Уже ничто не будет так, как прежде

Глава 31

Сложная роль.

Два человека. Две святые тайны.

И две судьбы, у каждого своя.

Но вот сегодня сблизились случайно

По милости закона бытия.

Два легких взгляда: робость и презренье.

Но только мысли так похожи их.

Здесь слов не нужно. Сердца откровенье

Уже давно решило за двоих.

Два человека так горды собою.

Они враги – так все вокруг хотят.

Но вот глаза нет-нет и вспыхнут болью.

И их сердца однажды не смолчат.

«Уже ничто не будет так, как прежде».

Эта мысль в очередной раз за недолгое утро посетила Гермиону Грейнджер, старосту факультета Гриффиндор.

Началось все с того, что она проспала… В первый раз в своей жизни. Хотя нет. Началось не с этого. Началось с бессонных метаний на смятой постели в тщетных попытках уснуть. Внезапно ей становилось нестерпимо жарко, тогда она вскакивала и открывала окно. В открытое окно постоянно доносились какие-то звуки: уханье сов, шелест листьев. Это отвлекало. Это не давало уснуть. «Интересно, он тоже спит с открытым окном и слышит эти же звуки?»

Потом начиналась злость на эти дурацкие мысли. О ком она думает?

Ночь прошла, а утром она не услышала будильника, хотя его должен был услышать весь факультет. Всегда он орал истошным голосом, и в общей спальне Гермиона им пользовалась только один раз, сразу же после того, как Рон подарил его на ее день рождения. В то памятное утро у Лаванды чуть не случился нервный припадок, когда над ее ухом завизжал женский голос: «ВСТАВАЙ! ВСЕ НА СВЕТЕ ПРОСПИШЬ!».

Лаванда так резво соскочила с кровати, что подвернула ногу, а Парвати потом еще какое-то время заикалась. Сама же Гермиона предпочла не жаловаться на свои симптомы. Она была слишком занята, успокаивая соседок по комнате. А сегодня она его не услышала.

Быстро приняв душ, девушка пулей выбежала в пустую гостиную. Никого не было. Гермиона в ужасе метнулась в сторону главного зала. Она же староста! Она сегодня должна была проводить на завтрак первокурсников, все им объяснить, рассказать распорядок…

Похоже, Рональд Уизли неплохо с этим справился. Во всяком случае, беглый осмотр показал, что все первочки сидят за столом, и староста даже никого не убил. Взгляд девушки задержался на рыжей шевелюре Брэндона Форсби, который как ни в чем не бывало уплетал завтрак, о чем-то болтая с соседом.

Гермиона посмотрела на Рона. Сейчас она о себе столько узнает! Эх! Его взгляд говорил о многом.

– Прости, – быстро пробормотала Гермиона и заняла место рядом с Роном. – Я проспала.

Рон несколько раз моргнул, потом открыл рот, снова закрыл его и промолчал.

– Что? – возмутилась Гермиона. – Первый раз за шесть лет. Не имею права?

– Ты себя хорошо чувствуешь? – друг обрел дар речи.

Девушка кивнула и скорчила просящую гримаску. Она знала, что Рон не может на нее всерьез злиться.

– Ладно уж. Не бери в голову. Я даже никого не потерял, – он кивнул в сторону первокурсников. – Хотя мысль такая была.

– Рон, – Гермиона попыталась сделать строгое лицо, но невольно заразилась его ухмылкой. – А где Гарри?

Только тут она заметила отсутствие третьего члена их веселой компании.

– У него там какие-то дела с мадам Хуч. Он позавтракал раньше и умчался.

– Первый учебный день, – округлила глаза Гермиона.

– Ну… Обязанности капитана… – Рон пожал плечами и потянулся за тостом.

Гермиона взяла графин с апельсиновым соком и стала наполнять свой кубок. Ее взгляд непроизвольно скользнул по столу Слизерина.

Нет. Точно, никогда теперь все не будет, как раньше. Раньше она просто отмечала присутствие или отсутствие его. А теперь… Сердце неожиданно подскочило. Странно. Это было ново и непонятно. Ее взгляд задержался на старосте Слизерина. То, что она увидела, совсем не украсило это идиотское утро.

Драко Малфой водил ложкой по тарелке, явно что-то рисуя. При этом он внимательно слушал… Блез Забини. Они помирились? Как? Когда? Гермиона не была уверена, что хочет знать ответы на эти вопросы. Она просто сидела и смотрела на противоположный стол. Блез что-то сказала, а он… улыбнулся. Он ей улыбнулся.

Гермиона опустила взгляд к своей каше. Почему раньше она спокойно смотрела на подобные сцены? Ее совсем не должны заботить отношения Драко Малфоя со своей невестой. Стало грустно. Почему?

Гермиона вновь посмотрела на противоположный стол.

Пэнси Паркинсон как раз садилась на свое место рядом с Забини. Похоже, она тоже проспала, и Драко Малфой, так же, как и Рон, сам привел первокурсников на завтрак.

Пэнси что-то спросила. Драко пожал плечами. Потом что-то сказал. Блез отклонилась назад, чтобы им было удобней через нее разговаривать. Оба старосты тут же склонились и начали что-то обсуждать. Почему Гермиона раньше не замечала, что слизеринцы так общаются друг с другом? А ведь Малфой прав. Их всех заведомо воспринимают как врагов, не считая, что им присуще что-то человеческое. А вот сейчас, глядя на легкие улыбки и смех, то там, то здесь звучащий за слизеринским столом, было понятно, что они обычные подростки. Кто сказал, что они обсуждают возможность убить Гарри Поттера или захватить Хогвартс вместе с Дамблдором? Какая же это глупость!

Гермиона вспомнила раздражение Драко Малфоя из-за ее глупых вопросов по поводу быта его факультета. Бред. Какой же это бред. Может быть, если бы мы с самого начала относились к ним по-другому… Мы, в смысле, другие факультеты, на протяжении нескольких веков…

Блез Забини надоело сидеть, отклонившись от стола, и выслушивать мысли старост своего факультета. Она бодро взялась за макушки Драко и Пэнси и развернула их головы прочь друг от друга, отодвинув заодно их подальше от себя. Пэнси и Драко одинаково пригнулись и выскользнули из-под ее рук, что-то с улыбкой сказав. И очень похожими жестами пригладили взлохмаченные Блез волосы. Это вызвало улыбки. Странно. Гермиона тоже невольно улыбнулась.

– Гермиона Грейнджер, выйди на связь. Гермиона Грейнджер.

– А? Что? – встрепенулась девушка.

Оказывается, Рон уже какое-то время добивался ее внимания. Отчаявшись, он начал щелкать пальцами перед ее носом.

– Чем тебя так заинтересовали слизеринцы?

– Ты заметил, что Паркинсон покрасилась? – ляпнула Гермиона первое, что пришло в голову.

– Нет. Не заметил, – удивленно откликнулся Рон. – По-моему, она в конце года такая же была.

– Ладно. Ерунда. Что ты хотел?

– Я спрашивал, заберешь ли ты у Макгонагалл расписание уроков, или мне сходить?

Спросил он, конечно же, для вида. Знал ведь, что за сегодняшнее опоздание она не то что за расписаниями для первокурсников сходит...

– Я сама.

– Ну ладно, – тут же согласился Рон. – Я тогда побежал. Мне еще надо Гарри поймать до урока. А вот и он.

Девушка подняла голову и увидела Гарри, входящего в двери главного зала.

– Привет, – он плюхнулся рядом с Роном. – Вы поели?

– Я – да, – отозвался друг.

– А я нет. Представляешь…

– Представляешь, – подхватил Рон, – Гермиона Грейнджер проспала вводную беседу с первокурсниками, да еще поход этих самых первокурсников на их первый в жизни завтрак в стенах школы, да еще...

– Прекрати! – рявкнула Гермиона на разошедшегося Рона.

Гарри смотрел на их привычную потасовку с веселой улыбкой.

– Ты правда проспала?

– Угу, – виновато опустила голову Гермиона.

– Подумаешь, я сотни раз это делал.

– Ну, ты же не староста!

– Да уж, не довелось, – еще шире улыбнулся Гарри.

– Интересно, что же ей такое снилось? – Рон толкнул Гарри в бок, и оба выжидающе посмотрели на Гермиону.

– Я пошла за расписанием! – тут же взялась за свои непосредственные обязанности староста, вызвав ухмылки на лицах друзей.

