Часть третья. Классы элементарных знаков

ц.-сл. глаголаЫ, нем. sprechen, англ. speak (из spreak 'шуметь') и многие другие. Не исключен звукоподражательный характер гла­голов шутить, баяти, корити. Звукоподражания остаются продук­тивным источником для глаголов речи, в том числе в случаях ис­пользования «нечеловеческих» звукоподражаний применительно к человеку: шипеть, мурлыкать, брехать, выть и т. п. Звукоподра­жания в лексике метаязыка разнообразны и фонетически точны. На них основаны «качественные» характеристики звучащей речи (вроде ломоносовских великолепие гишпанского, живость француз-ского, крепость немецкого, нежность италиянского).

У множества звукоподражательных глаголов, и особенно у про­изводных от них слов, звукоподражательная мотивация стерлась, ее уже не чувствуют говорящие. Ср.: глагол, колокол, перепел, вар­вар, немцы (от немой — подражание звукам, которые издает не­мой человек), отпрыск (от прыскать — заимствование из немец­кого шприц и др.). Однако ее доказывает этимология. Мысль о том, что в далеком прошлое звукоподражаний было намного больше, чем это кажется сейчас, привела когда-то к гипотезе о звукопод­ражательном происхождении языка (в XVII в. одним из ее сторон­ников был Г.В.Лейбниц) (см. ее современный вариант в кн.: Га-зов-Гинзберг 1965).

Можно согласиться с тем, что удельный вес звукоподражаний в первобытном языке был несколько выше, чем в современном, однако «неизобразительные» слова (условные знаки-символы) в языках всегда преобладали. В современных языках удельный вес звукоподражательных слов во всем лексическом запасе бесконеч­но мал, а по отношению к наиболее употребительной лексике (допустим, к 20 тыс. самых частых слов), по-видимому, не превы­шает 2 %.

Идеофоны и иконичность в морфологии. Во мно- ■ гих языках на разных широтах и континентах исследо­ватели выделяют особый, отчасти грамматический класс изобра­зительных слов —- идеофоны. Кроме звукоподражаний к идеофо-нам относят слова, в которых звучание подражает не собственно звуку называемого явления, а его образу, как бы символизируя звучанием его размер, форму, цвет, интенсивность проявления какого-то качества или признака. Языковую «технику» идеофонов можно представить на примере способа образования старославянс­кого имперфекта (времени, с помощью которого изображались дли­тельные, продолжительные действия). Имперфект отличался от аори­ста (краткое, «точечное» прошедшее время) «длинным» (возник-

шим из повтора гласных) суффиксом: ср. пары (в 3-м л. ед. ч.) аориста и имперфекта: ходи — хождлаше, несе — иес^Аше¹.

Как известно, универсальное (по языкам мира) отличие форм множественного числа от форм единственного состоит в том, что формы множественного числа всегда «длиннее» (содержат боль­ше если не морфем, то звуков), чем формы единственного. Это, конечно, иконическая черта в формообразовании. В разных языках семантическая градация трех степеней сравнения манифестирует­ся иконически: компаратив всегда «длиннее» исходной формы положительной степени и «короче» формы превосходной степени. В принципе иконичны все явления редупликации — когда путем повтора исходной формы (или корня, или начального слога) образуются слова и формы с интенсифицированным значением. В некоторых языках, например, путем редупликации образуются от форм единственного числа формы множественного; от глаго­лов, нейтральных по интенсивности, — глаголы интенсивного дей­ствия (как в одном из полинезийских языков: tupu означает 'рас­ти', a tutupu — 'буйно расти').

Анаграмматические знаки и иконичность в син-■ таксисе. В кругу иконических знаков Ч. Пирс выде­лил два подкласса: образы и диаграммы. В знаках-образах имеется то или иное внешнее подобие между звучанием и значением (все примеры в п. 36.1.—36.2. — это именно знаки-образы).

Диаграмматические знаки-иконы более условны, чем знаки-образы, они передают отношения между частями означаемого (последовательность во времени, иерархия, взаиморасположение в пространстве и др.). Диаграмматический характер присущ по­рядку слов (естественно, в тех языках, где он свободный), поряд­ку расположения придаточных предложений. Например, порядок перечисления авторов в некотором обзоре соответствует или хро­нологии их жизни и трудов, или относительной значимости их достижений, или алфавиту их фамилий. Фраза Отдал в чистку галстук и костюм менее вероятна, чем фраза с «естественным» порядком слов: Отдал в чистку костюм и галстук. Когда строится высказывание со многими соподчиненными (зависимыми от ска­зуемого) членами предложения, то ближе к сказуемому будут те из них, которые называют более важные для говорящего вещи.

Разумеется, знаки-диаграммы существуют не только в языке. Все виды диаграмм и графиков — это иконические знаки. Пирс

О идеофонах и других звукоизобразительных явлениях см. также: Журков-ский Б.В. Идеофоны: Сопоставительный анализ. — М., 1968; Корнилов Т.Е. Ими-тативы в чувашском языке. — Чебоксары, 1984; Казакевич О. А. Изобразительная лексика энецкого языка // Знак: Сборник статей по лингвистике, семиотике и поэтике памяти А.Н.Журинского. — М., 1994. — С. 203—212.

150 Часть третья. К ЛАССЫ ЭЛЕМЕНТАРНЫХ ЗНАКОВ..

. относил к иконам алгебраические формулы и уравнения: «Каж­дое алгебраическое уравнение есть икона постольку, поскольку оно посредством алгебраических знаков (которые сами по себе не являются иконическими знаками) показывает отношения между данными величинами» (Пирс 2000, 80).

В конце XX в. иконические свойства языка, особенно в грамма­тике, настолько активно изучаются, что аналитики даже говорят об «иконическом буме» в языкознании. Многие традиционные темы синтаксиса или стилистики переформулируются под углом зре­ния иконичности.

Например, зависимость между структурой высказывания и со­циально-возрастной дистанцией участников разговора (чем дис­танция больше, тем высказывание длиннее) трактуется как ико­ничность (см.: Сигал 1997, 116). В итоге понятие «иконичность» становится слишком расплывчатым, чем-то вроде «положитель­ной корреляции».