Душегубцы

Прутик продолжал подниматься. Холодный ночной воздух леденил его тело, а веревка остро впивалась ему под ребра. Он попытался сделать глубокий вдох, и тотчас же странный резкий запах ударил ему в нос. Это была смесь древесного дыма, кожи и еще какого-то едко пахнущего вещества. Хрящик, тащивший его за собой по небу, радостно хрюкнул.

— Мы рядом с твоей деревней? — спросил Прутик.

Хрящик снова хрюкнул, чуть громче, чем в первый раз. Неожиданно сквозь листву Прутик заметил мерцающие огни и кроваво-красный дым.

— Помогите! — что есть мочи заорал Прутик. — Помогите нам!

И тотчас же он увидел, что земля под ним буквально кишит кроваво-красными душегубцами: у каждого в руке был полыхающий факел.

— Мы наверху! — во все горло завопил Прутик. Душегубцы подняли головы. Один из них указал на мальчиков. И тотчас же, не говоря ни слова, душегубцы начали действовать. Спокойно и методично каждый снял моток веревки, висевший через плечо, и завязал на конце петлю. Затем так же неторопливо и целенаправленно они начали бросать свои лассо-самоделки в воздух.

Прутик стонал от отчаянья каждый раз, когда лассо пролетали мимо них и шлепались на землю. Он широко растопырил ноги и руки. Душегубцы сделали еще одну попытку, но Хрящик взлетал выше и выше, и достать мальчиков с каждой секундой становилось все труднее.

— Ну давай, давай, — нетерпеливо бормотал Прутик, глядя, как безуспешно душегубцы стараются накинуть петлю ему на ногу. Он услышал сдавленный крик: это вздутое тело Хрящика зацепилось за одну из веток. В следующую секунду Прутик головой вперед нырнул в зеленую раскидистую крону. Потревоженная листва издавала густой аромат.

«Интересно, а как там, еще выше? — Прутик задумался. — Над Дремучими Лесами, в царстве небесных пиратов?»

Однако для размышлений и мечтаний время было не самое подходящее: плотная петля обхватила его вывернутую наружу ступню. Наконец-то одному из душегубцев удалось попасть в цель. Мальчик почувствовал, что его тянут вниз. Натяжение становилось все сильнее. Кто-то дернул веревку еще раз. И еще… Листья хлестали мальчика по лицу. Вот он увидел под собой землю, где стояли душегубцы — дюжины две, не меньше, — и все они дружно тянули за другой конец веревки.

Когда левая нога Прутика прикоснулась к земле, они тотчас же переключили свое внимание на Хрящика. Работая молча, они обмотали веревками его руки и ноги и разом потянули душегубца вниз. Затем один из них вытащил нож и перерезал веревку, стягивающую грудь Прутика. Наконец-то мальчик был освобожден от пут! Он низко поклонился, благодаря за спасение, и сделал глубокий вдох.

— Большое спасибо, — с трудом прошептал он, — дольше я бы не выдержал. Я… — Он посмотрел вверх.

Огромное тело Хрящика все еще парило в воздухе, и десятка два душегубцев, не выпуская веревку из рук, по воздуху тащили его в деревню. Прутик был предоставлен самому себе. Самым скверным было то, что начал идти снег.

— Огромное спасибо, — прохрипел он.

— Они волнуются за него, — раздался чей-то голос за его спиной. Прутик обернулся. За ним стояла девочка из племени душегубцев, ее лицо было ярко озарено всполохами горящего факела. Прикоснувшись к своему лбу, она улыбнулась.

— Меня зовут Крепышка, — сказала она. — Я — сестра Хрящика. Он пропадал целых три дня.

— Ты думаешь, он поправится? — спросил Прутик.

— Если успеют ввести противоядие до того, как он лопнет.

— Лопнет? — воскликнул Прутик. Только сейчас он представил себе, что могло случиться, если бы они взлетели еще выше.

