Просто будь рядом 11 page

Заряда от очередной дозы кофеина должно было хватить еще на несколько часов бодрствования.

Ева рухнула лицом вниз на аккуратно застеленную кровать и мимоходом подумала, что скучает по Галахаду.

Затем она вспомнила о Дарли Морганстен. Последним ее ощущением было то, что внутри у нее все скрутилось. Когда двадцать минут спустя в спальню вошел Рорк, она его даже не услышала.

Стоящий в комнате холод не давал заснуть. Она хотела уснуть, хотела забыться, но холод и жгущий ей внутренности голод не давали спать.

Еды ей не полагалось. Она ела, когда он ей велел и что он ей велел есть, иначе небо покажется ей с монетку.

«Небо с монетку» значило, что он будет ее избивать — или того хуже. Она жила в аду.

Ей было восемь.

Дрожа от холода, она старалась зажмуриться посильнее, потому что, уйдя, он оставил включенным свет. Она не могла его выключить. Яркий-яркий холодный свет, а за окном пульсировала красным неоновая вывеска. Секс. Секс. Секс.

Уходя, он забыл ее покормить. Деловая встреча. Нужно съездить, кое с кем встретиться.

Может, он забудет вернуться ночевать? Иногда он забывал, и тогда она дол го-дол го была одна. Одной быть лучше, одной почти всегда лучше. Можно смотреть из окна на людей, на машины, на дома.

Ей нельзя было выходить из комнаты. Маленьких девочек, которые выходили из дома без спроса или разговаривали с незнакомыми, хватали полицейские и бросали в глубокую яму или даже в клетку со змеями и пауками, которые могут прокусить прямо до костей.

Она не хотела попасть в яму. Не хотела увидеть небо с монетку. Но ей очень хотелось есть.

Она знала, что в холодильнике был сыр. Если она отъест маленький-маленький кусочек, как мышка он даже не узнает. Озираясь по сторонам, она проползла через комнату в промежуток между красными вспышками и взяла ножик.

Она хотела отрезать только крошечный кусочек, но сыр был очень вкусный.

Если сегодня он не вернется, она сможет съесть его целиком. А когда вернется, он наверняка будет пьяный. Может, он выпьет так много, что не заметит ее, не будет делать ей больно? Не заметит, что она съела сыр.

Дверь распахнулась с грохотом, так что она выронила ножик.

С ужасом, который, словно пауки, пробирался прямо до костей, она увидела, что сегодня он выпил недостаточно много.

Она пыталась врать, что-то лепетать — и на какую-то секунду, коротенькую секунду, ей показалось, что он ее отпустит.

Он ударил ее очень сильно. Она упала и почувствовала, как в пустом желудке плещется кровь, которую она сглотнула.

«Пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Я буду хорошей девочкой».

Но он бил ее снова и снова, как бы сильно она ни кричала и ни умоляла. Потом он сел на нее, придавил к полу всей своей огромной тяжестью. Ее обдало запахом виски и леденцов — ужасным запахом ее отца.

Она знала, знала, что, если сопротивляться, будет только хуже, но не могла остановиться, перестать кричать, пытаться не дать ему в нее войти.

Боль разрывала ее, раздирала на части, но она не переставала умолять.

А вокруг нее в холодной, ярко освещенной комнате с пульсирующим красным светом стояли другие девочки.

Десятки глаз смотрели, как он пыхтит и тяжело дышит, примешивая эти отвратительные звуки к ее крикам, смотрели, как он насилует ее.

Она пыталась расцарапать ему лицо, разорвать его, как он разрывал ее. Послышался его яростный крик, а затем что-то с резким хрустом сломалось, и ее накрыло волной нестерпимой боли.

Мыслей не было, была только боль, глядящие на нее глаза и его искаженное лицо прямо над ней. Пальцами другой руки она нащупала на полу ножик.

Мыслей не было, была только боль. Она нанесла удар.

Его вопль — теперь это была и его боль, его шок — перекрыл ее собственные крики, и от страха она приняла его за победный крик. Она ударила еще раз и вырвалась из-под него, чувствуя, как по руке стекает что-то теплое.