Гермиона быстрым шагом направилась к учительскому столу, чувствуя, что щеки начинают заливаться румянцем. Она почти взбежала по ступеням и, едва поздоровавшись с профессором Макгонагалл, взяла у нее стопку расписаний. Быстро развернувшись, Гермиона сделала шаг вперед и тут же столкнулась с препятствием. Пэнси Паркинсон пыталась подойти к Снейпу, и Гермиона в нее врезалась.

– Грейнджер! – прошипела Пэнси, потирая ушибленное плечо. – Ты с утра глаза где оставляешь?

– Извини, – буркнула Гермиона и, обойдя Пэнси, стала спускаться по лестнице. Она непроизвольно посмотрела на слизеринский стол и встретилась взглядом с Драко Малфоем. Хотела отвернуться, но что-то ее остановило. На несколько долгих секунд она утонула в его равнодушии и презрении. Холодный, уже привычный взгляд. Как на пустое место. Гермиона сильнее стиснула куски пергамента и направилась к своему столу, выискивая взглядом старост курсов или же просто наиболее ответственные лица.

– Ты в порядке? – подало голос одно из примеченных ответственных лиц.

– Да, Джинн, конечно. Просто с Паркинсон столкнулась. Передашь своим расписание?

– Конечно, – беззаботно кивнула Джинни Уизли.

Предавая ей стопку расписаний для шестого курса, Гермиона в который раз позавидовала этой симпатичной и веселой девчушке. Все-то у нее хорошо. И нет этой проблемы. Сероглазой проблемы с равнодушным взглядом.

Гермиона дошла до своего места, по пути раздав почти все листочки пергамента. Остались седьмой и первый курсы.

– Держи, – протянула она расписание Невиллу Лонгботтому. – Симусу передашь?

– Конечно, – с готовностью отозвался Невилл, вставая из-за стола.

Гермиона начала раздавать расписание первокурсникам. Протянув последний листочек Эмили Кросс, девушка вновь заняла свое место. Хотя есть уже совсем не хотелось. Быстрый взгляд на стол Слизерина. Драко Малфой со скучающим лицом изучает расписание. Блез уже успела уйти.

– Нет! Нет! Нет! Ну почему нам так «везет»?!

Голос Рона вернул ее к действительности.

– Что? – хотя уже и так было понятно, что оказало такое действие на ее друга.

– Три пары со Слизерином. Дамблдор издевается.

«Точно!» – подумала Гермиона, вслух же ничего не сказала.

– Пора привыкнуть. У нас это с первого курса, – откликнулся Гарри.

– А первокурсникам так же повезло? – спросил Рон у Гермионы.

– Не знаю. Я не обратила внимание.

Она посмотрела на соседей по столу, и взгляд сам задержался на Брэндоне Форсби.

– Брэндон, – окликнула его Гермиона, – дай, пожалуйста, ваше расписание.

Мальчик настороженно посмотрел, но пергамент протянул. Гарри взял расписание из его рук. Брэндон бросил на него странный взгляд. Или Гермионе только показалось?

Рон взял протянутый кусок пергамента и держал так, чтобы всем троим было видно.

– Ну что я вам скажу… – протянул Гарри. – Нам в их годы повезло больше. У нас хотя бы травология с пуффендуйцами была.

– Да уж. Дамблдор в этом году превзошел сам себя.

Гермиона просто кивнула. Рон передал расписание первокурснику и сказал:

– Пойдем?

– Пойдем, – откликнулись Гарри и Гермиона.

Уже вставая из-за стола, девушка заметила все тот же странный взгляд Брэндона Форсби, обращенный на Гарри. Стало как-то неспокойно. Вот бы узнать что-то про этого мальчишку. Он словно почувствовал ее взгляд и внезапно улыбнулся. Гермиона впервые увидела его улыбку. Она просто обезоруживала. И она еще думала что-то плохое? Глядя на трогательную ямочку на щеке, которая появилась от его улыбки, Гермиона успокоилась и невольно улыбнулась в ответ. Правда, беспокойство почему-то не оставляло.

* * *

Драко Малфой проснулся в это утро рано и еще какое-то время просто смотрел в окно на чуть занимавшийся рассвет и слушал тихое дыхание Блез. Она осталась на ночь в его комнате. Они уснули уже под утро, причем, как подозревал Драко, он невежливо отрубился прямо в разгар душещипательной беседы. Именно за этим занятием они провели большую часть ночи, вопреки всем досужим домыслам. С Блез было здорово иногда поболтать. Драко вдруг понял, что именно этого ему не хватало. Два месяца он провел в скаутском лагере, имея возможность все обдумать и просчитать, но, вернувшись домой, обнаружил, что все так завертелось… Теперь заботы приобрели другой статус и перешли на другой уровень. Безопасность Нарциссы. Как он раньше мог не думать об этом? Сейчас это казалось дико. Его мать. Именно это он понял не так давно. Она – его мать! Единственный близкий человек. Она могла стать заложницей в этом доме, благодаря сборищу настоящих маньяков. Что им еще взбредет в голову? Лет в десять Драко, может, еще и надеялся на благоразумие своего отца. Теперь же… Нет! Люциус сделает только то, что будет выгодно лично ему, и ни с кем не станет считаться. Жернова завертелись, рискуя перемолоть всех непокорных на своем пути. Драко знал, что играет с огнем. Но выхода другого не было. Ему было тревожно и страшно за Нарциссу. Да и за себя тоже. Он же не душевнобольной. Все испытывают страх. Не показывать страха еще не значит не испытывать его. И Драко Малфой боялся, как и любой другой человек. Рядом не было никого, кому бы он мог доверить свои опасения, поделиться своими проблемами. Была Блез. Вот только она последний человек, которого Драко решил бы втянуть во все это. Он действительно симпатизировал ей. Еще не хватало, чтобы она ввязалась во все это, а они потом узнали… То, что они узнают, не вызвало сомнений. Они на многое способны. Зло очень опасно. Особенно мыслящее Зло. Волдеморт не был дураком. Это Драко прекрасно знал, как и то, что он ни за что не остановится на достигнутом.

Блез чуть пошевелилась на его плече и улыбнулась во сне. Драко посмотрел на ее утонченные черты. Практически невесомые. Не то что у Грейнджер. Стоп! Этого еще не хватало. Для начала полночи во сне бегал с ней по коридорам Хогвартса от Филча, теперь еще и с утра думать. Нет уж! Хватит.

Драко снова посмотрел на Блез. Здорово, что она осталась. Полночи они просто проболтали. Ни о чем. Они вспоминали детство. Первый полет на метле. Первый чемпионат мира по квиддичу, когда их, шестилетних детей, взяли с собой на трибуны. Даже первый поцелуй вспомнили. У каждого он был свой, вот и поделились впечатлениями. На несколько часов Драко даже почувствовал себя беззаботным. Но утро наступило. Утро всегда наступает. Сонная улыбка Блез и просьба: «Ну, еще пять минут. Я только сон досмотрю».

– Ты это будильнику скажи, – улыбнулся Драко и потянулся выключить завывания волка, доносящиеся из будильника. Почему сегодня именно волк? Эх! День насмарку. Будильник сам выбирал, кем ему быть с утра. Обычно день, начинающийся с воя волка, дурно заканчивался. Да и продолжался не очень.

Обычное утро. Вот только Пэнси умудрилась проспать, о чем ему сообщила Блез, которая уходила переодеваться в свою комнату, а по пути заглянула к Пэнси. Пришлось тащиться с этими малявками на завтрак самому. Какая-то девочка выстреливала в него вопросы со скоростью многострельного арбалета. Драко даже подумал наложить на нее пару заклинаний, но ее спасла все та же Блез, которая вызвалась ответить на все вопросы этой несносной девчонки. Драко исподтишка наблюдал за Томасом Уорреном. Ничего. То есть, совсем ничего. Мальчик себя никак не проявил. Ничем не выделялся из группы однокурсников. Как же он умудрился попасть в Слизерин? Род Уорренов Драко не знал... Они, конечно, могли жить не в Англии, да и разница в возрасте у них приличная, а старших братьев и сестер у него запросто могло не быть. Но фамилия все равно не на слуху. Ладно. Время покажет.

За завтраком он, вопреки здравому смыслу, все время поглядывал на гриффиндорский стол. Не то чтобы он раньше этого не делал. Просто раньше он обычно наблюдал за Поттером. Изучал врага, так сказать. А сегодня почему-то отсутствие Грейнджер озадачило. Прежде всего, тем, что он его вообще заметил. Это было ново и необычно. Драко не хотел есть. Но нужно же было подавать пример малявкам, поэтому он возил ложкой в своей каше, слушая щебетание Блез. Спроси его, о чем она говорила все утро, хоть убей, не вспомнил бы. Просто ее болтовня успокаивала. Это было привычно. А в привычном мире ничего плохого случиться, по определению, не может. Иначе во что же вообще верить?