Крепышка кивнула.

— Яд чудовища превращается в горячий воздух. Как ты думаешь, сколько можно выдержать, если тебя надувают горячим воздухом? — мрачно спросила она.

Где-то недалеко прозвучал гонг.

— Пойдем, — пригласила она. — Ты, наверно, проголодался. Сейчас подадут завтрак.

— Завтрак? — изумился Прутик. — Но сейчас уже далеко за полночь!

— Конечно, — удивленно заметила Крепышка. — А ты разве завтракаешь утром? — засмеялась она.

— Вообще-то да, — признался Прутик. — Мы завтракаем по утрам.

Крепышка покачала головой.

— Ты какой-то странный… — сказала девочка.

— Нет, — усмехнулся Прутик, следуя за ней между деревьев. — Я не странный. Я — Прутик.

Перед ним лежала деревня душегубцев. Прутик остановился, чтобы получше рассмотреть ее. Она была совсем не такал, как его родная деревня. Душегубцы жили в приземистых хибарках, не похожих на хижины лесных троллей. И если те крыли свои домишки летучим деревом для легкости, душегубцы делали кровлю из плотной свинцовой древесины, чтобы их жилище не могло оторваться от земли. В их лачугах не было дверей — вход завешивали шкурой ежеобраза, защищавшей обитателей от сквозняков, а не от врагов.

Крепышка привела Прутика к костру, отблески которого он видел сквозь кроны деревьев. Огромный и жаркий, огонь горел на каменной круглой платформе, расположенной в самом центре деревни. В изумлении Прутик огляделся. Вокруг площадки густо валил снег, но здесь не падало ни снежинки. Купол теплого воздуха, подымавшийся над костром, растапливал снежные хлопья до того, как они успевали достичь земли.

Вокруг костра на козлах были установлены четыре столешницы, образующие квадрат.

— Садись куда хочешь, — пригласила Крепышка, устраиваясь за столом.

Прутик, усевшись рядом с ней, во все глаза глядел на бушующее пламя. Хотя костер жарко полыхал, ни одно полено не взлетало вверх.

— О чем ты думаешь? — донесся до него голос Крепышки.

Прутик вздохнул.

— Там, откуда я родом, — сказал он, — жгут летучую древесину: воздушное дерево, колыбельное дерево… И жгут в печке… Я никогда не видел таких костров на открытом воздухе…

— Ты хочешь в дом, под крышу? — озабоченно спросила Крепышка.

— Нет, — ответил Прутик. — Я не то хотел сказать. У нас там, где я вырос, когда холодно, все прячутся по домам. В плохую погоду очень грустно и одиноко. — Он не добавил, что ему всегда было там грустно и одиноко.

Когда на скамьях не осталось ни одного свободного места, на дальнем конце стола начали разливать суп. Над столами поплыл густой, пряный, дразнящий аппетит аромат, от которого у Прутика сразу засосало под ложечкой. Он только сейчас ощутил, насколько голоден.

— Я узнаю этот запах, — сказал он. — Что это?

— Это суп. Суп с колбасками из тильдятины, — ответила Крепышка.

Прутик улыбнулся. Ну конечно! Суп из тильдера был деликатесом у лесных троллей; его готовили только в праздник, в Ночь Чудес, и разрешалось его есть только взрослым. Каждый год он пытался представить себе, каков суп на вкус. Теперь ему предстояло узнать, что это такое.

— Подвинь-ка локоток, деточка, — услышал он чей-то голос за спиной. Прутик оглянулся. За ним стояла старушка из племени душегубцев. В одной руке она держала половник, в другой — горшочек с супом. Увидев Прутика, она отшатнулась в сторону, и улыбка тотчас исчезла с ее лица. Она даже вскрикнула.

— Привидение… — прошептала старушка.

— Не бойтесь, мамочка Татум, — успокоила ее Крепышка, склонившись к ней. — Это Прутик, наш гость. Он не из нашего племени. Это он спас Хрящика.