Она набросилась на него с животной яростью, коля, кромсая, не обращая внимания на брызжущую ей в лицо, на руки, на грудь кровь.

Красную, как свет за окном. Согревающую ее замерзшее тело.

А девочки звериным хором скандировали:

«Убей его!»

«Убей его!»

Лицо отца с вытаращенными от ужаса глазами. Другое лицо, с кровоподтеком.

«Убей их!»

Девочки окружили ее, смотря, как она вонзает в него нож. В них. Чужие руки гладили ее, пытались поднять.

Она рычала и отбивалась.

—Стой! Ева, прекрати!

Рорк знал, что делает ей больно, но ни аккуратно, ни даже решительно вырвать ее из когтей кошмара не получилось. Горло ему свел ужас от мысли, что на этот раз она не сможет вернуться.

—Ева, Ева моя. Проснись, черт тебя подери! — Он прижал ее руки к кровати, не отпуская, даже когда все ее тело выгнулось в истошном крике.

—Нет, нет, вернись ко мне немедленно. Ева, Ева!

Он твердил ее имя как молитву, надеясь, что оно выведет ее на свет, в какую бы преисподнюю она ни провалилась.

—Ева, я люблю тебя. Я рядом. Ты в безопасности. Лейтенант Ева Даллас, — повторял он, целуя ее лоб, волосы. —Любовь моя. Aghrà[6]. Ева.

К облегчению Рорка, Ева расслабилась, начала дрожать, и он почувствовал, что совершенно выбился из сил.

—Тихо, тихо. Я здесь. Ты в безопасности. Ты дома.

—Холодно. Очень холодно.

—Я тебя согрею. — Он принялся растирать ее руки, на ощупь они были словно лед. — Я схожу за одеялом. Здесь...

—Мне плохо, — сказала она, схватив его липкой от пота ладонью за руку. — Тошнит.

Он подхватил ее и быстро отнес в ванную. Пока ее выворачивало наизнанку, он мучился, не зная, чем ей помочь. Потом намочил полотенце и стал обтирать ей лицо, но Ева взяла его сама.

—Оставь меня на минутку, — сказала она, не смотря на него, и села, подтянув к себе ноги и уткнувшись лицом в колени. — Пожалуйста. Всего на минутку.

Рорк встал, снял с крючка махровый гостиничный халат и накинул ей на плечи.

—На, завернись.

Он хотел закутать ее, обнять. Но она даже не повернулась к нему.

—Ты вся дрожишь. Я... я принесу бренди.

Оставить ее там одну было для него все равно что разорвать себе сердце.

Он достал бутылку, налил в стакан. Рука дрожала. Ему хотелось швырнуть стакан в стену. Разбить на мелкие кусочки. Разбить все, до чего он мог дотянуться. Сломать, растоптать.

Рорк посмотрел в окно, представил, как город горит в огне, рушится, превращается в пепел.

Но этого было мало.

После, решил он, после он найдет способ выместить хотя бы часть этой неистовой, рвущей его изнутри ярости. Сейчас он просто стоял и смотрел в окно, пока не услышал, как она выходит из ванной.

Лицо, подумал он, у нее было бледное, как белый халат, и такие огромные, изможденные глаза.

—Я в порядке.

Рорк повернулся и протянул ей один из стаканов.

—О боже, — глаза ее наполнились сначала ужасом, потом слезами; подняв руку, она дотронулась до багровых царапин, покрывавших его грудь и плечи. — Это я сделала.

—Ерунда.

Она замотала головой, разбрызгивая слезы, прикоснулась к уродливому следу от зубов.

—Прости меня, прости, пожалуйста.

—Ерунда, — снова сказал он взяв ее руку и прижав к губам. — Ты думала, я — это... Ты думала, я делаю тебе больно. Я и правда сделал тебе больно. На, отпей немного.

Ева осталась стоять, рассеянно глядя в стакан с бренди. Он коснулся ее щеки, но она не подняла глаз.

—Я ничего туда не подмешивал. Даю тебе честное слово.