Грейнджер влетела в зал на всех парусах. Ее взволнованно-виноватый вид развеселил. Драко невольно улыбнулся своей тарелке. А как она забавно на него поглядывала, когда считала, что он не видит. Почему она сморит? Тоже изучает врага? В душе начала медленно закипать злость. Эти придурковатые гриффиндорцы, смотрящие на мир сквозь розовые очки… Как же он их ненавидел!

Объявившаяся Пэнси пространно извинилась и вызвалась сходить за расписанием. У преподавательского стола она столкнулась с Грейнджер. По-видимому, обменялись любезностями. Их глаза встретились. Драко ответил ей равнодушным взглядом. Ему всегда удавались такие фокусы. Она расстроилась. Так ей и надо.

Окончив завтрак, он быстро вышел из зала, предоставив Пэнси заботиться о первокурсниках. Свою порцию обязанностей он на сегодня выполнил. Не зря будильник выл волком в это утро. Три пары с Гриффиндором. Драко устало вздохнул.

– Мистер Малфой.

Спокойный голос директора заставил подскочить на месте.

Нервишки шалят. Нужно срочно взять себя в руки. Драко глубоко вздохнул и медленно повернулся. Он тут же встретился с пронзительным взглядом директора школы Чародейства и Волшебства.

В такие минуты ему всегда нестерпимо хотелось просочиться сквозь стену или перекрытие между этажами. Куда угодно, только бы не видеть этих глаз.

– Все в порядке?

Тихий голос Дамблдора не принес успокоения. Наоборот. Захотелось заорать, что ничего не в порядке. В его доме маньяк, которого ищет вся общественность, его самого прочат в родственники к отпрыску этого… Но, конечно же, он ничего подобного не сказал. Тем более, не повысил голоса.

– Конечно, профессор. Все в полном порядке.

– Ты выглядишь усталым.

– Бывает, – откликнулся Драко.

– Я хочу тебя попросить, – Дамблдор заглянул ему в глаза. Как ни силился Драко отвести взгляд, не смог. – Если у тебя появится какая-то проблема, сообщи мне.

– Конечно.

Как же трудно врать под прицелом этих глаз.

Дамблдор чуть улыбнулся. Улыбка получилась грустной. Просто он понял, что этот мальчишка, может быть, и обратится за помощью. Вот только в тот момент, когда он решится на это, будет поздно. И ничто уже не поможет.

– Я могу идти?

– Иди, Драко.

Драко резво развернулся и почти бегом направился в сторону гостиной, однако оклик заставил остановиться:

– Мистер Малфой, передайте, пожалуйста, старостам Гриффиндора, что сегодня в 15:00 в зале старост состоится собрание между старостами седьмого курса. Всех остальных я оповестил, а вот гриффиндорцев не встретил.

С этими словами директор развернулся и пошел прочь.

Драко захотелось взвыть не хуже волка из будильника. Почему он? Дамблдор издевается. Явно. Он утром за завтраком не знал, что будет собрание? Там была толпа гриффиндорцев! Целая коллекция! От красных галстуков даже в глазах рябило. У него старческая близорукость? Он никого не заметил?

Драко от досады даже ногой топнул. Не будет он ничего передавать.

– Десять баллов со Слизерина за беспорядки в школе.

Голос Уизли заставил прибавить шагу. Драко и сам не заметил, что, спеша уйти от Дамблдора, пошел в сторону, противоположную гостиной Слизерина.

За углом Уизли, багровый от ярости, направлял волшебную палочку на Уоррена. То, что здесь что-то стряслось, не вызвало никаких сомнений. Ну конечно! Два первокурсника в форме с эмблемами Слизерина и Гриффиндора. Чего еще можно было ожидать?

Рядом с всклокоченным Томасом Уорреном стоял Брэндон Форсби, и лично Драко поспорил бы с Уизли на предмет того, кто из первокурсников затеял драку. Слишком хорошо он знал Брэнда. Рядом с виновниками беспорядков собралось несколько гриффиндорцев со старших курсов и Пэнси Паркинсон, которая, видимо, только-только подошла и тоже силилась вникнуть в смысл происходящего.

– В чем дело? – подал голос Драко.

– А, Малфой! – обрадовался Уизли. – Я только что лишил Слизерин баллов.

– Это я слышал, – спокойно сказал Драко. – За что?

– За то, что Уоррен затеял драку.

– Том, – Драко внимательно посмотрел на мальчишку, – что здесь произошло?

Тот промолчал. Почему он все время молчит?

Пэнси Паркинсон наконец сдвинулась с места и, чуть приобняв Уоррена за плечи, потянула его немного в сторону от собравшихся. При этом она обворожительно улыбнулась мальчику улыбкой, предвещающей гибель Помпеи, как минимум. Из всех ее слов, которые она произнесла все с той же милой улыбкой, Драко разобрал только «если по твоей вине Слизерин лишится еще хоть одного балла…». Окончание фразы Пэнси произнесла уже на ухо мальчишке. Что всегда в ней нравилось Драко, так это умение быстро достигать поставленной цели. Уоррен сглотнул и судорожно кивнул в ответ на слова старосты. Пэнси выпрямилась, всем своим видом показывая, что инцидент исчерпан, и Уоррен осознал свое заблуждение. Драко слегка улыбнулся. Пэнси встретилась с ним взглядом и, кивнув в сторону соседнего коридора, постучала ноготком по наручным часам, давая понять, что ей пора. Драко слегка кивнул, показывая, что сам разберется.

Пэнси тут же испарилась, а староста Слизерина повернулся к Брэндону.

– Форсби, на два слова, – коротко бросил Драко.

Он уж повернулся отойти к окну, да вот только Брэнд не двинулся с места. Вот этот новость. Значит, Блез не померещилось. А он-то вчера над ней насмехался.

– Ты не слышал?

– Я не хочу с тобой никуда идти. У меня есть свои старосты и…

Драко смерил мальчишку взглядом, от которого тот неминуемо должен был свалиться замертво, вон даже Грейнджер шагнула ближе к своему первокурснику, словно защищая.

Брэнд, естественно тут, же этим воспользовался. Кто бы сомневался. Драко едва сдержал усмешку. «Гермиона, пожалуйста…»

И точно.

– Гермиона, – умоляющий взгляд в сторону семикурсницы, – пожалуйста, я не хочу никуда идти с Малфоем.

– Как будто кто-то может тебя за это осуждать… – себе под нос, но так, чтобы слышали все, пробормотала Уизли. Драко хотел резко ответить, да передумал. Стоило связываться. Он даже имя ее не мог вспомнить. Еще стоит об нее мараться. Он ограничился презрительным взглядом, который заставил гриффиндорку покраснеть. Так то. Будет знать, с кем связываться. А Брэнд добился своего. Что и требовалось доказать. Гермиона Грейнджер чуть приобняла его за плечо и осторожно произнесла:

– Малфой, ты можешь все сказать Брэндону при нас. Не думаю, что стоит куда-то его уводить.

– Расслабься, Грейнджер. Я не ем детей по вторникам. Что ты в него так вцепилась?

Он хотел ее задеть. Это удалось. Она смутилась, отпустила плечо Форсби, потом снова за него схватилась. Малфой наблюдал эту сцену с презрительной ухмылкой. Чертова гриффиндорская солидарность. Ведь будь он слизеринцем, сама бы его прибила на месте. А тут оберегает, как мама родная. Стоп. Это уже лишнее. Он, конечно, сочувствовал Брэнду по поводу смерти матери, но вот ублюдком было становиться необязательно.

– Малфой, ты можешь забирать Уоррена. Инцидент исчерпан.

Драко резко обернулся на говорившего.

– Поттер, – он изобразил удивление. – С каких пор ты у нас вмешиваешься в дела власть имущих?

Гарри Поттер набрал в грудь воздуха, но…

– Так. Все разошлись. Звонок через десять минут, а вы еще здесь, – разрядила обстановку Гермиона Грейнджер.

Сама она выпустила Брэндона и, резко развернувшись спиной к Драко Малфою, поймала руку Гарри Поттера.

– Пойдем. К нам это тоже относится. Рон здесь сам закончит. Правда?

Она обернулась к рыжему. Тот кивнул в ответ.

Она же удалилась по коридору за руку с чертовым Поттером. Прав был будильник. Все ни к черту.

– Грейнджер, – черт. Зачем? Зачем он это сделал?

