Глава шестая. Атмосфера, в которой проходил завтрак, была ожидаемо мрачной

Атмосфера, в которой проходил завтрак, была ожидаемо мрачной. Но причина заключалась вовсе не в прибытии комиссии из Совета, а в предстоящей процедуре прощания. Собственно, явление комиссии вообще никого, кроме меня, не напрягало -- ведь в академии объявились не враги, а защитники.

Я тоже пыталась взглянуть на "советников" с этой позиции, но не получалось. Но деваться некуда. Пришлось задвинуть страхи и переживания подальше и, по завершении завтрака, выйти вместе со всеми в главный зал.

Вот тут-то мы и встретились.

Членов Совета оказалось шестеро. Они стояли обособленной группой, сильно выделяясь на фоне нас, студентов. Причем выделялись за счет банальности -- цвета мантий.

Все шестеро были в серебряном. А стихийная принадлежность обозначалась с помощью круглой нашивки, расположенной в районе сердца. Я стояла слишком далеко, чтобы разглядеть нашивки как следует, но общий смысл был все тот же -- цвет. Красный -- огневикам, синий -- водникам, желтый -- воздушникам, и зеленый магам Земли.

К слову, в составе присланной группы, были маги всех четырех стихий. Но численный перевес, ожидаемо, оказался у магов Огня. Их было целых три штуки. И они же привлекли мое внимание в первую очередь.

Во-первых, она. Невысокая, хрупкая женщина с гривой рыжих волос. Она очень сильно напоминала Кэсси, и держалась прямо, строго, с величием, присущим лишь высшим аристократам.

Я не стала спешить с выводами и оценками касательно наших будущих взаимоотношений. Но легкий прищур глаз, которым женщина сопроводила собственнический жест Каста, когда пижон привычно обвил рукой мою талию, я отметила.

Вторую огневичку разглядеть не удалось: та скрывала лицо под капюшоном.

Третий представитель магов Огня был толст и лыс. На его лице читалась усталость.

Двое из оставшейся троицы "советников" тоже ничем особым не выделялись, а вот последний... Последним оказался тот самый мужчина, который не так давно ругался с Глуном по поводу индивидуальных занятий с иномирянкой. И его присутствие меня, мягко говоря, не обрадовало. Кстати, он магом Воздуха оказался. Н-да, с воздушниками мне определенно не везет.

Рядом с высокой комиссией отирались человек десять -- преподы с разных факультетов. А вот ректора, как и Эмиля фон Глуна, в зале не было.

При мысли о кураторе щеки опалило неуместным румянцем, но я этот порыв погасила усилием воли. Не до него сейчас, и не до снов. И вообще, возможно, Глуна уже сегодня разоблачат.

Невольно сглотнув, я теснее прижалась к Касту.

А в следующее мгновение пространство наполнилось траурной музыкой. Толпа студентов расступилась, пропуская в центр зала процессию из дюжины одетых в алое мужчин, нескольких женщин, и Глуна с ректором, которые замыкали шествие.

Я не сразу осознала, что перед нами представители культа Ваула -- жрецы и жрицы. Первые несли три урны с прахом и один вполне похожий на земной, гроб. А вторые стучали в бубны, отбивая медленный печальный ритм.

Увы, я не отношусь к числу людей, которые воспринимают похороны с отстраненным спокойствием. При виде этого шествия мне откровенно поплохело, поэтому, все, что происходило дальше, я воспринимала лишь краем сознания.

Сначала ректор прочитал долгую, не лишенную пафоса речь о Фиртоне. Потом еще более долгую, исполненную неподдельной скорби речь о трех погибших студентах.

После этого траурная процессия в составе храмовников, преподов и членов комиссии, двинулась прочь из зала. Я не знала подробностей местного обряда похорон, но, как поняла, народ к расположенному на территории храму Ваула направился. И малодушно порадовалась тому, что нас, студентов, не пригласили. Нам предстояло разойтись по аудиториям, согласно расписанию, и дождаться возвращения преподов.

