Первый барьер

Через год мы все отправились к Бельским. Брата с сестрой поразило такое большое количество вампиров, живущих вместе. Я считала, что им полезно посмотреть, как общаются в нормальных вампирских семьях, прежде чем рассказать о ненормальных. Конечно, я еще не говорила им о Вольтури. А то, что нам не стоит афишировать свое существование перед людьми, они и сами хорошо понимали. Да, я обратила их, но прежде, чем начну им доверять, ничего такого рассказать не могла.

Бельские встретили нас, как всегда, радушно. Ирина кинулась ко мне и закружила по гостиной. Глеб с Полом сшиблись с таким треском, что мне послышался хруст ребер мужа. Но, конечно, Глеб умел контролировать свою силу. Кевин и Сол только водили широко раскрытыми глазами, наблюдая за тем, как мы с Полом переходили из одних рук в другие. Потом я их представила.

Я кое-что говорила ребятам о способностях вампиров. Так как сами они ничего такого не демонстрировали, я решила, что или их таланты так же глубоко запрятаны, как у меня в свое время, или, к сожалению, вовсе отсутствуют. Только не знаю, к сожалению ли. Лучше ничем не отличаться, чем мучиться так, как я или любой другой одаренный, от повышенного внимания. На примере Бельских я более подробно остановилась на этой теме. Ребята были не просто впечатлены, они обалдели так же, как и мы с Полом тогда. Однако я не забыла упомянуть, что таланы присущи не всем нам, и это совсем не делало тех, кто ими не обладает, существами второго сорта. Помню, Аро Вольтури так и мечтал в своих планах возвысить талантливых вампиров в особую касту, заставив простых служить им. Проклятый фашист! Интересно, он бы сбросил с пьедестала своих братьев, ведь Кай с Маркусом не обладали способностями?

И здесь же дети увидели, как вампиры уважают вроде бы ничем не примечательного Пола. Глеб просто не отходил от друга, Богдан часто с ним беседовал, Макар заявил, что без него не отправится в очередной рейд в пещеры, Ирина, заговорщически на меня поглядывая, утащила моего мужа подальше в лес, знаю, сейчас задавит вопросами обо мне и моих обращенных.

- Насколько я понял, ты не все им рассказала, далеко не все? – спрашивал меня Богдан через несколько дней. – Они не знают, что ты Тень, не знают о Вольтури и не понимают твоих отношений с Полом.

- Ты знаешь, их обращение было случайностью, жутким стечением обстоятельств, хотя, повторись все, я поступила бы так же. Они очень хорошие ребята, но я боюсь вываливать это все на них. Хотя знаю, что это необходимо.

- Ты обманываешь себя, - сказал Богдан, строго поглядывая на меня. – Нет, я не читаю твоих мыслей. Но мне кажется, что ты боишься. Ты боишься и не доверяешь им, хотя очень любишь. Но, не рассказав ничего, ты не узнаешь, кто они, какие они. Ты обратила их не случайно. Каждая женщина мечтает о семье, о детях. Я видел, как выворачивает наизнанку Розали Каллен невозможность иметь ребенка, несмотря на то, что Ренесми любит ее как родную мать. Ты должна им все рассказать, и если они оправдают твое ожидание, ты обретешь два любящих сердца. Это риск, но риск оправданный.

Богдан помолчал, но все же добавил:

- Они очень тебя уважают. И даже любят. Пойми, их родители умерли слишком давно, родных у них больше нет. На протяжении двух лет ты заботишься о них. Того и гляди, мамой назовут.

Ошеломленная его словами, я молчала. Ведь он прав, черт побери! Я действительно не доверяла ребятам, я боялась, что они не поймут… отвернутся от меня, и, хуже того, кому-нибудь расскажут…

Но Богдан прав, медлить было нельзя. Поговорив с Полом, я нашла Кевина в подвальном спортзале с Игорем, парни отрабатывали какой-то мудреный прием. Соланж с Олесей рылись в семейной библиотеке, искали для моей протеже какой-то редкий фолиант.