Она кивнула, отвернулась, немного отпила.

—Почему ты на меня не смотришь? Я знаю, что сделал тебе больно. Мне тошно от одной этой мысли. Тошно оттого, что я напомнил тебе его, пусть даже на какое-то мгновение. Прости меня.

—Нет, нет, дело не в тебе, — сказала Ева и, обернувшись, посмотрела на него глазами, полными непролитых слез, словно два скорбных озера. — Не в тебе, — повторила она, прижав руку к сердцу. — Прости, сейчас не могу. — Она отставила стакан в сторону.

—Хочешь, принесу воды? Кофе? Что угодно. Скажи, чем тебе помочь? Я не знаю, что мне делать.

Ева опустилась на край кровати.

«А раньше знал, — подумала она. — Раньше почему-то всегда знал».

Теперь похоже было, что Рорк запутался не меньше, чем она сама.

—Я думала, все кончилось. Меня уже давно туда не затягивало. Думала, все прошло, я справилась, дело закрыто.

Рорк осторожно присел рядом, стараясь не задевать ее.

—Ты вернулась сюда, включилась в это расследование. Неудивительно, что от этого нахлынули воспоминания.

—Это были не просто воспоминания. Это было намного хуже.

—Я знаю, — Рорк попытался дотронуться до ее пальцев, но бессильно опустил руку. — Я догадался. Можешь рассказать?

—Сначала все было как всегда. Та же комната, холод, свет. Чувство голода. Все как обычно: я нахожу ножик, съедаю сыр. Он возвращается пьяным, но недостаточно. И начинается. Он меня бьет, очень сильно. Потом забирается на меня. Мне больно.

Не в силах сидеть, Рорк встал и, снова подойдя к окну, уставился сквозь стекло невидящим взором.

—Ты кричала.

—Не могла сдержаться. А он все не прекращал. Но... они были там, стояли вокруг нас. Девочки. Все те девочки, прямо как я. Стоят и смотрят, как он меня насилует. И глаза, такие печальные, такие пустые. Потом рука, — Ева инстинктивно прижала ее к себе. — Треск ломающейся кости, боль, страх, я становлюсь как безумная — это все так же, как всегда. Нож в руке, нож в его шее, кровь течет по руке. Такая теплая, это приятно коже. Нет, нет, не приятно — это возбуждает.

Рорк обернулся, Ева сидела, сцепив руки перед собой.

—Это неправильно, такого не было, в моих воспоминаниях было по-другому. Я всегда защищалась, это был инстинкт самосохранения. А в этот раз я хотела пустить ему кровь. И они тоже. Те девочки говорили мне убить его. Убить. И лицо — его, потом Макквина, потом снова его. Убить их. Я хотела... это было... ужасное, уродливое удовольствие. По-моему, я расцарапала тебя не потому, что ты мне сделал больно. Я — о господи, — кажется, я это сделала, потому что ты пытался меня остановить.

Ева закрыла лицо рукой, обхватила себя другой и разразилась судорожными рыданиями. Она попыталась отвернуться от Рорка, но теперь он знал, что делать.

Он обнял ее и стал гладить по волосам, по спине, а когда она обмякла, посадил к себе на колени и стал укачивать.

—Зачем так мучить себя? Детка, зачем ты себя за это так мучаешь? Это просто сон, просто ночной кошмар, тень того, что ты пережила. Ты была совсем еще ребенком.

—Нет, не ребенком. Под конец уже нет. Рорк, это были те самые девочки — все в синяках и кровоподтеках, они требовали крови. И я им ее дала, но я была уже не девочка. Я была самой собой.

—Когда он над тобой издевался, ты была ребенком. А теперь ты накручиваешь на себя из-за них и из-за той, которую ты однажды уже спасла.

—Мне нельзя быть копом, если я хочу убивать — вот так вот убивать. Не защищаясь, а просто чтобы все закончилось. Я не могу быть копом, если получаю от этого удовольствие. Иначе я становлюсь, как они.