Звонка, возвещающего начало первой пары, сегодня не звучало. Тем не менее, мы послушно расселись на привычные места.

Я как всегда устроилась на первом ряду и машинально вытащила из сумки тетрадь. И только после этого догадалась повернуться и взглянуть на Кэсси. Сегодня она была заметно напряжена. В том, что это связано с появлением в академии одной рыжеволосой дамы, я не сомневалась. И, не удержавшись, спросила:

-- Все в порядке?

-- Относительно, -- чуть поморщив нос, ответила "эльфийка". И добавила после небольшой паузы: -- Просто боюсь реакции мамы на выбор Каста.

Я едва не застонала. Ну вот, этого и следовало ожидать! А Кэсси, уловившая мой скепсис, совсем хмурой стала. Наклонилась ближе и спросила тихо-тихо, так, чтобы никто другой слышать не мог:

-- Он тебе не нравится, да?

Я не ответила, однако сокурсница и без слов поняла. Но не отстала.

-- Даша, я уже поняла, что ты очень гордая, но подумай головой. Ты одна, в чужом для тебя мире, и... -- вот теперь девушка заметно смутилась, даже покраснела, --...и одна ты тут не выживешь. Отказываться от покровительства моего брата, по меньшей мере, глупо. Тем более, при том, что он тебе искренне симпатизирует.

От такого заявления я банально опешила.

-- Хорошо, Кэсси. Давай представим, что симпатия взаимна. Что дальше?

Я намекала на разницу в социальном положении, и "эльфийка" намек поняла. Тут же потупилась, невольно выдав главное -- предупреждения Глуна были обоснованы, семья Каста меня не примет. Причем, видимо, даже несмотря на благословение Ваула. Вроде как, танец -- случай единичный, да и амулета не осталось...

-- Даша, я все понимаю, но поверь, это лучше, чем ничего, -- "добила" Кэсси.

Вместо ответа я фыркнула и отвернулась, точно зная -- нет, ни за что. Да, признаться, некоторое время назад я размышляла насчет покровительства, поскольку понимала, что с Полара не вырваться. Зато теперь, когда появился шанс...

Согласна, жить под крылом Каста и его семьи проще, но не смогу. Не готова я становиться ни любовницей на содержании, ни, тем более, служанкой.

-- Не злись, -- вновь позвала рыженькая.

Хотелось огрызнуться, но я прикусила язык. А потом в аудиторию вошла профессор Милин. И едва эта опасная во всех отношениях женщина заняла место за кафедрой, стало ясно, что явление комиссии из "штаба" грозит нам не только расследованием "несчастного случая", но и повышенным рвением и требовательностью преподов.

-- Так, тетради открыли! -- строго скомандовала профессор. -- Записываем!

Догадка насчет рвения посетила не только меня, и по аудитории пронесся дружный тягостный вздох. Но деваться было некуда, так что тетради мы действительно открыли, и в самом деле принялись конспектировать.

Понедельник прошел как в тумане. Изредка выныривая из бешеного водоворота информации, в который нас погрузили преподы, я ждала, что меня вот-вот вызовут на допрос, но этого так и не случилось.

Зато Каста, кажется, все-таки вызвали. По крайней мере, на обед он не явился, и общение с комиссией было единственным объяснением этому "прогулу".

Однако с последней лекции я выходила с затаенной надеждой, что Каст освободился и встретит, чтобы рассказать новости. Но этого, увы, не случилось. Зато едва я свернула на лестницу, встретила другого короля -- повелителя всех местных водников.

Ничуточки не стесняясь толпы в форменных алых мантиях, этот король взял меня за локоток и потащил обратно, к опустевшим уже аудиториям. Тот факт, что мы находимся на территории факультета Огня, его тоже ничуть не смущал.

А вот я, напротив, напряглась. И вовсе не потому, что мы из враждующих кланов. Просто чуйкой почуяла -- этот столь демонстративный налет не к добру. И не ошиблась!

-- Все, детка, теперь колись, -- заявил блондин, захлопнув дверь аудитории, в которую втолкнул довольно бесцеремонно.

