Терапевтический танец

Другое приложение "полевого" мышления, о котором уже упоминалось, относится к вопросу, как "гештальтирующая" функция может стать стереотипом: поле человека или группы может закрепиться жестким, знакомым, часто саморазрушающим способом.

К примеру, клиент может пытаться создать совместное поле либо всю ситуацию таким образом, чтобы другой (терапевт) вынужден был подстраиваться под его/ее (клиента) стереотипные ожидания, попадать в ту роль, которая видится клиенту. Если я терапевт, следовательно, я должен быть осознанным о происходящем, должен отличать/узнавать, на какой танец меня приглашают. Если мне это удается, и я замечаю, что происходит, то я выбираю ответ - продолжать дальше или остановиться, комментировать или нет, вежливо отказаться или некоторое время побыть в ожидаемой клиентом роли.

Конечно, реальность клиента тоже постоянно меняется: он приходит не с одной единственной фигурой, в поле постоянно меняются фигуры. И может быть очень много танцев. В течение одного часа терапии клиент может быть и маленьким жалобным ребенком, и озабоченным рабочими ситуациями менеджером, и резким подростком, припоминающим уход из родительского дома, и человеком, ведущим переговоры с терапевтом о графике встреч и о гонораре за терапию. Эти разные конфигурации поля представляют собой разные состояния клиента: изменение положения тела, тембр голоса, мыслительных паттернов, различные модели отношения к терапевту. Все это может меняться. Я должен отслеживать все эти изменения, равно как и тот факт, что я встречаюсь с различными "ликами Self".

Эти разные состояния аналогичны, в какой-то мере, эго-состояниям в транзактном анализе или субличностям в психосинтезе (Rowan, 1990). Смысл в том, что в любом танце, при любой конфигурации поля, реальность, порождаемая клиентом в присутствии терапевта, "взывает" к разным сторонам и "субличностям" терапевта (Beaumont, 1990).

Таким образом, я могу быть и "мучителем" для параноидного клиента, и "потенциальным помощником", и "экспертом", подсказывающим, что делать. Конечно, если я осознаю происходящее, я с большей вероятностью избегу конфлюенции и формирования моего поля в соответствии с ожиданиями клиента.

Кларксон (Clarkson, 1989) говорила на предыдущей конференции о разных моделях взаимоотношения клиента и терапевта. Она описывала это в терминах архетипов семьи. Например, я как терапевт могу быть похожим собственным отношением на бабушку/дедушку, на ребенка, на родителей. Я могу "быть" кем угодно. Смысл в том, что любая из представленных моделей взаимодействия, сознательно или нет, является результатом нашего с клиентом взаимодействия.

Итак, в какой бы роли я ни был ("внимательный слушатель", "конфронтирующая особа", "некто, устанавливающий границы"), я являюсь участником танца, частью со-творенного поля, общего межличностного дома.

Заключение

Сегодня я исследовал вместе с вами некоторые карты, имеющие отношение к теории поля, и пытался показать вам, что гештальт-терапия базируется на теории поля. Чем отчетливее будет эта связь, тем более контекстуальной будет видеться гештальт-терапия. Я особенно сконцентрировался на том, что происходит "между" в отношениях, на взаимном влиянии, взаимодействии в танце между людьми. Подобная перспектива позволяет увидеть терапевтическую работу в новом свете.

В заключении я хотел бы остановиться на нескольких темах, которые лучше проясняют взаимное влияние людей друг на друга. И здесь хотел бы сказать о том, что редко вспоминают, говоря о гештальт-терапии, а, по-моему, следовало бы. Некоторые явления легко сочетаются с полевой точкой зрения. Другие, хотя и относятся к "между", выходят за пределы обычных концепций и являют собой примеры того, что не находит полноценного объяснения в медицине и науке вообще. Я считаю, что Гештальтистам следует быть открытыми к совокупности феноменов, до смешного часто упоминаемых в отчетах, но, тем не менее, не находящих достаточного объяснения в "серьезной" науке. Подобные явления вовсе не кажутся мне при этом простыми.

Позвольте привести несколько примеров. Поразительно, сколь часто встречаются параллельные реальности и процессы. Например, ситуация, только что происшедшая в терапии, вновь "проигрывается" во встрече "терапевт-супервизор". Минуту назад мы видели пассивного терапевта, как вдруг супервизор отмечает внезапно развивающуюся собственную вялость и отсутствие энергии. Подобные феномены известны и часто относятся к области бессознательного теми, кто работает с бессознательным. Но как гештальт обходится с таким "параллелизмом"? Вероятно, можно говорить о со-творенном поле, паттерны существования которого переносятся в другой временной период и место, где есть схожие элементы (из терапии - в супервизию). Конечно, это не в большей степени объяснение, чем ссылка на бессознательное. Но это может помочь сформировать начальный описательный уровень. И здесь мы можем видеть в миниатюре аналогичный процесс - вовлеченность всего поля, - который случается, когда умения, технологические навыки, отношения, поветрия и мода стремительно распространяются по всей планете, или когда "атмосфера" на работе влияет на настроение членов коллектива и на отношения вне работы1.

