Ноября 1961 года, четверг

Подъехав к дому, я не увидел дона Хуана на веранде. Это меня удивило. На мой громкий зов из дома вышла его сноха.

– Он в доме, – сообщила она.

Оказалось, что несколько недель тому назад дон Хуан вывихнул ногу. Он сам сделал себе «гипсовую повязку», для чего смочил полосы материи в кашице, изготовленной из кактуса и толченой кости, и туго обмотал ими щиколотку. Когда повязка высохла, она превратилась в гладкий панцирь, крепкий, как гипс, но не такой громоздкий.

– Как же это случилось? – спросил я. Сноха дона Хуана – молодая мексиканка из Юкатана – ответила:

– Несчастный случай. Он упал и едва не сломал ногу.

Дон Хуан засмеялся, но, прежде чем ответить, дождался, когда женщина выйдет.

– Несчастный случай, как бы не так! Здесь поблизости живет мой враг. Женщина по имени Каталина. Она воспользовалась минутой моей слабости, толкнула меня – и я упал.

– Зачем она это сделала?

– Хотела убить, вот зачем.

– Она была здесь, с тобой? ‑Да.

– А зачем ты ее впустил?

– Никто ее не впускал, она сама влетела.

– Извини, не понял.

– Каталина – черный дрозд. Она давно уже пытается покончить со мной. Сейчас это ей почти удалось – она застала меня врасплох.

– Дон Хуан, ты сказал, что Каталина – черный дрозд. Как это? Она что, птица?

– Ну вот, опять ты со своими вопросами! Она – черный дрозд, точно так же, как я – ворона. Так кто я, человек или птица? Я – человек, который умеет превращаться в птицу. А вот Каталина – ведьма! Едва от нее отбился. Черный дрозд ворвался в мой дом, и я не смог его остановить.

– Ты можешь стать птицей, дон Хуан?

– Конечно. Но об этом поговорим в другой раз.

– Почему она задумала тебя убить?

– О, это старая история! Здесь уж ничего не поделаешь: видно, придется мне ее прикончить, пока она не добралась до меня.

– Ты будешь колдовать? – спросил я с надеждой.

– Что за чушь! На нее никакое колдовство не подействует. У меня другой замысел; как‑нибудь расскажу тебе о нем.

– Твой гуахо может тебя защитить?

– Нет, дымок только советует, что делать. А защищаться я должен сам.

– А Мескалито?

– Нет! Мескалито – учитель, а не сила. Его нельзя использовать в личных целях.

– Ну а «чертова травка»?

– Я уже сказал, что должен защищаться сам по указаниям своего гуахо – дымка. Дымок может все. Что бы ты ни захотел узнать, он все скажет и при этом даст тебе не только знания, но и оружие. Самый лучший помощник!

– Он для всех лучший?.

– Нет, многие избегают его, боятся к нему прикоснуться и даже близко подойти. Дымок, как и все на свете, создан не для всех.

– А что это за дымок, дон Хуан?

– Дымок ведунов!

Такого почтения в его голосе я никогда раньше не слышал.

– Начну с тех слов, которые произнес мой благодетель, когда начал учить меня о дымке, хотя я в то время, как и ты сейчас, еще не созрел для понимания. «Чертова травка» – для тех, кто ищет силу. А дымок – для тех, кто хочет смотреть и «видеть». По‑моему, дымок не имеет себе равных. Стоит лишь однажды войти в его мир – и любая сила к твоим услугам! Это чудесно, но на это уходит вся жизнь. Несколько лет потребуется только на то, чтобы познакомиться с двумя важнейшими его частями: трубкой и курительной смесью. Трубку мне подарил благодетель, и за много лет она так привыкла к моим рукам, что приросла к ним, стала моей. Передать ее, скажем, тебе будет нелегкой задачей для меня и великим достижением для тебя, если это вообще нам удастся. Трубке неприятно, когда ее держит чужой; и если кто‑то из нас допустит ошибку, она сама по себе переломится или выскользнет из рук и разлетится на части, даже если упадет на кучу соломы. Случись это – и мы оба пропали, в первую очередь я. Дымок станет моим врагом.

– Каким же врагом, если он твой гуахо? Этот вопрос как будто изменил ход его мыслей.

Долгое время дон Хуан ничего не отвечал.

– Природа составных частей такова, – неожиданно продолжил он, – что курительная смесь – крайне опасная материя. Без должной подготовки ее не составить. Она смертельно ядовита для всех, кроме того, чей гуахо – дымок. И трубка, и смесь требуют заботы и внимания. Тот, кто хочет курить, должен подготовить себя к этому строгой и спокойной жизнью. Дымок действует так мощно, что даже небольшую затяжку выдерживает только очень сильный человек. Сначала все кажется ему страшным и бессмысленным, но с каждой затяжкой окружающее проясняется – и внезапно мир открывается заново! Если с кем‑то это случится, дымок станет гуахо такого человека, ответит на любые его вопросы и откроет ему дверь в невообразимые миры.