Мы вчетвером отошли подальше в лес, удобно устроились на густо покрытых мхом, лежащих крест накрест валежинах, и мы с Полом рассказали все, начиная с того момента, как я одним пасмурным мартовским днем приехала в Форкс к своей крестной, чтобы скрыться от суеты большого мира, обо всех событиях, которые произошли с нами после этого, всю правду о Калленах, о Вольтури, об оборотнях…

Сол и Кевин слушали наш рассказ, как странную и страшную сказку. Сол закрыла лицо руками, когда услышала о том, что нам пришлось пережить после моего обращения. Кевин скрежетал зубами после рассказа, как Вольтури пришли нас убивать, как чуть не казнили беззаботную и улыбчивую Ирину.

Узнав о моем таланте, о том, как он помогал мне и моим родным, они благоговейно смотрели на меня. А поведение Пола, его отношение ко мне и решение оставить все ради меня заставило Кевина смотреть на моего мужа совсем другими глазами. Я с трепетом ждала их комментариев.

- Этих Вольтури надо всех удавить! – с ненавистью прошептал Кевин.

- А оборотни еще остались в Форксе? – малышка мечтала о любви.

Я облегченно перевела дух.

- С Вольтури мы что-нибудь придумаем. А оборотни в Форксе будут, пока останется хоть один квилет с кровью вождя.

- Так ты потомок вождя? – уважительно спросил Кевин у Пола.

- Да, я крут!

- И ты правда Викин ровесник? Хоть и не вампир? – Соланж не могла этого понять.

- Мы с Викой очень гармоничная пара. Мы не дадим друг другу умереть. Она является гарантией моей вечной жизни, а я пытаюсь спасти ее от любых опасностей, даже от нее самой.

- И ты преуспел в этом, - заметил Кевин.

Я не услышала сарказма. Они на самом деле его уважали. Прав был Богдан, я должна была им довериться сразу. Теперь никакого страха, только вперед, только вместе.

Еще здесь, в тайге, мы наметили новый маршрут. Соланж захотела учиться, мне тоже можно было походить в школу, а там, глядишь, и Кевин соберется. Пол пишет сейчас диссертацию, поэтому в школу точно не пойдет. Тогда все дело в новом местожительстве.

Я предложила Бразилию. По-португальски говорили все, мы с Полом даже жили как-то в Сан-Паулу, но сейчас можно уехать подальше на северо-запад. Никто не был против, и мы начали собираться.

Выбор наш пал на большой город Манаус, расположенный почти в месте слияния Амазонки и одного из ее крупных притоков Риу-Негру. В городе с населением более миллиона человек имелись научные центры, нужные Полу, ботанические сады, недалеко располагались два национальных парка, где мы могли спокойно охотиться, а местность вокруг была преимущественно лесистая, кое-где перемежающаяся обрабатываемыми землями и пастбищами.

Дом мы нашли очень удобный и снова почти в лесу. Я отнесла документы в небольшую школу на окраине. Я не ошиблась – Кевин созрел для учебы. Мы с ним в выпускном классе, Соланж на год младше. Ну, наша малышка любит учиться.

По вечерам все мы в ожидании Пола из лаборатории болтаемся на кухне. Я готовлю мужу ужин, Соланж и Кевин делают вид, что помогают. Они не говорят мне, но думаю, их тоже тошнит от запаха готовящейся еды.

- Сол, дай мне нож.

- Какой, мам?

Я застываю от неожиданности. Я что, ослышалась?

Обернувшись, я обозреваю откровенно ошеломленное лицо Сол. Кевин тоже взволнован. Нет, со слухом у меня все в порядке. Они ждут моей реакции. А у меня комок в горле. Я вспоминаю, как в свой первый год после обращения, обнаружив, что наша с Полом любовь никуда не делась, я переживала о невозможности иметь детей. И теперь вот что, мне можно с дебильной улыбкой ленивца Сида* пробормотать «Вот я и мама!»?

- Послушай! – вперед выступил Кевин. – Послушай, мы уже давно между собой так тебя называем. Ты позволишь?

- Позволю ли я? Ребята, я… я боюсь обмануть ваше доверие! Ну какая я мама?! Я легкомысленная, взбалмошная, упрямая, бываю совершенно неуправляемой. Я буду плохо на вас влиять, и мы вместе сведем Пола в могилу!

