Глава 30. Владлен съездил к Нине и вполне удачно утащил нужное

Владлен съездил к Нине и вполне удачно утащил нужное. Дело заняло пару минут, зря Богоявленский боялся и чуть не падал в обморок от страха. Все прошло без сучка и задоринки, быстро и успешно.

Поэт замолчал.

– И вы отдали папку Николаю, – чтобы прийти в себя, уточнила я.

Ей-богу, моя растерянность понятна, думаю, такого поворота событий не мог ожидать никто.

– Нет, – прошептал Владлен, – я более никогда не встречался с ним.

– Документы у вас? – еще больше изумилась я.

– Нет.

– А где?

– У Николая.

– Вы же секунду назад утверждали, что не встречались с другом. Зачем сейчас врете?

– Я говорю правду.

– Странная она у вас какая-то, одна правда противоречит другой.

– Вы просто не дослушали.

– Так продолжайте.

– Николай вручил мне адрес и велел привезти папку на дом к его знакомой.

Владлен, получив документы, тут же отправился в указанное место. Это опять оказался один из спальных районов столицы, но не тот, в котором высятся новые и относительно комфортные дома. Нет, дорога привела поэта в двенадцатиэтажку из грязно-серых блоков, между которыми ярко чернели швы, входная дверь не имела ни кодового замка, ни телефона, лифт частенько использовали вместо туалета.

В темной прихожей крохотной квартирки стояла маленькая, согбенная старушка.

– Я принес вашему коту сухой корм, – старательно произнес Владлен пароль, – меня предупредили, что он любит набор из птицы – курица, индейка, утка.

– Нет, – прошамкала бабуся, – Василий предпочитает говядину, но съест и ваш подарок, с голодухи все сожрешь.

Ответ был дан правильно, и Владлен вручил пенсионерке папку. Богоявленский, правда, не ожидал, что придется иметь дело с древней теткой, более всего похожей на Бабу Ягу, но Шнеер дал четкие инструкции другу.

– Есть пароль, – внушил он, – выучи его как следует, и если отвечающий ошибется, допустим, переставит слова в отзыве или употребит иные, расширит ответ, просто уходи. Перед тем как позвонить в квартиру, внимательно осмотрись. Перед дверью должна лежать рваная тряпка из темно-синего махрового полотенца, а на подоконнике обязательно стоять пепельница, железная баночка из-под консервов «Судак в томате». Если тряпка окажется мешковиной или ее вообще не будет, а окурки сложены, допустим, в тару из-под растворимого кофе, немедленно уходи, да не езжай сразу домой, а попетляй по улицам, присмотрись осторожно, не идет ли за тобой долгое время один и тот же человек. Ясно?

Владлен испугался еще больше, но закивал. Ему было некуда отступать, оставалось лишь вспомнить пословицу про гуж [33].

Но никаких заминок не произошло, старушенция спокойно взяла папку, и Богоявленский ушел.

– Адрес конспиративной квартиры помните?

Богоявленский покачал головой.

– Нет.

– Вообще?

– Ну… нет.

– Можете описать дорогу?

– Метро «Юго-Западная».

– Отлично. Дальше.

– Э… э… э… там есть автобусная остановка.

– Их, насколько помню тот район, у метро много. Какой номер?

– Не помню.

– Ладно, говорите дальше.

– Следует сесть в общественный транспорт, проехать до магазина «Продукты».

Я тяжело вздохнула, да уж! Точнее адреса и не придумать, проехать несколько остановок на автобусе не пойми какого номера и найти гастроном. Скорей всего, что лавка с харчами теперь торгует сантехникой, мебелью или вообще закрыта.

– Название улицы?

– Выпало из памяти.

– Совсем?

Владлен закивал.

– Ну хоть что-нибудь припомните! – в отчаянии воскликнула я. – Давайте попытаемся вместе, ну-ка, было тепло или холодно?

