы – дело серьезное. Потом рядом возникла Эйлин Уэйд. Она разглядывала его так же отчужденно и спокойно, как прежде. – Извините за обморок, – произнесла она. – Не знаю, с чего бы это. – Наверное, надо вызвать врача. – Я позвонила д‑ру Лорингу. Он мой домашний врач. Он отказался приехать. – Тогда позвоните кому‑нибудь еще. – Нет, он приедет, – сказала она. – Не хотел, но приедет, как только сможет. – Где Кэнди? – У него сегодня выходной. Четверг. У кухарки и у Кэнди выходные по четвергам. Здесь так принято. Можете уложить его в постель? – Один не смогу. Принесите плед или одеяло. Вечер теплый, но ему ничего не стоит подцепить воспаление легких. Она сказала, что принесет плед. Я подумал, что это чертовски любезно с ее стороны. Но мысли путались. Я надорвался, втаскивая Уэйда в дом. Мы накрыли его пледом, и через пятнадцать минут явился д‑р Лоринг при полном параде – крахмальный воротничок, очки без оправы и выражение лица, будто его попросили вытереть собачью блевотину. Он осмотрел окровавленную голову. – Неглубокий порез и синяк. Сотрясение исключено. По дыханию можно будет судить о состоянии. Он потянулся за шляпой. Взял свой саквояж. – Укройте его потеплее, – велел он. – Голову можно осторожно обмыть. Проспится, и все пройдет. – Я один не донесу его наверх, доктор, – сказал я. – Значит, оставьте здесь. – Он равнодушно скользнул по мне взглядом.? Спокойной ночи, м‑с Уэйд. Как вам известно, алкоголика я не лечу. Даже если бы лечил, ваш муж моим пациентом не будет. Вы, конечно, это понимаете. – Никто вас не просит его лечить, – сказал я. – Я прошу помочь перенести его в спальню, чтобы я мог его раздеть. – А вы кто такой? – осведомился д‑р Лоринг ледяным голосом. – Меня зовут Марлоу. Я здесь был недавно в гостях. Ваша жена нас познакомила. – Интересно, – заметил он. – А откуда вы знаете мою жену? – Какая разница, черт побери? Я хочу только... – Меня не интересует, что вы хотите, – оборвал он. Повернулся к Эйлин, отрывисто кивнул и направился к выходу. Я стал у него на пути, загородив дверь. – Минутку, док. Должно быть, давненько вы не перечитывали интересное произведение под названием «Клятва Гиппократа». М‑р Уэйд мне позвонил, а я живу довольно далеко. Но ему явно было плохо, и я примчался сюда, невзирая на правила уличного движения. Я нашел его без сознания, притащил сюда. Не стану врать, что он легкий, как перышко. Но у слуги сегодня выходной, а больного надо перенести наверх. Картина вам ясна? – Уйдите с дороги, – процедил он сквозь зубы. – Иначе я позвоню шерифу и вызову полицию. Как врач... – Как врач вы куча блошиного дерьма, – сказал я и отступил в сторону. Он залился краской – не сразу, зато до ушей. Желчь явно подступила ему к горлу. Но он открыл дверь и вышел, аккуратно прикрыв ее за собой. На прощанье взглянул на меня. Такого мерзкого взгляда и такого мерзкого лица я в жизни не видел. Когда я обернулся к Эйлин, она улыбалась. – Над чем смеетесь? – рявкнул я. – Над вами. Вы всем говорите, что думаете? Разве вы не знаете, кто такой д‑р Лоринг? – Знаю, И кто он такой, и что он такое. Она взглянула на часики. – Наверное, Кэнди уже вернулся, – сказала она. – Пойду посмотрю. Он живет в комнате за гаражом. Она ушла, а я сел и стал смотреть на Уэйда. Знаменитый писатель похрапывал. Лицо у него вспотело, но плед я снимать не стал. Через минуту‑другую вернулась Эйлин с Кэнди.
|