- У Пола хватит сил на нас троих, я уверен! – наконец-то он оценил моего мужа! – А ты самая лучшая мама, о которой только можно мечтать. Я плохо помню свою настоящую мать, человеческие воспоминания тускнеют, и я не хочу предавать ее память, но не думаю, чтобы она хотела видеть нас вечно скорбящими по ней. Ты спасла нас, ты заботишься о нас, ты очень хорошая, и мы тебя любим.

Соланж кивала каждому его слову. Ну, что мне с ними делать? Я безумно, просто безумно хочу стать им матерью, но достойна ли я?

- Да! – наконец, сказала я. – Да, я очень хочу, чтобы вы называли меня мамой. Только не при людях. Видит бог, внешне я вовсе не похожа на женщину с детьми такого возраста, сразу спалимся!

Ребята счастливо закивали. О величании Пола отцом речи пока не шло, но не все сразу. Думаю, любимый не обидится, а дети скоро поймут, что уж его-то отцом надо было назвать раньше, чем меня матерью.

Мы были счастливы здесь. Мы жили очень весело, каждый занимался любимым делом. Я продолжала рисовать, занималась вышивкой. Соланж поглощала знания. Так дальше пойдет, станет образованней и умней Карлайла. Это хорошо, нам тоже нужен кто-то знающий серьезные вещи. Кевин обожал высокоскоростные автомобили, сам ковырялся в их железных внутренностях, что-то усовершенствовал там, слушая советы Пола. У мужа близилась защита, еще немного, и он получит свою первую ученую степень по биологии. Думаю, он продолжит свои исследования дальше. Пол изучал тропические леса. Материала у него было завались, мы оттуда иногда просто не вылезали.

С ребятами мы частенько устраивали дружеские потасовки. Они вместе нападали на меня, я отбивалась, а когда было совсем невмоготу, уходила в пульсацию, и только они меня и видели.

Вот и сегодня они напали без предупреждения. Сол навалилась на ноги, Кевин скрутил руки. Они уже не были новорожденными, но двое на одну? Да, я опытнее, но молодость тоже имеет свои преимущества. И все-таки, несмотря на это, мне удалось скинуть Соланж, Кевин еще держал меня за руку.

- Это нечестно! – вопил он. – Если бы не твой талант… Отдай свой талант! – внезапно прокричал он, еще касаясь меня.

Что-то произошло.

Красные всполохи на гладком черном камне. Полы тяжелого плаща мягко скользят по блестящему полу, отполированному за миллионы лет бродившими здесь до меня. Узкий коридор извивается, но каждый поворот знаком до зубовного скрежета. Если ходишь по нему столько, сколько хожу я, поневоле запомнишь каждую трещинку. Идти еще долго. Но вот два последних поворота и небольшая площадка. А потом…

Ослепляющий свет. Я не видела его очень давно. И у меня есть только мгновенья. А потом снова тьма и красный огонь, еще очень надолго. Но эти мгновенья… Моя цель. Моя награда. Мое наказание. Моя пытка. Моя мука. И только он знает, долго ли еще это продлится. Сколько мне осталось. Когда, наконец, все сложится, как мне нужно...

Я поняла, что ждать осталось немного, когда вышла на волю. Неожиданно, я знаю. А уж как сама я удивилась. Но вот оно – небо. Желтое. Почему мне кажется, что оно бывает и другого цвета?

Белая полоса песка и кромка воды. Это океан. Я вижу. Я знаю.

Я поднимаю свою руку и осматриваю тонкие пальцы. Кожа почти просвечивает, по крайней мере, мне кажется, что я вижу трубочки костей. Кровь давно не движется, ее нет. Я не живу. Я не дышу. Но скоро все изменится.

Я медленно бреду по песку к воде. Пить не хочу, есть тоже. По крайней мере то, что принято называть едой и питьем. Когда я ела в последний раз? Давно. Но прекрасно помню вкус последнего откушенного кусочка… яблока? Так назывался этот странный предмет? Да, яблоко. Красное, как огонь на стене. Сок течет по подбородку. Коричневая капля семечка. Мякоть желтовато-белая, рыхлая. Откуда я знаю, что больше люблю зеленые и твердые плоды? Кем я была тогда? Где я была?...

