Дворец и смотровая башня, Паленке

Отчеты Дюпэ и дель Рио отправили в Испанию, аккуратно сложили в архивах, после чего о них долгое время никто ничего не слышал. Сам же Дюпэ осел в Мехико, чему способствовали довольно трагические обстоятельства, происходившие на далекой родине. Дело в том, что в 1808 году Наполеон, находившийся тогда в зените славы, вторгся в Испанию, прогнал короля Кала IV и посадил на трон своего брата Жозефа Бонапарта. Хотя династию Бурбонов и восстановили в 1814 году, короткий миг свободы от ослабевшей метрополии вызвал в новых землях неистребимое стремление к независимости, каковой Мексика и добилась в 1821 году. Конечно, в эти «горячие» времена ни о каких исследованиях империи майя речи не велось.

Между тем в эту эпоху взоры любителей старины (во всех смыслах) были прикованы к Египту, а точнее, к долине Нила, а еще точнее, к непобедимой армии Наполеона. Она вторглась в Египет в 1798 году и сопровождалась специальной «Комиссией по искусству и науке», а также сонмом исследователей, картографов и художников. Вся эта «спецбригада» в течение трех лет бродила вдоль Нила, описывая и зарисовывая все, что мало‑мальски относилось к истории Древнего Египта. Первые публикации, прекрасно оформленные и иллюстрированные, увидели свет уже в 1809 году. Речь идет о превосходном двадцатитомном труде «Описание Египта», впервые показавшем человечеству величественную панораму Древнего Египта. Без сомнения, этот труд составил славу французского Просвещения.

Страна фараонов, конечно же, будоражила людские умы и раньше, однако именно в результате деятельности наполеоновской «Комиссии», а также работ итальянского энтузиаста Джованни Бельцони возникла такая научная дисциплина, как египтология.

А земли майя еще ждали свою «Комиссию» и «своего Бельцони», и, к счастью, на волне успехов египтологов появились два человека, которым и суждено было превратить разрозненные работы по изучению майя в целостную науку.

В 1822 году, по окончании первого всплеска египтомании, на мировую научную сцену вышел Шампольон, положивший начало методичной расшифровке древнеегипетских иероглифов. В тот же год в Лондоне увидела свет тоненькая книжечка, озаглавленная «Описание руин одного древнего города». К удивлению читателей, этим «одним древним городом» оказались ни Мемфис, ни Фивы, а… Паленке. Как же это произошло?

Одну из копий отчета дель Рио увидел некто Паоло Феликс Кабрера, итальянский авантюрист, аферист, антиквар и вообще страстный любитель звонкой монеты. К тому же итальянец, судя по всему, не был лишен литературного дара, потому что прочтение отчета подвигло его на написание своего собственного трактата «Teatro Critiko Americano», в котором новоиспеченный литератор утверждал, что семена цивилизации в Новом Света посеял не кто иной, как Вотан, сын Геркулеса (так у автора. – Прим. ред.). Рукопись итальянца попала в поле зрения некоего доктора М. Кея, увезшего ее в Лондон, где ее перевели и опубликовали вместе с 17 рисунками Альмендариса и отчетом дель Рио. Книга была напечатана в издательстве Генри Бертхауда, а оформлена художником Жаном Фредериком Вальдеком. Запомним: это было первое в мире печатное издание, посвященное майя. Интерес к книге мало‑помалу рос, и, что самое забавное, она начала обрастать комментариями читателей! Например, некто Джон Ранкинг вполне серьезно утверждал, что «Гватемала и Юкатан знамениты руинами Паленке, которые несут явные свидетельства того, что они некогда были заселены азиатами, турками, монголами и калмыками. Прибытия татар в Америку в количестве от 544 до 1283 человек… оказалось достаточным для того, чтобы объяснить все важное, что касается Америки».