Старушка посмотрела на Прутика.

— Значит, это ты привел Хрящика домой? — спросила она.

Прутик кивнул. Старушка прикоснулась пальцами ко лбу и поклонилась.

— Добро пожаловать, — сказала она. Затем она подняла обе руки и громко, как в колокол, ударила несколько раз половником о горшочек с супом. — Тише! — крикнула она.

Взобравшись на скамью, оглядела застывшие в ожидании лица собравшихся.

— Среди нас находится храбрый молодой человек по имени Прутик. Это он спас Хрящика от верной гибели и привел его домой. Прошу вас всех поднять за него бокалы! Мы все приветствуем тебя, Прутик!

Тотчас же все душегубцы, сидевшие за столами, повскакивали со своих мест, и каждый, прикоснувшись пальцами ко лбу, поднял бокал.

— Да здравствует Прутик! — хором грянули они. Прутик застенчиво опустил глаза.

— Пустяки, — пробормотал он.

— А теперь тебе пора поесть, — сказала мамочка Татум, слезая со скамьи. — Я по глазам вижу, что ты голоден. Давай, давай, деточка, налегай! — добавила она, наливая полную поварешку супа ему в миску. — Это вернет цвет твоим бледным щечкам!

Вкус у супа из тильдятины оказался столь же необыкновенным, как и запах. Его варили на медленном огне до тех пор, пока колбаски не становились мягкими, и приправляли местными душистыми пряностями — зубчетыком и апельсиновой сушеницей.

Это было только начало завтрака. За супом последовали сочные бифштексы из ежеобраза, обвалянные в муке из корня узлотрава и поджаренные на тильдеровом жиру. За этими блюдами подали земляничные яблоки и аппетитный голубой салат. Потом перед ним поставили медовую тягучку и мусс из колоколицы, а на десерт — сладкие вафли и печенье в патоке — просто пальчики оближешь! Прутик никогда в жизни не пробовал столько всяких вкусностей! Посередине каждого из четырех столов стоял огромный кувшин с сидром, и кружка у Прутика всегда была полна до краев.

Пиршество продолжалось, атмосфера становилась все непринужденнее. Душегубцы, напрочь позабыв о своем госте, разгулялись и, разогретые то ли яблочным вином, то ли жаром полыхающего костра, стали шутить и громко смеяться, рассказывать друг другу анекдоты и горланить застольные песни.

А когда появился Хрящик, целый и невредимый после стольких приключений, выпавших на его долю, все как будто разом сошли с ума. Душегубцы затопали, закричали, засвистели и захлопали в ладоши. Их лоснящиеся лица зарумянились еще больше в отблесках яркого пламени. Трое из пирующих выбежали из-за стола и, посадив Хрящика на плечи, торжественно пронесли его трижды вокруг костра, а остальные душегубцы, ударяя в такт кружками по столу, хором затянули простенькую, но мелодичную песенку своими глубокими, сладкими как мед голосами:

Однажды душегубец забрел в дремучий лес.

Он в чаще заблудился и на три дня исчез.

Теперь он с нами снова. Ура! Ура! Ура!

И радуются взрослые, и рада детвора!

Они повторяли куплет снова и снова, но не все вместе, а по очереди. Когда за первым столом заканчивали петь первую строку, вступала группа за вторым столом и повторяла пропетое, а первый стол пел дальше. Потом вступал третий стол и четвертый, по очереди. Не удержавшись, Прутик присоединился к хору. И вот уже через несколько секунд он вместе с остальными распевал легко запоминающиеся слова песенки, ударяя в такт кружкой по столу.

Сделав третий круг почета с Хрящиком на плечах, душегубцы приблизились к Прутику. Они остановились позади него и опустили Хрящика на землю. Прутик вскочил и посмотрел спасенному душегубцу прямо в глаза. Все замерли. Затем, не говоря ни слова, Хрящик прикоснулся к своему лбу, торжественно сделал шаг вперед и положил пальцы на лоб Прутика. Лицо душегубца расплылось в улыбке.