Не надо обманывать себя. Я никогда не была никем иным, но эти обрывки воспоминаний… Их много и они мучают меня, заставляя поверить в то, чего не было.

Нет, я – это я!

Я уже давно сижу на камне, нижнюю часть которого жадно лижут нетерпеливые волны. Что мне их нетерпение? После той бездны веков, проведенных мной в темноте, еще немного времени... Но уже скоро. Первый барьер пал. Первый из миллионов, но он пал! Что ждет меня? А вот это я прекрасно знаю – забвение. Забудут не меня. Ту, кем я являюсь, невозможно забыть. Я – единственная... Я есть… Всегда.

Забуду я. Забуду сразу все, и вряд ли вспомню снова, если только… Нет, это слишком страшно! Если вспомню, это будет значить, что ничего не получилось, и нужно снова начинать все сначала.

Нет! Я должна подумать о другом. Что мне предстоит, когда рухнет последний барьер? Когда я выйду совсем, окончательно, и он ничего не сможет с этим сделать.

Я явлю свою мощь, и первая жертва будет принесена сразу. В то же мгновенье я раскидаю свои тенета по всей поверхности этого мира и найду миллиарды новых жертв. Мне будет хорошо здесь. Я низвергну его в пучину страха и смерти, я раскинусь над ним и поглощу его, я высосу его до конца, а пустая оболочка будет бесконечно вертеться вокруг умирающего светила. Я буду купаться в энергии, и это даст мне сил для новой попытки. Я смогу поглотить своего врага, и он не вернется больше. Я одна достойна существовать отныне и всегда.

И вдруг жестокий удар. Нет, не может быть! Только не здесь, не сейчас, когда я уже почти…

- Без света нет тени, ты говорила так сама!

Я? Никогда я так не говорила! Что за бред! И кто это сказал? Тихий, почти бесплотный голос… Кто говорит со мной? Кто смеет…

Но слова эти продолжали вертеться вокруг меня. Они стали видимыми, осязаемыми, они были настойчивы и, наконец, проникли внутрь, сначала в голову, потом просочились в рот, упали на язык, заставляя его двигаться.

- Без света нет тени, без света нет тени, без света нет тени, без света нет тени, без света нет тени… нет тени…нет тени… нет тени…

Нет, нельзя, нельзя так говорить! Я есть! Я есть Тьма! И никакой Свет мне не нужен! Только Тьма и ее дети, питающиеся тем, без чего не может жить ни одно существо, влагой, текущей в жилах…кровью. Мои дети… Я приду… Я приду… когда-нибудь… снова…

Я открыла глаза. Надо мной склонились испуганные лица Кевина и Соланж, а Пол с выкаченными от ужаса глазами вцепился мне в плечи и тряс так, что моталась голова.

С трудом сфокусировав взгляд, я поморщилась. Пол сразу отпустил меня. Я лежала на диване в нашей гостиной, где мы с детьми только что бесились. Больше я ничего не помню, только отголоски какого-то бреда и настойчивый голос, до сих пор звучавший в ушах знакомый голос. Будто Ирина сидела около меня и шептала в ухо, что без света нет тени…

Я огляделась. Никакой Ирины рядом не было. Пол настороженно смотрел на меня.

- Солнце, ты как?

- Я? Нормально! А Ирины точно нет?

Они переглянулись надо мной, будто получили некое подтверждение своим самым худшим подозрениям.

Дезориентировано водя глазами, так и норовившими закатиться под веки, по гостиной, я вдруг увидела незнакомца, спокойно сидевшего в нашем кресле. Картина была настолько нелепой, что я безобразно отвесила челюсть. А незнакомец, заметив, что я увидела его, спокойно встал и пошел к выходу.

- Кто это? – кивнула я на его спину.

- Где? – Пол и дети оглянулись, но… похоже, никого они не видели. – Любимая, что с тобой?

Я что, спятила? Вижу призраков? Что же со мной произошло? Сумасшедшая, боже мой! Хорошо, что дети уже себя хорошо контролируют. А с Полом что будет?