– А как сейчас, – ответил Владлен, – темно и сыро, я продрог до костей, автобуса прождал, потом еле в него влез, а когда внутрь попал, страшно кофе захотел. Рядом со мной женщина стояла, похоже, она из магазина ехала, «Арабику» везла, из ее кошелки аромат по всему автобусу шел. Я, когда потом от старухи вышел, двинулся назад и вдруг вижу: гостиница, громадная такая, целый квартал занимает. Я обрадовался, вошел внутрь, отыскал кафетерий и заказал эспрессо, принесли дикую гадость за бешеные деньги.

Я испытала настоящую радость, иду правильным путем, Владлен, как многие творческие люди, обладает отличной, но избирательной памятью. Кто-то запоминает очень ярко и четко окружающий пейзаж, другой способен везде увидеть цифры, третий припомнит запах, вдохнет запах духов и мигом сообщит, где, когда, при каких обстоятельствах уже наслаждался подобным ароматом. А Владлен – коллекционер ощущений. На улице холодно и сыро, в автобусе тесно, но приятно пахнет, кофе имел мерзкий вкус… Но гостиница около метро – это здорово, по крайней мере, теперь ясен район нахождения блочной башни.

– Замечательно, – воскликнула я, – давайте попытайтесь еще что-нибудь припомнить. Идете к нужному дому, дождь, слякоть, холод, хотите кофе, под рубашкой папка, она небось прилипла к вам, очень противное ощущение.

– Верно, – неожиданно улыбнулся Владлен, – но вытащить документы я боялся, всю дорогу их к себе судорожно прижимал и, представьте себе, поднялся на нужный этаж и уронил ее! Перепугался до одури, хотя, если разобраться, чего я боялся? Бумажки не хрустальные, разбиться никак не могут, испачкаться тоже, папчонка на «молнию» закрыта, вывалится им невозможно, никто из этих плохо воспитанных детей ничего не понял. Вот учительница милой оказалась, стройненькая, хорошенькая, сначала шалунам замечание сделала, потом передо мной извинилась.

– Какие дети? – спросила я. – Откуда?

Владлен выпятил губы.

– Старуха на последнем этаже жила. Вот, видите, я вдруг вспомнил, лифт дальше не шел, но прямо от квартиры бабки вверх, на чердачное помещение, вела лестница. Вся стена была размалевана рисунками: зайчики, птички, бабочки, медвежата, и еще была надпись «Клуб «Радуга», понимаете?

Я закивала, ничего удивительного. В столице в свое время были очень распространены всякие студии, кружки, куда охотно ходили дети. Одни учили иностранные языки, другие занимались живописью, третьи танцами. Недорогая плата делала занятия доступными для многих, чтобы не драть с родителей запредельных денег, все эти «Фантазии», «Сказки», «Солнышко» и «Звездочки», как правило, располагались в подвалах и на чердаках, экономили на аренде помещений. Подыскивали нужное место, делали скромный ремонт, закупали недорогое оборудование, приглашали на работу учителей из близлежащих школ, преподавателей из училищ и вузов, набирали в окрестностях детей и начинали процесс. Довольными оказывались все, педагоги, имевшие дополнительный заработок, дети и их родители, знавшие, что чадушки не болтаются невесть где, а рисуют, танцуют или лепят.

– Помните, что клуб назывался «Радуга»? – спросила я.

Владлен кивнул.

– Да. Я как раз вышел из лифта, а сверху толпа детишек летит, увидели, что кабина на этаже стоит и ринулись туда с воплем. Толкнули меня, я от неожиданности пошатнулся, чтобы не упасть, схватился за перила, а папка выпала.

Не успел Богоявленский испугаться, как сверху раздался строгий голос.

– Какое безобразие! Разве можно так себя вести? Вы впервые лифт увидели?

Продолжая ругать шалунов, по лестнице стала спускаться красивая стройная девушка.

Стайка детей притаилась в кабине, потом одна девочка пискнула:

– Так уедет!

– Ну и что? – изогнула красивую бровь учительница. – Снова вызвать можно! Человека чуть с ног не сбили! Немедленно извинитесь и помогите ему упавшее подобрать.

– Простите, – хором сказали ребята, а девочка вышла из лифта и хотела нагнуться.

Но Владлен опередил ребенка, он быстро сам схватил папку и сунул под куртку.

Строгая учительница тем временем вошла в стоящую с открытыми дверями кабину.