Я непроизвольно нахохлилась -- сложила руки на груди и заломила бровь. А Дорс не постеснялся пояснить:

-- Что у тебя с Глуном?

-- Прости?

Мое недоумение было не совсем искренним, но даже сыграй я лучше всех лауреатов "Оскара" вместе взятых, мне бы все равно не поверили.

-- Даш, давай без вот этой мишуры, -- сказал парень хмуро. -- Просто ответь на вопрос, и все. -- И чтобы точно не отвертелась: -- Думаешь, я не видел, как он на тебя позавчера, на лестнице смотрел?

Вот тут я вообще опешила. Уж что-что, а взгляды Глуна... Да он же меня глазищами своими синими регулярно убить пытается! Ну а что там позавчера на лестнице было, я вообще не в курсе -- неадекватная была, пьяная.

В общем, пришлось сказать, как есть:

-- Дорс, ты прости, но я тебя не понимаю.

-- Дашка, я думал, Глун меня прямо там, на лестнице, и прикопает, -- сообщил "синий". -- Хочешь, верь, хочешь, нет, но я впервые в жизни очень хотел развернуться и просто сбежать.

Сердце дрогнуло и забилось чаще, но я внимания не обратила. Сказала ровно:

-- Он на нарушение комендантского часа злился.

Дорс уверенно мотнул головой и заявил:

-- Нет. Тут дело не в правилах. Гхарн, если бы на его месте был обычный парень, я бы поклялся, что это ревность.

Сердце дрогнуло опять, а я беззаботно рассмеялась.

-- Не смешно, -- перебил водник. -- Даш, реально не смешно, поэтому и спрашиваю. Что у вас? И что было после того, как он тебя увел?

Блин, вот ведь нарвалась на допрос!

-- Ничего нет и не было, -- с наигранной улыбкой ответила я. -- Правда, ничего. А в тот вечер Глун просто довел меня до чердака и в приказном порядке отправил спать. И ушел.

"Синего" такой ответ не удовлетворил, так что пришлось продолжить:

-- Дорс, ты ошибаешься. Сам подумай -- кто я, и кто он. Я -- иномирянка. Глун -- аристократ. Более того, аристократ, который иномирян ненавидит. Ну а в том, что касается взглядов, так у меня желание развернуться и сбежать с момента нашего с Глуном знакомства присутствует.

Блондина эти откровения не впечатлили. Он хмыкнул, состроил кислую гримасу, а потом заявил:

-- Ладно, Дашка, как знаешь. Но обещай -- если Глун перейдет границы дозволенного, если станет домогаться, ты не промолчишь, и сразу придешь ко мне. И вообще, если что -- бегом в башню Воды. Договорились? Доступ я тебе уже сделал.

Я глубоко вздохнула и кивнула. Очень хотелось казаться серьезной, и мне это, видимо, удалось. По крайней мере, продолжения допроса не последовало -- Дорс одарил очередным хмурым взглядом и покинул аудиторию.

Лишь после того, как водник вышел, я позволила себе тихонечко застонать. Черт-черт-черт!

Ужас, но слова про ревность не только зацепили, но и польстили. Сердце действительно забилось чаще, а в душе шевельнулось какое-то очень теплое чувство. А самое жуткое -- взять и попросту отмести эти слова я не могла.

Я не могла вздернуть подбородок и заявить -- нет, это неправда! Слишком хорошо понимала, что подобная реакция со стороны Глуна вполне возможна. Ведь он думает обо мне, он меня... хочет.

Впрочем, ревность Глуна -- сущий пустяк в сравнении с другим. С тем, что я все-таки ненормальная. Я -- извращенка! Мазохистка!

От этого осознания захотелось взвыть уже в голос и осесть на пол, но я удержалась. Даже нашла в себе силы открыть дверь и покинуть аудиторию.

А на чердаке ждал... нет, не сюрприз, но около того. И едва я это "около того" увидела, поняла -- мне дико хочется, чтобы злосчастная комиссия как можно быстрее закончила свое расследование и свалила нафиг!

