Бессильные противостоять

Соловецкий патерик рассказывает о старце, в огород к которому однажды забрались воры. "Наполнив свои влагалища овощами, они возложили их на себя, с намерением унести, но не смогли и с места сойти, и так простояли два дня и две ночи неподвижно, под тяжелым бременем. Потом начали кричать: "Отче святый, пусти нас с места". На голос пришли некоторые из братии, но не смогли свести их с места. На вопрос ицоков: "Когда вы сюда пришли?" — они отвечали: "Два дня и две ночи стоим здесь". — "Мы всегда ходили сюда, почему же не видели вас?" — "Да и мы, если бы видели вас, давно уже со слезами просили бы прощения у вашего старца".

Пришел и сам старец и сказал ворам: "Вы всю жизнь пребывая в праздности, без трудов, крадете чужие труды, поэтому стойте здесь в праздности все годы вашей жизни". Со слезами воры умоляли отпустить их, обещаясь впредь не делать ничего подобного. Старец сказал: "Если хотите руками своими трудиться и от труда вашего других питать, то отпущу". Они с клятвою дали обещание исполнить его веление. Тогда он сказал: "Благословен Бог, укрепляющий вас; потрудитесь год в этой обители на братию". После этого разрешил их от невидимых уз своею молитвою, и они действительно трудились год в скиту".

Такие приемы, очевидно, безотносительные к святости, издавна известны народу и по сей день хранятся в тайне теми, кто их знает. Записи этнографов и рассказы очевидцев свидетельствуют об этом.

Вот рассказ, записанный в наше время этнографами в сибирской деревне: "Мне папа рассказывал. Говорит, приехали на конях с грузом мужики и остановились на Шилке. Зашли к кому-то ночевать. А хозяин: — Дак у вас че там?

— Да груз: пшеница...

— А караулит-то кто?

— Че караулить? Никого нет. А кто возьмет, так без меня никуда не уйдет.

Но а были воришки-то. Водились. Пришел один, значит, мешок на плечо-то заворотил с пшеницей, вроде, "упру". И давай ходить кругом саней. До утра и проходил в зимнюю ночь. И бросить не может, и уйти не может.

Хозяин выходит к возу утром, тот ему: — Извините, — гыт, — меня! В жизни больше этим делом не займусь.

— Но, положь. Иди да запомни".

Я упоминал уже П.Д. Утвенко, целителя и прозорливца. Каждый день у его ворот выстраивается очередь — люди приезжают со всех концов страны. Какое-то время назад в эпоху гонений на все, чего не может объяснить наука, погромные статьи об Утвенко печатала главная газета республики, орган ЦК коммунистической партии Украины. Тогда-то и заявился к нему под видом пациента один такой корреспондент, имевший задание написать о нем очередной пасквиль. Понятно, о цели своего приезда он говорить не стал. Но прозорливцу этого и не надо. Молодой человек не успел и рта раскрыть, чтобы сказать какую-то заранее приготовленную ложь, как тот молча вывел его из дома во двор и поставил возле забора: — Стоять будешь до вечера.

До самого вечера он так и стоял, как вкопанный, на том же месте и не мог ни сдвинуться, ни сойти с него.

Только когда в конце дня, окончив прием, старик подошел к нему и, пристыдив, разрешил идти, он смог тронуться с места.

Можно предположить, однако, что диапазон таких воздействий на человека значительно шире, чем в случаях, которые я привел.

А. И. Куприн, движимый писательским, а возможно, и более глубинным интересом, с вниманием следил за явлениями, которые принято называть необъяснимыми и загадочными. В результате возник рассказ "Олеся". Героиня его — дочь ведьмы, живущей на отшибе маленькой белорусской деревни. Позволю себе привести отрывок из "Олеси", имеющий отношение к нашей теме, а главное — довольно точно воспроизводящий один из приемов, которыми издавна пользуются колдуны и колдуньи при воздействии на человека.

"— Что бы вам такое показать? — задумалась она. — Ну, хоть разве это вот: идите впереди меня по дороге.

Только смотрите, не оборачивайтесь назад...

Я пошел вперед, очень заинтересованный опытом, чувствуя за своей спиной напряженный взгляд Олеси.

Но, пройдя около Двадцати шагов, я вдруг споткнулся на совсем ровном месте и упал ничком.

— Идите, идите! — закричала Олеся. — Не оборачивайтесь! Это ничего, до свадьбы заживет... Держитесь крепче за землю, когда будете падать.

Я пошел дальше. Еще десять шагов, и я вторично растянулся во весь рост.

Олеся громко захохотала и захлопала в ладоши...

— Как ты это сделала? — с удивлением спросил я...

— Вовсе не секрет. Я вам с удовольствием расскажу.

Только боюсь, что, пожалуй, вы не поймете... Не сумею я объяснить...

Я действительно не совсем понял ее. Но, если не ошибаюсь, этот своеобразный фокус состоит в том, что она, идя за мной следом, шаг за шагом, нога в ногу, и неотступно глядя на меня, в то же время старается подражать каждому, самому малейшему моему движению, так сказать, отождествляет себя со мной. Пройдя таким образом несколько шагов, она начинает мысленно воображать на некотором расстоянии впереди меня веревку, протянутую поперек дороги на аршин от земли.

В ту минуту, когда я должен прикоснуться ногой к этой воображаемой веревке, Олеся вдруг делает падающее движение, и тогда, по ее словам, самый крепкий человек должен непременно упасть... Только много времени спустя я вспомнил сбивчивое объяснение Олеси, когда читал отчет доктора Шарко об опытах, произведенных им над двумя пациентами Сальпетриера, профессиональными колдуньями, страдавшими истерией. И я был очень удивлен, узнав, что французские колдуньи из простонародья прибегали в подобных случаях совершенно к той же сноровке, какую пускала в ход хорошенькая полесская ведьма.

Очевидно, однако, что это — заставить кого-то упасть на ровном месте — едва ли предел возможного воздействия на человека. Само собой, такого воздействия, о котором тот не догадывается, которого не ожидает и которое не имеет, понятно, обратного адреса. К тому же, как сама жертва, так и окружающие мало бывают склонны искать объяснения за чертой хорошо им известных и привычных реальностей. Вот почему о характере и пределах таких возможных воздействий остается только догадываться. Правда, одно из публичных выступлений Игнатенко, разгоняющего тучи, о котором я уже говорил, дает некоторую пищу для раздумий в этом направлении.

Вот рассказ очевидца:

"На сцене пятеро добровольцев. Альберт Бенедиктович предупредил участников опыта, что им предстоит несколько необычная задача: одного из них он ударит с расстояния в несколько шагов, а другие не должны дать ему упасть. Игнатенко отошел к краю сцены и сделал легкий взмах рукой в сторону улыбавшегося парня. В следующее мгновение он согнулся, потом неведомая сила оторвала его от пола, развернула в воздухе. Растерявшиеся помощники едва успели подхватить падавшего парня".

Date: 2015-07-22; view: 352; Нарушение авторских прав