— Теперь мы братья!

«Братья! Если бы так!» — подумал Прутик и вслух произнес:

— Спасибо тебе, Хрящик, но… Ой-ой-ой! — закричал он. Трое душегубцев внезапно подхватили его и усадили себе на плечи.

Весело раскачиваясь из стороны в сторону, Прутик сначала заулыбался, потом рассмеялся, и вот он уже хохотал от души, пока трое мужчин делали с ним круг почета, обходя столы, — и раз, и два, и три, и четыре, разгоняясь все быстрее. У мальчика даже голова закружилась от мелькавших мимо красных лиц, светившихся от счастья, и он подумал, что никогда в жизни его не принимали с таким теплом и радушием, как в деревне душегубцев. «Как хорошо было бы остаться здесь навсегда!» — подумал он.

В этот момент гонг прозвучал во второй раз. Трое душегубцев остановились как вкопанные, и Прутик снова почувствовал землю под ногами.

— Завтрак окончен, — пояснила Крепышка, когда душегубцы, все еще смеясь и распевая песню, поднялись из-за столов, чтобы вернуться к работе. — Не хочешь ли пройтись? — спросила она Прутика. Мальчик улыбнулся и потупил глаза:

— Я не привык разгуливать так поздно.

— Но еще только полночь! — удивился Хрящик. — Кто же спит в такое время!

Прутик снова улыбнулся.

— Но я был на ногах весь день! — объяснил он. Крепышка повернулась к брату:

— Если Прутик хочет спать…

— Нет, нет, — решительно возразил Прутик. — Пойдем прогуляемся.

Сначала ему показали загончики для ежеобразов. Прутик постоял у низких ограждений, любуясь косматыми животными с закрученными рогами и печальными глазами. Они сонно жевали жвачку. Прутик перегнулся через загородку и погладил одного зверька по спине. Но не тут-то было. Ежеобраз злобно мотнул головой и ударил мальчика рогом по руке. Прутик испуганно отскочил.

— Они только с виду такие тихие да безобидные, — пояснила Крепышка. — Ежеобразы непредсказуемы — это у них в крови. Никогда не поворачивайся к ним спиной — могут напасть сзади.

— И еще они неповоротливые, могут ногу отдавить. Вот почему мы все носим сапоги на толстой подошве, — добавил Хрящик.

— У нас есть поговорка: «Улыбка ежеобраза подобна ветру». Никогда ведь не знаешь, когда ветер переменится, — сказала Крепышка.

— Но мясо у них зато очень вкусное! — заключил Хрящик.

Потом Прутика повели в коптильню. Там Прутик увидел туши тильдеров, висевшие длинными рядами на крюках. Из огромной печи, которую топили краснодубом, шел густой багровый дым, который придавал ветчине из тильдятины такой характерный дух и цвет. Именно этот дым и окрашивал багрянцем кожу душегубцев.

При обработке всякая часть туши шла в дело. Кости высушивали и использовали как топливо, жир шел на приготовление пищи, его также жгли в масляных лампах и делали из него свечи, им смазывали шестерни на валах, из грубой шерсти плели канаты, а из рогов вырезали всякие разности, от ножей и вилок до буфетных ручек. Но самой ценной у тильдера была кожа.

— А вот здесь выделывают шкуры, — сказал Хрящик.

Прутик наблюдал, как меднолицые мужчины и женщины колотили по шкурам большими круглыми камнями.

— Я уже слышал этот звук, — сказал он. — Когда ветер дул с северо-запада.

— От этого кожа становится мягче, — объяснила Крепышка. — Ее легче обрабатывать.

— А это — красильные чаны, — показал Хрящик, когда они прошли дальше. — Мы берем для краски самую тонкую кору свинцового дерева, — с гордостью пояснил он.