Но незнакомец уже ушел, больше я никого постороннего не видела, и это вселило в меня уверенность, что я только что поймала обычный глюк и больше подобного не повторится. Ну, не то, чтобы уверенность, скорее, робкую надежду. Тогда все будет хорошо.

- Ребята, что произошло?

- Я чуть не убил тебя! – выдавил Кевин.

- Ты? Да ладно!

- Да, это правда! А Пол тебя спас!

Я посмотрела на мужа. Гармоничная пара… Спасать от всех…

Он осторожно взял меня за руку, приподнимая, притянул к себе. Слегка прижал, замерев. Потом так же осторожно уложил обратно на диван.

- Зато мы узнали, какие способности у Кевина.

- Способности? – я непонимающе переводила взгляд с одного на другого.

Кевин выглядел подавленным. Он не смел поднять на меня взгляд.

- Что ты помнишь последним перед… ну, перед тем как…

- Мы хулиганили. Кевин кричал, что нечестно мне применять свой талант, потом крикнул…

- Вот-вот! Я крикнул «Отдай свой талант!» и ты рухнула как подкошенная! Я чуть тебя не убил! – снова заголосил парень.

- Мы растерялись! И тут Пол прибежал, - зачастила Соланж. – Он сразу разобрался, в чем дело, и…

- Это ты мне подсказала, - улыбаясь, заметил Пол.

Соланж удивленно на него уставилась.

- Я?!

- Да, ты сказала, что пахнет жасмином.

- Ну, да, странно как-то, вдруг пахнуло в лицо, но жасмина тут никакого нет!

- И что? Причем тут жасмин? – я ничего не понимала.

- Ты забыла, что только я чувствую тебя? Я никогда не говорил тебе…

- Я пахну для тебя жасмином? – я смотрела в его глаза.

И вдруг мы остались одни. Не буквально, конечно, Сол все еще держала меня за руку. Но я видела только его. Любить в тысячу раз сильнее!

- Ага! – он кивнул. – Соланж сказала, что пахнет жасмином. Я знал, что она не может этого чувствовать, пока у тебя есть талант. Значит, его не было. Почему-то.

Не было таланта? А сейчас?

- Погоди, не надо! – поспешно сказал Пол, хватая меня за руку.

- Мы больше не чувствуем тебя. Все вернулось, - добавила Сол. – А тогда Пол быстро разобрался, заставил Кевина рассказать все, подумал немного и сказал, чтобы он снова взял тебя за руку и…

- Я как бешеный заорал «Забери свой талант обратно, забери!» и чуть не лопнул, когда усиленно думал то же самое! И тут запах пропал. И ты очнулась.

- Вот и выходит, что Кевин умеет каким-то образом забирать таланты и… снова их возвращать, - закончил Пол.

- Но как ты сообразил?

- А почему это такой удивленный тон? – оскорбился Пол. – Среди вас, одаренных, потрешься, и не такого нахватаешься!

Я посмотрела на Кевина. Он был раздавлен, и все еще не смел взглянуть на меня.

- Да, без Елеазара трудновато, но методом проб и ошибок… Мне уже страшно, что может таиться в тебе, малышка!

А Соланж прикипела взглядом к Полу. Она вся подобралась, будто собиралась кинуться на него. Она и кинулась… в его объятия.

- Спасибо, тебе! Папочка, спасибо! Спасибо!

Пол, совершенно не представляя, что делать, застыл, его руки беспомощно дергались, пока он не догадался обнять свою дочь. Он смотрел на меня поверх ее плеча и это был такой взгляд… Будто я на самом деле родила ему ребенка.

- Ну, вот! – пробормотала я. – А то все мама да мама!

Я чувствовала странную слабость. Я ведь вампир, и никогда не устаю. Поглощаемая мной кровь является для меня неистощимым источником энергии, а сейчас мне было так хреново, будто я не охотилась пару месяцев. И глаза были черными… я никогда не доводила себя до такого состояния. Поэтому мне не пришлось долго уговаривать Пола отпустить меня на охоту.