—Ты никогда не станешь, как они, — сказал Рорк, сдерживая накатывающий очередной порыв ярости, силой воли заставляя голос звучать, как обычно, ладони гладить, не сжимаясь в кулаки. — Эти богомерзкие пародии на родителей пытались сделать из тебя ничтожество. Ты стала всем, чем они никогда не были.

—Мне было страшно. Мне было... стыдно за себя. За то, что я чувствовала.

—Ты уснула изможденной и злой — и это уже моя вина.

—Моя, наверно, самую малость тоже.

Рорк улыбнулся и смахнул слезы у нее со щеки.

—Может, самую малость. Детка, не казни себя за сон.

Ева опустила голову ему на плечо, и он закрыл глаза.

—Хочешь, позвоню Мире?

—Нет. Да. Наверно, — голос ее снова дрогнул, и она обняла его покрепче. — Я хочу тебя. Только тебя.

—Вот он я. Я всегда у тебя есть. Не плачь больше. Перестань.

—У меня в голове ее лицо. Дарли. Я знала, он похитит еще одну девочку, но теперь она у меня в голове. Я знаю, что она сейчас чувствует — шок, стыд, страх. У нее тоже будут кошмары. Даже когда мы его остановим, все будет проигрываться снова и снова. Мы должны его остановить.

—Мы его остановим, — сказал Рорк.

—Мы его остановим, — повторила за ним Ева и глубоко вздохнула. — Давай обработаю царапины.

—Ничего страшного.

—Нет, пожалуйста, — Ева отстранилась, обхватила его лицо ладонями, заглянула в глаза. — Пожалуйста.

—Ну ладно. Полагаю, зная нас, Соммерсет упаковал аптечку. Она, скорее всего, в ванной.

—Я найду, — поднявшись, сказала Ева и на секунду задумалась. — Ты меня удержал. Я знаю, это был просто сон, но ты меня удержал. Дико звучит, но мне кажется, этим ты меня спас. Так что спасибо.

Рорк посмотрел на нее, свою Еву. На то, кем она сама себя сделала.

—Мы же вечно друг друга спасаем, разве нет?

—Наверно, да.

Она принесла из ванной заготовленную как всегда предусмотрительным Соммерсетом аптечку первой помощи и принялась обрабатывать раны.

—Черт, я на тебя натурально накинулась. Мне и так стыдно, но я ж вдобавок еще и кусалась и царапалась как девчонка! Это уже просто унизительно.

—Пару раз ты меня припечатала, если тебе от этого легче.

—Знаю, я ужасный человек, но — да, немного легче.

—Ну, такой ты мне в свое время и понравилась.

—И до сих пор продолжаю, — Ева подняла на него взгляд. — Ты никогда не задумывался, что мы с тобой за изверги такие: я тебя располосовала до крови, но нам это почему-то не страшно?

—Мы — ровно те, кем и должны быть.

—Не знаю, что бы я делала, если б ты не был для меня ровно тем, кем должен быть. Прямо не знаю.

—Я бы без тебя просто перестал существовать.

Ева отложила аптечку, поцеловала царапину на плече.

—Больно?

—Ну где ты видела мужчину, который бы в этом признался? Меня же девчонка расцарапала!

Ева усмехнулась и обняла его. «Ну вот, — подумала она, — нам это не страшно. Почему-то нам это совсем не страшно».

—Уже почти вставать пора.

—Не больно-то мы поспать успели, — сказал Рорк.

—Да уж, — Ева села на середину кровати, взглянула на него. — Зато...

—Зато, — повторил Рорк, и губы их слились в поцелуе.

Желание не приходило, оно просто было, как потребность в воздухе. Тихое, словно шепот, мягкое, как едва начавший пробиваться сквозь занавески свет.

«Утешение, — думал он. — Утешение для нас обоих».

Успокоение и понимание, как ни одна другая не могла ему дать. Она укротила свирепую, рвущую и мечущую ярость, бушевавшую в нем, направила ее в нежность. По крайней мере на время.

На то время, пока они были вместе.