Что случилось? Да просто один маленький ушастый лис, упорно мнящий себя котиком, выполнил мою просьбу. И теперь на чердаке не хватало только плаката с надписью "Здесь твиров нет!".

А жуть заключалась в следующем: на чердаке появилось три огромные горы хлама -- сломанная мебель, тряпки, и прочее выброшенное некогда барахло. Зона гостиной, включавшая в себя диван, два кресла, чайный столик, ковер и две покоцанные, но все-таки скульптуры, сместилась к зоне спальни. И кресел там, кстати, уже не было! Картины и волшебный шкаф тоже исчезли. Вместо последнего стоял другой -- обшарпанный, с перекошенными дверцами.

Рабочая зона тоже подвинулась, она теперь располагалась в уголке. Зато мебель осталась, причем вся. Единственное, письменный стол лишился половины ящиков -- имитация ветхости и моей криворукости в плане починки предметов интерьера.

Ну а вместо люстры теперь висел какой-то страшненький светильник, вызывавший ассоциации с лампочкой Ильича.

А посреди этого бедлама сидел понурый, предельно несчастный Кузьма. И едва я обратила свой взгляд на него, спросил жалобным голоском:

-- Тебе нра-а-а?

Отлично понимая, что для твира, который, по сути, является аналогом нашего домового, подобный бардак удару в сердце подобен, я проглотила свои печали, улыбнулась и кивнула. И добавила ободряюще:

-- Кузь, ты молодец. И не расстраивайся -- безопасность важнее комфорта.

-- Ага, -- отозвался мой "котик". Тут же поднялся на все четыре лапки, нервно дернул хвостом и печально поплелся к кровати.

Блин! Вот в такие моменты я Полар особенно ненавижу!

Несмотря на то, что день выдался трудным, вернувшись на чердак, я вновь засела за учебники. Ведь все эти комиссии и расследования -- такой фактор риска, что откладывать на завтра то, что можно сделать сейчас, точно не стоит. Вот я и не откладывала.

И даже не отвлекалась на мысли о том, что та самая комиссия мной до сих пор не поинтересовалась. А ведь я свидетель!

Где-то очень глубоко внутри зудело чувство страха -- что если это промедление означает нечто ужасное?

Понятно, что для нормальных людей логики в подобном выводе нет, но это же Полар! И пусть звучит бредово, но товарищи из Совета вполне могли решить, что я не свидетель, а виновница. А что? Иномиряне же у них везде крайние.

Но опасения не оправдались. Как вскоре выяснилось, игнор со стороны "высокой" комиссии был связан с совсем другим фактором.

Дело в том, что Каст меня отмазал.

Да, рыжий просто взял и убедил комиссию в том, что допрашивать иномирянку бесполезно. Ведь я не только чужачка, но и первокурсница. То есть, вообще ни в чем не разбираюсь. А раз так, чего со мной говорить?

Все это пижон поведал за ужином, на который сам сильно опоздал. Причем выглядел король нашего факультета уставшим и слегка потрепанным. Сей факт наглядно подтверждал его сообщение о том, что весь день, до самого ужина прошел в общении с комиссией.

Однако эта усталость не помешала Касту расположить ручищи на моей талии и шепнуть:

-- Ну вот, за тобой опять должок, Дашунь. Как расплачиваться-то будешь, а?

Я мысленно застонала и не ответила.

Зато после ужина эксцессов не было. Каст всего лишь взял меня за руку, галантно довел до чердачной двери и, целомудренно чмокнув в щеку, ретировался. Причиной столь приличного поведения, как я поняла, стало то, что в нашей башне разместили трех огневиков из Совета, включая и его маман.

Понимание того, насколько близка опасность, спокойствия не прибавило. Черт, ну почему я не способна открыть портал? Ведь в любой момент может потребоваться способ сбежать!

Нервно потеребив кончик волос, я прошмыгнула на чердак и быстро закрыла дверь на все щеколды. А потом позвала:

-- Зяб? Зяб, ты тут?

-- Угу, -- ответили из зеркала.