Она медленно обернулась и, не выпуская руки Поттера, приподняла бровь, ожидая продолжения. Самое паршивое, что вместе с ней обернулись все, кто до этого принял призыв «разойтись» как руководство к действию. Драко в сотый раз чертыхнулся, но закончил спокойным голосом.

– Дамблдор просил передать, что сегодня в 15:00 собрание старост. Пошли!

Это уже относилось к Тому Уоррену.

– С каких пор ты у нас на посылках?

Блин. Уизли семнадцать лет, а мозгов так и не набрался. Ну, неужели не понятно, что нужно вовремя остановиться, особенно, когда дело касается его, Драко Малфоя?

– Петрификус Тоталус! – спокойный голос, короткая вспышка света, визг девчонок, вопль Поттера, на котором тут же повисла толпа сокурсников, оклик Грейнджер.

– Минус двадцать баллов со Слизерина! Энервейт»

Ну, это она загнула. Старосты не имеют права штрафовать старост. Она сама пыталась напомнить ему об этом на пятом курсе. Тогда он выиграл. Он и сейчас выиграл. Только она еще этого не поняла.

Драко быстрым шагом шел в сторону гостиной Слизерина. Рядом семенил Уоррен. Нет. Он не станет ему ничего говорить. Пока. Он должен подавать пример? Плевать. Он никому ничего не должен.

* * *

Сидя на своем месте рядом с Гарри, Гермиона то и дело поглядывала на парту Драко Малфоя и Блез Забини.

Как все глупо! Сколько сил ушло на то, чтобы хоть как-то успокоить друзей. Рон не прекращал буйствовать с тех пор, как пришел в себя... А когда Гермиона попыталась сказать, что ему не стоило провоцировать Малфоя… Ох! При воспоминании о том, что началось, Гермиона поежилась. Она незаметно покосилась на Рона. Тот хмуро изучал чистый листок пергамента. Гермиона вздохнула. А Гарри? Два дня подряд натыкаться на Малфоя. Да еще с его «любовью» к этому субъекту. При мысли о Гарри внутри что-то шевельнулось. Девушка посмотрела на соседа по парте. Та же хмурая физиономия. Только он не изучал свой пергамент, он рисовал на нем какие-то каракули, причем делал это с таким остервенением, что рядом с ним уже лежали остатки двух перьев. Зачем она это сделала? Зачем так демонстративно взяла его за руку? Именно демонстративно. Нет! Они и раньше брались за руки, они ведь друзья, только… Сегодня все было не так. Гермиона сделала это намеренно на глазах у Малфоя. Специально, чтобы он увидел. Как глупо! Он наверняка не заметил. Ему плевать на нее. А она… Гермионе стало нестерпимо грустно. Захотелось заплакать, но тут же в голову пришла мысль, что подумают остальные. Первый учебный день, а староста Гриффиндора льет горючие слезы на уроке у самого «любимого» преподавателя. Гермиона усмехнулась от возможной картины и снова посмотрела на затылок Драко Малфоя.

Почему он так поступил? Хотя… Он поступил так, как всегда.

Ох! Как же ей разорваться между двух огней? Как сохранить близких людей и не потерять его?!

Дверь отлетела в сторону, и в кабинет вошел самый «обожаемый» преподаватель. Интересно, он будет себя вести так, как и раньше? Ведь после того, что случилось…

– К сожалению, мы снова встретились, – ядовитый голос профессора зельеварения разрезал наступившую с его появлением тишину. Да, не все в жизни меняется.

* * *

Снейп обвел взглядом класс, продолжая диктовать состав сложного зелья. Все на месте. Никто не возжелал остаться дома. Что ж… все здесь, несмотря на то, что школа может перестать быть безопасным местом. Скорее, наоборот. Все говорит о том, что она может стать эпицентром всех событий. Слишком большая сила и мудрость сокрыта в ее стенах. Ни один здравомыслящий враг не захочет оставлять за своей спиной такой источник. Темный Лорд не дурак, далеко не дурак.

Взгляд сам собой задержался на лучшем ученике.

Драко Малфой быстро записывал состав зелья, чуть наморщив лоб. У Нарциссы тоже была такая привычка.

Снейп про себя усмехнулся. Шесть лет назад он в душе обрадовался, что сын Нарциссы сел именно за эту парту. Снейп очень любил эту парту. Парта в любимом кабинете. Парта, которая позволила добиться всего, что он сейчас имел. Именно с нее юный Снейп взял старт. Сейчас на его старом месте сидела Блез Забини. Как раз в эту минуту она отодвинула руку Драко от его пергамента и стала что-то читать в его записях. Драко пододвинул конспект к ней поближе. Он всегда все успевал, в отличие от Блез.

Снейп снова мысленно усмехнулся. Ирония судьбы. Драко сел не куда-нибудь, а именно на место Нарциссы. Знает ли он об этом? Нужно как-то сказать. Он сел не туда, где сидел Люциус! Интересно, это знак?

Снейп снова посмотрел на старосту своего факультета и встретился с внимательным взглядом. Как давно этот мальчик перестал улыбаться по-настоящему. Снейп видел у него нормальную улыбку разве что в детстве, и то нечасто.

Блез обернулась к Пэнси Паркинсон. Снейп проследил за ее маневром. Сам он отлично знал, что если вот так повернуться, сидя за этой партой, то очень хорошо будет видна другая парта… Как Снейп ее ненавидел! Все та же ирония судьбы. Сейчас за ней сидела Гермиона Грейнджер, быстро записывая лекцию, а рядом с ней… Двадцать лет назад за этой партой сидели Сириус Блэк и Джеймс Поттер. А шесть лет назад Гарри Поттер сел именно за нее. Ведь не мог знать, а сел. Та же взлохмаченная шевелюра, та же привычка потирать шею и заглядывать в записи соседа.

У Поттера как раз в эту минуту сломалось перо, и он начал судорожно рыться в недрах своего рюкзака в поисках запасного. На парте его почему-то не оказалось.

– Минус пять баллов Гриффиндору, мистер Поттер. К уроку нужно готовиться заранее!

Ненавидящий взгляд исподлобья. Его папаша смотрел так же. Ах! Как приятно, что можно отыграться. Нарцисса, помнится, упрекала его в предвзятости. Но в том, что касалось гриффиндорцев, она была не всегда объективна.

Снейп усмехнулся. Он ведь обещал, что возьмет реванш, а никто из них не верил. Прошло двадцать лет, но Северус Снейп ничего не забыл. Два чертовых гриффиндорца, на одного из которых был так похож этот выскочка, когда-то погубили двух самых дорогих ему женщин. Если бы не они, все было бы по-другому.

Снейпу надоело наслаждаться бешенством во взгляде Гарри Поттера, и он посмотрел на своего старосту. Полуулыбка аккуратному конспекту. Драко всегда улыбался, если Снейпу доводилось беседовать с Поттером. Профессор зельеварения прекрасно понимал, что это непедагогично, что нельзя поощрять подобное, но…

Блез снова убрала в сторону руку Драко, рукав задрался, явив на свет белую повязку. Снейп многое бы отдал, чтобы помочь этому мальчишке. В память о белокурой девочке, которая когда-то вопреки насмешкам стала его другом. Вот только это представлялось трудновыполнимым. Упрямый мальчишка не желал помощи. Он просил ее только в самых крайних случаях и, что примечательно, не для себя.

Снейп отвернулся к окну. Скоро все закончится. И для него, и для Драко Малфоя, и для сотен других людей, магов и магглов. Осталось совсем немного. Он это чувствовал. Не сказать, что это были приятные ощущения. Просто был тупик, в котором не наблюдалось выхода. Иногда он хотел перестать бороться и просто уснуть спокойным сном. Вот только там, в том далеком мире, его тоже никто не ждал. Там была она. Но была с ним. Вот и получалось, что если он и мог кому-то понадобиться, то только здесь. Дамблдор доверял ему, нуждался в нем. А еще был этот мальчик, и была белокурая девочка. Для него она всегда останется Нарциссой Блэк. Веселой, взбалмошной и непредсказуемой. Он не желает думать о ней как о Малфой.

Нет! Он еще нужен. Пока живы эти люди, он нужен. А там… посмотрим.

* * *

После обеда Драко вошел в гостиную Слизерина. Он предполагал, что на собрании Дамблдор учинит разнос. Он и сам знал, что влетит за дело. Кто просил его швыряться заклинанием в Уизли? Душа просила. Драко усмехнулся. Но нужно принять меры. Для начала промыть мозги Уоррену. Учебный год еще не начался, а у Слизерина уже было минус двадцать баллов. Так они далеко уедут. Именно для этого Драко попросил Пэнси устроить ему беседу с первокурсником. О чем они будут говорить, Драко не знал. Еще не хватало забивать голову такой мелочью. По ходу дела разберется.