Он лежал и гладил ее, пораженный и притихший оттого, что она приняла его после всех пережитых ею ужасов. Благодарный за то, что, хоть он и не мог отвратить этот ужас, ему под силу было принести ей покой и удовлетворение.

И с каждым новым долгим, словно в полусне, поцелуем ужасы отступали.

Они осторожно дотрагивались друг до друга — нежно, успокаивая и одновременно возбуждая. Его губы блуждали по ее лицу — такому бледному, казалось ему, такому бледному, — мягко скользили по щекам, по этой милой ямочке на подбородке, по волевым скулам. И ниже, по нежной шее, туда, где ради него билось ее сердце.

Она слушала, как он шепчет ей, что-то по-английски и по-ирландски, от чего сердце ее трепетало. Слова и звук его голоса пробуждали в ней больше, чем страсть, больше, чем желание, и обнимали ее объятиями любви.

Она причинила ему боль, и не только теми ужасными царапинами. Она видела его лицо, когда очнулась, растерзанный взгляд его глаз. Когда она возвращалась в то место, он страдал. Эти его раны тоже нужно было исцелить. И помогая ему исцелиться, принять то, что она могла ему дать, закрыть собственные.

На время.

Он сам, его руки были на ней, согревали ее кожу. Она простонала, затем задрожала, но не от холода — от медленно, но уверенно разливающегося по всему телу жара. Дыхание ее перехватило на самом пике ощущения. Он подхватил ее, аккуратно, словно хрупкую драгоценность, и вместе они перелетели через этот пик.

Она привлекла его к себе, ближе, ближе, приподнимаясь, сливаясь с ним. И вслед за уродством пришла красота, вслед за горем — радость.

Укутанная этим ощущением, им самим, она отыскала губами его губы и излила в него все, чем ее переполняло.

—Останься, — прошептала она. — Будь со мной. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — повторяла она, обняв ладонями его лицо, смотрясь в него, проваливаясь в дикую синеву его глаз. — Я люблю тебя.

Он был с ней, вместе они взлетели, вместе преодолели сладостную вершину. И долго-долго не отпускал, пока они вместе не очутились снова на земле.

—Поспи немного, — прошептал Рорк, обняв ее поудобнее.

—Не могу. Все в порядке, — пробормотала Ева, чуть откинув голову назад. — Мне уже лучше. Надо работать. Работа... для меня это, наверное, тоже что-то вроде первой помощи.

—Ладно. Но ты съешь завтрак. Ради меня.

—Я и ради себя бы тоже съела. Душ, кофе, завтрак, работа. Как заведено. Так и живем, — сказала она и рывком села в постели. — Ну, начну с кофе.

—Давай я принесу тебе кофе в постель. Рано еще. А сам схожу в душ. Надо еще кое-чем заняться, потом гляну, как там поиск, который я для тебя запустил.

—Ладно. Рорк, — окликнула она его, — не надо звонить Мире. Я в порядке, и лучше пусть она работает с Пибоди и нашими. Что мне нужно, так это освободить Мелинду с девочкой и поймать Макквина с напарницей.

Рорк налил кофе и принес ей в спальню.

—А когда вернемся, поговоришь с ней?

—Когда закончим, да.

—Ну хорошо. Пей кофе. Я скоро вернусь, тогда позавтракаем и займемся делом.

Приняв душ и одевшись, Рорк дал Еве еще немного побыть одной, а сам пошел к себе в кабинет созвониться с Каро и Соммерсетом.

«К счастью, у них ничего срочного, — подумал он, — и это прекрасно».

Нужно было решить в течение дня кое-какие вопросы, остальное — по возвращении. Но пока эту часть его дел можно было поручить умелым рукам его секретаря и дворецкого.

Рорк как раз вызвал на экран результаты поиска, когда зазвонил внутренний телефон.

—Рорк.

—Доброе утро, сэр. Это Петерсон с охраны. Здесь некая детектив Джонс, спрашивает лейтенанта Даллас. Я проверил ее документы. Вот картинка с камеры.

На экране показалась Бри, в ожидании стоящая у поста охраны.

—Пропускайте.

