Производство тканей

[Я люблю] фиолетово‑пурпуровые ткани, белые, на которых вытканы вырезные листья дуба на нежной зеленой основе. Ткани цвета красного сливового дерева также красивы; но мы видим столько, что я утомляюсь больше, чем при виде любой другой вещи… Я люблю рисунки, на которых изображена трепещущая роза, колышащиеся деревья. Мне нравятся очень тонкие ткани

(Сэй Сёнагон. Записки у изголовья). [42]

Традиционную японскую ткань, предназначенную для изготовления кимоно, роскошного или скромного деревенского, ткали неширокими полосами с необычайно точным рисунком, а иной раз и поразительной смелостью цвета. Ручное ткацкое производство существовало всегда, в том числе и производство бумажных тканей темных приятных оттенков, в которые раньше обычно одевались выходцы из простого народа. Однако перебирающие множество нитей руки ткачей с длинными ногтями, использовавшимися как режущий инструмент, создавали и чудесную парчу, украшенную сассанидскими мотивами; образцы такой ткани хранятся в Сёсоине. Традиция ткачества существовала всегда, но снискала особую популярность в эпоху Эдо, когда охотно проявлялось стремление к экстравагантности. Сайкаку следующим образом описал наряд женщины, наряженной по моде:

Ее рубашка из белого атласа была украшена рисунками тушью в китайском стиле. Нижняя одежда была из атласа с золотистым отливом, на котором были вышит рисунок с павлинами. Поверх этого она набросила накидку из бенгальской шелковой сетчатой ткани, которая благодаря своей прозрачности позволяла видеть этот рисунок; поверх этой изысканной одежды она завязала пояс двенадцати цветов, без подбивки жесткой тканью

(Ихара Сайкаку. История любовных похождений одной женщины: История издателя). [43]

Конечно, хороший вкус требует гармонии и точного расчета в проявлениях смелого замысла. Это, однако, не пугает японского ремесленника, унаследовавшего технологии своих предков. Ткацкое производство пришло из Китая, и ему было суждено получить на архипелаге особенное развитие. Еще и в наши дни сохранилось производство тканей в старинном стиле, которое с точностью воспроизводит образцы, увековеченные в сборниках рисунков. Наиболее популярными материями сегодня являются шелк и хлопок. Производство хлопчатобумажных тканей, без сомнения, некогда было завезено из Китая одновременно с буддизмом.[44]Однако культура хлопка начинает разводиться в Японии только с конца XVII столетия, понемногу вытесняя ткани изо льна и конопли, использовавшиеся прежде для одежды людей из простого народа. Декор создавался иногда с помощью печати (ката‑дзома) или узелков, завязанных дополнительно на крашеных тканях, иногда с использованием нитей различных цветов, ткавшихся по рисунку. Растительные краски воспроизводят глубокие и матовые оттенки растений, составлявших богатую японскую флору: индиго (aw), красный цвет сафлора (бенибама), голубовато‑лиловый цвет аптечного воробейника (сикон), марена (аканэ), желтый цвет (караясу). Каждый населенный пункт, каждый регион отличается собственным стилем и хранит семейные ремесленные тайны изготовления тканей. Эти простые, но изысканные ткани, из которых шили чехлы для перин и подушек, занавески или одежду, придавали японскому дому деревенскую привлекательность благодаря рисункам и свежести оттенков. Полоски и квадраты имеют множество вариаций, многочисленные декоративные мотивы, связанные с изображением пейзажей, животных, растений и религиозных сюжетов, выполнялись в реалистической и абстрактной манере. В обоих случаях они в общем‑то сохраняют символическое значение, понятное и в наши дни. Эти символы особенно понятны, когда речь идет о рисе: рис (комэ) выражает пожелание процветания в жизни. Но и другие сюжеты не менее очевидны и выразительны. Наиболее часты в орнаментах мотивы, в целом характерные для японского искусства: ветви сосны, листья бамбука и цветы сливового дерева. Они очень распространены – каждый из них символизирует особый оттенок жизненного смысла. Объединенные в одном орнаменте, они называются «три друга». Вечнозеленая сосна символизирует силу и долголетие. Бамбук, который склоняется перед бурей, но никогда не ломается, говорит о силе человеческой души, противостоящей жизненным трудностям. Бамбук, воробьи и тигры – символ счастья. Белые цветки сливового дерева на голых ветвях – признак наступления весны и символ возрождения жизни. Реже встречается на тканях изображение пиона – летнего цветка и хризантемы – осеннего цветка; они выражают пожелания долгой жизни. На тканях встречаются животные и птицы, главным образом птицы и рыбы. Летящий аист (цуру) считается предзнаменованием долгой и счастливой жизни; черепаха – символ не только долгой жизни, но и напоминание о добродетели, связанной с космогонической силой, – образ, заимствованный из Китая. В Китае черепаха была эмблемой Вселенной: круглое небо, поддерживаемое четырьмя опорами, над квадратной землей Карп, плывущий против течения, символизирует стойкость и мужество. Более строго выглядели, наконец, популярные изображения знаменитых мест (виды горы Фудзи, например) или округлый силуэт Дарума, легендарного патриарха, основателя секты Чань, ставшего в представлении крестьян покровителем разведения шелковичных червей и сбора злаков.