Есть такой феномен: в течение определенного периода времени - например, недели - все клиенты "приносят" одни и те же проблемы, на которых и терапевт сконцентрирован в своей жизни на данный момент. В то время, когда один из моих родственников умирал от рака, было столько упоминаний о раке от моих клиентов, что я просто перестал этому удивляться. Я уже почти ожидал разговора о раке, "новостей" о том, что кто-то из знакомых моих клиентов болен раком, и они (клиенты) действительно говорили об этом гораздо чаще, чем это могло бы быть случайным. Но не подсказывал ли я на самом деле им эти размышления о раке? Не было ли это малым возмущением в совместно творимом поле? Возмущением, которое привносил я, и которое приводило к более частому возникновению данной темы в разговоре. Влияем ли мы на окружающих своими размышлениями? Эту область трудно исследовать, но она, без сомнений, заслуживает тщательного изучения. Возможно, нужны необычные методы исследования. Такие как "исследования в сотрудничестве" (Reason, 1989).

Часто говорят о том, как маленькие дети, еще не способные разговаривать, "считывают" эмоциональный фон и невысказанные чувства своих родителей. Механизм данного феномена, видимо, - общая сенсорно/чувствительная реакция на все поле в целом¹⁾. Очень немного было исследований по этому поводу. Некоторые - гештальтистские. Из этой же серии - рассказы о животных, которые предчувствуют опасность. Подобные случаи не могут быть поняты (по крайней мере, в основных школах современной психологии), но мы как психотерапевты должны быть готовы признавать и исследовать невероятное количество способов влияния на нас окружающей среды и все более детально описывать варианты взаимодействия "организм-среда". Учение Юнга (Jung, 1952), о синхронности описывает похожие опыты, и, чтобы не отрываться от почвы, гештальт-терапевты должны, по крайней мере, стать более открытыми для обсуждения и изучения этих феноменов.

Напрямую относящееся к теории поля в физической метафоре с его "силами" предположение о существовании электромагнитных и энергетических полей вокруг и между людьми. Есть люди, видящие ауры, акупунктурщики, шиацу-терапевты, принимающие всерьез теории об энергетических потоках и возможности исцеления одного человека другим человеком непосредственно. Я здесь не хочу вовлекаться в дискуссию между нетрадиционной и ортодоксальной медициной (Fulder, 1988; Staeker and Gilmour, 1989). Я просто хочу сказать о том, что вопросы влияния людей друг на друга являются открытыми.

Исходя из этого, я предполагаю, что многие из нас имели опыт сильного воздействия просто в присутствии кого-то с высокой степенью осознанности, возможно, духовного учителя либо просто часто практикующего медитацию человека. Это поднимает вопрос нашего собственного терапевтического присутствия. Иногда мне кажется, что наиболее важным из того, что мы можем делать как психотерапевты, является полное присутствие, "ясность", включенность. Даже если клиент не находится в контакте ни со мной, ни со своим процессом, я, по крайней мере, сохраняю контакт с ним и со своими чувствами, желаниями и мыслями. Это не бесспорное мнение, но можно предположить, что, даже просто полностью присутствуя, мы уже помогаем клиенту сгруппировать его/ее поле более "здоровым" образом. Быть "полностью присутствующим" - это отдельная тема для разговора о "присутствии".

Зинкер (Zinker, 1987) писал о присутствии, и я был поражен тем, что он сказал. Пожалуй, я закончу эту лекцию цитатой из его работы. "Присутствие подразумевает особое состояние бытия здесь полностью, телом и душой. Это способ "бытия с", без специального делания. Присутствовать - значит быть здесь, полностью, открытым всем возможностям. Присутствие терапевта это фон, на котором фигура другого человека может возникнуть, стать яркой, полной и отчетливой (Zinker, 1987)".

Для Другого, для клиента присутствие терапевта - стимул к проникновению в более глубокие слои себя. Зинкер продолжает: "Когда я испытываю присутствие другого, я свободно выражаю себя, могу быть собой, обнаруживаю свои слабости, уязвимые места, верю, что меня воспринимают безоценочно. Присутствие моего терапевта позволяет мне бороться со своими внутренними конфликтами, проблемными вопросами, парадоксами, не воспринимая вопросы терапевта как отвлекающие. Присутствие моего терапевта позволяет мне встречаться с собой, зная, что у меня есть мудрый и сопричастный свидетель" (Zinker, 1987).

Далее Зинкер говорит о том, чем присутствие не является: "Присутствие - это не поза. Присутствие - это не стиль. Это не харизма. Харизма требует внимания, восхищения. Харизма обращена к самой себе, а присутствие обращено к другому. Харизма это фигура, соревнующаяся с другими фигурами, в то время как присутствие это фон, "требующий, чтобы нечто было начертано на нем". Присутствие это не поза религиозного смирения, на поверку зачастую оказывающегося скрываемой гордыней. Присутствие это не спор, не принятие чьей-либо стороны, она видит все целиком. Присутствие не соревнуется. Присутствие не драматично".

И в завершение Зинкер описывает развитие присутствия. "Иногда, пишет он, - кажется, что терапевт - это тот, кто всегда присутствует, что он таким родился. Однако для большинства людей достижение присутствия - весьма длительный процесс, вновь и вновь возвращающий их к пониманию того, как мало они знают, и как много еще предстоит понять. Присутствие - благоприобретенный трепет перед встречей с бесконечно сложной и удивительной вселенной".