Двадцать второе июня

Сегодня последний день занятий. Больше я уже не девятиклассница.

Как обычно, в Пайнвилльской школе сегодня состоится собрание, на котором будут вручаться ежегодные награды. Предполагается, что это дает нам стимул лучше проявлять себя в дальнейшем. Явный недостаток в этой логике заключается в том, что «Кантрушники», «Мочалки», «Белые негры», «Отбросы» и прочие низы нашей школы, которые, как предполагалось, должны были бы купиться на поощрения, совершенно не проявляли к этому интерес. Их не так‑то легко заманить обещаниями, что их имена будут выгравированы на особых дощечках, потому что прекрасно понимали, что вряд ли там окажутся.

Обычно я складывала грамоты и дощечки на полке. В прошлом году все персональные награды по предметам были разделены между мной и Леном Леви. Каждый из нас получил по четыре. Но в этот раз я получила только награду за английский, как девятиклассница, и за французский, как лучшая ученица первого этапа обучения. Это несправедливо, потому что я на год старше всех в этом классе. Пепе был ограблен.

Хотя меня не очень расстраивают такие вещи, но тем не менее я была шокирована тем, что мне не достались другие награды. Меня обошли мозги, которые гораздо слабее меня. Плюс к этому в первый раз в жизни Лен Леви обошел меня по среднему баллу – девяносто девять целых и две десятых. Очевидно, мои далеко не звездные результаты на экзаменах (они все проходили во время этого скандального происшествия с Маркусом) снизили мой средний балл до девяносто семь целых и девяносто восемь сотых, на два балла меньше, чем в прошлом году. Конечно, это немного, но тем не менее.

Я скатываюсь.

Хай учится в нашей школе недавно, поэтому ее не отметили. Но когда я получила свои награды, она подошла ко мне и поздравила.

Я поблагодарила ее. Меня интересовало, все ли еще она считает меня такой же умной, как девочек в своей частной школе.

Она открыла рот, словно собиралась еще что‑то сказать, но передумала. Это странно. Хай обычно говорит то, что думает.

– Ты что‑то хотела сказать? – спросила я.

– Девочка, – сказала она, – не воспринимай то, что я делаю, как личное оскорбление.

Как странно услышать такие слова от человека, появившегося ниоткуда. Мне захотелось сказать ей что‑нибудь злое, чтобы поставить на место и дать выход своему негодованию. Но инцидент с Маркусом настолько лишил меня сил, что я даже не чертыхнулась.

– Ерунда все это, Хай, – сказала я, используя ее слова. – Ерунда.

Придя домой, я положила не впечатлившие меня награды в угол ко всем остальным. После того как они вручены, мои родители даже не просят показать их еще раз, не говоря уже о том, что они будут ими восторгаться впоследствии.

Затем я поспала пять минут, но и этого оказалось достаточно, чтобы увидеть сон, как рот‑оригами пытается меня проглотить.

Date: 2015-07-27; view: 282; Нарушение авторских прав