Я вздохнула и, приблизившись, задала главный вопрос:

-- А повысить уровень силы с помощью зелья можно? Хотя бы временно?

Ну а что? Если у них есть восстанавливающий силы энергетик, то почему бы не существовать энергетику повышающему уровень мага?

-- Нет Даш, -- разочаровал призрак. -- Извини, но подобных составов не бывает. Только для силы физической.

Эх, жаль. Но отчаиваться не буду. Пусть не сегодня, пусть завтра, но обязательно что-нибудь придумаю. Главное -- не опускать руки. И раз другого способа нет -- учиться и практиковаться. И искать!

Печально вздохнув, я развернулась и направилась к письменному столу в намерении снова сесть за учебу, но не дошла, потому что еще один вопрос вспомнился.

-- Зяб, а если твира в мой мир переместить, как думаешь, выживет? И сам переход выдержит?

-- Ну, прежде водить твиров в твой мир никто не пробовал, -- сказал призрак помедлив. -- Но я думаю, проблем не возникнет. Тем более, Кузя признал в тебе хозяйку, между вами есть связь, так что... нет, проблем точно не будет.

-- А ты?

-- Что -- я?

-- Ты переход между мирами выдержишь? -- уточнила я.

-- Выдержу, -- ответил Зяба. И добавил: -- Но на перенос моего зеркала слишком много энергии нужно. Оно слишком тяжелое.

-- А если переселиться в зеркало поменьше? Такое возможно?

Кракозябр откровенно "завис" и ответил далеко не сразу:

-- Никогда об этом не думал. Нужно попробовать.

Ага! То есть это напольное зеркало с вычурной рамой реально его дом! Или правильней сказать "база"? Интересно, а как так получилось, а? И почему именно это зеркало?

Увы, прояснить данный момент не удалось. Зяба сперва замер, словно прислушиваясь к чему-то, потому буркнул, что скоро вернется, и исчез. А зеркало вновь стало нормальным, и в нем теперь отображалась заметно утомленная студентка первого курса факультета Огня.

Удивительно, но как-то так вышло, что изначально очутившись в самой гуще событий, во время расследования я осталась не у дел.

Мне ничего не рассказывали. Ни Каст, ни Дорс, который, безусловно, в курсе ситуации был. Даже Кракозябр, через зеркала подслушивающий, отмалчивался.

Это было не то чтобы обидно, но черт! Неправильно! Несправедливо! Особенно после того, что мне пришлось пережить в спальне Глуна.

А самым неправильным было то, что когда я сунулась с вопросами, в ответ услышала лишь:

-- Даш, не лезь. -- Это от Каста.

-- Успокойся. Без тебя разберутся. -- От Зябы.

Дорс так и вовсе подмигнул, по голове потрепал и сбежал.

Успокаиваться не хотелось. Да и как можно успокоиться, когда такие дела творятся? А если добавить ко всему этому ощущение информационного вакуума, возникшее еще в понедельник? Нет, ситуация вокруг этого расследования, определенно, нервировала. И даже убийственный загруз по учебе, который устроили нам преподы, от ощущения неправильности не спасал.

И пусть длилось все это каких-то три дня, я все равно успела мысленно окрестить себя брошенкой и прийти к выводу: когда все закончится -- сама объявлю бойкот! Всем! Кроме маленького "котика" с большими ушами.

Кузя был единственным, кто не забыл о моем существовании. Именно с ним я разделила радость первой стипендии, которую выдали во вторник, ему же поведала о первых успехах в вопросах трансформации пульсаров.

А утром в среду именно он, милаха с бордовой шерсткой, выслушивал мои сомнения на тему дополнительных занятий с Глуном.

Сказать Кузьме все я, разумеется, не могла. И то и дело возвращалась мыслями к главной, на мой взгляд, причине -- тот разговор в спальне.

Какое, к черту, репетиторство, когда я столько лишнего узнала? Глун не станет со мной заниматься. Да и я, по уму, должна обходить куратора стороной. Вот только об отмене уроков ни слова не прозвучало, да и нашу предыдущую сделку никто не отменял. Равно как и сессию.