—Есть, сэр.

«Видимо, не мы одни сегодня встали чуть свет», — решил Рорк, спускаясь на первый уровень.

«И не мы одни ночью не спали», — подумал он, открыв дверь.

Бри добросовестно постаралась скрыть следы бессонницы, закрасила круги под глазами, добавила цвета щекам. Но косметика не могла скрыть тревоги и изнеможения.

—Доброе утро, детектив Джонс.

—Еще совсем рано, простите. Я об этом подумала, только уже когда приехала.

—Ничего страшного. Лейтенант спустится с минуты на минуту. Мы будем завтракать.

—Ой, мне, наверно, лучше...

—Завтракать втроем, — спокойно уточнил он, беря ее под локоть и переводя через порог. — Вы ведь еще не ели.

—Нет, я... Откуда вы знаете?

—Я женат на женщине, во многом на вас похожей.

—Знали бы вы, какой это для меня комплимент. Ох, не надо было, конечно, мне на вас так сваливаться.

—Не беспокойтесь. Уверяю вас, Ева планировала чисто деловой завтрак. Разве не так, лейтенант? — спросил он Еву — она как раз спускалась по лестнице.

—Так и задумывалось. Детектив Джонс... — приветствовала она Бри.

—Я надеялась, у вас будет пара минут, пока все еще не началось.

—Пойду-ка я, пожалуй, наверх, все подготовлю, — сказал Рорк.

—Да, это было бы здорово.

Рорк кивнул и, проходя мимо Евы, скользнул пальцами по ее руке.

—Лейтенант, я приношу свои извинения за то, что вторгаюсь в такой неурочный час, переступаю границы...

—Когда вы вторгнетесь в неурочный час или переступите границы, я вам об этом дам знать. Спали ночью?

—Мммм... — замялась Бри. — Я сейчас живу у родителей. Не могла оставаться у себя, пока Мелинда... И родителям надо, чтобы я была рядом.

—Как они?

—Лучше не спрашивайте... — Бри снова принялась рассеянно теребить кольцо. — Я им все время твержу, что мы вернем Мелинду. Стараются в это верить. Я им сказала, что пойду в спортзал снять напряжение. Я им впервые соврала — с того самого вечера в Нью-Йорке, когда мы с Мелиндой тайком отлучились из отеля. Хотели посмотреть ночной Таймс-сквер. Это моя идея была. Мелинда пошла, потому что я пригрозила ей, что иначе пойду одна. Теперь я понимаю, что из-за нас пришлось пережить родителям. Раньше тоже думала, что понимала, что понимаю, но это была неправда. Как я тогда могла это понимать? Впрочем, это неважно, — осеклась она.

—Все детали важны, — возразила Ева.

«Она не к напарнику своему пошла, — подумала она. — Значит, от меня ей нужно что-то, что та ей дать не может».

—Ну что, пойдем поедим? А то муж нам с вами плешь проест.

—Если можно, я просто кофе попью.

—Да-да, я то же самое все время и говорю, — отозвалась попыткой шутки Ева, показывая дорогу.

—Здорово, наверное, когда есть муж, — сказала Бри.

Ева вспомнила, как еле пробудилась от сегодняшнего ночного кошмара, как рядом был Рорк, рядом с ней, обнимал ее.

— Да, не кисло.

Поднявшись наверх, Ева заметила, что дверь в кабинет Рорка закрыта. По тому, как он коснулся ее руки, взглянул на нее, она поняла, что он хотел дать им с Бри возможность поговорить наедине.

На столике у окна обнаружился подноске двумя накрытыми тарелками, кружками, пакетом сока и, главное, огромным кофейником.

—Вечно он подкармливает копов, — пробормотала Ева. — Видать, ничего не может с собой поделать.

—Рорк много вам по работе помогает.

—Да, вроде того. Консультирует. У него хорошие инстинкты, и в компьютерах ему нет равных.

—Хорошо, когда близкие понимают, что значит служить в полиции. Был у меня один, но ничего не вышло. Не нравилось ему, что я допоздна работаю, не прихожу вовремя на свидания. Решил, слишком много внимания уделяю работе и слишком мало — ему. Так оно, наверно, и было.