Для того чтобы придать роскошь парче, процесс ткачества которой требует технической сложности, рисунки могли наноситься и краской, как на других тканях – простой хлопчатобумажной и дорогом шелке. Со временем и под влиянием индийских тканей, привозимых в Японию с Запада (эта торговля имела значение достаточно долго), постепенно развивалась техника использования трафарета и техника печатания с помощью рисунка, вырезанного на доске, что позволяло набивать разноцветные мотивы на одной или обеих сторонах ткани. Изготовление трафаретов, необходимых для декора куска ткани, – дело очень тонкое, требующее большой тщательности. Трафареты из нескольких слоев специальной бумаги делались более прочными, иной раз с выпуклой текстурой, с помощью тонких шелковых нитей. Рисунок в мелкий горошек, часто использовавшийся для передачи изображений цветов или листвы, наносился при помощи буравчика.

Все великолепие традиционных японских тканей основывается на нововведениях, привнесенных в текстильные мотивы Имадзаки Югэнсаи, который в конце XVII века разработал технику печати, используя рисовую массу в качестве резервов:[45]таким образом, открывались колоссальные возможности, которые позволяли окрашивать ткани по плану, подобному плану картины. Конечно, эта революция могла оказаться возможной только с появлением более простых по крою костюмов. Раньше официальные придворные костюмы, богато украшенные, имели множество складок, скрывали рисунок ткани. Поэтому возникала необходимость декора с повторяющимся раппортом, символами и сценками, помещенными в медальоны и картуши. Со времен Камакура эскизы утверждались официальными распоряжениями. Постепенно в моду входил разнообразный декор, например полосы, расположенные зигзагообразно, на которых чередовались узоры, составленные из цветов, птиц или бабочек (асудзи гэт хана). Однако если палитра особенно популярных маленьких геометрических фигур обогатилась, она не обеспечивала воплощения смелых композиций. Кроме того, в целом перечень узоров определяло влияние тяжелых китайских расшитых тканей эпохи Мин (1368–1644), которые привозились в то время. А одновременно получили большую известность ткани в полоску (канто) по образцу европейских.

С X по XV век ткачество не получило большого развития. Этот тревожный период, который ускорил развитие металлургического производства, явно не благоприятствовал развитию текстильной промышленности.