Прутик наклонился над чаном и понюхал пар, поднимавшийся оттуда. Это был тот самый запах, который он ощутил, пролетая над деревней.

— Вот почему кожа, которую мы выделываем, нравится всем, — произнесла Крепышка.

— Самая лучшая в Дремучих Лесах, — добавил Хрящик. — Ее берут даже небесные пираты.

Прутик обернулся:

— А вы торгуете с небесными пиратами?

— Наши лучшие покупатели, — объяснила Крепышка. — Они нечасто заезжают, но уж когда появляются, то скупают все, что у нас есть.

Прутик кивнул, но мысли его витали далеко. Он еще раз представил себе, как он стоит на носу пиратского корабля: луна сияет над ним, ветер ерошит его волосы, а он плывет по небу на раздутых парусах.

— А они скоро вернутся? — спросил он наконец.

— Небесные пираты? Они были здесь недавно. Теперь долго не появятся, — ответил Хрящик

Прутик вздохнул. Внезапно он почувствовал усталость. Крепышка заметила, что глаза у него стали слипаться, и взяла его за руку.

— Пойдем, — скомандовала она. — Тебе пора отдохнуть. Мамочка Татум скажет, где ты можешь лечь.

На этот раз Прутик возражать не стал. Он еле держался на ногах. В полном изнеможении он следовал за Хрящиком и Крепышкой. В хижине, куда они вошли, какая-то женщина сбивала в миске красное месиво. Оторвавшись от работы, она посмотрела на мальчика.

— Прутик! — воскликнула она, вытирая руки о передник. — Я так ждала тебя!

Засуетившись, она бросилась навстречу ему и крепко обняла своими пухлыми руками. Ее макушка едва доходила Прутику до подбородка.

— Спасибо тебе, бледнокожий, — всхлипнула она. — Большое тебе спасибо. — Отступив на шаг, она промокнула уголки глаз краем передника. — Не обращай внимания, — потянула она носом. — Я всего лишь старая глупая женщина.

— Мамочка Татум, — обратилась к ней Крепышка, — Прутик хочет спать.

— Я вижу, — ответила она. — Я уже постелила ему в гамаке. Но перед этим… Есть два важных дела, которые… — Она стала яростно рыться в комоде, и в воздух одна за другой полетели вещи, которые ей были не нужны. — Аааа, вот она наконец! — воскликнула мамочка Татум, протянув Прутику большую меховую жилетку. — Примерь-ка!

Прутик накинул жилетку поверх своей кожаной куртки. Жилетка пришлась ему впору.

— Какая теплая! — воскликнул он.

— Из шкуры ежеобраза, — пояснила мамочка Татум, застегивая пуговицы на жилетке. — И не на продажу, — добавила она. Мамочка Татум кашлянула, чтобы прочистить горло. — Прутик, — торжественно продолжила она, — я прошу тебя принять в дар эту жилетку в знак моей благодарности за то, что ты привел Хрящика домой целым и невредимым.

Прутик был растроган до слез.

— Спасибо, — прошептал он. — Я…

— Погладь мех, — сказал Хрящик.

— Что? — переспросил Прутик.

— Погладь мех, — повторил душегубец, лукаво хихикнув.

Прутик провел ладонью по пушистому густому меху.

— Мне очень нравится, — сказал он.

— А теперь в другую сторону, — настаивал Хрящик.

Прутик сделал то, что ему велели. На этот раз шерсть вздыбилась и стала колючей-преколючей.

— Ой! — вскрикнул Прутик, а Хрящик и Крепышка рассмеялись. Даже мамочка Татум улыбнулась. — Как иголки! — Прутик пососал ранку от укола.

— Никогда в жизни не гладь ежеобраза против шерсти, ни живого, ни мертвого, — усмехнулась мамочка Татум. — Я рада, что тебе нравится мой подарок. Он сослужит тебе хорошую службу…

— Вы так добры ко мне… — начал было Прутик, но мамочка Татум еще не закончила.