—Чтоб сойтись с копом, надо быть либо сумасшедшим, либо болваном.

—Ив какой же категории Рорк?

—Еще не решила... — Ева заглянула под крышки тарелок и глубоко вздохнула. — Надо было догадаться. Он устроил нам настоящий ирландский завтрак.

—Господи Иисусе! — Бри в ужасе уставилась на гигантскую яичницу с беконом, сосисками и картофелем. — А дрянной кофе с черствым пончиком?

—Да-да, именно ими до встречи с Рорком я и питалась.

—А он сам? Еды тут на троих хватит. А то и на четверых.

—Ему нужно кое-что доделать по его работе. — Она махнула рукой в сторону двери. — У него там отдельный кабинет. Ладно, незачем кофе стыть. — Внимательно наблюдая за Бри, она наполнила кружки.

Бри послушно взяла вилку.

—Почему вы ко мне пришли, а не к напарнику или к Риккио? — спросила Ева, сама зная ответ. Надо же Бри с чего-то начать.

—Анналин — она лучше всех. Но... я все время вспоминаю тот, первый раз. Она все понимает. Она давно в спецотделе, и со мной уже давно, я у нее училась. Она меня понимает, но она не знает, каково это. Ее там не было. Никто не знает, каково это, пока с тобой этого не произошло, — сказала Бри и посмотрела Еве в глаза. — Но вы там были. Вы знаете. То, что произошло тогда — нам сейчас это важно. Думаю, вы его знаете лучше, чем я. Пусть даже я... — Бри замолчала, приложила руку к груди. — Я ее оставила, — она нерешительно расстегнула ворот рубашки, обнажив край татуировки. — Мелли свою свела. Все мне говорили тоже ее свести. Но...

—Вы хотели, чтобы она была у вас перед глазами. Чтобы каждое утро, заступая на смену, видеть ее перед тем, как взять жетон и оружие. Чтобы она напоминала, ради чего вы это делаете.

Бри закрыла глаза, кивнула.

—Поэтому я и пришла. Вы это понимаете.

—Макквин снова ее заклеймит, — сказала Ева, и Бри невольно содрогнулась. — «Лучше пусть знает, будет к этому готова», — Для него это — предмет гордости и способ наказания. Голодом ее морить он не станет, но будет держать впроголодь, чтобы постоянно это чувствовала. Она нужна ему живой до тех пор, пока он не покончит со мной. И поскольку я ему такой возможности предоставить не собираюсь, она и дальше будет нужна ему живой.

Ева говорила и ела одновременно, в основном чтобы подать пример Бри.

—Насиловать ее он не станет. Это крайне маловероятно, а после похищения девочки вероятность и того меньше. Девочку он уже изнасиловал. Теперь он чувствует себя сильнее, увереннее в себе, ближе к своей цели.

Бри побледнела, словно где-то внутри испытала сильную боль, но все равно кивнула.

—Макквин думает: причиняя ей боль, он сделает Мелли слабее, податливее, заставит ее страдать и отчаяться. С нами он поступал точно так же.

—Вы мне когда-то сказали, что каждый раз, когда он забирал из той комнаты другую девочку, не вас с Мелиндой, вам становилось дурно от облегчения. Чертовски на себя за это злились.

—Я тогда изо всех сил себя накручивала, чтобы не сойти с ума. А Мелли, когда он приходил, всегда умоляла его не забирать девочку, которую он выбрал. Упрашивала его не обижать ее. Но он от своего лакомства не отказывался. А когда потом бросал ее обратно и запирал, Мелли просто голову теряла от отчаяния. И сейчас он думает, что все повторится.

—Но она теперь уже не маленькая девочка.

—Да, — сказала Бри и решительно сжала губы. — Теперь она будет только сильнее, она использует все свои возможности, чтобы помочь Дарли выжить. Будет пытаться заговаривать его, если он ей даст, торговаться с ним, тянуть время. Если сможет найти или сделать какое-нибудь оружие, она им воспользуется. Она убьет ради этой девочки. И от этого мне страшнее всего, — добавила она, сцепив руки перед собой.