Следует обратиться к эпохе Нара, то есть к VIII веку, чтобы обнаружить расцвет ткачества, подобный тому, который имелся в эпоху Момояма и Эдо. Набивной (суримон) батик (рокети), ткань с узелковым орнаментом (сагара нуи) или орнаментом цепочкой (кусари нуи), газ (ра), в котором перекрещивались шелковые нити (айя), расшитые ткани и различные гобелены (цугурэ нуи) с узорами на основе (татэнсики) или на утке (ёконсики), с мотивами в полутонах (унган), – в большом количестве сохранились среди сокровищ Сёсоина. Этот золотой век ткацкого дела, который эпоха Хэйан обогатила китайскими и сассанидскими мотивами, обязан своим расцветом китайской и корейской иммиграции. Среди переселенцев начиная с III века многие были ткачами. Именно к тому времени относится упоминание о прибытии знаменитого ткача Макэцу, присланного королем Пэкче, и о появлении в Японии предков клана Хата, основателей ткачества. В V веке появился таким же образом клан Суэцукурибэ и клан Курацукурибэ, оба они были тесно связаны с текстильным производством. Тогда же в Японию прибыл китайский ремесленник By, упомянутый в «Нихонсёки» под именем Танацуэ‑но Тэхито.

Что касается возникновения производства тканей в самой Японии, то это было связано с появлением китайских неолитических техник. С ними Япония познакомилась в эпоху Яёй, к III веку до н. э„они использовали коноплю, шелковицу и позже, к началу нашей эры, даже шелк, как это указывают китайские летописи «Сан котто Че».

Красота сверкала, подобно цветку,

у черного полумесяца бровей были голубые отражения

и румяна [щек] подчеркивали белизну кожи…

Многочисленные платья из тонкой парчи выходили

за пределы драгоценных деревянных павильонов…

Украшения составляли мою единственную заботу;

вне моей досягаемости – они вызывали мои сожаления,

под моей рукой – они внушали мне тревогу…

Повязки моей прически изгибались голубоватыми волнами,

подобно облакам среди окружающих живых оттенков зеленеющей вершины.

Украшенная изысканностью своих нарядов,

я походила на лотос, плавающий на утренних волнах.

Сотоба комато [46]

Если традиционные одеяния, сделанные из тканей в стиле ретро, становятся все менее и менее привычными на улицах сегодня, то их тем не менее еще часто носят по случаю празднеств или приемов; вот тогда‑то и можно увидеть яркие редкостные цвета, проявляется их былое значение: длинные рукава (фурисодэ) девушек; тяжелые яркие накидки новобрачной; черная одежда, украшенная старинными узорами, для церемоний; украшенная семейными монограммами (мон) – для похорон; платья с цветами или геометрическими мотивами, которые надевают в соответствии с временем года и обстоятельствами. Единый покрой кимоно разнообразится изменениями, иногда радикальными, декора и фантазией, которая регламентирует способ завязывания оби – в ту или иную эпоху он должен был подвязывать кимоно то сзади, то спереди. Одежда, как женская, так и мужская (последняя почти исчезла), в том виде, в каком она существует сегодня (с 1868 года она стала одинаковой для всех классов общества), дошла до нас в своем традиционном виде, с небольшими изменениями, из эпохи Камакура. Простые времена определили тогда современный непритязательный облик женского кимоно и заставили мужчин надеть брюки (хакама) и куртку (хаори), которую покрывала короткая праздничная одежда с широкими прямыми плечами (камисимо).

Пышность двора эпохи Хэйан была уничтожена, тогда знать обоего пола предавалась беспримерной роскоши. Дамы утопали под дюжиной платьев (утибакама), их расцветка строго регламентировалась этикетом и образом жизни, каждое движение создавало живописную картину. Шелест надетых слоями шелков, волосы, волнами уложенные в прическу, наклон головы с выбритыми, а затем нарисованными по моде высоко на лбу бровями, руки, едва приоткрытые из‑под длинных рукавов, сдержанные движения которых подчеркивались раскрыванием или закрыванием веера, – все составляло очарование чувств, тайну которого выражают живописные свитки. В более сложном мужском костюме использовались бархатистость и блеск шелковых тканей: церемониальное платье со шлейфом (сокутай), более простое одеяние – брюки с буфами (икан), кимоно с прямым воротником и застежкой на плече, простая (носи) или дублированная (каригири и суикан) изнанка. Люди, которые не занимались никакой деятельностью, требующей физических усилий, продолжали носить такую одежду, которая эволюционировала и становилась все роскошнее. Костюм, который носили в эпоху Нара, был прямым подражанием китайской моде эпохи династии Тан.