Уоррен уже ждал в пустой гостиной. Он весь как-то уменьшился и слился с высокой спинкой стула. По-видимому, Пэнси подготовила почву для будущей беседы. Что она ему наплела, оставалось только предполагать, но мальчик явно опасался.

Драко молча подошел, выдвинул стул и, перевернув его спинкой вперед, сел напротив Уоррена.

– Ну? – начал он.

– Что? – опасливо переспросил мальчишка.

– Можешь начать с того, за что сегодня лишил факультет двадцати баллов.

– Форсби сам виноват.

– Не сомневаюсь.

И тишина.

– Слушай, – Драко нетерпеливо посмотрел на часы. Без двадцати три. – У меня времени в обрез, так что излагаешь быстро, четко и честно. Понял?

– Он меня оскорбил.

Драко приподнял бровь, и Уоррен поспешил добавить.

– Он назвал меня полукровкой.

Этого еще не хватало. Черт! В Слизерине-то он как оказался?

– У него было основание так сказать?

Мальчишка ту же взъерепенился.

– Это только мое дело! Ясно?

Драко про себя чертыхнулся. Эта тягомотина надолго. Так они ни до чего не договорятся. Он все равно не расскажет. Может, потом, но явно не сегодня.

– Ладно. Поговорим об этом вечером.

Драко встал и задвинул стул на место.

– Я не грязнокровка, – зло сказал мальчик.

– После поговорим, – отрезал Драко и направился к двери, но потом решил, что мальчишке и так несладко. Нужно проявить какое-то участие.

– Почему вы сцепились в поезде? – не то чтобы ему было интересно. Просто решил на какой-то другой ноте закончить неприятный для мальчишки разговор. Зная причины, его можно поддержать.

– Не твое дело! – зло отозвался Уоррен.

Ну, это он погорячился. Зря он так. Не стоило.

Драко Малфой медленно отпустил ручку двери, за которую уже успел взяться, не спеша развернулся и еле слышно проговорил:

– Ты чего-то недопонял. Объясню по-другому. Если в будущем не будешь хорошенько думать, что и кому говорить, склока с Брэндоном Форсби покажется тебе веселой прогулкой. И, кстати, еще минус хотя бы один балл по твоей вине – я без помощи волшебной палочки сам лично тебе ноги повыдергаю. Ясно излагаю?

Уоррен судорожно вздохнул и только кивнул в ответ. Пэнси пообещала кару пострашнее, вот только… Когда он посмотрел в эти холодные серые глаза, простое обещание как-то не показалось фигурой речи. Почему-то в слова старосты верилось. Мальчик понял, что не стоило так себя вести. В особенности с ним. Нужно будет обязательно наладить отношения. Он сильный. Он все может. С ним будет легче…

Драко, смерив мальчишку взглядом, вновь отвернулся к двери.

– Он порвал портрет моей мамы, – поспешно проговорил Томас Уоррен в спину семикурсника.

Рука Драко вновь замерла на дверной ручке. Брэнд? Маму? Нет! В это Драко не верил. Мать самого Брэнда умерла не так давно. Он не стал бы. Или стал бы? Драко снова повернулся к мальчишке.

– Ты мне не веришь?

Он не ответил.

– Моя мама умерла, когда я родился. Своего папу я не знаю. Знаю только, что он был волшебником. В поезде мы стали знакомиться. С нами еще ехали две девочки и мальчик. Они попали в Гриффиндор, как и Форсби. Они стали рассказывать о своих родителях. Форсби тоже рассказывал, а потом они спросили меня. Я рассказал.

– Зря, – не сдержался Драко. – Нужно иметь мозги и не открывать все сразу черт знает кому.

Мальчик кивнул.

– Тогда я об этом не подумал. Я показал карточку с изображением мамы, а Форсби сказал, что я вру, выхватил ее, порвал и выбросил в окно.

Драко нахмурился. Как-то все нелогично выходило.

– С чего Брэндон решил, что ты врешь? Вы же, как я понимаю, были незнакомы.

– Моя мама – Властимила Армонд.

Драко невольно присвистнул. Или у мальчишки плохо с головой, или…

– Ты тоже считаешь, что я вру? – в голосе Уоррена появился вызов.

Драко внимательно посмотрел на него.

– Где ты жил?

– В маггловском приюте, – с ненавистью выдавил мальчишка.

Ну конечно. У него там мозги набекрень стали. Жить с магглами, да еще когда тебя, ясное дело, обижают. Тут себе что угодно навыдумываешь.

Уоррен полез за воротник рубашки и вытянул медальон на золотой цепочке. Драко подошел ближе. Он знал этот медальон. Его изображение было в нескольких книгах по истории магии.

Властимила Армонд родилась в конце прошлого века в Чехии в семье выходцев из Франции. Она прожила долгую и бурную жизнь, практически не меняясь внешне. Феномен этой странной женщины так и не был разгадан. А потом появился Темный Лорд. Начались непонятные волнения, странные события. К тому времени Властимила переехала в Англию. Никто так и не смог тогда сказать с уверенностью, на чьей стороне оказалась эта женщина. Было известно, что огромные суммы из своего состояния она тратила на содержание клиники Святого Мунго. Она сама лечила людей от страшных последствий заклятий. И в то же время после ее внезапного исчезновения при обыске в ее доме было найдено много предметов, которые относились к запрещенному Министерством списку. У самого Драко в доме тоже было полно таких безделушек. Но так он, простите, сын Пожирателя Смерти. А тут… Вся эта история оказалась покрыта мраком. Ее тело нашли через несколько недель после ее исчезновения. Она подвергалась пыткам. Кто стоял за всем этим? Кто убил ее? Министерство не давало никаких комментариев по этому поводу. Ее образ быстренько канонизировали, объявив ее великим меценатом современности. Ее изображение появилось на карточках от «Шоколадных Лягушек». У самого Драко в детстве этих карточек было штук пятнадцать. Голова пошла кругом.

– Я не вру, – упрямо проговорил Уоррен, все еще сжимая медальон. – У меня не было ее колдографии, и я показал карточку от «Лягушек», а Форсби…

– Я верю, – устало проговорил Драко.

Еще одна головная боль.

– Он еще за это ответит. Они все ответят, – тихий яростный голос заставил по-новому посмотреть на одиннадцатилетнего мальчишку.

Вчера за праздничным ужином Драко сравнивал его с Поттером. Они были чем-то похожи внешне. Выяснилось, что оба выросли среди магглов. А теперь… Нет! Глядя на мальчишку, Драко отчетливо понял, кого же он напоминает. Мальчик-сирота, выросший в приюте, ненавидящий магглов, да и всех остальных в придачу, отчаянно стесняющийся своего происхождения, полный злобы и яда. Такой мальчик уже учился в Хогвартсе более полувека назад. Его звали… Драко почувствовал, что сердце забилось чаще. Совпадение?

– Драко, пора на собрание.

Пэнси появилась на широкой лестнице и стала спускаться в гостиную.

– Поговорим позже… Том.

Мальчик кивнул.

* * *

Они шли пустыми коридорами по направлению к месту собрания. Шаги гулко отражались от каменных стен. Драко думал о только что состоявшемся разговоре. Ну почему все так паршиво?

– Летом моя помолвка, – нарушила молчание Пэнси.

Драко вынырнул из своих мыслей и бросил на нее быстрый взгляд. Пэнси раньше никогда не говорила о столь личных вещах. Драко предположил, что должен как-то отреагировать.

– Поздравляю, – подал он голос.

Пэнси резко рассмеялась, как-то даже истерично. Это было на нее непохоже. Смешливая и равнодушная, она редко проявляла эмоции, особенно такие странные.

– С чем? – спросила она.

– Ну, – Драко слегка растерялся, – важное событие, и все такое…

Пэнси снова рассмеялась. Они никогда не говорили о личном. У них в прошлом была пара свиданий. И то – никаких обязательств, никакого сближения. А вот сегодня… Что-то изменилось в этом сумасшедшем году. Откровения слизеринцев дорого стоили, потому что были редки. Живя в таких специфических семьях, дети рано начинали обходиться своими силами и самостоятельно решать все свои проблемы. Они делились радостями и чем-то легким и ни к чему не обязывающим. Зачем выносить проблемы? Их у каждого хватает. Зачем их множить на число посвященных лиц. А теперь…

– Да ладно, только не говори, что твоему жениху сто пятьдесят, и он предпочитает мальчиков, – попытался придать легкость невеселому разговору Драко.