– Уж извините их, – улыбнулась она, – на занятиях сидеть устали, вот и понеслись, никого не видя, маленькие еще, второклассники.

Хорошенькая девушка донельзя понравилась Владлену.

– А вы, значит, их учительница? – попытался завязать он разговор с красавицей.

– Да, – кивнула очаровашка.

– В этом клубе?

– Именно так.

– Как же вас величать, моя нимфа? – галантно осведомился Богоявленский.

Школьники, услыхав эти слова, захихикали, а симпатичная училка поджала пухлые губки и ткнула пальчиком в кнопку, двери с тихим шуршанием закрылись, кабина заскользила вниз.

Владлен еще раз посмотрел на разрисованную стену. Клуб «Радуга», надо запомнить название. Девушка настоящий бутон, она вызывает бурление в крови. Ишь, какая недотрога, не сказала имени, но найти симпомпончика не составит труда, небось в этой «Радуге» не десять тысяч сотрудников. Завтра же Владлен вернется назад, отыщет красотку, представится по полной программе, расскажет, что он великий, гениальный поэт… Но сейчас следует передать папку по назначению, и мысли Богоявленского потекли в ином направлении.

Выполнив просьбу друга, Владлен вновь вышел на лестницу, старательно закрепил в уме слово «Радуга» и поехал домой. Он хотел завтра вновь прикатить сюда и попытаться начать роман, но не сумел выполнить задуманное, а потом ему встретилась смуглянка Лиля, и образ хорошенькой преподавательницы сначала потускнел, а затем и вовсе стерся из памяти, однако название «Радуга» осталось. Вернее, оно тоже испарилось из головы, но сейчас Владлен вдруг неожиданно четко мысленно увидел стену и яркое слово «Радуга».

Когда я вышла от Богоявленского, на улице разыгралась настоящая буря. С иссиня-черного неба падал ледяной дождь, ветер дул во все щеки, под ногами чавкала невесть откуда взявшаяся в городе глина. Набрав полные туфли воды, я добежала до «Пежо», села внутрь, стащила с ног ставшие тяжелыми баретки, насквозь мокрые гольфы и, поставив босые ступни на педали, призадумалась.

Николай Шнеер жив! Но почему он прикинулся мертвым? Хотел сбежать от жены и дочери? Мужчине настолько надоела семейная жизнь? Его задолбал уют? На ум неожиданно пришел старый анекдот. Встречаются два приятеля и начинают рассказывать друг другу о женах. Первый жалуется, чуть ли не со слезами повествуя о супруге: жадная, злая, плохая хозяйка, дура, истеричка. А второй тихо говорит:

– Моя ничего, ласковая. Приду домой, тапочки подаст, супчику нальет, сядет рядом и щебечет, щебечет, щебечет, щебечет!

– Повезло, – вздыхает первый.

– Да, – кивает второй, – супчик нальет и щебечет, щебечет, щебечет. Убью ее когда-нибудь за щебет.

Может, и Нина была из таких, щебечущих? Но в то же мгновение я отмела это подозрение. Помнится, Никитина рассказывала о некоем Сергее Сергеевиче, который помогал вдове, в частности, отдавал ей деньги, долг, возвращаемый одним из сослуживцев, сумму, с учетом инфляции.

Но, похоже, не было должника, это Николай при помощи Сергея Сергеевича помогал жене. Исчезновение Шнеера связано с его службой, впрочем, мне не нужно сейчас докапываться до истинных причин побега Николая. Судя по тому, как было организовано дело: труп из-под электрички, закрытый гроб, появление Сергея Сергеевича, торжественные похороны – его проворачивали настоящие профессионалы. Много знаний – многие печали, с какой стати Шнеер «умер», чем он сейчас занимается, меня касаться не должно, интересно другое.

Николай пристально наблюдал за своей семьей, помогал ей материально. Финансовый ручей, вытекавший из рук Шнеера, иссяк в тот год, когда Люда вышла замуж за Костю. Очень хорошо помню, как Нина, рассказывая мне о своей жизни после погребения мужа, воскликнула:

– Людмила вышла замуж за убийцу, а вскоре Сергей Сергеевич пропал. Я было испугалась: ну как жить? Только Константин более или менее зарабатывал, дочь не голодала, ну и мне перепадали крохи.