—Сегодня он должен выйти на связь.

—Вы так уверенно это говорите.

—Я так в этом уверена. Он должен похвастаться добычей. И если он хочет заполучить меня, он должен показать мне приманку. И тогда мы сможем сделать наш следующий шаг.

—Что вы имеете в виду?

—Мы стравим его с напарницей, как подозреваемых на допросе. Я просто жду, что мне подкинут еще немного снарядов. Вот, кстати, возможно, и они, — добавила Ева, заметив, что дверь кабинета Рорка открывается.

—Ты была права, — сказал он, протягивая ей диск.

—Кто бы сомневался. Что ж, поглядим на гадину.

—Как только я ее нашел, провел по базе документов. Она выдает себя за Сильвию Прентисс, которая чиста как пресловутое стеклышко.

—Почему, кстати, стеклышко обязано быть чистым? Видала я полно грязных, — сказала Ева, загружая диск.

—Если мне вдруг понадобится для чего-нибудь стеклышко, — сказал, поразмыслив, Рорк, — я буду требовать чистое.

—Не понимаю, — растерянно сказала Бри. — Тут где-то есть стеклышко?

—Только в образном смысле. Зато у нас есть Сильвия Прентисс, родом из Орегона, где она работала турагентом, пока шесть лет назад не умерла... Ева? — Она снова побледнела, прижала к груди руку. — Что-то случилось?

—А? Нет, ничего. — На какое мгновение ее пронзили боль и панический страх. — Это от недосыпа. — Ева потерла глаза и снова уставилась на фото с документов.

—Лейтенант, может быть, вам присесть? — предложила Бри.

—Стоя мне лучше думается. Просто отключилась на секунду. Да, это она. — Ева пристально вгляделась в изображение. — Это ее настоящая внешность — ну или то, как она старается выглядеть ради Макквина. Так она выглядит, когда она с ним, когда она у себя дома, когда ходит по магазинам.

—Выглядит моложе, — сказал Рорк, машинально разминая ей плечи. — По документам ей сорок шесть.

—Думаю, скинула себе несколько лет. Вероятно, еще и пластическую операцию сделала. Но такой она теперь себя видит в зеркале.

—Откуда вы это узнали? Как вы ее нашли? —удивилась Бри.

Ева ничего не ответила, по-прежнему молча глядя на фотографию.

—Прочесали записи с камер видеонаблюдения в торговом центре, — ответил за нее Рорк. — Глядя на то, как она гуляет по территории в своем безобидном амплуа, лейтенант предположила — и, как видим, совершенно верно, — что подозреваемая уже посещала этот торговый центр раньше. В личных целях, без маскировки. Покупала себе дорогие платья и тому подобное.

Рорк погладил Еву по волосам, выжидая, не скажет ли она чего-нибудь.

—Я отследил все ее перемещения по территории. Хочешь взглянуть?

—Не соображу, — пробормотала Ева.

—Что, милая?

—Я... я не знаю. Что-то. Неважно. — Ева мотнула головой, затем усилием воли выкинула преследовавшее ее ощущение из головы, пока следа его там не осталось. — Да, давай посмотрим, что тут к чему...

—В ее документах есть адрес проживания, — голос Бри слегка дрогнул.

—Да, видела. Могла указать настоящий, а могла и нет. Мы его проверим. Но сначала надо собрать все, что у нас есть.

—Надо вызвать группу захвата. Надо туда ехать.

—Детектив, не гоните. Она хитра — она уже много лет в этом бизнесе. Рванемся туда без подготовки, без плана, можем ее упустить, — Ева бросила взгляд на часы. — Еще раннее утро. И я жду новостей от своего напарника, она работает со свидетелем. Давайте пока посмотрим записи с камер.

—Как только я ее опознал, — объяснил Рорк, — смог найти на всех остальных записях — разные магазины, разные даты, время.

Date: 2015-07-25; view: 312; Нарушение авторских прав