– Нет, – бодро подхватила Пэнси. – Ему двадцать, а что он предпочитает, я не знаю. Я его ни разу не видела.

Драко даже остановился.

– Шутишь?

– Поверь мне, нет.

– Черт. Средневековье какое-то.

Они снова продолжили путь.

– Спасибо, – тихо сказала Пэнси.

– За что? – не понял Драко.

– За то, что не говоришь, что все будет хорошо.

Драко посмотрел на нее. Он не любил врать.

– Как так вышло?

Пэнси набрала воздуха в грудь и выпалила:

– Его выбрал Темный Лорд.

Драко сбился с шага. Он быстро завертел головой и, убедившись, что никого нет, в упор посмотрел на Пэнси.

– С чего ты взяла? – быстро спросил он.

– Отец сказал.

Что можно было ответить в такой ситуации? Драко закинул голову к потолку. Ну, почему, а? Почему? За что? Ведь Пэнси неплохая девчонка. Он опустил голову и посмотрел ей в глаза. Потом протянул руку и осторожно тронул ее за плечо.

– Держись.

– Да уж, – Пэнси накрыла его руку своей и чуть сжала. – Пойдем? А то опоздаем.

– Уже, – прокомментировал Драко, быстро взглянув на часы.

– Да ладно, – Пэнси легкомысленно пожала плечами. – Плевать.

Они двинулись дальше.

– Как-то они подозрительно зашевелились, – словно сама себе произнесла Пэнси.

Драко просто кивнул.

– Блез, насколько я понимаю, повезло больше, – весело сказал Пэнси.

Ну, конечно, не мог же он всерьез надеяться, что Блез выполнит его просьбу и не расскажет о помолвке.

– Ну, если партию со мной ты называешь везением? – отшутился Драко.

Пэнси улыбнулась. Не могла же она сказать, что сама мечтала оказаться на месте Блез. Да. Она надеялась стать миссис Малфой. И не потому что питала какие-то высокие чувства к Драко. Нет. Просто его она знала Мерлин знает сколько лет. Она ему искренне симпатизировала. Иногда правда мечтала придушить его, но кто может ее осуждать? Все знакомые Драко Малфоя хоть однажды испытывали подобное желание, особенно когда он был не в духе. Но она более или менее знала, что можно от него ожидать. Что же ждет ее в браке, оставалось тайной, покрытой мраком. Причем, в прямом смысле.

Чистокровные браки – это вообще особая история. И упаси Мерлин стать ее частью.

Глава 32

Поиграем?

Время за нитью нить сплетает судьбы моей кружево,

Пытаясь заставить забыть тепло многолетней дружбы

И сердца волшебный полет, и пламя безудержной страсти.

Время те нити рвет, сплетая узор несчастий.

Сплетая узор обид и слов фальшиво-постылых.

Но разве оно победит? Нет! Я найду в себе силы.

Порву упругую нить цвета полуночной боли.

Мне хватит сил заменить ее светлой нитью – Любовью.

С земли подниму моток затоптанной в грязь Надежды.

Той нитью вышью цветок, на миг ощутив себя прежней.

Пускай лишь во сне. Пускай. Но стану я снова счастливой.

За ним в рассветную даль на сердцем сплетенных крыльях.

Чистокровные браки – это вообще особая история. И упаси Мерлин стать ее частью.

Ей не повезло. Нарцисса Блэк сидела в огромном кресле-качалке посреди библиотеки. Ее невидящий взгляд скользил по корешкам старинных книг, ни на чем не останавливаясь, ни на чем не задерживаясь. Чужие книги. Чужая библиотека. Чужой дом. Да и сама жизнь казалась какой-то чужой и ненастоящей.

Бесконечные зимние каникулы наконец-то близились к своему логическому завершению. Как же она устала в этом пустом и огромном доме. Прошло две недели с тех пор, как они переехали в имение Малфоев. Эти две недели были кошмаром? Нет. Они были совершенно никакими. Другого слова Нарцисса подобрать не могла. Одинаковые, монотонные дни. Одинокие вечера и ночи… Последнее радовало особенно.

С памятной ночи в доме родителей прошло почти две недели, но Нарцисса до сих пор вспоминала эти мгновения с дрожью. Что самое удивительное, Люциус ничем не обидел ее: ни словом, ни действием. Наоборот. Вопреки всем ожиданиям, он оказался нежным и внимательным. Это никак не желало укладываться в голове, ведь всю церемонию в его отсутствующем взгляде не читалось ничего. В редкие минуты просветления, когда его удавалось вытянуть из омута своих мыслей, она видела злость и раздражение в серых глазах. Его сложно было в этом винить. Она действительно воплощала в себе все проблемы и несчастия его недолгой жизни. Поэтому юная невеста готовилась к самому худшему.

Но все прошло не так. Не так… Это было так непохоже на то, что случилось в ту, другую ночь. Это было неправильным, это было… Неправильным? Жених и невеста. Два человека, соединенных пред лицом высшей силы. Почему же это казалось таким неестественным? Да потому, что мысли обоих людей в эту ночь мчались вдаль: туда, где не было заздравных тостов, разноцветных коробок с подарками, лицемерных гостей и дикого одиночества посреди всей этой суматохи. Они не были вдвоем, они не были наедине. И Нарцисса прекрасно понимала, что вся нежность, которую, вопреки всем ожиданиям, дарил ей этот странный юноша, предназначалась совсем другой. Он пытался забыть, пытался приблизиться и одновременно отдалиться. Разве она могла его в этом винить, если сама отчаянно желала почувствовать не эти уверенные прикосновения, а дрожащие пальцы совсем другого человека. Ей не нужен был этот красивый и холодный юноша. Ей нужен был он. Мечта и сказка, боль и разочарование. Только он.

А потом начался кошмар…

Ее жених ровным голосом задал один-единственный вопрос:

– Кто он?

Простой вопрос. Никаких сцен. Он даже голоса не повысил, но стало страшно, очень страшно. Просто взгляд холодных серых глаз резанул стальным клинком. В эту минуту Нарцисса поняла, что не знает и толики способностей этого человека. Тогда она собрала все свое мужество, чтобы голос прозвучал ровно.

– Это неважно, Люциус. Это было до тебя. Я же не задаю подобных вопросов.

– Это Блэк?

– Люциус, – голос даже не дрогнул. Он ждет признания? Не дождется. – Давай оставим эту тему.

– Ты чего-то вновь недопоняла, милая.

Светловолосый юноша приподнялся на локте и заслонил свет десятка свечей. Его голова и обнаженные плечи оказались окутаны своеобразным ореолом. Это было бы чертовски красиво, если бы не было так страшно. В мозг упорно стучалась мысль: «Почему, когда он называет меня милая, хочется раствориться и исчезнуть? А еще говорят, что слова – это только слова. Они не могут быть плохими или хорошими, зато могут пугать. Даже такие добрые и нежные, на первый взгляд».

– Люциус, – голос все-таки сорвался. – Чего ты хочешь добиться?

– Я могу сейчас пообщаться с твоим отцом, например. Ты же знаешь, что за этим последует.

Нарцисса нервно сглотнула. Она знала. Несмотря на вольные нравы, которые уже давно царили в обществе, можно ведь вспомнить и о традициях. Что тогда? Позор семье, которая не смогла воспитать дочь. Законы пресловутых чистокровных семей были ох! как суровы. Вечное клеймо. Позор на весь род. И это были не пустые слова. Но пугало Нарциссу не это. В один миг из самой младшей, а потому, наверное, всеми любимой доченьки, она может стать изгоем. Никем. Сириус смог решиться на это, но он сильный. Она же… Нет. Сама мысль об этом пугала. Она лишилась единственного близкого человека, оказалась в чужом доме, а теперь еще может лишиться родителей… Тогда у нее совсем никого не останется. Никого на целом свете.

– Что ты хочешь? – глухим голосом повторила она свой вопрос.

– Образумилась? – криво усмехнулся Люциус Малфой. – Я ничего не скажу твоей семье в обмен на полное послушание. Ты всегда должна будешь делать только то, что хочу я. То есть, вести себя так, как обязывает твое теперешнее положение. Я не потреплю никаких домыслов и сплетен о своей семье. Если ты приблизишься к Блэку ближе, чем на пять футов, ты пожалеешь. А уж как он пожалеет!