Значит, Николай решил, что Костя способен просодержать семью, и устранился из их жизни. Жене Шнеер ни разу не позвонил и не намекнул на то, что жив! Вам это кажется странным? А мне нет, очевидно, для такого человека, как Николай, долг перед Родиной оказался более сильным чувством, чем любовь к семье. Ему пришлось выбирать между работой и личным счастьем. Нина слегка глуповата, экзальтирована, болтлива, хранить тайну она не сможет, рано или поздно проговорится, разболтает по секрету подружкам. Да и на похоронах вдова могла начать себя странно вести и вызвать у окружающих ненужные подозрения.

Но, повторюсь, «умерев», Шнеер не бросил своих. Наверное, ему было обидно за дочь, которая, обладая талантом и трудолюбием, никак не способна была пробиться в звезды. Небось Николай, как многие отцы, очень любил свою девочку и в конце концов решил ей помочь.

Документы о Никите Волке он собрал давно, еще в тот год, когда Владлен провалился в люк. Уж каким образом Шнеер нарыл бумаги, мне неведомо, но, думаю, если где-то в архивах хранятся некие папочки, то, обладая определенной хитростью и рукосуйством, их оттуда можно стащить.

Ну а дальше просто, бумаги мирно ждали своего часа в тайнике и дождались. Испуганный Никита дал Миле главную роль, дальше объяснять не стану, и так всем все понятно.

Значит, похоже, я нашла того, кто помог Миле превратиться в суперстар. Но, блестяще справившись с поставленной перед собой задачей, я потерпела тем не менее сокрушительное поражение. Секунду назад я ощущала себя Наполеоном, который, взяв Москву, торжествующе ждет ключи от города, однако великий француз так и не увидел делегации от жителей Москвы, более того, его прогнали прочь, пришлось улепетывать по разоренной Смоленской дороге, без провизии, в дикий холод.

Вот и я, похоже, сейчас побреду назад. Ведь на что я надеялась, на чем строила расчет: Миле помог любовник, очень богатый, чиновный и женатый человек. Мила стала требовать от него все больше и больше, и мужик в конце концов отравил обнаглевшую любовницу крайне хитроумным способом, подставив ее мужа.

И что оказалось в действительности?

Мила очень любила Костю и никаких связей на стороне не заводила. Абсолютно идиотская история с Интернетом, из-за которой супруги поругались насмерть, была целиком и полностью срежиссирована Милой, которая надеялась, что супруг, пообщавшись с ней с чате, словно с незнакомкой, опять полюбит свою жену, увидит ее в новом свете. Нина Алексеевна не обманывала меня, когда рассказывала о дурацкой затее дочери, я сама бы могла понять, в чем дело, ведь еще совсем недавно Мила восклицала:

– Компьютер! Боже! Какой ужас! Нет, это не для меня! Общаться с консервной банкой! Да и не пойму я никогда ее! Клавиатура! Ни в жизни печатать не научусь!

Но потом она внезапно приехала к нам и, заговорщицки улыбаясь, скрылась у Машки в комнате.

– Что Мила от тебя хотела? – полюбопытствовала я, когда Звонарева отправилась домой.

Маня засмеялась.

– Она ноутбук купила и попросила провести с ней курс молодого бойца!

– Да ну? – удивилась я. – Зачем ей компьютер?

Маруська пожала плечами.

– Хочет ходить по чатам, иметь «аську», «мыло», ну и так далее. Кстати, она просто умоляла никому не рассказывать о новой забаве. Сто раз повторила: «Манюня, на курсы пойти не могу, моя морда лица слишком всем известна, сразу слух полетит – Звонарева решила хакером заделаться! Ты никому ни гугу, в особенности Косте, я его удивить хочу».

Значит, она еще тогда задумала завести «роман» с мужем. И деньги на фильм добыл не любовник, а ее отец, Николай Шнеер. Кто же тогда убил Милу? Почему? Каким образом? Неужели убийца все-таки Костя? Но это просто невозможно!