Мужская одежда состояла из нижнего платья (кину), спускавшегося до колен, с прямоугольным воротником и широких брюк (хакама). Древние воины эпохи Великих курганов носили похожую, но более простую одежду – куртку до бедер и особые штаны, подвязанные под коленом. Стиль и покрой одежды не менялись веками. Впрочем, не исключались некоторые модные детали. Хорошее кимоно символизировало многое, ему придавалось большее значение, чем кажется. Оно – как и предметы искусства, передававшиеся из поколения в поколение, и как еще недавно в Европе свадебные платья невест и платья для первого причастия – переходило от матери к дочери. Богатство его материи, наконец, представляло капитал, важную часть приданого невесты.

Лак

То, что соответствует человеку, если у него нет коробки, содержащей несколько чернильниц, так это письменный прибор в двух коробках, которые входят одна в другую. Если тогда рисунок лака, который украшает коробки, красив, они не кажутся чересчур изысканными, а если еще чернильница и кисти исполнены таким образом, чтобы привлекать взоры, это очаровательно

(Сэй Сёнагон. Записки у изголовья). [47]

Техника лака всегда была необычайно изысканной и высоко ценилась в Японии.

Лак был интересен японцам прежде всего своим происхождением из Древнего Китая. Это производство представлено уже в эпоху Нара, есть два свидетельства, хранящиеся в Сёсоине, – шкатулка для хранения шарфа и ножны сабли.

Шкатулка X века знаменита благодаря тому, что в ней хранился меховой шарф, привезенный из Китая Кукаем, создателем секты Сингон в Японии. Она декорирована мотивами волн и рыб (кайбу), инкрустацией серебра и золота в лаке.

Лак, благородный материал, использовавшийся в скульптуре эпохи Нара, впоследствии стал применяться для украшения предметов культа и предметов обихода. В наши дни он используется для изготовления самых обычных предметов; разнообразие его колорита, его глубокая матовость или яркий блеск, приятное ощущение при прикосновении, легкость, деликатный звук, издаваемый лаковыми предметами, – причина того, что благодаря лаку (ypycu‑но нури) блюда или палочки для еды не только украшают сервировку стола, но и увеличивают эстетическое удовольствие от трапезы, даже если она и скудная.

Лак изготовлялся из сока растения, который собирается, как и смола хвойных деревьев, из надрезов в стволе или на ветвях дерева Rhus verniciferaj. [48] Сок, профильтрованный через ткань, подвергнутый воздействию кислорода, превращается в лак. От того, получен лак из сока ветвей или ствола, из ствола ли старых деревьев, зависит качество лака, его консистенция и способность отвердевать. Лак наносится на деревянную основу – чаще всего используется адамово дерево (хиноку или кири). Степень высушенности дерева обусловливает качество изделия, покрытого лаком. Лак тщательно наносится последовательными слоями на деревянную основу, которая сначала покрывается мастикой, а затем полируется до достижения совершенной гладкости, устраняются любые дефекты. На первый слой лака наносится второй, на этот раз он наполовину смешивается с пшеничной мукой, бумагой или тонкой тканью из конопли или шелка; этот слой покрывает изделие полностью. После еще одной шлифовки пемзой наносятся по очереди новые слои лака, смешанного с глиной (саби), а потом с порошком из измельченных черепков глиняной посуды (дзиноко). Затем накладываются последние слои тонкого черного лака, и этот процесс заканчивается тщательной полировкой тонким порошком из древесного угля и для последнего слоя – порошком, в который добавлены обожженные рога оленя (цуноко). Достигнутый таким образом черный или красный (полученный благодаря добавлению окиси железа) фон лакированного изделия может быть оставлен таким или использоваться в дальнейшем как основа для любого декора. Каждой операции предшествует продолжительная сушка в специальном шкафу (муро): лак обладает поистине любопытной особенностью сохнуть только в теплой (от 38 до 44 градусов по Цельсию) и влажной атмосфере. Эта особенность объясняет плохое состояние большинства привезенных в Европу изделий, которым не подходит теплый и сухой воздух наших домов.