– Зачем ты так, Люциус? До этого лета у нас были разные жизни, разные планы. Что тебя теперь так шокирует? Почему ты злишься?

– Ну что ты, милая, – юноша протянул руку и провел по ее распущенным волосам. – Я не злюсь. Если бы я злился, все было бы совсем по-другому. Тебе лучше даже не знать, как именно.

Жесткая улыбка резанула в самое сердце.

– Что же касается разных жизней. Можешь теперь об этом только вспоминать. Ты – моя. Навсегда. Надеюсь, ты не будешь давать поводов сомневаться в выборе наших семей.

Нарцисса оттолкнула прочь руку, которая улеглась на ее плечо. Как она его ненавидела! Начинать совместную жизнь с шантажа. Как мило с его стороны.

Усмешка юноши на миг пропала, а потом появилась вновь.

– Спишу это на волнение в честь знаменательного события. Но только на этот раз. Ты ведь сделала правильные выводы из нашего разговора?

Нарцисса молчала.

– Не слышу?

Люциус и правда сделал вид, что прислушивается.

– Что ж, ты все же решилась на объяснения с семьями. Жаль.

Юноша протянул руку к халату, висевшему на спинке кровати. Взял его, встал и, ничуть не смущаясь, начал одеваться. Он не смотрел на Нарциссу, действуя методично и планомерно. Закончив одеваться, Люциус неторопливо направился к двери.

– Я сделала правильные выводы, – еле слышно проговорила она.

Он остановился, обернулся к кровати и смерил невесту долгим взглядом.

– Мудрое решение.

Он с усмешкой направился в сторону ванной комнаты, а Нарцисса обхватила руками подушку и, чтобы не заплакать, сильно прикусила ее край. Все было плохо. Все было даже хуже, чем плохо. Она жалела о ночи с Сириусом? Нет! Это был единственный верный поступок в ее жизни. Так говорило сердце, которому Нарцисса привыкла верить. Ведь если бы не было той ночи, тогда зачем вообще жить? Ведь если не было его, значит, не было ничего.

И вот прошло две недели. Они перебрались в дом Малфоев на следующий день после помолвки. Все кардинально изменилось. Эдвин, которого Нарцисса боялась раз в сто больше Люциуса, отбыл в неизвестном направлении по делам. Они остались вдвоем… Хотя нет! Были запоминающиеся минуты. Первые пару дней в доме находились Присцилла и Мариса. С матерью Люциуса общий язык найти не удалось. Нет, они обе были предельно вежливы, но каждая их беседа вгоняла юную невесту в глубокую хандру. До чего же неживой оказалась эта красивая женщина. Заученные фразы, неестественно яркая улыбка. Нарциссе становилось страшно. Она не хотела превращаться в такую куклу. А ведь именно этого от нее все ждали. Но было и светлое пятно. Мариса. Веселая и жизнерадостная девчушка. Как она умудрилась все это сохранить в себе, для Нарциссы оставалось загадкой. Девочка тоже боялась Люциуса и также, по возможности, его избегала. Она очень помогла Нарциссе в первые моменты этой новой жизни: смехом, забавными выходками, когда они были наедине. Нарцисса научила ее вышивать. Им было спокойно и весело вдвоем, но потом Мариса пропала. Домовой эльф сообщил, что она уехала. Куда? Присцилла тоже исчезла, но это не заботило Нарциссу, а вот Марисы очень не хватало.

Нарцисса вынырнула из омута невеселых мыслей и посмотрела на тяжелый старинный фолиант на своих коленях. «Квиддич. История возникновения». Девушка ее не читала. Она терпеть не могла квиддич, но его любил он. Нарцисса провела пальцами по обложке книги, пытаясь мысленно дотянуться, приблизиться.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Люциус Малфой. Он молча пересек библиотеку и остановился напротив широкого окна. Несколько мгновений просто стоял и смотрел на заснеженный сад, а потом произнес в пространство:

– Обед подадут через полчаса. Будь готова.

Он даже не повернулся в ее сторону. Еще какое-то время постоял и, больше ничего не добавив, вышел из библиотеки.

Нарцисса молча проследила взглядом за высокой худощавой фигурой. Это тоже было ново. С ней никто до него не обращался, как с пустым местом. Она всегда была центром, вокруг которого вертелась жизнь ее семьи, а здесь даже эльфы на нее не реагировали. Правильно. Пока они не считали ее своей хозяйкой. Вон, чай со вчерашнего дня несут. Нарцисса усмехнулась. Уже, по сути, не Блэк, но еще не Малфой. К родителям нельзя, а здесь тоже никому не нужна. Она сильно оттолкнулась ногами от пола, раскачивая старинное кресло-качалку. Корешки старых книг на противоположном стеллаже то появлялись в поле зрения, то пропадали, сменяясь потолком с лепниной. Чужие книги. Чужая библиотека. Чужой дом.

* * *

Люциус Малфой толкнул дверь в фехтовальный зал. Старые петли слегка скрипнули, и юноша шагнул в огромное помещение. Зачем он сюда пришел? Ну, надо же было куда-то прийти. Не с Нарциссой же сидеть. Люциус медленно побрел вдоль стен, периодически беря в руки что-нибудь из богатого арсенала оружия, бесцельно вертел и пристраивал на место. Ему совсем ничего не хотелось. Вообще ничего. Не хотелось даже думать, потому что все мысли летели к ней. Он и не думал, что это так больно. Он выдержал неделю без нее. И как он пережил лето? Сейчас выдержал неделю. А потом послал ей сову. Люциус замахнулся и метнул кинжал в сторону мишени на противоположной стене. Сильно промахнулся. Лезвие отскочило от каменной стены, выбив из нее сноп искр, и отлетело на пару метров. Юноша неторопливо подошел к упавшему кинжалу. Присел на корточки, поднял с пола и начал вертеть в руках. Свет, льющийся из окна, отражался на камне в рукояти кинжала. Он больно бил по глазам, но Люциус с завидным упорством ловил солнечный луч снова и снова. Он написал ей письмо. Спроси его, что было в том письме, не вспомнил бы ни слова. Он просто взял лист пергамента и долго смотрел на него, прежде чем вывести два простых слова: «Здравствуй, любимая».

А потом перо само летало над листом. Строчки ложились одна за другой. Мысли перескакивали, сбивались, перечеркивались. Он писал о том, как скучает, о том, как ему плохо, о том, что он больше так не может и не знает, что делать дальше. Он прекрасно понимал, что прошла еще только одна неделя. Семь дней. А сколько этих седьмиц впереди? Одна будет сменять другую. И так без конца. Нет, конец когда-то наступит. Вот только ее не будет рядом: ни тогда, ни теперь. Вообще никогда. Бессонными ночами он вспоминал все мгновенья, проведенные с ней. Каждое. А ведь они, бывало, ссорились. Какими глупыми и смешными сейчас казались эти поводы!

Вот она на шестом курсе решила болеть за Пуффендуй в квиддичном матче, потому что ей их просто жалко. Он тогда не на шутку рассердился. Как так? Она не имеет права болеть против его команды! Это же предательство чистой воды. Люциус усмехнулся. Да пусть она хоть каждый матч болеет против Слизерина. Пусть даже за чертов Гриффиндор. Лишь бы была рядом. И он еще мог на нее злиться. А как она смешно дулась, когда не смогла забить ему ни одного мяча в одной из игр. Да он сейчас бы вообще с колец улетел. Лишь бы она была рядом. Он бы пошел на все. Где его благородные порывы были раньше?

Он написал письмо. Длине его трактата позавидовало бы любое школьное сочинение. Сова не сразу смогла взлететь с такой ношей. Пришлось отправлять двух. С тех пор прошла неделя. Он каждый день ждал. Ждал... Ждал... А ответа все не было. Сегодня он принял это как данность. Ответа не будет. Она права. Все решилось. Он не имеет права ни на что надеяться. Но почему же так плохо?

Люциус вновь поймал солнечный лучик теперь уже отточенным лезвием кинжала. Луч резанул по глазам. Люциус зажмурился. Не надо думать о ней. Нужно взять себя в руки. Есть дела более насущные. Мысли переметнулись на Нарциссу. Люциус вспомнил помолвку и ночь после нее. Ему, в сущности, было глубоко плевать на то, что он не первый мужчина у своей невесты. По большому счету, она права. Решение об их барке было внезапным, до этого у каждого из них была своя жизнь. Его, в общем-то, не должно волновать, что там было до него. Вот только смутно терзала мысль, что это было не до него, а… вместо него. Самолюбие не могло такого простить. Она – его. Она не имеет никакого права пренебрегать им. Тем более с этим выскочкой... Ну, ничего. Гриффиндорец пожалеет, что шесть лет назад получил письмо из Хогвартса. Или, что вообще появился на этот свет. Люциус был в этом полностью уверен. Он вышел на тропу войны.

