Весна 1593

Шакспера мучили неразрешимые вопросы: что это за граф? какого черта ему нужно? И теперь еще новый возник: при чем здесь какие‑то стишки? Поэтому, проснувшись наутро, Уилл первым делом решил ответить на последний, самый легкий вопрос. Он пошел на площадь перед собором Святого Павла. Именно там, среди лавок ремесленников, галантерейщиков, бакалейщиков и зеленщиков, он видел магазинчики, в которых продавали книги. Он, правда, сам никогда в них не заглядывал – чего попусту деньги тратить! На площади Уилл выбрал самую большую лавку – в ней наверняка есть то, что ему нужно. Уилл зашел внутрь, и тут же ему навстречу откуда‑то из темноты выскочил маленький помятый хозяин. Шакспер едва успел поздороваться, как тот затараторил:

– Интересуетесь литературой? У нас есть все! Я вижу, вы человек образованный, так что я вам порекомендую «Аркадию» сэра Филиппа Сидни или «Эвфуэс» Джорджа Лили. У меня есть и первая, и вторая части. Очень популярные книжки среди таких аристократов, как вы. Говорят, сама королева зачитывается…

Шакспер немного смутился и сразу не нашелся, что сказать, но ответа от него никто и не ждал.

– Есть сам Роберт Грин![30]Только у меня, любая книга, какую ни пожелаете! «Менафон, или Пробуждение спящего Эвфуэса Камиллой». Просто прелестно! А его пасторальный роман «Пандосто. Триумф времени»! Есть все четыре книги Грина, которые читатели называют силками для зайцев. Книги написаны на благо джентльменов, подмастерьев, йоменов и фермеров. В них вы найдете подробные описания хитроумных трюков и ловушек, которые расставляют жулики и шулеры неотесанным деревенским парням, впервые приехавшим в Лондон. После нее вас никогда не надуют на ярмарке при игре в кости, и только в ней вы найдете полезные уроки и научитесь противостоять карточным шулерам!

Уильям вспомнил, как его обули жулики в «Русалке», а потом еще и намяли бока. Вот бы ему эту заранее прочитать! Зря он все‑таки книжки не покупал – вся наука в них. Правда, тратить деньги на книжонки этого противного Грина, который так на него насел, когда они были в гостях у сэра Уолтера в прошлом году, совсем не хотелось.

Продавец тем временем не умолкал ни на секунду:

– А блистательный Томас Лодж? Прекрасный роман «Маргарита Американская»! Душещипательный сюжет! Только представьте себе: добропорядочная Маргарита и ее порочная подруга Фавния встречают в лесу настоящего льва. И – о, ужас! – лев набрасывается на Фавнию и пожирает ее на глазах взволнованной подруги. А затем – кровь просто стынет в жилах! – склоняет голову на колени к Маргарите, ластится к ней и лижет руки. Царь зверей вознаграждает девушку за ее чистоту и праведность!

Уильям вдруг почувствовал приступ ревности. Он живо представил себе Анну в объятиях графа. Жаль на всех баб львов не напасешься!

– Есть другой пасторальный роман Лоджа, «Розалинда, золотое наследие Эвфуэса». Он описал свои приключения во время путешествия на Канарские острова… А может быть, вы хотите что‑нибудь для чтения с подружкой в кровати? – Лавочник доверчиво склонился к Уильяму и зашептал на ухо: – Имеется «Дворец наслаждений». Чтение, которое склонит в вашу пользу самую несговорчивую красотку!

Уильям оживился. Эта книжка ему точно не помешает. Надо купить и испробовать ее волшебство на Кэт, решил он.

– Есть иностранная литература. «Сад любопытных цветов» Антонио Торквемады. Просто дух захватывает! Женщину после кораблекрушения выбросило на африканский берег, и там она от одиночества – подумать только! – стала жить с самцом обезьяны как с мужем и родила ему сыновей!

Лавочник не просто тараторил, он еще и жестикулировал, да так отчаянно, словно отгонял от себя мух: всплескивал руками, заламывал их и хватал себя за голову. Уилла уже стал утомлять этот бесплатный спектакль, хотя в целом рассказ был ему очень интересен.

– Есть детские книжки! Достоверный Плиний в своей «Истории» расскажет вашим отпрыскам о небывалых вещах. Они узнают, что в Эфиопии живут драконы длиной в десять фатомов. Что существуют дикие собаки с человеческими головами, ладонями и ступнями. Что лев полон благородства и милосердия – он скорее нападет на мужчину, чем на женщину, и никогда не тронет истинного принца, царскую кровь которого чувствует издалека. Что дельфины отзываются на имя Саймон и обожают маленьких детей, звук человеческого голоса и музыку.

У Шакспера уже голова раскалывалась от нескончаемого потока слов, который изливался из самозабвенного торговца. Детские книжки ему были совсем не интересны! В драконов и единорогов Уилл не верил, так что он наконец решился прервать это увлекательное путешествие в область неведомой ему и, как оказалось, бескрайней английской литературы.