Обескровленное тело четвертого оленя падает к моим ногам. Я в Уругвае, на Атлантическом побережье, в густом влажном лесу. Давно так у меня не было, по-моему, с самой первой моей охоты, когда я разодрала больше десяти оленей. После мне всегда хватало одного-двух крупных животных. Но сегодня…

Может, это временное отсутствие таланта так повлияло? А еще не давал покоя тот бред, который мне привиделся, что-то совсем жуткое, будто я – это не я, а какой-то монстр. Я не могла вспомнить отчетливо, только обрывки… Но осталось ощущение чего-то ужасного… голод, вот что это было, жуткий голод. И мне казалось, именно его отголосок я испытывала сейчас, именно он заставил меня почувствовать себя как… высосанная оболочка, что ли? Такая пустота внутри… Я не могла быть тем существом. Я никогда не испытывала такого голода, как у него. Думаю, даже все население Земли не сможет утолить его.

- Первый барьер пал! – услышала я вдруг совершенно незнакомый голос.

Медленно обернулась. На висящей у самой земли лиане, как на качелях, сидел тот незнакомец из нашей гостиной, принятый мной за глюк. Я и сейчас так думала. А умеют ли глюки говорить? И почему я его не чувствую, будто он…

Очень смуглый, невысокий, худощавый, даже анемичный какой-то. Я бы даже сказала, квелый. Лицо аскета. Так и вижу его в пещере, питающегося медом и акридами. Одет в простую рубаху навыпуск и брюки на веревочках. Босой. Бритый на лысо. Вот форма черепа у него была просто идеальная. Ресницы настолько густые и черные, что глаза казались подведенными.

- Меня зовут Нефериркара, и я был третьим фараоном Египта в Пятой династии.

Фараон? Из Египта? Но ведь…

- Сколько тебе лет? – тупее вопроса не придумаешь.

Разве об этом надо спрашивать?

Даже этот Нефер-как-его-там-кара дернулся и неодобрительно смотрел на меня.

- По вашему новомодному Георгианскому летоисчислению я родился что-то вроде году в две тысячи четыреста сорок шестом до «вашей» эры.

Так ему что, больше четырех с половиной тысяч лет?! Точно, древний! Даже говорит, как динозавр.

- Так ты та самая Тень из Египта, о которой говорил Карлайл?

- Да, - он поморщился, - грехи молодости. Не сумел удержаться пару раз, вот меня и заметили. Но потом я затаился намертво.

- Да, это точно! А мне пришлось самой до всего доходить! Знаешь, сколько нервов мне это стоило? – господи, я наезжаю на него, будто он был обязан написать мемуары, чтобы мне было легче осваивать свой талант.

Да, парень тоже удивился моей наглости.

- Ладно, по крайней мере, я не сумасшедшая, раз ты настоящий, а не морок!

- Ты уверена? – фараон лукаво на меня поглядывал.

- Ну, пожалуйста, хватит издеваться! Скажи лучше, почему ты вдруг объявился? Что произошло такого, что вырвало тебя из той щели, где ты пребывал все это время? Только не говори мне, что только сегодня узнал обо мне! И что ты там бормотал про барьер?

- Первый барьер пал. Сегодня. Неужели ты не почувствовала?

- Я много чего почувствовала, но в основном какой-то бред.

- Ты не задумывалась, почему наш талант так редок?

- Не знаю, просто так получилось, наверное? Нет подходящих кандидатов? Елеазар говорил, что почти всегда можно увидеть будущий талант еще до обращения. Какие-то черты характера, физиологические особенности…

- И что же, как ты думаешь, было предтечей в твоем случае? – он насмешливо глянул на меня. – Какая черта характера или особенность пробудили в тебе дар?

- Ну, не знаю! Иногда я вела себя так тихо, что меня никто не замечал. Это годится? – с надеждой спросила я.

- Вряд ли! – улыбнулся Неф… ладно, я не выговариваю его имя.

Потом он стал серьезным.

- У меня нет желания задерживать тебя надолго. Я появился, чтобы предупредить – ни в коем случае больше не позволяй отбирать у тебя дар. Без него ты становишься беззащитной перед ней.

- Да перед кем? Я думала, мне надо опасаться Вольтури! А без дара я им буду не нужна, вдруг они от меня отстанут?