Таково главное свойство дымка, его величайший дар. При этом он не причиняет ни малейшего вреда: вот почему я называю дымок верным союзником.

Как обычно, мы сидели перед домом, где земля плотно утрамбована и чисто подметена. Неожиданно дон Хуан поднялся и вошел в дом. Через несколько минут он вернулся с небольшим свертком, опять сел.

– Моя трубка, – пояснил он.

Дон Хуан вынул трубку из зеленого холщового чехла и, наклонившись, показал ее мне. Длиной она была сантиметров в двадцать пять, с простым, без всяких украшений, деревянным мундштуком красного цвета. Чашечка трубки тоже была деревянная, но по сравнению с тонким мундштуком казалась довольно громоздкой; она была темно‑серого, почти угольного, цвета и отполирована до блеска.

Дон Хуан поднес трубку к моему лицу. Решив, что он подает ее мне, я протянул руку, но дон Хуан быстро отдернул трубку.

– Я получил ее от своего благодетеля, – сказал он, – ив свою очередь передам тебе. Но сперва ты должен с ней подружиться. В каждый твой приезд я буду давать ее тебе. Начнешь с прикосновения и на первых порах, пока вы не привыкли друг к другу, i будешь держать ее совсем недолго. Потом положишь в карман или за пазуху и, наконец, медленно и осторожно поднесешь ко рту. Все это надо делать вдумчиво и неторопливо. И только когда между вами возникнет приязнь, начнешь курить. Если послушаешь меня и не будешь спешить, дымок может стать и твоим гуахо.

Дон Хуан вручил мне трубку, по‑прежнему не выпуская ее из рук. Я протянул правую руку,

– Обеими, – велел он.

Я коснулся трубки двумя ладонями; дон Хуан держал ее так, что я мог лишь дотронуться до нее, но не взять. После чего он убрал ее в чехол.

– Сначала надо полюбить трубку, это дело долгое, – сказал дон Хуан.

– А может она меня невзлюбить?

– Нет, не может; но ты должен научиться любить ее, чтобы она помогла тебе преодолеть страх, когда ты начнешь курить.

– Что ты куришь, дон Хуан?

– Вот это!

Он расстегнул ворот рубахи, и я увидел у него на шее небольшой мешочек вроде ладанки. Дон Хуан снял мешочек, развязал его и очень осторожно отсыпал из него чуть‑чуть себе на ладонь.

С виду курительная смесь напоминала тонко истертые чайные листья, от темно‑коричневых до светло‑зеленых, с редкими ярко‑желтыми крупинками.

Дон Хуан ссыпал смесь в мешочек, завязал его кожаным шнурком и снова надел на шею.

– Что это за смесь?

– Состав у нее очень сложный. Добыть все ее части нелегко, приходится побегать. Например, грибочки. Они растут только в определенные дни года и в определенных местах.

– Для разных целей составляют разные смеси?

– Нет! Дымок – один; и подобного ему нет. Дон Хуан погладил мешочек на груди и поднял над головой трубку.

– Эти двое – одно, ни одному из них не обойтись без другого. И трубка, и секрет курительной смеси принадлежали моему благодетелю, которому их передали точно так же, как благодетель передал мне. Секрет смеси – в ее составных частях, в способе их приготовления и соединения. Курево трудно составить, но все‑таки можно восполнить: а вот трубка – одна на всю жизнь. Обращаться с ней следует очень осторожно. Она прочна и крепка, но ударять ее все равно нельзя. Хранить трубку нужно в сухом месте, никогда не браться за нее потными руками, а курить следует в одиночестве. И никто, ни один человек, не должен видеть трубку, за исключением того, кому ты собираешься ее передать. Так учил мой благодетель; именно так я обращался с трубкой всю жизнь.

– Что случится, если ты ее потеряешь или сломаешь?

Дон Хуан медленно покачал головой:

– Тогда я умру!

– А у других колдунов такие же трубки?

– Вообще‑то трубки есть не у всех, но мне известно, что кое у кого они имеются.

– А ты сам можешь сделать такую? – поинтересовался я. – Допустим, у тебя нет трубки. Откуда бы ты ее взял, чтобы передать мне?

– Не было бы трубки, я дал бы тебе что‑нибудь другое.

Дон Хуан был явно чем‑то недоволен. Он осторожно спрятал трубку в чехол, по‑видимому, с мягкой подкладкой внутри: с трудом войдя в чехол, трубка легко скользнула внутрь. Дон Хуан ушел в дом.

– Ты сердишься на меня? – спросил я, когда он вернулся. Старик удивился моему вопросу.

– Нет. Я никогда ни на кого не сержусь. Меня трудно вывести из себя. На людей обычно сердятся, когда их поступки чем‑то тебя задевают. А меня уже давно ничего не задевает.

Date: 2015-07-24; view: 408; Нарушение авторских прав