Производство лаковых изделий, хотя еще и остается ремесленным, и даже семейным, до сих пор процветает в Японии, и каждый регион гордится своим особенным стилем и талантом. Скульптурные лаковые произведения, изготовленные в Камакура (камакура‑бори), представляют собой японскую интерпретацию китайских красных лаков, вделанных собственно в массу материала. В этой технике работал Коэн (конец XIII века), внук великого скульптора Ункэя (XIII в.), который положил начало этой традиции в Японии. Изделия сункэй‑нури Носиро в Дэва (современный Акита‑кэн) отличались оттенками золотистого колорита, которые подчеркивают рисунок дерева. Распространены были и цветные лаки – зеленые, красные, желтые, что использовались в Китае, и розовые и фиолетовые – изобретенные в самой Японии. Они использовались в производстве скульптуры, и в результате появились дзонсэй‑нури – разноцветная версия красных (цуи‑сю) и черных (цуи‑кокю) скульптурных лаков, изготовленных по китайской традиции. Перечень окажется длинным.

Конечно, чрезмерная виртуозность, нередко утрачивающая чувство меры, которой достигли мастера по изготовлению лаковых изделий в XIX веке, делала красоту изделий избыточной. Но в изысканности (иной раз чрезмерной) декора множества инро – маленьких коробочек для лекарственных средств, которые носили на поясе по моде XVIII века, – проявлялась высочайшая степень искусства, возрождению которого вполне оправданно способствовал Хидэёси.

Эти хрупкие предметы, процесс создания которых требует продолжительного времени, выдержки и терпения, нельзя было противопоставить нескончаемым войнам XVI столетия. Хидэёси во дворце Карасу в Киото под своим покровительством собрал немногих оставшихся мастеров, ремесло чуть было не погибло в это жестокое время. Хидэёси проявил высокий вкус: лаковые изделия внесли в чайную церемонию отблеск хорошего вкуса, стали одним из наиболее утонченных элементов, присущих культуре Хигасияма. В XV веке мастерские Игараси и Коами к старинному декору в жанре «цветы – птицы» добавили множество новых сюжетов, почерпнутых из окружающего мира, – пейзажи, архитектура, животные, силуэты людей. Богатый перечень сюжетов эпохи Хэйан показал, что возможности лакового искусства безграничны.

Лаковая коробочка, инкрустированная золотом и перламутром (маки‑э), датирована эпохой Хэйан; она является наиболее древней из сохранившихся до наших дней. Сюжет колеса, плавающего в воде, часто встречается в это время, он отражает обычную практику помещать колеса в воду, чтобы они не рассохлись. Внутренняя часть коробочки украшена бабочками, птицами и растениями.

В эпоху Хэйан развивался стиль лаковых изделий, некогда процветавший в Китае. Однако ныне он сохранился только в Японии: простое орнаментирование цветом (мицуда‑э), инкрустация перламутром (радэн), использование золотой или серебряной крошки (хиомори), золотого или серебряного порошка (маки‑э) – мазком (тогидаси маки‑э) или на основе чистого золота (киндзи) – придавали обычным предметам блестящую, изысканную красоту, характерную для этой аристократической культуры. Лаковые изделия выражали возвышенный, но хрупкий образ мира, о котором можно только мечтать.