– А нет ли у вас книг Шакспера? – спросил он.

– Конечно, дорогой вы мой! И блистательный Шекспир у меня, конечно, есть! К сожалению, он пока не издал ничего из того, что поставлено на сцене: ни «Тита Андроника» – ух, сколько крови, аж мороз по коже! – ни «Генриха VI». Что же вы сразу не сказали, что вы поклонник поэзии! Могу предложить вам драму, трагедию, комедию. Кристофер Марло, о скандалах с которым каждый день ходят сплетни на всех площадях, его друг Томас Кид…

– Да нет, мне нужен, этот… как вы сказали?…

– Уильям Шекспир.

– Вот‑вот. Уильям Шекспир. – Уиллу было немного непривычно произносить свое имя в таком исковерканном варианте.

– Есть. У нас есть все, заметьте, – с гордостью сказал торговец и достал книгу откуда‑то из‑под прилавка. – Вот, прошу вас. «Венера и Адонис», только что из типографии. Одобряю ваш выбор. А о самом Шекспире почитать не хотите, раз вы так им интересуетесь?

– А что, о нем тоже пишут?

– Конечно, мой дорогой! Скандальные истории! Вот вам замечательная книга Роберта Грина «Остроумия на грош, а раскаяния на миллион». Смотрите, что пишет покойник…

– А что с ним?

– Умер, царство ему небесное, – перекрестился продавец. – Слушайте: «Вы все трое, мнящие себя на пьедестале, если мои страдания еще вас не предостерегли: ибо никто из вас (как и я) не искали тех репьев, которые к нам прилипли. Я имею в виду тех Марионеток, что говорят словами из наших уст, тех Выскочек, украшенных в наши цвета…» Это он обращается к своим друзьям, Марло, Нэшу и Пилю, – прокомментировал старик. – «Разве это не странно, что ни мною, на кого они все смотрели, и ни вами они не были отвергнуты?…» А вот про самого Шекспира: «Да, не доверяйте им, ибо появился выскочка, Ворона, украшенная нашими перьями, у которого под костюмом Актера скрывается сердце Тигра; он полагает, что может сваять белый стих, как лучший из вас; но он, будучи просто слугой, за деньги готовым на всё, тщеславно мнит себя единственным Потрясателем сцены в стране. О, если бы ваше редкое остроумие могло бы найти более подходящие слова! И пусть эти Обезьяны подражают вашему прошлому совершенству, вы никогда больше не знакомьте их со своими восхитительными произведениями… Я знаю, лучший муж из вас никогда не окажется Ростовщиком, а самый добрейший из них никогда не станет искать вам заботливую сиделку, так что, пока вы можете, лучше поищите себе лучших Хозяев; жалко, когда люди большого ума становятся предметом для удовольствия таких грубых конюхов…» Как он его! И марионетка, и выскочка, и ворона в перьях, и обезьяна, и ростовщик, и конюх… Какой слог, правда?

Уиллу стало не по себе, он ясно понял, что все написанное обращено именно к нему, а не к этому самому Шекспиру. Ведь бедный Грин был так на него рассержен, так возмущен, что Уилл не может прочесть ни одной строчки. А потом, уже в «Голове кабана», чтобы замять неловкость, Уилл ссудил Грину денег. Конечно, под проценты, так всегда делал его отец. Плакали теперь его денежки… Грин его раскусил! Но ведь он – Шакспер, а не Шекспир!

– Но вы, я вижу, огорчились? Не переживайте, среди самолюбивых и голодных литераторов это часто бывает. Обвиняют друг друга в плагиате, ну, воровстве по‑нашему, – пояснил торговец, видя непонимание на лице Уилла. – А вот послушайте, как его издатель, Генри Четтлем, потом извиняется за слова Грина. Видно, кто‑то очень важный вступился за Шекспира и надавал тому по мозгам! «…и другого, которого я в свое время не защитил, и о чем теперь очень сожалею, поскольку я должен смягчить сердца живых писателей так, как только могу я сам (особенно в этом случае), поскольку автор умер. Мне до такой степени прискорбно, что я не сделал этого, как будто первоначальная вина была моя собственная. Ведь теперь я вижу, что его поведение настолько же корректно, насколько он сам превосходен в своей профессии». Вы видите? Точно получил от кого‑то по шее! «Кроме того, многие уважаемые люди удостоверяли прямоту его поступков, доказывающую его честность, и остроумное изящество его сочи нений, свидетельствующее о его даровании…» Ну так что, берете?

– Давайте всё, и Шекспира, и Грина, – решился Уилл.

– Ну что ж, молодой человек, раз вы так много у меня покупаете, можете выбрать одну книгу в подарок!

Уилл замялся:

– Дайте, пожалуй, «Дворец наслаждений». – Он смущенно потупил взгляд.

Лавочник положил на прилавок еще одну книгу и хитро ему подмигнул:

– Понимаю‑понимаю…