Я загорелась этой идеей. А ведь правда! Никакого дара, никаких Вольтури, никакой беготни…

Тонкие смуглые пальцы звонко щелкнули перед моим лицом. Черт, я даже не заметила, как он возник прямо передо мной.

- Очнись! Без дара ты не сможешь никого защитить. У тебя ведь теперь семья. И Каллены.

- Ладно, ладно! Помечтать нельзя! И вообще, тебе-то что за забота? У тебя, по ходу, никого нет. Ты когда показывался кому-нибудь до меня в последний раз?

- Ты права, очень давно. А забота мне есть. Ты совсем не помнишь, что видела в бреду?

Мне почему-то и в голову не пришло скрыть от него подробности недавнего кошмара, тогда как о том, чтобы рассказать об этом Полу или детям, я и не думала. Зачем их пугать?

- Что-то очень страшное, - прошептала, наконец, я. – Злобное. Жестокое. И голодное. Оно сидит взаперти, но очень хочет выйти. Оно ждет. И у него ужасные планы.

- Я так и знал! – все его спокойствие и невозмутимость как ветром сдуло.

Он засновал по поляне, как обезумевший муравей. Потом снова замер.

- Не оно, она! – поправил он меня.

- Она? Кто это, она?

- Тьма. Мы Тени, часть Тьмы. Ее сосуд. Вместилище. Твой дар прикрывает тебя, но сегодня ты его на время лишилась, и она смогла разрушить первый барьер. Она создала нас всех, и теперь ждет момента, когда сможет вырваться на свободу и призвать нас.

- Она создала нас? – я ничего не понимала.

- Ну, да. А откуда, по-твоему, мы взялись?

- Ну, меня укусил какой-то полоумный новорожденный. А тебя?

- Жрец бога Ра.

- Ну вот, видишь! Всех кто-то укусил…

- А откуда появился первый?

- Я думала об этом. Может, вирус, или мутация…

- Ага, или забросили из космоса. Это очень модно сейчас, все валить на космос.

Где-то я это слышала.

- Ты знаешь Богдана Бельского?

- Конечно, я всех знаю!

- Неужели всех? Хотя да, конечно…

- Самым первым была и является она. Ее голод не утолить. Поэтому и мы, ее создания, постоянно испытываем жажду. Мы пьем кровь живых существ, а она, старейший вампир, пьет наши души. Но сейчас, когда она заточена, нашу жажду можно заглушить. Представь, что будет, если она вырвется на волю!

- Жажда станет неутолима! – прошептала я. – И мы будем пить и пить кровь без разбора, людей, животных, пока не выпьем все…

Я видела это. В том бреду, я видела, как будет. Миллионы за короткое время. Пустой мир, оболочка около умирающего светила. Пустые мы. И сытая она.

Неужели именно в этом наше предназначение? Перерабатывать влагу жизни в энергию, которой питается создавший нас монстр? Даааа, а я-то думала… На самом деле, мы не принадлежим к этому миру. Мы – паразиты. И есть еще та, кто паразитирует на нас. Не вершина пищевой цепочки, а всего лишь звено.

- Ты многое на меня сегодня вывалил. Боюсь, не все я поняла. Мне… мне нужно время. Мы встретимся еще?

- Однозначно. Мне снова стало интересно жить. Ты можешь не обращать внимания на многое, только запомни одно – не позволяй больше никогда забирать у тебя дар. Запомни, это очень серьезно. Иначе то, что ты слышала, рано или поздно вырвется наружу, и тебе, мне, всем людям и вампирам придет конец. Обещаешь?

Я приподняла брови.

- Мы увиделись сегодня впервые. Ты поверишь моему обещанию?

- Да.

- Я обещаю. Мне очень не понравилось то состояние. Но и ты запомни: я многое не поняла, и мне понадобятся объяснения, но сейчас я просто не в состоянии их выслушать. И ты пообещай мне все рассказать, когда я тебя попрошу.

- Я согласен. До свидания.

- Пока, фараон! Прости, но имя твое…

- Я не обиделся. У вас, американцев, никакого пиетета к титулам.

Он уже исчез, а я еще хихикала, стоя в одиночестве на поляне.