— А это сохранит тебя от непредвиденных опасностей, — сказала она, надев искусно выделанный кожаный амулет ему на шею. Прутик усмехнулся.

«Все матери одинаково суеверны», — подумал он.

— Нечего ухмыляться, — оборвала его мамочка Татум. — Я по твоим глазам вижу, что тебе предстоит далекий путь. И на этом пути тебе встретится множество опасностей. И хотя на всякий яд есть противоядие, — добавила она, посмотрев на Хрящика, — если ты попадешь в лапы Хрумхрымса, спасения не будет.

— Хрумхрымса? — переспросил Прутик. — Я слышал про него.

— Самое ужасное существо на свете, — сказала мамочка Татум. Голос у нее дрогнул. — Нападает на душегубцев. Прячется в тени, поджидая. Затем хватает жертву и вонзает в нее острые когти.

Прутик нервно жевал уголок своего утешительного платка. Это тот самый Хрумхрымс, который наводит страх на лесных троллей, — ужасный и коварный зверь, который заманивает к себе троллей, сбившихся с тропы, и доводит их до смерти. А мамочка Татум продолжала:

— Хрумхрымс съедает свою жертву живьем, пока сердце у нее еще бьется, — прошептала она, и голос ее замер. — Вот так! — громко закончила она, ударив в ладоши.

Прутик, Крепышка и Хрящик подскочили со своих мест.

— Ма-а-а-а… — жалобно заныла Крепышка.

— Ну ладно, — сурово произнесла мамочка Татум. — Вы, молодые люди, всегда все поднимаете на смех. А к Дремучим Лесам надо относиться со всей серьезностью. И пяти минут не проживешь, если будешь там вести себя легкомысленно. — Затем она наклонилась и горячо взяла Прутика за руку. — А теперь иди отдыхай.

Это не надо было повторять дважды. Он последовал за Хрящиком и Крепышкой, которые вышли из хижины и направились к деревенской площади, где висели гамаки. Привязанные к огромным стволам мертвых деревьев, образующих треугольник, они тихо покачивались. Прутик полез вслед за Хрящиком по веревочной лестнице, прикрепленной к одному из стволов.

— Вот этот — наш, — указал душегубец на гамак в верхнем ряду. — А вот твоя постель.

Прутик кивнул:

— Спасибо.

Стеганое одеяло, оставленное мамочкой Татум для него, находилось в самом дальнем конце гамака. Прутик на четвереньках добрался до своего места и нырнул с головой под одеяло. Через мгновение он уже крепко спал.

Первые лучи восходящего солнца его не разбудили. Он не проснулся, даже когда душегубцы с грохотом волокли под гамаками огромную каменную плиту, на которой догорал костер. Он спал мертвым сном, когда Хрящик, Крепышка и другие члены семьи мамочки Татум, отправляясь на покой, влезли в гамак и расположились по обе стороны от него.

Прутик погрузился в пурпурно-красный сон. Он танцевал с красным народцем в огромном красном зале. Еда была красной, питье было красным, даже солнце струило красные лучи сквозь высокие окна. Это был счастливый сон. Сладкий сон. И вдруг сквозь дрему он услышал чей-то шепот.

— Удобно, уютно, — бормотал ему кто-то. — Но разве это твой дом?

Прутику снилось, что он с трудом разлепил сонные глаза и огляделся. Чья-то тощая фигура в плаще маячила за столбом. Незнакомец ногтем провел по дереву, оставив глубокую царапину на красной поверхности. Мальчик сделал осторожный шаг вперед. Он не отрываясь смотрел на царапину: она кровоточила, как открытая рана. Внезапно кто-то зашептал ему прямо в ухо.

— Я все еще здесь, — услышал Прутик. — Я всегда здесь.

Мальчик обернулся. Никого.

— Ты, маленький глупец, — снова раздался голос, — если хочешь узнать свою судьбу, следуй за мной.

