Глава 11. Конопаткин заехал на участок, чтобы забрать сумку с инструментами, а под дверями его уже ждали человек пять сельских жителей

Конопаткин заехал на участок, чтобы забрать сумку с инструментами, а под дверями его уже ждали человек пять сельских жителей. Все бросились к нему и затараторили наперебой.

– Пусть говорит кто-то один, – рявкнул раздраженный участковый.

Вперед вышел Семен Грибов. У него, как оказалось, прямо среди бела дня похитили дочку.

– Это ту журналистку, Ирину, которая с нами была? – сразу вспомнил Конопаткин.

– Да, она моя дочь, – подтвердил Грибов с бледным от напряжения лицом и протянул листок бумаги, исписанный шариковой ручкой. – Вот заявление. Я написал по всей форме.

– Погодите, – остановил его Конопаткин. – Меня отстранили от работы. Вам надо с этим заявлением обратиться в дежурную часть. У меня просто руки связаны.

Энтузиазм собравшихся сразу испарился. Грибов опустил голову и молча спрятал листок в карман.

– Я и вправду с радостью бы вам помог, но не могу, – продолжал оправдываться участковый. – Меня самого за неподчинение посадят.

Через минуту у здания участка никого не было. Когда Конопаткин уже собирался уходить, в дверях возник Крынников. Вид у него был столь дикий, что старший лейтенант решил задержаться.

– Эй, Петя, что стряслось? – спросил он у бывшего председателя.

– Ничего. Я просто хочу сделать признание, – чужим неживым голосом прошелестел Крынников. – Я участвовал в мошенничестве с кредитами и разворовывал колхозное имущество!

– Да ты что! Вот это новость! – делано изумился Конопаткин, затем с подозрением спросил: – Ты пил, что ли? – Он с тоской подумал, что только белой горячки ему не хватало для удачного завершения дня.

– Я хочу признаться в преступлениях! Разве этого мало? – прорычал Крынников и как-то безумно посмотрел на участкового.

– Нет, не мало. – Старший лейтенант покачал головой. – Просто необычно. Ладно, признавайся, только не нервничай.

Крынников взял у него бумагу и надолго склонился над ней. Время от времени он спрашивал у участкового, как пишется то или иное слово, и продолжал свой творческий труд. Пот градом катился по его пухлым щекам.

Конопаткин прохаживался вдоль стола и молился о том, чтобы это все побыстрее закончилось. Он решил, что у бывшего председателя просто временное помешательство. Ударился где-то головой и прибежал каяться. Никто в здравом уме вот так не придет и не начнет признаваться в том, что он воровал и мошенничал. Помешательство, вне всякого сомнения.

Тут он вспомнил случай, приключившийся в соседней области. Там бывший председатель колхоза пытался наладить свой бизнес, но так находился по чиновникам, что свихнулся, вернулся в село, достал ружье да принялся палить по кому попало.

Конопаткин еще раз окинул Крынникова взглядом. Оружия при нем вроде бы не было. Потом участковый приметил на груди у бывшего председателя какой-то странный бугор. На нем прямо под рубашкой мигала маленькая красная лампочка. Крынников почесал пузо, и между пуговиц на груди вылезла петля из двух тонких проводков.

От появившейся догадки у Конопаткина волосы на голове вздыбились. Бывший председатель пришел к нему совсем не с ружьем, а с взрывным устройством, привязанным к телу. Что он задумал и чем все кончится, участковый решил не выяснять. Он бочком придвинулся к раковине, взял толстый алюминиевый ковш и проскользнул бывшему председателю за спину.

Тот как раз закончил свои труды, подписал бумагу, обернулся и спросил:

– А какое сегодня число?

– Пятое, – ответил Конопаткин с натянутой улыбкой, спрятав ковш за спину. Когда покаявшийся вор и мошенник отвернулся, он со всей силы треснул его по загривку. Крынников замычал, попытался встать, затем рухнул лицом вниз.

Участковый выдохнул, поставил ковш на стол и набрал номер дежурной части:

– Привет, Андреич! У меня тут шахид объявился. Что значит какой? Неужто не знаешь, какие шахиды бывают?! Придурок тут один спятил, обвязался взрывчаткой и заявился ко мне в участок.

Руководители партизанского движения села Голоштанное собрались в доме Семена Грибова на экстренное совещание. Евдокия, жена хозяина, завесила окна одеялами, чтобы с улицы не было видно, что внутри горит свет. Причиной собрания стало известие о похищении Ирины, дочери Семена. – Обязательно найдем, не сомневайтесь, – пообещал Иван.

Проводить операцию без предварительной разведки и изучения местности самоубийственно опасно. Илья Конюхов убедился в этом, когда «Тойота» затормозила перед шлагбаумом, а сзади ее подпер тот самый черный джип, который стоял поперек дороги. Куда уж хуже. У шлагбаума торчали трое охранников недружелюбного вида, вооруженные гладкоствольными карабинами «Сайга» и пистолетами. Девушка открыла дверцу, и все посмотрели в ее сторону. В этот момент Илья нырнул в кусты, темнеющие слева от дороги. Он проломил ветви, почувствовал мощный удар и отключился.

Сомов пытался дозвониться до водителя по нескольким телефонам, но тот упорно не отвечал. Оставалось только одно – ехать на дачу Камаева. Он вызвал к себе зама, велел подготовить машину и прихватить с собой пару крепких парней. – Заткнись, козел! – рявкнул на него Живцов, угрожая пистолетом. – Я попал на бабки из-за твоего договора. Теперь приходится расплачиваться. Но сегодня ты со своей шлюхой заплатишь за все. Пришел мой черед отыгрываться.

Илья Конюхов пришел в себя в полутемном подвале, дернулся, открыл глаза и понял, что его руки и ноги крепко связанны скотчем. Рот также заклеен. Он сидел у квадратной бетонной колонны на земляном полу. Обстановка говорила о том, что их поместили в подвал под домом. Стелла еще раз слегка полоснула его бритвой по коже, потом путы ослабли. Илья потянул руки в разные стороны и разорвал скотч. Полдела сделано.

Ответа не было. Сердце Живцова глухо бухало, во рту появился неприятный металлический привкус. Он опустил телефон и посмотрел на Горелого. В этот момент ему действительно стало страшно. Их бросили. Рядом на полу жмурик, а в подвале полно народа, с которым непонятно что делать. Не мочить же всех. Внезапно земля под ними вздрогнула, сквозь окна цоколя и первого этажа ударил ослепительный свет. Все, кто находился возле дома, бросились на землю, укрываясь от летевших осколков. За первым взрывом последовала целая серия, превратившая коттедж в груду дымящихся руин.

Когда эксперты доложили полковнику Бурлаку, что не могут идентифицировать среди разрозненных останков, обнаруженных на месте взорванного дома, тело Ивана Григорьева, он рассвирепел и приказал им не заниматься херней, а записать одного покойника или какую-то его часть как этого спецназовца. Жители деревень Николаевского района, на которых повесили кредиты, вздохнули свободно. Все документы по задолженностям были признаны недействительными.