И как тут быть? Что делать?

Не могу сказать, что эти вопросы мучили весь день. Но когда закончился обед, и все сокурсники отправились на занятие по медитации, от которого я была освобождена, меня охватил легкий мандраж.

Вариантов действия было два: вернуться в общагу или все-таки дойти до аудитории, где проходил прошлый урок с фон Глуном. Поразмыслив, я выбрала второе. Просто чтобы убедиться: лафа в виде вменяемого препода, который подтягивает меня по программе, закончилась.

К двери той самой аудитории я подошла не без дрожи, и лишь спустя минуту решилась постучаться.

Ответа не последовало.

Глубоко вздохнув, я постучала снова. Но так как ответа опять не было, приоткрыла дверь, чтобы заглянуть и окончательно убедиться.

Убедилась. Аудитория была пуста.

То есть, все-таки не пришел. Что и следовало доказать!

Чувство досады было неожиданным и острым. А вслед за ним и обида накатила. Значит, на фантазии у него время есть, а на уроки -- увы. Ну что ж, ладно. Все с ним понятно.

Грустно усмехнувшись, я вновь взялась за ручку в намерении закрыть дверь и уйти. И вздрогнула, потому что сзади прозвучало:

-- Долго ты так стоять будешь? Звонок уже прозвенел.

Я растерянно застыла. Но куратор ждать, пока я приду в норму, не собирался -- подтолкнул в аудиторию и, закрыв дверь, скомандовал:

-- Бери стул и садись.

После чего обогнул меня и направился к преподавательскому столу.

Пришлось закусить губу и вдохнуть поглубже, чтобы согнать румянец. Но моя неадекватность не могла остаться незамеченной.

-- Проблемы? -- обернувшись, спросил Глун.

Я резко потупилась и замотала головой.

-- Тогда какого гхарна ты до сих пор мнешься у двери?

На подрагивающих ногах я подошла к ряду стоящих вдоль стены стульев, подхватила один и направилась к Глуну.

Куратор, подарил очередной строгий взгляд и скомандовал:

-- Садись. И напомни, на чем мы остановились.

Я, разумеется, напомнила. А Эмиль фон Глун дождался, когда закончу возиться с сумкой, открою тетрадь и обращу все внимание на него. И лишь после этого принялся отвечать на первый из тех вопросов, которые сам же на это занятие перенес.

Вопреки дикому смущению и сильному желанию сбежать, я слушала и записывала. Первое время молча. Потом все-таки втянулась, и начала уточнять моменты, которые были непонятны. А куратор, несмотря на явное раздражение, на эти вопросы отвечал. Причем подробно и доходчиво.

В общем, процесс медленно шел вперед. И на звонок, возвещавший окончание текущего занятия мы, как и в прошлый раз, внимания не обратили. А вот следующий звонок, который означал окончание всех занятий, внимание Глуна все-таки привлек.

-- Так, все, -- закончив разъяснять очередной вопрос из моего списка, сказал куратор.

Голос его был серьезным, резким, поэтому, несмотря на увлеченность, я вздрогнула. И тут же сообразила -- недавние события и присутствие в академии комиссии на ход наших занятий все-таки повлияли. Сидеть до ужина, как в прошлый раз, Глун не собирается.

Но я ошиблась.

-- Все, Дарья, -- повторил брюнет, откидываясь на спинку стула и закладывая руки за голову. Смотрел при этом куда-то в пространство. -- Хватит теории.

Я удивленно приподняла бровь. А куратор, тем временем, перевел взгляд на меня. В синеве его глаз на миг мелькнуло нечто странное, отдаленно похожее на усмешку.

-- Ладно, -- сказал мужчина. Резко принял правильную позу, и тут же не менее резко поднялся из-за стола. -- Пойдем.

Я сглотнула, судорожно закрыла тетрадь и пихнула ее в сумку. И все-таки не удержалась, спросила:

-- Куда?

-- Куда-куда... в тренировочный зал, разумеется.