Прутик в ужасе смотрел на костлявую руку с желтыми когтями, появившуюся из-под складок плаща. Чудовище хотело дотянуться до капюшона и откинуть его назад, чтобы показать Прутику свое лицо. Мальчик пытался отвернуться, но был не в силах двинуться с места.

Внезапно странное существо опустило левую руку и рассмеялось наводящим ужас квакающим злобным смехом.

— Скоро ты познакомишься со мной поближе, — прошипело кошмарное создание и заговорщицки пригнулось к нему.

Сердце у Прутика бешено колотилось. Он уже ощущал горячее дыхание чудовища и затхлый дух плесени, источаемый его плащом.

— ПРОСЫПАЙСЯ!

Неожиданный возглас взрывом грянул в голове Прутика. Вскрикнув от испуга, он открыл глаза и в смятении огляделся. Было светло. Он лежал на чем-то мягком, раскачиваясь высоко над землей. Вокруг были странные существа с кроваво-красной кожей. Все они мирно похрапывали. Мальчик посмотрел на Хрящика и внезапно вспомнил все, что произошло вчера.

— Просыпайся, вставай! — услышал он.

Прутик перевернулся, встал на колени и посмотрел вниз, через край гамака. Под ним стоял душегубец — единственный из всех, кто был на ногах. Он ворошил поленья в костре.

— Это ты меня звал? — крикнул ему Прутик. Душегубец, легко коснувшись пальцами лба, кивнул.

— Мамочка Татум велела, чтобы я не давал тебе спать весь день, Мастер Прутик, — ответил он. — Ты же дневное существо.

Прутик посмотрел вверх, на небо. Солнце стояло в зените. Мальчик дополз до края гамака, осторожно перебираясь через спящую семью душегубцев, чтобы не потревожить их сон, и спустился по веревочной лестнице.

— Ну что, Мастер Прутик, — сказал душегубец, помогая ему сойти с нижней перекладины, — тебе предстоит дальний путь.

Прутик нахмурился.

— Мне казалось, я могу побыть у вас еще немножко, — возразил он. — Мне нравится здесь, а мой дядя Берестоплет вряд ли хватится меня — во всяком случае так скоро…

— Побыть у нас? — насмешливо пробормотал душегубец. — Но ты нам не подходишь. Знаешь, что сказала мамочка Татум про тебя сегодня утром? Она сказала, что ты глупый неотесанный уродец, который к тому же ни уха ни рыла не смыслит в коже.

— Мамочка Татум такое сказала про меня? — у Прутика комок встал в горле. — Но она же подарила мне вот эту жилетку, — сказал он, легко прикоснувшись к меху. Жилетка ощетинилась: шерсть стала дыбом. — Ой-ой-ой! — уколовшись, вскрикнул он.

— Это пустяк, — успокоил его душегубец. — Не придавай этому большого значения. Просто старая, ненужная вещь. Ее все равно никому не продашь, — добавил он, презрительно засмеявшись. — Возвращайся к своему роду-племени. Дорога начинается вон там.

Душегубец указал на лес. Пока они разговаривали, стая серых птиц, пронзительно крича, взмыла в небо.

— И вернусь! — упрямо ответил Прутик. На глаза у него навернулись слезы, но плакать он не стал — незачем показывать слабость перед низкорослым душегубцем с красным лицом и огненными волосами.

— Смотри, не попадись в лапы Хрумхрымсу! — издевательски гнусавя, крикнул ему вслед душегубец.

— Хорошо, я постараюсь не попасть в лапы Хрумхрымсу, — пробормотал Прутик. — И ни за что больше не буду иметь дело с заносчивыми душегубцами, которые то возносят тебя, как героя, то вышвыривают вон, как паршивую собаку.

Он обернулся, чтобы сказать все эти слова душегубцу, но того и след простыл. Прутик опять остался один.

Date: 2015-07-23; view: 278; Нарушение авторских прав