Юноша рывком поднялся на ноги и, почти не целясь, сильно метнул кинжал в сторону мишени. Отточенное лезвие с глухим звуком глубоко вошло точно в центр. Его рукой управляла ненависть. Иногда это самая верная спутница и помощница.

* * *

Люциус отчаянно стремился вернуться в школу. Он не знал, что ждало его там, на что он надеется. Он просто мечтал увидеть ее. Поездка в поезде была сущим кошмаром. Бесконечные поздравления, фальшивые улыбки, надоевшие до смерти лица. Нарцисса, которая за всю дорогу не проронила ни слова... Хотя нет. Был короткий диалог.

– Я пойду поищу Марису?

Люциус проявил свой «мягкий» характер.

– Не гоже моей невесте носиться по поезду в поисках какой-то первокурсницы.

Он прямо кожей чувствовал, как ей хочется ответить что-нибудь резкое, что-нибудь злое. Он и фразу свою заведомо построил так, чтобы был миллион способов привязаться к словам. Но, к его глубокому разочарованию, Нарцисса Блэк пожала плечами и уткнулась в какую-то книжку. Это разозлило еще больше.

И вот наконец прибытие в школу. Толпы студентов. Смех. Крики. Сердце сделало немыслимый кульбит. С ее каштановых волос упал капюшон, позволив зимнему солнцу коснуться их золотистым светом. Она стояла рядом с… Ремусом Люпином. Захотелось взвыть. Люциус стоял столбом и не мог оторвать от нее взгляда. В его ладони были зажаты пальчики Нарциссы. Как все было символично. Он с невестой. Она же…

Фрида Забини резко обернулась. Их взгляды встретились. Люциус ощутил жар, словно его окунули в кипяток. Как хотелось подойти к ней, прижать к себе, спросить, почему же она не ответила на его письмо? Она ведь так ему нужна. Как никто другой. Как он хотел подойти. Но был проклятый этикет, который заставлял его все сильней сжимать руку своей невесты.

К несказанному удивлению, Фрида подошла сама.

– Добрый день, – от вежливой улыбки на левой щеке появилась ямочка.

– Добрый, – откликнулась Нарцисса, – жаль, что тебя не было на нашем торжестве.

– Я, к сожалению, не смогла. Фред заболел. Но я просила отца передать от нас поздравления.

– Спасибо, он передал. И подарок тоже.

Люциус стоял и смотрел на безумие, в которое превращалась на глазах вся его жизнь. В этот момент он понял, что это и есть сценарий всего его будущего. Самый дорогой человек на этой Земле сейчас стоит напротив. На ее губах застыла вежливая улыбка, и она ведет светскую беседу с его красавицей-невестой. Словно эти две девушки были созданы для учтивых бесед и вежливых улыбок. Люциус попытался тоже изобразить вежливость на лице, больше всего на свете желая, чтобы Нарцисса убралась с глаз долой и дала возможность побыть наедине с ней. Хоть минутку. Но его очаровательная невеста, похоже, ненавязчиво мстила, переплетя свои пальцы с его и любезно беседуя с Фридой.

Так началось для него последнее полугодие в школе Чародейства и Волшебства.

День за днем Люциус изо всех сил старался незаметно перехватить Фриду где-то одну. Эта задача оказалась непосильной. С ней всегда кто-то был: то Фред, то какая-нибудь дурацкая подружка, то Люпин. С каждой минутой в Люциусе все сильней разгоралась ненависть к людям в форме с эмблемой Гриффиндора. Как-то Люпин незаметно воплотил в себе все его горести и несчастья. Он напоминал Блэка, который посмел встать на его пути, он ухаживал за ней. Почему именно гриффиндорцы? Почему все так? С Нарциссой они почти не общались. Она с головой погрузилась в учебу. Люциус не мешал. Его охватывала злость в ее присутствии. За ее спиной он всегда видел тень Сириуса Блэка. Они не встречались. Нет! Но Люциус ждал повода. Шестым чувством он ощущал, что дождется. Непременно дождется. И тогда его ничто не остановит.

Почему же она никуда не ходит одна? Люциус бросил взгляд через класс на ее парту. Почему за эти несколько недель она ни разу не пыталась искать с ним встреч? Неужели она всерьез сказала «прощай» в ту ночь? А как же быть ему? Как?

Еще через несколько дней он уже перестал надеяться. Но так часто бывает. Судьба играет. И всегда выигрывает.

Староста Слизерина неторопливо шел по школьному коридору. Прошло три недели с момента окончания каникул. А за окном по-прежнему валил снег, как и в ту ночь. О той ночи вообще многое напоминало. За эти недели он понял, что воспоминания помогают ему жить: улыбаться, ходить на занятия, на тренировки. Без них было бы хуже. Люциус остановился у окна. Как же без нее плохо. Неверный свет фонаря вырвал из темноты знакомую фигуру. Сборная Когтеврана закончила тренировку по квиддичу, и припозднившийся игрок не спеша возвращался в замок. Люциус сорвался с места и бросился в сторону западного коридора. Он нагнал ее очень быстро. Она только-только вошла и старательно стряхивала снег с волос. На ее лбу залегал легкая морщинка. Так было всегда, когда она была недовольна. Видимо, тренировка прошла не слишком удачно. А может быть, она тоже тосковала. Сердце подскочило. Он растерял все слова, которые так отчаянно готовил.

– Фрида, – сипло выдавил он.

Девушка резко обернулась и застыла. В ее взгляде полыхнуло что-то такое… Но тут же погасло. Она быстро завертела головой, осматривая пустой коридор. Люциуса разозлил этот жест. Он в последнее время вообще быстро терял душевное спокойствие.

– Прекрати, неужели два старосты не могут просто поговорить в школьном коридоре? – его голос прозвучал сухо.

– Мы не просто два старосты. И ты это прекрасно знаешь.

Гордость подсказала резкий ответ, но он вовремя вспомнил свои мысли в фехтовальном зале. Как он может ссориться с ней по пустякам?

– Я написал тебе письмо.

Она отвела взгляд и промолчала. Он сделал шаг в ее сторону.

– Я выбросила его в камин.

Он замер на полпути.

– Ты его даже не прочла?

– Нет, Люциус, – она посмотрела ему прямо в глаза. В ее взгляде была непоколебимая уверенность в том, что она делала и говорила. – Я не хочу знать, что ты написал. Я ничего не хочу знать. У тебя теперь своя жизнь. У тебя семья. Нарцисса замечательная девушка.

Он не верил своим ушам. Нет! Он спит и видит кошмар.

– Фрида, ты что несешь?

– Люциус, ты живешь своей жизнью, можно я тоже буду? Мне кажется, я этого заслуживаю. Я не хочу быть твоей тенью. Я не хочу часть тебя. Я не хочу сходить с ума. Я хочу все забыть. Если я тебе дорога, помоги мне в этом. Перестань ворошить прошлое.

Он сделал шаг назад. Нет! Это не она. Это не может быть она. Люциус резко развернулся и почти бегом бросился в сторону слизеринских подземелий. Он хотел убежать и скрыться от зеленых глаз, в которых была такая решимость его убить.

Он стремительно вошел в гостиную. Народу было немного. Люциус направился к однокурснику, так похожему на эту девушку, которая только что ровным голосом говорила страшные вещи.

Фред Забини поднял голову от учебника, который читал.

– Ты в порядке? У тебя какой-то вид странный.

– Как насчет того, чтобы пойти в Хогсмит напиться?

Фред бросил взгляд на часы. Восемь вечера. Выйти можно было только тайком. Опять красться и рисковать. Он вздохнул.

– Есть повод?

– Твоя сестра, – коротко бросил Люциус.

Фред сел в кресле прямее.

– Что с ней?

– Она отшила меня. Причем в очень доступных и простых выражениях.

Фред с громким звуком захлопнул книжку.

– Ты ждал чего-то другого? – в его голосе появился вызов.

Они ладили с Люциусом. Но сестру Фред никогда не давал в обиду. Слишком много выпало на ее долю по вине этого человека.

Люциус проигнорировал выпад. Вместо этого он твердо повторил:

– Так ты идешь или нет?

Фред встал с кресла:

– Сейчас схожу за мантией.

Люциус проводил его взглядом и посмотрел на пламя в камине. Это конец. Теперь уже наверняка. Душу раздирал