Часть первая. Текст предоставлен издательством «Крылов» http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=120849

Алексей Витковский

Выбор воина

Витязь – 2

Текст предоставлен издательством «Крылов» http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=120849

«Выбор воина»: Крылов; Санкт‑Петербург; 2007

ISBN 5‑9717‑0432‑X

Аннотация

Продолжение романа «Витязь». X век. Герой Великой Отечественной, летник‑истребитель Александр Савинов, а ныне вождь русов Олекса снова творит историю. Сражения на суше и на море, дальние походы; любовь и слава, храбрость и мужская дружба… Савинов побеждает в этой войне, но та, первая война для него еще не закончилась… Судьба ставит его перед выбором.

Алексей Витковский

Выбор воина

Тебе…

Велесовый мед

Брат‑листодер[1]плеснул листвой,

выказывая власть.

В стремнину света существо –

планета понеслась!

Коловоротами страстей,

где птица Жар поет,

а стража славна даже тем,

что сквашивает мед,

рождая солнце за дождем,

размытым на лице…

Спроси себя: чего мы ждем,

пока имеем цель?!

Стезею Прави прояви

переворот босой…

Какая пресня без любви,

когда мы любим соль!

На уродившуюся рожь

щепоткою простой

сажать в языческий балдеж

за хлебосольный стол.

Пускай растет ветвями – в дом,

корнями – в небеса,

пока, видением ведом,

раскручиваешь Сам –

Тугой светящийся клубок, –

Тропинку через лес…

Брось мысли в небо. Там – не бог,

и, сказано, – не бес,

вращая триединство дня,

дал голос всем, кто гол,

и диким трением поднял

из дерева огонь!

И доля идолов его –

огнища вещий зов,

да кладенец над головой

узорами азов!

Звеня у крепостной черты,

на знамени воздев,

Мечты, а значит – Меч и Ты

В Перуновой грозе!

Дмитрий Горячев

Пролог

Сурова земля Скандии. Путнику, идущему на северо‑запад, преграждают путь быстрые холодные реки, текущие сквозь густые леса, населенные дикими зверями. Непроходимые мрачные болота заступают ему дорогу. Но если путник упорен и его стремление к цели велико, то он преодолеет все эти преграды… Чтобы столкнуться с самой сложной из них. Вдоль побережья Скандии тянется огромный горный хребет. Его заснеженные вершины купаются в тучах, его склоны круты, а перевалы опасны. Отроги хребта спускаются прямо к морю, обрываясь в холодную воду скальными уступами чудовищной высоты. Волны беснуются под ними, стараясь прогрызть основание скал, но скалы растут и с каждым столетием берега Скандии все выше возносят над седыми волнами свои несокрушимые утесы. Очертания берегов здесь прихотливо изрезаны морем и льдами…

Трудно путнику выйти к побережью. Перевалы почти непроходимы даже летом, а зимой… Зимой они смертельно опасны. И редкий удалец рискнет совершить такую попытку…

Сурова земля Скандии. Но еще суровее – люди, населяющие эту землю. Не вдруг и ответишь – чего больше приходится опасаться путнику. Слепого буйства стихий или людской ненависти и коварства…

Путников было двое. Они легко бежали на широких лыжах, отталкиваясь от плотного наста короткими копьями. Снежная пыль вихрилась за ними, засыпая и без того едва заметную лыжню. За спинами людей были приторочены объемистые мешки, ножны с мечами, а у одного из путников еще и лук со стрелами. Бороды и усы лыжников покрывал иней, но теплые меховые куртки и шапки берегли людей от холода…

Они бежали так уже давно. Бежали ровно и неутомимо. Им нужно было до весны успеть перебраться через горы, обойти стороной владения свирепых халогаландских ярлов и доставить Эорвис, жене хевдинга Стурлауга Трудолюбивого, срочное сообщение. По дороге вестники охотились, благо в лесах, несмотря на зиму, было много зверей и птиц. Иногда путники заходили в селения феннов, попадавшиеся на пути, чтобы купить хлеба и узнать новости. Угрюмые фенны неплохо принимали чужеземцев, ведь те были норманны, а не свеи[2]– извечные враги феннов. Один раз вестников все же попытались ограбить, польстившись на серебро, которым они расплачивались. Но путники отбились и ушли в леса. Оба они были опытными воинами, а тот, что с луком, Гюльви Сорвиголова, даже командовал десятком в хирде Стурлауга. Второго звали Видбьёрн Косматый. Он славился своим умением читать следы и прокрадываться незамеченным в стан врага…

Воины бежали все дальше и дальше. Горы вставали им навстречу исполинской крепостной стеной, выставив перед собой ополчение укрытых снегом темных лесов. Воины спешили – время утекало, как вино из опрокинутой чаши. Их товарищи, оставшиеся зимовать в далекой земле, были в опасности. И чем ближе весна, тем больше становилась опасность.

– Как думаешь, Гюльви, почему Стурлауг считает, что этот рус Ольбард опаснее халогаландцев?

Костер трещит, швыряя в ночное небо пригоршни искр.

– Разве ты малое дитя, Косматый? Халогаландцы даже не знают о том, что мы вернемся весной. Они не знают, как мало у хевдинга воинов и как много добычи. А Ольбард знает. Его хирд велик, а люди жаждут мести… Он видел, какая с нами добыча! А большой хирд – это много золота для хирдманов… Не удивлюсь, если узнаю: не случайно проснулся тогда славянин, что поднял сполох. Может, русы с самого начала хотели нас ограбить…

Оба воина хорошо помнили крик, разорвавший сонную темноту на дальнем зимовье, где спали вповалку хмельные после совместного пира норманны и русы. Как вспыхнул очаг и багровые сполохи отразились в кровавых лужах. Как дико выли умирающие, а холодная сталь выпивала души друзей и врагов. Как вцеплялись друг другу в глотки те, кто вчера поднимал чаши за здоровье и удачу. Как тесно было в воздухе от мечей…

Видбьёрн покачал головой:

– Не хочу я в это верить, Гюльви. Что‑то должно быть святое в человеке… Что, если не дружба? Ведь они были друзьями – наш Ингольвсон и этот Ольбард! Неужели…

– Что значит для этих русов дружба по сравнению с богатой добычей?! Ты хороший человек и храбрый воин, но твоя вера делает тебя наивным. Твой Бог говорит, что все люди по своей природе добры, но их смущает дьявол. Но это не так! Мир жесток, а люди свирепы и алчны. И если у них есть возможность предать – они предадут. Верить можно только своим, побратимам. И больше никому в целом свете…

И снова вестники бежали навстречу горным вершинам. Те становились все ближе и ближе. Уже начинали редеть леса. Черные скалы выпирали из‑под снега своими обветренными лбами. И близился перевал…

Часть первая

Ясень битвы [3]